Глава 10

В машине Томилин рассказал историю своего похищения и освобождения до конца. По его словам, в доме находился еще и третий преступник. Обладатель хриплого голоса и золотого перстня сразу «взял быка за рога»:

– Вот что, Володя! Пока поживешь здесь, под охраной наших сотрудников. Но в интересах следствия тебе придется рассказать, где находится кольцо.

– Какое кольцо? – удивленно спросил Томилин.

– Ну ладно, ладно! Что за тайны от следствия? – отечески пожурил его обладатель золотого перстня. – Тот перстень, который отец твой, Федоров, передал тебе во время вашей встречи. Речь идет об убийстве твоего отца, в этом деле перстень – очень важная улика.

Но Томилин продолжал клясться, что ничего про перстень не знает, и этим разозлил похитителей. Те кинулись было его избивать, но владелец золотого перстня остановил их, сказав:

– Хорош! А то хозяин его не узнает. Дождемся хозяина, он скажет, что делать.

На том и порешили. Томилина отвели в комнату с заколоченным досками окном, пристегнули наручниками к ножке массивного шкафа и оставили одного. Вначале молодой человек пытался освободиться, но шкаф был настолько тяжел, что его вряд ли сдвинули бы с места и двое. Изнуренный переживаниями и усталостью, он задремал и проснулся, когда дверь в комнату со скрипом отворилась. В проеме показались две фигуры. В одной он опознал владельца золотого перстня, другого пока не встречал: среднего роста, коренастый – видимо, это и был «хозяин». Тусклый свет одинокой лампочки светил из соседней комнаты им в спины, поэтому Томилин видел только силуэты. Хозяин некоторое время стоял молча, потом сказал:

– Это не он. Слышь, Сиплый? Вы не того взяли!

– Как не того?! – растерялся Сиплый. – Кого вы приказали, того и взяли. Ведь Федоров к нему приезжал и…

– Ты чего, русскую речь понимать перестал? – с угрозой осведомился Хозяин. – Раз я сказал не он, значит – не он.

– А чего теперь с ним делать? – озадаченно поинтересовался Сиплый.

– А что хочешь! – раздраженно сообщил Хозяин. – Одно скажу: валить отсюда надо по-быстрому. И не на джипе, разумеется. Здесь джип оставьте, в сарае.

– И как тогда? – почесал затылок Сиплый.

– Это я сейчас тебе расскажу, – ответил Хозяин. Они вышли в другую комнату, плотно прикрыв за собой дверь, и больше Томилин ничего не слышал.

– Погоди, Володя, – остановил Томилина Тавров. – Я что-то не пойму: ты ведь не видел лица Хозяина?

– Конечно, нет! Ведь комната темная была, только немного из соседней комнаты свет пробивался.

– А как же тогда Хозяин тебя разглядел? Как он понял, что ты не тот, кто им нужен? – недоуменно спросил Тавров.

– Сам не знаю! – развел руками Томилин. – Меня он не мог видеть… Но все так было, как я рассказываю! Вы что, не верите мне?

– Разумеется, верим! – успокоил его Тавров. – Что дальше-то было?

– Хозяин, уехал: я слышал звук машины. Потом где-то через час зашел Сиплый и сказал мне: дескать, надо бы меня кончить, да времени нет с трупом возиться. После этого они меня напоили водкой и, убедившись, что меня развезло, вывели из дома и посадили в такси.

– В обычное такси? – недоверчиво поднял брови Скавронов.

– Да, – подтвердил Томилин. – Водитель еще ругался, что я могу ему салон заблевать, а Сиплый его успокоил: дескать, все оплатим. Потом поехали, ехали долго, и в каком-то не то парке, не то сквере меня высадили. Сиплый еще сказал: дескать, держи язык за зубами, не думай даже в ментовку ходить, лучше думай о себе и о маме, а не то мы с ней поступим как с моим отцом. И еще мне водки в рот влил. А больше я ничего не помню. Очнулся в вытрезвителе, а мне там дежурный говорит: за твои художества и оказание сопротивления милиции при исполнении оформят на тебя дело за хулиганство, чтобы впредь неповадно было. И посадили в КПЗ. Только после обеда пришел следователь и за голову схватился: мы же, говорит, тебя вторые сутки всей милицией ищем!

