ГЛАВА 20
Соня непрерывно плакала, ее отпаивали каплями, даже вызывали врача. Митя на три дня закрыл «Буфет». Работать там было некому: тетя Нюся и та слегла с давлением. Виданное ли дело: прямо в клубе убили девушку, Марину Капранову, которая никому не причинила никакого вреда, слова кривого не сказала. Так гардеробщица и заявила приехавшим вчера вечером в «Вертикаль» оперативникам.
– Ну, не совсем в клубе… – поправил ее Митя.
– Буквально на пороге черного хода! – стояла на своем пожилая дама. – Это я, старая перечница, виновата! Я ее на улицу-то вызвала! Велела к черному ходу идти… Господи, спаси и помилуй! Грешная моя душа…
Сыщик из убойного отдела налил ей воды в граненый стакан. Тетя Нюся не могла удержать стакан в руках, – они дрожали.
– Да вы успокойтесь, успокойтесь. Никто вас не обвиняет. Скажите, кто вам звонил? Вы узнали голос?
– Нет… нет, сынок… ты уж прости меня, бестолковую…
– Голос был мужской или женский?
– Не буду врать… не знаю… Хриплый и будто издалека доносился…
– Глухой номер, – зло отрезал второй оперативник, помоложе. – Номер-то мы пробьем, но звонили, похоже, из автомата. Там же, во дворе.
– Я подумала, это кавалер ейный, Маринкин… – всхлипывала гардеробщица. – Так и передала: иди, мол, к черному ходу, ждет он тебя… Выходит, на верную смерть послала!
Она залилась слезами.
– А почему преступник позвонил именно вам? Почему не самой Капрановой?
– Начальство наше запрещает девчонкам пользоваться мобилками за работой. И правильно. Вы же их знаете, молодежь-то! Начнут болтать без умолку, все на свете позабудут. Какое уж тут обслуживание? А наш клуб печется о своих посетителях.
– Значит, убийца был осведомлен о здешних порядках?
– Это ни для кого не секрет. Бывало, надо отойти по срочному делу, и нипочем не дозвонишься ни до Сони, ни до Маринки! Приходится просить кого-нибудь, чтобы позвали. Мне ведь гардероб покидать нельзя. Не да бог, одежду чью-то украдут… потом не расплатишься. У меня пенсия мизерная…
– Но в тот раз вы дозвонились.
– Дозвонилась, будь оно неладно! – Тетя Нюся покаянным жестом прижала руки к груди. – Девчонки иногда брали трубку – украдкой, чтобы Митя не заметил. Нарушали приказ. Небось и вы не всегда начальство слушаетесь…
Она высморкалась в большой носовой платок и добавила:
– Жалела я Маринку. Видела: сохнет девка, сама не своя ходит. Наверняка влюбилась. А тут ее на свидание кто-то вызывает! Дай, думаю, позвоню, а вдруг это ее судьба? Ответит – хорошо; не ответит – попрошу ребят, чтобы позвали. Я обычно так всегда делала…
– Судьба, – вздохнул оперативник.
– За что ж он ее? Вот зверюга! Чистый душегуб!
– Кому вы давали номер своего сотового?
– Да он на доске объявлений написан, рядом с Митиным – для удобства наших гостей. Вдруг кто-нибудь забудет перчатки, шарф, зонтик или еще какие вещи. Народ-то нынче рассеянный. А я в клубе с раннего утра и допоздна, до последнего человека. Когда все разойдутся, я убираюсь, полы мою… Городской-то телефон у Мити в кабинете заперт, а мой всегда при мне…
От того, что она причастна к гибели Марины, гардеробщица страшно разволновалась. Лицо ее распухло от слез, она держалась за сердце и дышала, как паровоз.
По всему выходило, что не позвони она на мобильный девушки, та осталась бы жива. По крайней мере, на некоторое время.
