Глава 11
Вопрос Таврова ударил точно в цель: Людмила охнула и закрыла лицо руками.
– Откуда вы знаете? – тихо простонала она.
– Это наша работа, – многозначительно заметил Скавронов.
Людмила резко встала и вышла из комнаты. Скавронов и Тавров переглянулись.
– А не очень вы круто к делу перешли, Валерий Иванович? – негромко спросил Скавронов.
– Нормально, – буркнул Тавров. – Сейчас вернется и все расскажет. Знаю я дамочек такого рода!
Действительно, минут через пять Людмила вернулась, села на диван, закурила тонкую сигарету и коротко сказала:
– Спрашивайте!
– Лучше вы нам сами расскажите, – предложил Тавров.
– Как вам будет угодно… – вздохнула Людмила. Она выпустила тонкую струйку дыма и принялась рассказывать:
– С Юрой, моим покойным мужем, мы познакомились случайно. Я приехала на каникулы в Москву после первого курса. А он был на десять лет меня старше, молодой перспективный ученый. Влюбился без памяти. Да и я тогда тоже его любила. Он уехал за мной в Ленинград, мы поселились в квартире моих родителей. Юра работал в университете, защитил кандидатскую диссертацию и вскоре докторскую. Все шло прекрасно, вот только… Муж очень хотел детей, да и я… только никак не получалось. Два выкидыша… А когда мы уж совсем потеряли надежду, мне вдруг удалось доходить до срока. Мы думали, что на этот раз все обойдется, но… ребенок родился мертвым. Вот Юра и взял чужого ребенка. Там работал врач, друг нашей семьи, так что все получилось как нельзя лучше. О том, что Костя не наш сын, знали только мы с Юрой, врач и акушерка. Я думала, что полюблю мальчика, но… Понимаете, никак не могла – не получалось! Что-то внутри меня восставало. Что-то вроде реакции отторжения донорской ткани организмом. Обычно считают, что только мужчины не принимают чужих детей, но в нашем случае Юра любил Костю как родного, а вот я нет.
– А почему вы уехали из Ленинграда? Томилина все узнала и хотела вернуть ребенка? – спросил Тавров.
– Нет, это я хотела его вернуть, – призналась Людмила. – Узнала ее адрес и пришла, чтобы поговорить. А там коммуналка такая обтерханная, в общем, классическая питерская… Томилина родила без мужа, жила бедно. Я в дверь позвонила, она вышла вместе с сыном: мальчик лет пяти. Копия Кости! Близнецы же… А одет! Как дети подземелья: заштопанная рубашонка, штанишки с заплаткой… Я как представила, что Костя так же будет… В общем, не смогла я! Сказала Томилиной, что дверью ошиблась, и ушла. А потом мне в голову пришло: а вдруг столкнемся на улице я да она на прогулке с детьми нос к носу – она же сразу обо всем догадается! Я поделилась этими мыслями с Юрой, он тоже забеспокоился, решили мы в Москву перебираться. Юра себе без проблем работу нашел: отец помог, ведь его отец еще с академиком Келдышем работал. Переехали мы в Москву и стали жить в этой квартире, которая тогда Юриным родителям принадлежала. Но недолго вместе пожили: свекр умер, Советский Союз развалился, а вместе с ним и отечественная наука. В 1991 году Юре предложили поработать в Америке. Денег здесь мужу практически не платили, и он согласился. Мы уехали втроем в Сан-Диего: я, Юра и Костя. Но к этому времени я поняла: семьи не получилось. Не знаю почему, но все время я чувствовала: Костя чужой. Чужой даже не в смысле «чужой ребенок», а просто чужой – и все тут! Верите ли: по мере того как он взрослел, мне иногда жутко было с ним наедине оставаться. У него, даже когда он был ребенком, взгляд такой… взрослый, что ли… как будто он всех насквозь видит! Поэтому я пожила в Америке примерно с год, а потом сказала, что мне не подходит жаркий климат Калифорнии, снег нужен и так далее… Короче, сбежала! Свекровь сразу к любимому внуку в Америку подалась, а я в этой квартире одна поселилась. Родители мои к этому времени умерли: мама от рака, а отец полгода всего после этого прожил – от горя сердце остановилось. Я квартиру в Питере сдавать стала, Юра деньги регулярно присылал, так что материальных проблем не было. Раз в год летала к ним на Новый год – вот и вся семейная жизнь. Казалось, я наконец обрела желанный покой!
