Глава 23

Диковинная процессия двигалась по призрачному мосту. Впереди на Адском Драконе ехал Великий Король Асмодей с головами быка, барана и человека. В руке он держал копье со знаменем. Следом за ним на гигантском коне скакал трехголовый Король Адского Востока Баэль со своими тремя головами: жабьей, кошачьей и человеческой. Замыкала шествие карета, в которой сидели граф, Тавров и Брен. Невозмутимые зомби из охраны Варежко в строгих темных костюмах устроились на запятках.

Слева от призрачного моста сияли огни Будвы, но музыки из многочисленных кафе, ресторанов и дискотек не было слышно.

– Они нас не видят? – спросил Тавров у Брена.

– Разумеется, – ответил Брен. – Ведь мы находимся в Пограничной Зоне.

Мост упирался прямо в верхнюю площадку донжона будванской Цитадели. Асмодей и Баэль съехали с моста и направились дальше по ведущей вниз лестнице. Карета с лошадьми остановилась у площадки донжона. Брен выскочил из кареты, ухватился за флагшток с развевающимся в легких дуновениях вечернего бриза черногорским флагом и ликующе прокричал:

– Мы прибыли, господа! Добро пожаловать на подмостки театра Вечности, где последнее действие скучной и долгой пьесы под названием «История» разыграет сама Судьба! На выход, прошу вас!

Зомби соскочили с запяток и распахнули дверцы кареты. Тавров с графом Робертом вышли на каменную площадку и начали спускаться по лестнице вслед за Бреном. Тавров поднял голову и увидел, что красное полотнище черногорского флага на его глазах вдруг превратилось в черное. «Конец истории», – подумал бывший сыщик.

Узкая лестница с неровными каменными ступенями после поворота вывела их на широкую площадку, огороженную невысокой каменной стенкой. С одной стороны за небольшим валом возвышалось здание бывшей австрийской казармы, с другой стороны площадка обрывалась в море. Пространство освещалось висевшими на стенах фонарями, стилизованными под старину, и их яркий свет разбавлял мертвенное свечение сиреневого тумана Пограничной Зоны.

– Добро пожаловать, господа статисты! – жизнерадостно воскликнул Брен.

– Чему радуется этот ублюдок? – вполголоса осведомился Тавров у графа.

– Не знаю, что ему конкретно пообещали, но лично нам Слияние Миров не сулит ничего хорошего, – мрачно вздохнул граф.

– Так чего же мы ждем?! – воскликнул Тавров.

– Тише! – одернул его граф Роберт. – Ваши чувства делают вам честь, но плевать против урагана не только бессмысленно, но и вредно… И не только для костюма. Поглядим, как дело пойдет…

– Не задерживайтесь, господа! – поторопил их Брен. – Для вас накрыты столы для ужина. Прощального ужина. Но зато халявного! За все платит Ад!

Они спустились по ступенькам на площадку, отгороженную от города высокой стеной с бойницами. В бойницы выставились хищные жерла древних пушек. На площадке были несколько металлических столиков, составленных в один ряд. На них красовались напитки и закуски, но сидели за ними всего два человека: Кудасов и Кайтелер.

– Слава богу, вы живы! – воскликнул Тавров, бросаясь к ним. – Я никак не мог до вас дозвониться.

– У нас отобрали мобильники, – пояснил Кудасов. – Сначала одни уроды, потом тех уродов замочили другие уроды… Я даже и не знаю, где сейчас наши мобилы.

– Ничего страшного, – успокоил их появившийся на площадке Брен. – Очень скоро все телефоны мира превратятся в абсолютно ненужную вещь.

– Мы уже слышали ваш самодовольный бред, – скривилась Кайтелер. – Так что лучше перескажите его вновь прибывшим, а нас – увольте!

– Милая Бьянка, вам совсем не к лицу подобная грубость, – улыбнувшись, заметил Брен. – А речь я произнесу перед всеми вами, обязательно! Но прежде отведайте угощение. Здесь неплохая кухня, простая, но качественная. Прошу всех за стол!