– И что же ты молчал?! – с досадой спросил Скавронов.

– А что я им скажу? – удивился Томилин. – Я как услышал, что на меня дело о хулиганстве оформляют, так сразу про тех бандитов забыл. Они меня отпустили, а я вон сразу за решетку загремел. Тут уж подумать надо, что говорить и кому.

Машина остановилась. Скавронов опустил стекло двери. Подошел командир отряда ОМОНа, негромко сказал:

– Дом оцеплен. Бойцы на исходной.

– Ты оружие у них видел? – спросил Скавронов у Томилина.

Тот неуверенно ответил:

– Вроде у Сиплого пистолет был.

– Преступники вооружены, – предупредил Скавронов. – Имейте в виду: мне они нужны живыми. Можете начинать.

– Работаем, – коротко бросил в рацию командир ОМОНа. Дом, который брали омоновцы, Таврову из машины не было видно, поэтому оставалось только ждать. Прошло не больше пяти минут, когда командир ОМОНа доложил Скавронову:

– Работу закончили. Чисто! Посмотрите?

– Машину нашли? – спросил Скавронов.

– В сарае стоит: черный «Мицубиси Паджеро 4» с московскими номерами. Тот самый, что в розыске.

– Как и следовало ожидать, они убрались отсюда, – сказал Скавронов Таврову. – И форы у них почти сутки! На чем уехали, куда – непонятно. Короче, обыграли нас!

– Главное, что без трупов обошлось, – резонно заметил Тавров и обратился к Томилину: – Володя! А Сиплый со своими подельниками обсуждали свои дела в твоем присутствии? Ну, может, делились соображениями по поводу Хозяина или обсуждали, куда отправятся?

– Нет, ничего такого, – уверенно заявил Томилин. – Я все время в другой комнате сидел, они дверь плотно закрывали.

– Вот что! Пойдем с нами в дом, может, на месте что и вспомнишь, – предложил Скавронов Томилину.

Тщательный осмотр дома ничего особенного не дал: нашли только наручники, которыми приковывали Томилина, да немытые стаканы, с которых криминалисты сняли отпечатки пальцев для установления личностей похитителей. Тавров буквально валился с ног и поэтому, добравшись до комнаты отдыха следственной группы в здании УВД Пскова, с радостью рухнул на уже знакомый ему диван. Мгновенно уснув, Тавров проспал аж до следующего утра.

– Ну и горазды вы дрыхнуть, Валерий Иванович! – усмехнулся Скавронов, увидев входящего в кабинет Таврова. – Чай, кофе?

– Кофе, – ответил Тавров. – А поесть ничего нет?

Скавронов достал из стола макдоналдовский пакет с гамбургерами, и обычно избегавший жирного фастфуда Тавров с жадностью накинулся на сандвичи. Голод, как говорится, не тетка!

– Рассказывай, чего нового, – жуя гамбургер, потребовал Тавров. Скавронов налил ему кофе и с довольной улыбкой сказал:

– Новости есть. И хорошие! Самое главное: установили личности преступников – сработали все-таки их пальчики на стаканах! Итак, Сиплый: действительно рецидивист, Жмуриков Евгений Агапович, уроженец Магадана, 1959 года рождения, две ходки за грабеж, одна за убийство, освободился в прошлом году. Кстати, его дед был родом из Пскова, во время войны вместе с шестнадцатилетним сыном служил у немцев во вспомогательной полиции, участвовал в расстрелах партизан и подпольщиков. Самого деда вроде расстреляли немцы: чем-то он им не угодил, а вот сынка его, отца Сиплого, после войны поймали и приговорили к десяти годам лагерей. Старший Жмуриков после отбытия срока поселился в Магадане, а сын его уже в 13 лет проходил по делу о грабеже. Тогда ему повезло: несовершеннолетний. А первый свой срок получил, едва восемнадцать стукнуло.

– Да, помню: его дед от немцев пострадал по делу Федорова. Только вроде его не расстреляли, а он сам помер во время допроса. То-то мне фамилия знакомой показалась! – вспомнил Тавров.