Людмила закурила новую сигарету и продолжила:
– И вдруг четыре года назад Костя заявляется в Москву и говорит: хочу учиться в отцовской альма-матер! Представляете?! У него Беркли под боком, лучший американский университет, а он в Россию учиться приехал!
– Патриот! – похвалил Тавров.
– Не знаю! – передернула плечами Людмила. – Я, конечно, не думала, что он мне насолить хочет: отношения у нас всегда были нормальные. Но какое-то ощущение, что у него есть еще какая-то цель, о которой он не хочет говорить… или сам себе ее смутно представляет. Короче, я продала квартиру родителей в Питере и купила двухкомнатную в Лианозове, чтобы ему близко было в институт ездить. Свекровь, конечно, примчалась за любимым внуком ухаживать. А спустя год Юра при-ехал нас навестить и по дороге из аэропорта попал в автомобильную катастрофу. С его смертью словно последняя нить оборвалась: теперь я вижусь со свекровью и с Костей только пару раз в году, да еще перезваниваемся иногда… Вот и все, что я могу вам рассказать.
Людмила примяла окурок в пепельнице и спросила:
– А что это вас Костя заинтересовал? Ему угрожает опасность?
– Почему вы так решили? – насторожился Скавронов.
– Весной сюда приходил один мужчина. Я его сначала пускать не хотела, но он сказал, что он – Костин отец. Мне показалось любопытным на него взглянуть, – призналась Людмила. – В дом я его, конечно, не впустила, сказала, чтобы ждал меня в кафе «Пирамида» на Тверской.
– Это он? – показал Скавронов фотографию Федуна.
– Он самый, – уверенно опознала Людмила. – Так он действительно отец Кости?
– Да, действительно, – подтвердил Скавронов. – А как он объяснил, почему решил разыскать сына?
– Сказал, что решил ему свое имущество завещать, – ответила Людмила. – Я не удержалась и напомнила ему, что в Питере у него еще один сын имеется. А он улыбнулся и сказал, что тому сыну уже отписал дом в деревне. Это правда?
– Правда, – кивнул Тавров.
– А что, он уже умер? – спросила Людмила. – Мужчина на вид был крепкий, не старый еще.
– Умер, – коротко ответил Скавронов, не вдаваясь в подробности. – Так больше ничего вам Федоров не сказал?
– Нет, – отозвалась Людмила. – Только попросил, чтобы я позвонила Косте и рассказала ему все как есть и про то, что с ним хочет повидаться его настоящий отец.
– А вы?
– Я вначале хотела отказаться, а потом подумала: дело-то давнее, семьи фактически нет – так что скрывать? И потом…
Людмила сделала паузу и с усмешкой закончила:
– Умеет этот Федоров уговаривать… точнее, умел. Отказать было просто невозможно!
* * *
– Как тебе мамаша? – спросил Тавров, выйдя из подъезда и усаживаясь в машину.
– Самовлюбленная сука, – коротко ответил Скавронов. – Не верю, что она своего ребенка любила бы больше, чем Костю. Кстати!
Скавронов замер, хлопнул себя по лбу и воскликнул:
– Она сказала, что Костя и Володя Томилин словно одно лицо… А не Костю ли Шведова вы на Трех вокзалах видели?!
– Вполне возможно, – согласился Тавров. – Надеюсь, что он еще не успел уехать. Но в любом случае его бабушка должна знать, куда он отправился: как сказала Людмила, у бабушки с внуком очень доверительные отношения. Так что поехали в Лианозово!
– Только вначале у «Макдоналдса» остановимся, поесть что-нибудь возьмем, – предложил Скавронов.
– Виталик! Не привыкай к фастфуду! Это до добра не доведет, – назидательно заметил Тавров.
* * *
Дом, где Костя Шведов жил вместе со своей бабушкой, представлял собой панельную шестнадцатиэтажку на краю Лианозовского парка.
– Опять при помощи наряда в гости пойдем? – мрачно буркнул Тавров. От гамбургера он мужественно отказался, и чувство голода отрицательно влияло на его настроение.
– Попробуем вначале так, – предложил Скавронов, направляясь к подъезду.
К их удивлению, Анна Николаевна сразу открыла дверь. Поднявшись на десятый этаж, они обнаружили, что гостеприимная бабуля уже ожидает их в дверях квартиры.
– Проходите! – радушно пригласила старушка гостей и отмахнулась от попытки Скавронова предъявить ей удостоверение. – Ой, да не вижу я, что там написано! Опять очки где-то оставила.
