Глава 22
Новгород
Таисия проснулась. И первое, что она увидела, – золотое колечко на безымянном пальце.
Оно напомнило ей прежнюю жизнь – несостоявшаяся монахиня когда-то носила кольца и подороже, и покрасивей. На шестнадцатилетие отец подарил ей перстень с зеленым камнем под цвет ее глаз. Но обручального у нее еще не было. Ободок из желтого металла положил конец ее девичеству, возвел в ранг жены.
Какие, в сущности, пустяки все эти атрибуты брака – кольца, отметки в паспорте. Только клятва, данная под венцом, нерушима и священна. То, что Господь соединил, люди разъединить не смеют.
Она вздохнула и закрыла глаза. Над ней сразу склонился Ангел, прильнул нежными устами к ее устам…
– Нет!
Молодая жена вскочила, прерывисто дыша, оглянулась. Солнечный свет заливал комнату, на прикроватной тумбочке стояли цветы, открытая бутылка шампанского и два бокала с недопитым вином, пробка валялась на ковре. Слабый аромат белых роз, подаренных Михаилом, смешивался с запахом шоколадных конфет. Начатая коробка с «Птичьим молоком» почему-то оказалась на полу…
Таисия смутно помнила и само венчание, и то, что произошло потом. Дымный сумрак храма… мерцание свечей… голос священника… твердая рука жениха… блеск венцов над их головами… кольцо, едва не выскользнувшее из ее ледяных пальцев… обрыв и падение сердца в пустоту… изо всех углов направленные на нее укоризненные глаза святых угодников. И Ангел – он был там, она чувствовала его дыхание, его притяжение, колдовскую негу его присутствия. Она ощущала себя сосудом греха, с ужасом ожидая, что вот-вот разверзнется купол, и ее, нечестивую, поразит молния, испепелит у всех на глазах. Но обряд продолжался, шел своим чередом. Она держала свечу, глотала вино из чаши, ходила вокруг аналоя, что-то произносила непослушными губами… Безмолвно повторяла, как молитву: «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает».
Она не помнила, как закончилась церемония, как Михаил вывел ее на воздух, посадил в такси, как они ехали. Словно прямо из церкви они перенеслись в спальню. Лицо мужа показалось ей чужим и красивым, как и его фигура, руки, голос, как все, что он делал и говорил. Через распахнутое окно ветер приносил запах реки, шум деревьев и далекую музыку – наверное, по Волхову шел прогулочный катер.
Эта мысль удивила Таисию. Она еще способна думать? Кольцо на руке волшебным образом вернуло ее к чему-то забытому и в то же время новому. В этом другом мире ей тоже придется стать другой.
Розы в тепле комнаты слегка распустились, расправили привядшие лепестки. Музыка с катера постепенно стихала, в весенних сумерках взошла над рекой зеленоватая звезда.
Таисия обреченно вздохнула.
– Ты привыкнешь ко мне, – мягко сказал Михаил, протягивая ей бокал. – Выпей.
Он интуитивно избегал слов любви, понимая, что в эту минуту они неуместны.
Остальное промелькнуло для Таисии подобно туманному сну: глоток пенистого шампанского, робкие ласки, вызвавшие в ней стыдливый протест. Прикосновение теплых мужских губ пробудили ее тлеющую страсть, огненный всплеск в груди наполнил кровь жаром…
Таисия испугалась своего порыва, резко отстранилась. Михаил не настаивал.
– Мне пора собираться… – бросил он, выходя из спальни. – Сяду на последний автобус.
Даже сейчас, утром, ее губы еще хранили вкус поцелуев.
Она поднялась с постели, подошла к встроенному в шкаф зеркалу, провела руками по волосам. Странно было видеть себя в длинной светлой сорочке с кружевными вставками – она отвыкла от красивых вещей. Глубокие тени под глазами, заострившиеся скулы и неизменно яркие губы, будто накрашенные вишневой помадой, делали ее похожей на мертвую царевну. Именно такую картинку она видела в детской книжке, которую читал ей перед сном отец.
Изможденная женщина с затравленным взглядом – чем она могла привлечь Михаила? И он еще опасался, чтобы она не сбежала, пока его не будет!
– Я оставляю тебе ключ, – сказал он. – Но лучше никуда не выходи. И никому не открывай дверь. Обещаешь?
– Да…
– Продуктов тебе хватит до моего возвращения. Хлеб я положил в холодильник, так он дольше сохранится.
Его глаза задержались на телефонном аппарате:
– Если будет звонить, не поднимай трубку.
Она покорно кивнула. Ходить по улицам незнакомого города ей незачем, звонить некому. Все эти годы она прожила в Камке, не выбираясь дальше Шубинки и Дамиановой пустыни. Не было необходимости, да и попросту не тянуло.
– Я лягушка, но не путешественница, – сказала она своему отражению. – Жила на болоте, пока не явился за мной Иван-царевич.