Все это представлялось Мите страшным сном или каким-то ужасным реалити-шоу, где людей жестоко разыгрывают, и вся страна с болезненным любопытством наблюдает за их реакцией. Но мертвое тело Марины, над которым склонился судмедэксперт, выглядело очень натурально. Истерика Сони тоже… И сердечный приступ, который в конце концов свалил тетю Нюсю… Врачу пришлось срочно делать ей укол.
По обрывкам фраз криминалистов, по их взглядам и вопросам Митя сделал вывод, что убийца оказался достаточно ловок. Возле черного хода его никто не заметил, потому что публика пользовалась парадным. Через парадное выходили подымить курильщики, подышать свежим воздухом те, кто слегка перебрал спиртного, и просто романтические парочки – любители полюбоваться зимним небом, вечерними огнями. В то же время у черного хода было натоптано: именно этим путем входили и выходили сотрудники клуба; сюда, на задний двор, выносили мусор; через эту дверь разгружали ящики с посудой, бутылками и продуктами… В общем, следов хоть отбавляй.
Также Митя догадался, что «тяжелого предмета», которым неизвестный дважды ударил девушку по голове, милиционеры не нашли.
– Скорее всего, камень… – донеслись до него слова эксперта. – Тут у мусорки полно битых кирпичей. Кто-то вынес после ремонта. Проще всего взять и…
«Какой ужас! – думал Митя, поводя плечами от холода. – Совсем недавно Марина улыбалась, украшала елочными игрушками зал, ходила, дышала… а теперь лежит на снегу, неподвижная и бледная, с черной кровью в волосах… и невозможно поверить, что никогда уже не поднимется, никогда не заплачет, не засмеется…»
Его тоскливые мысли накладывались на унылые и страшные в своей обыденности фразы:
– У меня такое впечатление, что камень был чем-то обернут…
– Чем?
– Пакетом, например… Точнее скажу позже…
– Убийца унес его собой?
– Похоже… Решил выбросить где-нибудь подальше отсюда…
– Пакет должен быть в крови…
– В темноте не видно…
У Мити заболела голова, как будто его тоже огрели обломком кирпича. Бедная Марина, чем она прогневила своего ангела-хранителя? Внезапно ему пришел на ум Апрель. Сегодня парня в клубе не видели…
Митю об Апреле не спрашивали, и он совершенно забыл о нем. Соня тоже промолчала, хотя…
«Что? Ну что? – взывал сам к себе администратор. – Допустим, сохла Маринка по Апрелю, но он-то был к ней равнодушен. Зачем ему убивать девушку? Бред! Бред… Заикнись об этом ментам, мигом ухватятся, состряпают дело и посадят парня… Каково потом жить с сознанием, что из-за моих слов страдает невиновный? Лучше держать рот на замке, как Соня… Впрочем, та пока просто в шоке, ничего не соображает… Зададут конкретный вопрос, скажу, куда деваться. А не зададут…»
* * *
Побеседовать с Никодимом Петровичем не представлялось возможным, к нему все еще не пускали посторонних. В коридоре больницы Астра столкнулась с Раисой Ракитиной. Та ее не узнала, прошла мимо с безучастным видом.
– Раиса, здравствуйте!
Жена профессора приостановилась, обернулась. Она была гладко причесана, одета в серое шерстяное платье, в руках – сумка с фруктами, больничный халат.
– Вы меня помните? Мы с вашим мужем смотрели слайды… – Астра приблизилась и дружелюбно улыбнулась. – Как Никодим Петрович? Ему лучше?
– Немного… У него совсем пропал аппетит. Я принесла его любимые мандарины и виноград, а он не взял.
– Надо медсестре отдать. Я тоже пришла его проведать! Но меня не пустили.
– Он не хочет никого видеть, – покачала головой Раиса. – Совершенно убит горем. Оплакивает дочь…
Астра уже побывала в академической библиотеке и узнала, когда туда пришел Никодим Петрович. Заведующая читальным залом сама искала для него материалы в архиве. Времени у профессора было достаточно, чтобы убить Нелли. Как бы цинично ни выглядело подобное допущение, следовало проверить и его.