– Как-то вы легкомысленно к этому относитесь, – с неодобрением заметил Тавров. – Вон, Людмила Вениаминовна нас в квартиру только с нарядом милиции впустила!
– Мила фамильное добро бережет! – рассмеялась Анна Николаевна. – А тут чего брать?
– Ну, как же! – возразил Скавронов, оглядывая обстановку. – Телевизор у вас плазменный, стереосистема, компьютер.
– Да стара я уже бояться! – улыбнулась старушка. – Что мне терять? Мужа да сына схоронила, один вот Костя остался у меня в этой жизни.
– Кстати, а когда Костя придет? – спросил Скавронов.
– Так вам Костя нужен? А нету его! – развела руками старушка. – Уехал он! Уж два месяца как уехал.
Скавронов и Тавров в растерянности переглянулись.
– Куда уехал? – спросил Скавронов. – Надолго?
– По обмену его от института в Америку отправили, – охотно пояснила старушка. – Два месяца назад и уехал. Сказал, что и диплом будет там защищать. Но на Рождество приехать обещал. Вы проходите на кухню, сейчас чаю попьем. А то и пообедаете! Как на грех, у меня с угощением небогато: одна живу. Ну, да сейчас найдем что-нибудь!
Анна Николаевна засуетилась, и на кухонном столе как из-под земли появилась картошка с селедкой и репчатым луком, соленья, грибки и запотевшая бутылка водки.
– Мамаша! – крякнул Скавронов. – То есть Анна Николаевна… Мы все-таки при исполнении! Так что водку отставить!
– Отставить так отставить, – согласилась хлебосольная старушка и убрала водку в холодильник. – Вот, у меня тут еще половина курочки-гриль есть. Погреть?
– Нет, спасибо, – отказался Скавронов. Тавров жадно взглянул на курицу, но тоже нашел в себе силы отказаться.
– Вы уж извините, но дела у нас, – объяснил он. – Мы буквально на пару минут заскочили с Костей поговорить, а его нет, оказывается!
– А зачем он вам? Не случилось ли чего с ним там, в Америке? – испугалась Анна Николаевна.
– Нет, там все нормально, – поспешно успокоил ее Скавронов. – Мы одного Костиного знакомого разыскиваем.
– А кого именно? Я вроде всех Костиных приятелей знаю.
– Вот этого, – показал Скавронов карточку Федорова. Старушка взяла с буфета лупу, изучила фотографию и вернула ее.
– Нет, никогда не видела.
– А этого? – протянул Тавров фоторобот похожего на Вольфа Мессинга незнакомца. Эту фотографию Анна Николаевна рассматривала долго, потом со вздохом вернула.
– Вроде знакомое лицо, но…
– Где вы могли его видеть? – насторожился Скавронов.
– Ох, не помню! – развела старушка руками.
– Ладно, оставь, – шепнул на ухо Скавронову Тавров. – Это она Вольфа Мессинга в молодости видела.
– Я вот что скажу, – сообщила старушка. – Вы лучше самого Костю спросите об этих его знакомых.
– Как же мы его спросим, если он в Америке? – удивился Скавронов.
– А электронная почта на что? – удивилась, в свою очередь, Анна Николаевна. – Мне внук регулярно послания шлет.
– О! Так вы, Анна Николаевна, с компьютером на «ты»? – изумился Тавров.
– Ну, не совсем на «ты»! – рассмеялась старушка. – Но почту проверить могу!
В доказательство своих слов она подошла к компьютеру, включила его и минут через пять вошла в почтовый ящик на Яндексе.
– Вот! Не далее как вчера прислал весточку, – показала старушка. – Если хотите, то вон сканер стоит: отсканируйте фотографии и почтой Косте отправьте. Он вам и ответит.
– Спасибо! – поблагодарил Скавронов. – Но мы фото лучше из управления отправим. Разрешите, я адрес Костиного почтового ящика на свой перешлю?
– Пересылайте, раз надо, – согласилась старушка.
– И последняя просьба, Анна Николаевна, – попросил Тавров. – Перед Костиным отъездом вам ничего не показалось странным? Ну, например, изменилось его поведение, он стал делать то, чего раньше не делал, приносил предметы, которых раньше у него не было, – что-нибудь такое… Не припомните?
– Нет, все было как обычно! Хотя… – стала припоминать старушка. – Костя обычно все читает с КПК, с карманного компьютера. Давно я его с бумажной книгой или газетой не видела. Он даже с текстами работает на нетбуке… Есть у него такой маленький, он его «и-пи-си» называл – знаете, наверное?