– Да, тесен мир, что и говорить, – согласился Скавронов. – Что касается его подельников, то оба в свое время отбывали срок вместе с Сиплым: один за кражу, второй за причинение тяжких телесных. Еще в доме мы пальчики владельца дома нашли: он тоже когда-то сидел вместе с Сиплым. Владельца разыскали в деревне у сестры. Оказалось, что Сиплый попросил его сдать ему дом на лето, заплатил хорошие деньги – тот согласился и укатил к сестре пожить. А вот Хозяин своих пальчиков, к сожалению, не оставил. Сейчас проверяем связи Сиплого. Скорее всего, это кто-то из знакомых Сиплому воров в законе: уж больно требовательно тот, по словам Томилина, разговаривал с Сиплым.

– Есть тут один момент, который меня очень смущает, – задумчиво произнес Тавров. – Томилин сказал, что Хозяин, едва на него взглянув, категорически заявил: «Это не он». В комнате, где держали Томилина, свет не зажигали, а лампочка в соседней комнате под потолком ватт на сорок, не больше. Да еще Томилин в углу у шкафа сидел, так что увидеть его лица бандит никак не мог. Как же он сразу понял, что его помощники взяли не того, кто ему нужен?

– Мало ли… – пожал плечами Скавронов. – А почему вас это так интересует?

– А то, что Федоров, похоже, тоже не признал в Володе нужного человека. Ведь приехал издалека, а сына не увидел – хотя и завещал ему свое имущество! Почему?

– Вообще-то у меня сложилось впечатление, что Федун не был человеком, склонным к сантиментам, – заметил Скавронов. – Приехал, дело сделал, уехал. Что же, он с ним в кабак должен был обязательно пойти?

– Возможно, и так, – согласился Тавров. – Но вот зачем его в роддом носило? Увидеть место, где сын родился? Тем более невероятно для не склонного к сантиментам человека! А искал он в роддоме конкретно акушерку Извекову. И, судя по всему, нашел!

– Ищем мы Извекову, ищем! – отозвался Скавронов. – Как найдем, сразу побеседуем.

– Будем надеяться, что ее параллельно с нами не ищет пресловутой Хозяин, – пробормотал Тавров. – А то как бы он раньше нас ее не нашел!

Зазвонил телефон. Скавронов взял трубку, выслушал сообщение, затем коротко бросил:

– Еду!

Тавров вопросительно посмотрел на него. Скавронов положил трубку на аппарат и пояснил:

– В двадцати километрах от города в лесу нашли «девятку». Машина была угнана два дня назад. Самое интересное: в машине три трупа, огнестрел. Судя по описанию, это Сиплый и его люди.

Томилин уверенно опознал в обнаруженных трупах Сиплого и его людей.

– Все говорит о том, что до самого последнего момента жертвы ничего не подозревали, – сообщил эксперт. – Вон там стояла еще одна машина. Судя по следам на мокрой земле, из нее вышел человек, подошел к «девятке» и расстрелял пассажиров. Затем произвел контрольные выстрелы в голову каждому. Стреляные гильзы от «ТТ». Кстати, судя по следам, за рулем сидел кто-то другой: вот, на земле следы двух разных людей.

– Похоже, Хозяин убрал облажавшихся помощников, – заметил Скавронов.

– И оборвал тянущиеся к нему нити, – закончил мысль Тавров. – Он прислал им угнанную машину со своим человеком, который довез их до этой поляны. А здесь их уже ждала машина «чистая», в которой находился киллер. Сиплый явно знал и того, и другого, раз ничего не заподозрил. Стреляли, скорее всего, из пистолета с глушителем. Никто даже не успел выскочить из машины.

Скавронов что-то хотел добавить, но в этот момент зазвонил его мобильник. Следователь выслушал сообщение и сказал:

– Да, сейчас еду. Пусть ждет в кабинете. Обеспечьте охрану.

В ответ на вопросительный взгляд Таврова он улыбнулся:

– Сбылась ваша мечта, Валерий Иванович! Только что на псковском вокзале задержали Марию Павловну Извекову. Она покупала билет на поезд до Санкт-Петербурга.