Родители не ведают, что она вышла замуж, не знают даже, жива ли она. «Я оказалась неблагодарной дочерью», – подумала Таисия.
– Я не могла поступить иначе… – прошептали ее губы.
Она ощущала неясную, беспричинную тревогу, словно видела что-то очень важное, чего никак нельзя было забывать.
За окном раскинулся Волхов, по широкой ленте воды скользили хрупкие байдарки, белая церковь на другом берегу утопала в зелени, сусальное золото купола горело на солнце. Должно быть, эта церковь непостижимым образом вызвала из закоулков памяти сон, который навалился на Таисию перед рассветом, когда край неба над крышами посветлел и гряда облаков на востоке начала розоветь…
Ей снился отец – он стоял, опустив руки, в длинном темном челне, который медленно плыл по речным волнам, и пристально смотрел в ее сторону. Безмолвный, страшный в своей неподвижности.
– Папа! – крикнула она, но, как зачастую во сне, из ее губ не вырывалось ни звука.
Челн, подгоняемый ветром, проплывал мимо, а она так и не докричалась до отца. Между ними возникли тени людей, которые заслоняли их друг от друга. Таисия до боли в глазах всматривалась в мглистую даль, но отец уже исчез за поворотом реки.
– Папа, о чем ты хотел предупредить меня?
И вот уже Таисия плывет в челне по реке… нет, это не река, а монастырское озеро, и челн мертво стоит посредине. Над озером стелется серый туман, а у нее нет весел, чтобы пристать к берегу. На болотах ее кто-то ждет, а она не в силах двинуться с места…
– А-ааа-ааа! – раздается с берега.
То ли выпь стонет, то ли леший балует. Таисия дрожит от холода, у нее зуб на зуб не попадает, и страх заползает в ее сердце, словно скользкий болотный уж…
– Не ходи туда, – говорит голос отца прямо ей в ухо. – Не ходи туда, дочка.
Она проснулась в испарине, вскинулась, упала на горячую подушку и снова провалилась куда-то.
– Не ходи туда, – повторил голос.
От этого голоса она проснулась окончательно, и ночной кошмар тут же рассеялся в солнечных лучах.
– Михаил тоже не велел мне никуда ходить, – пробормотала Таисия. – Я и не собиралась.
Она побрела в гостиную, взглянула на телефон – вещь из разряда забытых за ненадобностью. Михаил просил не брать трубку, но звонить он ей не запрещал. Значит, она может…
Уже не рассуждая, Таисия кинулась к телефону, набрала один номер – долгие гудки. Второй… Ей ответили не то, что она ожидала услышать. За эти годы много воды утекло. Удивительно, как в ее голове вообще сохранились телефонные номера. Бесполезные наборы цифр.
Прежняя жизнь просыпалась в ней, как просыпается после зимней спячки природа, – постепенно, неотвратимо.
Таисия набрала третий номер, и на сей раз ей повезло. Женщина на другом конце провода сообщила ей то, что нужно. А дальше последовало продолжение кошмарного сновидения. Она услышала то, чего и в мыслях не допускала, во что не хотела верить.
– Не может быть… – шептала она. – Не может…
Долгая пауза выдавала замешательство человека, который говорил с Таисией.
– Где ты? – спросили ее. – Приезжай немедленно.
Ей не обрадовались. Скорее ее звонок оказался некстати, не к месту, разворошил прошлое, разбередил старые раны.
– Не могу.
– Почему? В чем дело?
Михаил забыл оставить ей деньги – в суете или преднамеренно, опасаясь, как бы она не воспользовалась ими, чтобы уехать.
– У меня… нет денег, – призналась Таисия. – Совсем нет. Перешлите на дорогу.
– По какому адресу?
Адреса она назвать не смогла – не знала. Это не интересовало ее полчаса назад, а теперь вдруг стало жизненно важным.
– Не знаю, я… мне нужно выйти, посмотреть.
Ее слова кому угодно показались бы сущим бредом.
– Понятно, – произнес голос в трубке. – Приехать за тобой?
– Пожалуйста! Я в Новгороде…
– Далековато забралась. Что так? Ладно… Где встретимся? Раньше завтрашнего дня не получится.
– Завтра?
Отсрочка показалась вечностью. Таисия вдруг вспомнила, что муж просил ее не выходить из квартиры, и она пообещала. «Не ходи туда», – прозвучал в ее ушах голос отца.
Сговорились они, что ли? По ее щекам потекли слезы, в горле стоял комок.
– Где встретимся?
До того, как осесть в Камке, она посетила новгородские монастыри, но ни одно название не приходило в голову. «Кремль! – осенило ее. – Там трудно разминуться».
– У входа в кремль, – выпалила Таисия.
– Где-е?
– В Новгороде тоже есть кремль. Я буду во всем черном.
– Хорошо. В семь вечера. Если я немного опоздаю, подождешь?