– Знаем, знаем, – нетерпеливо поддакнул Тавров. – А что же странного вы заметили?
– А тут я часто видела его за чтением такой толстой потертой тетради в клеенчатом переплете. Такие в советские времена продавали, их студенты для конспектов покупали. Помните?
– А вы спросили его, что это за тетрадь? – поинтересовался Тавров.
– Спросила, разумеется! А он ответил, что это очень важный конспект редкого курса лекций, и ему обязательно надо его изучить перед отъездом.
Анна Николаевна наморщила лоб и неуверенно добавила:
– И вот еще… Не знаю, важно это или нет, но странность одна появилась… Дело в том, что Костик, даже когда маленький был, никогда собак не боялся. Совсем не боялся. И не кусали они его. А тут незадолго до его отъезда пошли мы с ним на рынок Лианозовский через парк и почти рядом с домом наткнулись на собаку – большой такой черный ротвейлер. Так Костик белый стал, словно полотно, никогда не видела его таким напуганным. Замер как вкопанный и слова даже не мог сказать, пока хозяин собаку не подозвал. Вот я и хотела вас спросить: может быть, вы знаете, отчего это он вдруг собак бояться начал?
* * *
– Продвинутая бабулька, – заметил Тавров, садясь в машину. – Что обидно: старушки у нас с компьютером работают, а в разных учреждениях теток понасажали, которые даже почту электронную принять не могут! Ну, почему у нас для работы с населением в конторы только дур и неумех подбирают?! Политика такая на государственном уровне, что ли?
– Да уж, есть такой момент, – согласился Скавронов. – Куда сейчас, Валерий Иванович? Может, поедите? Тут недалеко, возле метро «Алтуфьево», «Макдоналдс» есть.
– Ну его в баню! – не принял предложение Тавров. – Почти напротив «Макдоналдса» ресторан «Кружка», давай туда. Я рекламу видел: у них этим летом шаурма в лаваше и кружка пива всего за 99 рублей!
– А что, шаурма полезней гамбургера? – с усмешкой прищурился Скавронов.
– Да, полезней, – уверенно заявил Тавров. – И нечего ухмыляться, лучше позвони Егорычу.
* * *
На этот раз Скавронов все-таки дозвонился до Егорыча. Тот сообщил, что они ездили с Володей Томилиным на рыбалку, а там такое место, что мобильник не берет.
Реклама «Кружки» не обманула. С аппетитом поглощая шаурму, Тавров озабоченно проговорил:
– И все-таки… если Костя Шведов сейчас в Америке, то кого же я видел на Трех вокзалах?
– Это мы хоть сейчас проверим, – заверил Скавронов. Он позвонил в управление своему помощнику и попросил проверить: выезжал ли в течение последних трех месяцев за рубеж Константин Шведов?
Тавров не успел допить пиво, как помощник Скавронова перезвонил и сообщил: за последние три месяца человек с таким именем из России не выезжал.
– Вот так! – констатировал Скавронов. – Так что вполне могли вы именно Костю Шведова встретить сегодня у Ленинградского вокзала. Что он там делал, интересно? Надо проверить: не покупал ли билет на поезд?
– И обязательно поставить телефоны Людмилы и Анны Николаевны на прослушку, – напомнил Тавров.
– Думаете, Шведов им будет звонить? – с сомнением спросил Скавронов.
– Он сам вряд ли, – возразил Тавров. – А вот те, кто им интересуются, вполне могут.
* * *
К исходу дня о Шведове удалось выяснить следующее: в институте он взял академический отпуск на год, якобы по состоянию здоровья. Сегодня днем на имя Константина Юрьевича Шведова был приобретен билет на поезд до Пскова, однако на посадку он не явился. Поезд отошел от перрона Ленинградского вокзала без Шведова.
Невзирая на поздний вечер, Тавров сидел в кабинете у Скавронова. Они пытались обобщить имеющуюся информацию.
– От кого он прячется? – задумался Скавронов. – От кого бежит?
– От черной собаки, – сказал Тавров.
– Какой собаки? – не понял Скавронов.
– Анна Николаевна сказала, что Костю незадолго до его мифического «отъезда в Америку» до полусмерти напугала большая черная собака, – напомнил Тавров. – Теперь вопрос: с чего это здоровый парень, никогда не страдавший фобиями, вдруг так себя повел?
– У вас по этому поводу есть версии? – поинтересовался Скавронов.