– Вы домой? – спросила она у Ракитиной.
– Да… куда же еще…
Астра увлекла ее к лестнице, ведущей вниз, на первый этаж.
– Мне нужно с вами поговорить.
– О чем?
– Вы знаете, что Леонтий подозревает в убийстве вас?
Казалось, это известие ничуть не удивило молодую женщину. Она повернулась и подняла на Астру измученные глаза. По-видимому, она мало спала.
– Вы ведь не интересуетесь книгами моего мужа! – вырвалось у нее. – Вы не собирались ничего строить. Я сразу поняла… Это смешно! Зачем вы приходили?
Ракитина смешалась и прибавила шагу, явно желая избавиться от настырной собеседницы.
– Я поняла! – добавила она, глядя себе под ноги. – Вы Ельцова. Леонтий уведомил меня, что я обязана отвечать на ваши вопросы, иначе… иначе… мне не поздоровится. Он обещал… стереть меня в порошок.
– Вы не обязаны. Поймите только, что Ракитины постараются свалить на вас вину в смерти Нелли.
– Я ее не убивала.
– Думаете, я жду, что убийца раскается в содеянном?
– Я не убийца! – вспыхнула Раиса. – Ищите преступника в другом месте. Понятия не имею, чем вы занимаетесь… вероятно, журналистка или что-то в этом роде… неважно. Мне нечего вам сказать. Оставьте меня в покое, ради бога!
– Вы не хотите себе помочь?
– Каким образом? Выворачивая перед вами всю подноготную нашего неравного брака? Чтобы вы потом написали отвратительную, пошлую статью, где станете смаковать пикантные подробности «скандала в благородном семействе»?
– Я не умею писать статьи. Я вообще-то актриса…
– Ах, актриса! Неудивительно, что бедный Нико попался на вашу уловку. Он целых два часа распинался перед вами… рассыпал бисер… Вы отлично справились с ролью. Но с меня довольно! Второй раз вы меня не обдурите!
Раиса устала от постоянного напряжения, ее нервы были на пределе. Астра поняла это по дрожи в голосе и подергиванию век.
– Простите, госпожа Ракитина, так получилось…
Это искренне уважительное обращение сотворило чудо. Молодая женщина растерянно вздохнула и оглянулась в поисках, куда бы сесть. На первом этаже напротив регистратуры стоял ряд твердых диванов.
– Давайте присядем… – предложила Астра.
Раиса позволила усадить себя на диван и, сжав губы, прислонилась к спинке.
– Я не враг вам. Я хочу разобраться, кто убил Нелли. Возможно, это сделали вы…
У супруги профессора не осталось сил возражать, и она просто мотнула головой.
– …а возможно, вам самой угрожает опасность, – заключила Астра.
По лицу Ракитиной пробежала тень:
– Мне?
– Две первых жены Никодима Петровича умерли. Вы – третья…
Казалось, она впервые задумалась об этом. В ее глазах появились проблески интереса. Раиса приготовилась к самозащите, к отпору, а ей протягивали руку помощи. Или эта хитрая дамочка водит ее за нос? Чего она добивается?
– Что вы… такое говорите…
– Вам известно, по какой причине ушла из жизни родная мать Нелли и Леонтия?
– Д-да… она заболела и… у нее был аппендицит…
– Это вам муж сказал?
– Как-то раз мы заговорили о его детях, и он вскользь намекнул, что они рано остались без матери и это повлияло на их психику… Они очень ее любили! В общем, тогда я спросила о Лидии…
– В какой больнице ее оперировали?
– В какой? Понятия не имею… Зачем ворошить прошлое? Столько лет прошло.
– Вы уверены, что профессор не обманул вас?
– Вы задаете странные вопросы…
Она достала из сумочки носовой платок и прижала ко лбу, хотя тот оставался сухим. Ей понадобилась передышка.
– Как все произошло с Лидией?