– Думаю, нам тут делать уже нечего. Надо ехать! – заторопил Тавров Скавронова.

Через минуту машина уже неслась в сторону Пскова.

Мария Павловна Извекова, бывшая акушерка, оказалась невысокой худенькой пожилой женщиной. Выглядела она моложе своих шестидесяти лет – возможно, благодаря умело закрашенной седине и неестественно ярким голубым глазам. Извекова сидела в кабинете следственной группы, нервно мяла в руках носовой платочек и явно была смертельно напугана.

– Здравствуйте, Мария Павловна! – поздоровался Скавронов. Он представился сам и представил Таврова, заметив в конце: – А ведь мы вас давненько ищем!

– Почему? Что я такого сделала? – испуганно спросила Извекова. – Я сюда на богомолье ездила, в Снетогорский монастырь.

– Успокойтесь, Мария Павловна! Ничего вы не сделали, просто нас интересует один человек, который несколько месяцев назад приходил к вам.

Скавронов достал фотографию Федуна и показал Извековой.

– Ой! – вскрикнула Мария Павловна, прижав к губам платочек.

– Похоже, вы его узнали… Зачем он приходил? Что от вас хотел?

– Напугал он меня до смерти, – призналась Извекова. – Откуда-то он вызнал про мой великий грех. Пришел, глазищами насквозь сверлит. Что же делать? Все я ему рассказала, как на духу!

– Давайте подробнее! – предложил Скавронов. – Что за грех? Рассказывайте, не стесняйтесь: дело давнее, даже если и был там криминал какой, срок давности давно истек. Так что осталось только душу облегчить. Смелее, Мария Павловна!

– Да чего уж… – понурилась Извекова. – Все расскажу. Лет двадцать назад это было. Да нет, поболе… Я тогда в роддоме акушеркой работала. Привезли к нам роженицу. Она и муж ее – Шведовы их фамилия – были знакомые нашего врача, Рудольфа Васильевича покойного, царствие ему небесное. Очень хорошая была женщина, обходительная такая… Вот только дитя никак выносить не могла. А тут вроде как до срока доходила. Очень они с мужем ребенка хотели. А ребенок родился мертвым. Как ни старались мы с Рудольфом Васильевичем, ничего сделать не смогли. Муж ее пришел, плачет, говорит: нет, жена не переживет. Уж так надеялись – и вот… А тут привезли женщину – как сейчас помню, Катей Томилиной ее звали, – родила она двойню. Ну, Рудольф Васильевич того близнеца, что последним родился, и подменил… Отдал, значит, Шведовым. Томилиной сказали, что близнецы ее слабенькими родились, пока последнего выхаживали, первый умер. И ведь верно: у Шведовых дом – полная чаша, только ребенка им для полного счастья и не хватало. А Томилина – мать-одиночка, ей бы одного поднять, а двоих куда?!

– Вы точно помните, что отдали Шведовым того, который родился последним? – прервал бывшую акушерку Тавров.

– Истинный крест! – перекрестилась Извекова.

– И что, все это вы рассказали Федорову? – спросил Скавронов.

– Да он вроде как знал, только подробности выспрашивал. Спросил, не знаю ли я, где эти Шведовы живут?

– И что вы сказали?

– А мне откуда знать? Рудольф Васильевич говорил, мол, Шведовы после этого из Ленинграда уехали. Я только фамилию и знала, да еще то, что сам Шведов профессором в университете работал. А больше ничего! – заверила Извекова.

– Дальше что было? – поторопил рассказчицу Тавров. – Что вам Федоров сказал? Рассердился?

– Нет, что вы! – замахала руками Извекова. – Наоборот, вроде как подобрел даже. Вежливо так поблагодарил. А когда я спросила, что мне делать, он сказал: езжай, дескать, в монастырь Снетогорский, молись, и грех твой прощен тебе будет. И ушел. А я денег на поездку как только скопила, так сразу и отправилась. Вот и все!