– Абсолютно никакой, даже самой завалященькой, – сокрушенно вздохнул Тавров. – Но мне кажется, что это очень важный момент. Если его разгадаем, то поймем, почему Костя Шведов столь внезапно сорвался с места.
– Возможно, вы и правы, Валерий Иванович, но я занимаюсь расследованием убийства настоящего отца Кости, – напомнил Скавронов. – А я не уверен, что внезапная фобия Константина Шведова имеет отношение к смерти Федорова.
– Зато я уверен! – возразил Тавров. – Расставь факты по временной последовательности. Федун получает кольцо Соломона и пускается в путешествие, вроде бы разыскивая своих отпрысков, разбросанных по стране. Но на самом деле его интересует только тот, кого он считает своим седьмым сыном. Он находит Володю Томилина, но сразу понимает, что тот не годится. Федун разыскивает бывшую акушерку Извекову и узнает о подмене детей в роддоме и о том, что настоящим его седьмым сыном является Костя Шведов.
– Мы не нашли доказательств того, что Костя виделся с Федуном, – возразил Скавронов.
– Мы не ищем доказательства для суда, Виталик, а всего лишь строим рабочую гипотезу, – напомнил Тавров. – Я лично не вижу причин, побудивших вполне успешного и перспективного студента престижного и известного во всем мире учебного заведения вдруг прервать учебу на длительный срок и исчезнуть в неизвестном направлении. Единственная разумная причина: Федун знал, что скоро умрет, и должен был, как потомственный колдун, назначить себе преемника. На роль преемника как нельзя лучше подходил его собственный седьмой сын: по поверью, седьмые сыновья обладают ярко выраженными паранормальными способностями. Видимо, Федун передал наследнику свой дар, кольцо Соломона, и, по всей видимости, какую-то миссию, которую сам уже не успевал закончить. Он же и предупредил Костю о возможных опасностях, которые его могут подстерегать. Видимо, в число этих опасностей входит и большой черный пес. Почему его следует бояться и что за миссию выполняет Костя, мы пока не знаем. Но узнать надо. Обязательно.
– Я вот до сих пор понять не могу, как Федун сообразил, что Володя Томилин в действительности его шестой сын, а не седьмой, – поделился мыслями Скавронов.
– Думаю, он это понял точно так же, как Хозяин, когда, едва увидев силуэт в полумраке, уверенно заявил, что «это не тот», – ответил Тавров.
– Подождите! Вы хотите сказать, что Хозяин тоже колдун, как и Федун? – воскликнул Скавронов.
– Возможно, и не колдун, но то, что он обладает выраженными паранормальными способностями, совершенно очевидно, – заметил Тавров. – Если предположить, что рецидивист Жмуриков знал Хозяина как вора в законе или уголовного авторитета, то поиск существенно сужается: надо искать уголовного авторитета или вора в законе, обладающего выраженными паранормальными способностями. Тем более если обнаружится, что пути такого человека пересекались по жизни с путями Сиплого, можно будет уверенным: это именно тот, кого мы ищем.
– Хм… надо попробовать, – согласился Скавронов. – Все равно у нас нет никаких других зацепок.
– Ладно, Виталик, поздно уже, – сказал, с трудом сдерживая зевоту, Тавров. – Давай закругляться, двенадцатый час ночи.
– Вы езжайте, Валерий Иванович, – отозвался Скавронов, включая электрический чайник. – А я в кабинете переночую. Чего к полуночи домой ехать, если с утра опять на работу?
* * *
Утомленный напряженным графиком последних дней, Тавров проспал почти до полудня. И правильно: здоровый продолжительный сон для мужчин на седьмом десятке – самая необходимая вещь.
Детектив только приступил к утренней гимнастике, как зазвонил телефон: по мелодии Тавров понял, что это Скавронов, и поспешно нажал на кнопку ответа.
– Валерий Иванович! Спешу вас порадовать! Объявился ваш Вольф Мессинг! – радостно сообщил Скавронов.
– Вот как! И где же?
– Заявился с утра к Извековой, беседует с ней. Питерские опера интересуются: брать его или нет?
– Ни в коем случае! – воскликнул Тавров. – Пусть аккуратно поводят. Нам связи его нужны.
– Хм… А вдруг потеряют? – высказал опасение Скавронов. – Он, похоже, тертый калач.
– А потеряют, так и ладно, – усмехнулся Тавров. – Мы ведь знаем, зачем он к Извековой приходил, верно? А раз так, обязательно у Шведовых объявится. Вот там и будем его ждать, голубчика!