– Погодите… я припоминаю… она тогда была на корабле. Да, точно! Лидия работала переводчиком, она знала редкие языки… и ее взяли сопровождать какую-то делегацию или группу ученых… – Раиса замолчала и нахмурилась, отыскивая в памяти еще какие-нибудь подробности. – Нет… больше ничего не приходит в голову. Я не расспрашивала Нико… ему до сих пор больно говорить о той трагедии.
– Значит, приступ аппендицита у Лидии случился на корабле?
– Наверное…
– Что это был за корабль? Как назывался?
– Пассажирский лайнер, вероятно… А название? Меня никогда это не интересовало. Я не люблю бередить старые раны.
– Вы действительно не знаете?
– Клянусь вам! – распахнула глаза Ракитина. – Спросите лучше у Леонтия.
– Я бы хотела побеседовать с вашим мужем.
– Он еще слаб. Смерть дочери едва не убила Нико, теперь вы явитесь терзать его больное сердце. Ему нельзя волноваться!
– У него был следователь?
– Сегодня утром, его впустили буквально на десять минут. Муж ничего вразумительного ему не сказал. Чего можно требовать от человека в таком состоянии?
– Да, конечно…
Мимо них ходили туда-сюда врачи и молодые кокетливые медсестры в зеленых медицинских костюмах. Двое больных разговаривали с родственниками, сидя на откидных стульях у окна. Пахло лекарствами и свежесваренным кофе: видимо, кто-то из сотрудников решил перекусить. Астра вдруг ощутила голод – у нее с утра маковой росинки во рту не было.
– Я бы выпила чаю, – сказала она.
– Здесь неподалеку есть кафе…
Жена профессора тоже не завтракала. Через полчаса они уже угощались творожным десертом и блинчиками. Официантка принесла целый чайник чая и чашки.
– Тут мило, правда? – без улыбки спросила Ракитина. – Мало людей, полумрак. И цены средние.
Она вяло жевала блинчик, поглядывая на деревья за окном. Двое мужчин в рабочих комбинезонах вешали на ветки гирлянды лампочек. Скоро праздники…
– Я так люблю Рождество… В этом году оно будет мрачным…
Астра не нашла что сказать и отправила в рот ложку десерта. Она думала, как бы спросить Раису о второй супруге профессора.
– От чего умерла Глафира? – брякнула она, окончательно испортив собеседнице аппетит.
– Вы опять об этом… Боже мой! От болезни, разумеется. Повредила себе руку на даче… внесла инфекцию…
– Подозрительная тенденция.
Раиса поперхнулась и долго, до слез кашляла в салфетку, отвернувшись в сторону.
– Нико не везет с женами, – вымолвила она наконец. – Лидию он любил до безумия, но та умерла. Глафира была отличной хозяйкой, возилась с его детьми…
– …и тоже умерла!
Третья жена профессора уставилась на Астру недоуменным взглядом.
– А я… никуда не гожусь, – по инерции продолжила она. – Я не умею вкусно готовить, не нашла общего языка с Леоном и Нелей. Я не подхожу мужу по возрасту. Я вообще им не подхожу!
– Кому «им»?
– Ракитиным! Они живут, словно в чаду. Их как будто что-то гложет, поедает изнутри, и они вымещают недовольство на близких. Перед чужими людьми держат марку, а со своими не церемонятся. При посторонних прикидываются открытыми, радушными, хотя на самом деле они ужасно замкнутые. Каждый – в своей раковине. К ним не пробьешься, не достучишься…
– Вы пробовали?
– Сначала да. Потом бросила это безнадежное занятие. Муж тоже не стал мне родным человеком. Мы едим за одним столом, спим в одной постели, но находимся на разных берегах реки…
Она казалась искренней. По крайней мере, в ее словах почти не улавливалось фальши. Она просто чего-то недоговаривала.
– Тем утром, когда погибла Нелли, где вы были?
– Меня уже об этом спрашивали. Я ходила в булочную, потом прогулялась немного… Подтвердить мои слова некому. Ну и что?