– Спасибо вам, Мария Павловна! – поблагодарил Скавронов. – Извините, что задержали вас, но так было нужно. И еще: если к вам придет человек, который будет вас спрашивать о том же, о чем спрашивал Федоров, – немедленно свяжитесь со мной. Вот телефон.

Скавронов передал Извековой свою визитку.

– Тогда мне можно идти? А то еще билет надо покупать, а с билетами нынче плохо, уж не знаю, куплю ли… – забеспокоилась Извекова.

– Не беспокойтесь, Мария Павловна! – успокоил ее Скавронов. – Я уже распорядился, билет на ближайший поезд до Санкт-Петербурга вам приобрели, можете забрать его внизу у дежурного. Счастливого пути!

Рассыпавшись в благодарностях, Извекова попыталась всучить Скавронову деньги, но тот отказался:

– Проездной документ приобретен важному свидетелю по делу. Расценивайте это как компенсацию за причиненное беспокойство.

Когда Извекова вышла, Тавров озабоченно обратился к Скавронову:

– Чувствую, не мы одни последние этой историей интересуемся! Надо бы дом Извековой под наблюдением держать до победного конца.

– Да, пожалуй, вы правы, – согласился Скавронов. – Так и сделаем. А сейчас надо срочно искать Шведовых. Не сомневаюсь, что Федоров у них побывал.

– Надо искать конкретно молодого Шведова, – возразил Тавров. – Он уже взрослый человек, может с родителями и не проживать.

– Тоже верно, – снова согласился Скавронов. – В любом случае в Пскове нам делать нечего. Только пока непонятно, куда нам теперь: хоть Извекова и говорит, что Шведовы уехали из Питера, но было это почти двадцать лет назад, могли и вернуться. Надеюсь, парня быстро найдем: вряд ли он скрывается или сменил фамилию.

Скавронов оказался прав: уже на следующий день пришло сообщение, что Шведов Константин Юрьевич, 1985 года рождения, уроженец города Ленинграда, ныне Санкт-Петербурга, проживает в Москве на улице Малая Бронная, дом 16. Вместе с ним в квартире зарегистрирована Шведова Анна Николаевна, 1929 года рождения.

– Ну вот! – удовлетворенно констатировал Скавронов. – Сегодня же ночью едем в Москву 298-м и завтра днем навестим господина Шведова. Верно?

Тавров кивнул, но внутренне содрогнулся: опять ночь в дороге! Опять не выспаться! В его возрасте такие нагрузки чрезмерны. Но Скавронов был прав: нельзя тянуть, надо ковать железо, пока горячо.

В половине двенадцатого Тавров и Скавронов вышли на перрон Ленинградского вокзала. На этот раз Таврову даже удалось выспаться. Похоже, что маршрут Москва—Псков стал для него привычным. Выйдя на площадь, Скавронов принялся оглядываться в поисках машины из управления. От стоянки такси с рюкзаком на плече к Ленинградскому вокзалу шел парень. Он прошел метрах в пятнадцати от Таврова, сыщик определенно узнал идущего и удивленно окликнул его:

– Володя!

Парень, не обращая внимания, быстрым шагом прошел к входу в вокзал. В этот момент на Таврова налетел мужик с огромной сумкой, с которой обычно путешествуют «челноки», и Тавров еле удержался на ногах. Мужик пробормотал на ходу извинения, волоча сумку к стоянке такси. Когда Тавров посмотрел в ту сторону, куда направился молодой человек, того уже и след простыл.

– Валерий Иванович! – крикнул Скавронов. Он уже стоял возле черного «Форда», присланного управлением. – Давайте быстрее!

Тавров поздоровался с водителем и уселся на заднее сиденье рядом со Скавроновым.

– На Малую Бронную, к дому 16, – сказал Скавронов водителю. – Там подождешь, возможно, что еще куда-нибудь поедем.

– А обедать когда будете? – спросил водитель. – Все-таки вы с дороги.

– Да, Валерий Иванович! – обратился Скавронов к Таврову. – Когда обедать будем: до разговора или после?

Но Тавров словно не расслышал вопрос.

– Странно… – задумчиво проговорил он.

– Что странно? – поинтересовался Скавронов.

– Я только что видел на площади Володю Томилина, – сказал Тавров.

– Томилина? – удивился Скавронов. – А что ему тут делать? Он же в Донце должен быть! Может, дела какие у него в Москве? Но тогда Егорыч должен был предупредить.

Скавронов достал мобильник, набрал номер Егорыча.

– Что за ерунда? – удивился Скавронов. – Недоступен! Так, а Оленин… А этот трубу не берет! Да что они там, в самом деле?! Ладно, позже позвоню. Егорыч человек опытный, его голыми руками не возьмешь!

Тавров хотел было напомнить, что Федун тоже не был похож на человека, которого можно взять голыми руками, но решил промолчать: в глубине души Тавров верил в сглаз.

Машина остановилась возле нужного дома. Скавронов набрал номер квартиры Шведовых. К домофону долго никто не подходил, и Тавров уже было подумал с досадой, что дома никого нет и когда будет, неизвестно, но вдруг ответил женский голос:

– Кто там?

– Анна Николаевна? – спросил Скавронов.

– Она здесь не живет, – сухо ответила женщина и отключилась. Скавронов чертыхнулся и снова набрал номер.

– Извините, но я хотел бы знать, где можно ее найти, – раздраженно заявил Скавронов.

– А кто вы такой? – поинтересовалась женщина.

– Это же могу и я спросить: кто вы такая, что находитесь в квартире Анны Николаевны? – разозлился Скавронов.

– Я сейчас милицию вызову! – пригрозила женщина и снова отключилась. Скавронов вновь набрал номер, но домофон не отвечал.

– Вот сука! – в сердцах обронил следователь. – Придется ждать, пока кто-нибудь войдет или выйдет из подъезда!

– А толку? Она все равно нас в квартиру не впустит, – резонно возразил Тавров.

– Так что теперь, участкового вызывать? – с досадой воскликнул Скавронов. – Или наряд для верности?

– Ты лучше удостоверение приготовь, – посоветовал Тавров. – А то стар я уже мордой в асфальт падать… Вон наряд едет, похоже, по нашу душу. Вызвала все-таки!

Подъехавшие милиционеры проверили документы у Скавронова и Таврова, извинились и собрались ехать обратно.

– Нет, ребята! – остановил их Скавронов. – Вы уж наши личности сердитой бабе удостоверьте, а то она нас и на порог не пустит.

Дверь открыла женщина лет пятидесяти. Несмотря на возраст, она была по-девичьи стройна и все еще красива. Увидев Скавронова и Таврова в сопровождении милицейского эскорта, она с видимой неохотой сделала шаг в сторону, пропуская незваных гостей в квартиру.

– Что вам угодно? – холодно спросила она, мельком глянув на удостоверение Скавронова.

– Прежде всего разрешите выяснить вашу личность, – требовательно произнес следователь.

Женщина достала из ящика комода паспорт и молча протянула Скавронову.

– Так… Шведова Людмила Вениаминовна… зарегистрирована на улице Череповецкой, дом 4, корпус 2… Это же Лианозово, окраина! А что же вы здесь делаете? – поинтересовался Скавронов.

– Живу, – коротко ответила Людмила. – В квартире действительно зарегистрированы мой сын и моя свекровь, но им удобнее там: Костя учится в физтехе, он ездит оттуда в институт, а свекровь не может оставить без надзора любимого внука!

Последние слова Людмила произнесла с плохо скрытым сарказмом. Скавронов вернул ей паспорт, она спрятала его снова в верхний ящик комода и тем же холодным голосом предложила:

– Проходите в гостиную. Только ноги тщательно вытирайте: домработница у меня приходящая, квартиру убирает раз в неделю.

Тавров и Скавронов уселись в глубокие кресла, Людмила расположилась напротив них на диване, закинув ногу на ногу. Небрежно одернув шелковый халат, подчеркивавший безупречную фигуру, она спросила:

– Что вам нужно? Если вы ищете Костю, то он здесь не живет и даже появляется очень редко.

Тавров решил не тянуть и спросил прямо в лоб:

– Он здесь не любит появляться потому, что на самом деле не ваш сын?