– А Никодим Петрович когда ушел из дома?
– Рано, в половине девятого утра.
– В библиотеке он появился перед обедом. Где профессор мог провести эти несколько часов?
– Вы с ума сошли! – вырвалось у Раисы. – Подозревать отца в у… убийстве дочери? До такого даже в милиции не додумались. Слава богу, что вас к нему не пустили. Вы бы его до инфаркта довели! Хватит того, что у нас всех взяли отпечатки пальцев. Якобы с благородной целью: исключить родственников из числа тех, кто еще оставил свои следы на месте преступления. Весело, правда?
– И все-таки…
Ракитина комкала в руках салфетку, не замечая, что та рвется на клочки. Один отрывок упал в недоеденный десерт.
– Не знаю… он мог пойти куда угодно… заехать в археологическое общество… побродить по букинистическим магазинам. Он любит прогуливаться в одиночестве, размышлять над книгой…
Она так горячо отстаивала невиновность мужа, словно у нее был свой кандидат в убийцы. Астра смотрела на ее длинные изящные пальцы пианистки с коротко обстриженными ногтями и представляла, как они обхватывают мраморную пепельницу и… Игра на рояле вырабатывает силу в руках.
– У вас не пропадают вещи?
– Вещи? Какие? – удивилась Раиса.
– Разные мелочи, украшения…
– Нет. Кому они нужны? У меня мало золота – только обручальное кольцо, подаренное мужем, и цепочка. Наша домработница – порядочная женщина, она ничего не возьмет.
– Как складывалась личная жизнь вашей падче-рицы?
– Никак… Впрочем, они со мной не откровенничали, ни Леонтий, ни Неля. На семейные торжества она всегда приходила одна…
– У нее мог быть молодой любовник?
– У Нелли? Вряд ли… Хотя, знаете, в тихом омуте черти водятся. Года полтора назад она собиралась замуж за своего коллегу, но что-то разладилось. Муж ненароком проговорился. Ракитины ничего о себе не рассказывают, все держат под замком!
– Вы знакомы с ее бывшим женихом?
– Откуда? Нико представил меня детям перед самой женитьбой. Предполагал их реакцию! Они пришли в бешенство. С тех пор в нем и пребывают… Ой! – Она прикрыла губы пальцами. – Нелли ведь уже нет, я должна простить ее… Я прощаю, но… Гадко, да? Осуждать мертвого человека. Видите, какая я злая?
Астра глотнула остывшего чая. Привкус жасмина напомнил ей собственную весну, пылкую влюбленность и предательство жениха. Она исподволь наблюдала за Раисой. Каково этой образованной, неглупой барышне быть замужем за пожилым мужчиной? Что она чувствует, принимая его ласки? По сравнению с ней профессор Ракитин, в сущности, старик…
– Леонтий неравнодушен к вам?
Щеки Раисы покрылись жарким румянцем.
– С чего вы взяли?
– Пасынок попадает под влияние молодой мачехи, теряет голову, забывает приличия и пытается соблазнить жену отца. А та крутит обоими, как ей заблагорассудится. Обычный сюжет любовной драмы… или водевиля.
– Это не про меня.
– Вы любите мужа?
– Оставьте ваши приемчики! – еще сильнее покраснела Ракитина. – Я не изменяла Никодиму Петровичу и не собираюсь этого делать.
«Не любит, – подумала Астра. – Ею двигал расчет, в лучшем случае уважение к его уму, сединам и научным заслугам. Не самый плохой мотив для брака».
– Эмма ревнует супруга к вам?
Раиса судорожно повела плечами.
– Я не давала Леонтию никакого повода. Эмма относится ко мне с предубеждением. Уверяю вас, что не испытываю нежных чувств к пасынку.
– Даже материнских?
Она смутилась, отвела глаза.
– Он мне отвратителен, как ни стыдно признаться.
– Кого вы подозреваете в убийстве падчерицы?
Раиса ковырнула блинчик с застывшей шоколадной начинкой.
– Ее брата…