Застолье представляло собой фантасмагорическую картину. На одном конце выстроенных в ряд столов расположился Брен, по правую сторону от него сел Асмодей, а по левую – Баэль. На противоположном конце стола сидели граф с Тавровым, а напротив них – Кудасов и Кайтелер. Стоявшие посередине стулья так и остались незанятыми.

Безмолвные официанты, напоминавшие охранников-зомби, подливали гостям вино, раскладывали закуски. Но Тавров остался равнодушен к яствам.

– Послушайте, господин Брен, – сказал он. – Давайте расставим точки над «i».

– Давайте! – охотно согласился Брен, расправляясь с жареными мидиями. – Что вас интересует в первую очередь? Откровение Серебряного Ангела?

– Нет, об Откровении я уже узнал от ныне покойного фра Арнольдо все, что хотел: Врата Миров и все такое… А вы не в курсе, как зовут в действительности этого загадочного Серебряного Ангела?

В ответ раздался дружный смех Баэля и Асмодея.

– Эх, Валерий Иванович! Да знай кто-то из нас подлинное имя Серебряного Ангела, он мог бы им вертеть как угодно! – отсмеявшись, снисходительно заметил Асмодей. – Оттого он и был Стражем Врат, что – безымянен!

– Понял, вопрос снят. Тогда объясните, какова роль во всем этом деле господина Варежко, – попросил Тавров. – Кстати, а где он сейчас?

– Вы его увидите, но несколько позже, – ответил Брен. – А что касается его роли в этом деле, то она точно такая же, как и у фра Арнольдо, и у вас с графом, и у господина Кудасова, и даже у нашей очаровательной Бьянки. Вы – всего лишь ступени, по которым я поднимаюсь к вершине власти. Власти, которая и не снилась остальным смертным! Эта власть должна принадлежать мне по праву, поскольку я – единственный наследник моего славного предка, которому сам великий Одоакр передал инсигнии Повелителя Мира.

– Хм, мне казалось, что фра Арнольдо, наоборот, старался вам помешать, – заметил Тавров.

– Ну что вы! – усмехнулся Брен. – Именно фанатизм этих глупых монахов, столетиями собиравших сегменты Врат, помог моему дяде Герману фон Брена заполучить их в свое распоряжение. Именно питаемая искренней верой в свою миссию фанатичная глупость заставила монахов выпустить на свободу бывшего штандартенфюрера СС в обмен на конфискованные им в Сан-Северине сегменты Врат. Представьте себе: ну, не пошли бы монахи на сделку с ним. И что? Военного преступника Германа фон Брена повесили бы по приговору суда, и он унес бы с собой в могилу эту тайну. Я бы никогда не проник в великую тайну нашего рода – не узнал бы об инсигниях Повелителя Мира, а большая часть сегментов Врат так и осталась бы замурованной в подвале которского бастиона Рива. Фра Арнольдо стал первой ступенью моего восхождения: он при помощи Шрайбера фактически завершил работу по сбору сегментов Врат. Второй ступенью стала глупенькая ведьмочка Катя Барсукова, обеспечившая ценой своей короткой и никчемной жизни мой договор с Великим Королем Баэлем.

– Вы редкостный подонок, – с презрением заметила Кайтелер. – Вам когда-нибудь говорили об этом?

– Бывало, – признался Брен. – Но обычно такие говоруны недолго задерживались в Этом мире. Это относится и к вам, милейшая Бьянка. Что бы вы ни говорили, а предначертание еще до рассвета подведет итог вашему земному существованию. Впрочем, рассвета больше не будет как такового.

Брен осушил бокал вина и продолжил:

– Третьей ступенькой стал наш глубокоуважаемый Валерий Иванович Тавров. Своей безудержной активностью он заставил поволноваться и фра Арнольдо, и господина Варежко с его головорезами. Варежко не сомневался, что вы, кроме как на фра Арнольдо, еще работаете и на спецслужбы; а фра Арнольдо, в свою очередь, подозревал, что вы работаете на Варежко. Такие взаимные подозрения сильно облегчали мне жизнь. Спасибо, Валерий Иванович!

– Не паясничайте, Брен! – поморщился Тавров. – Не пойму только, как вам удалось заморочить голову столь могущественному человеку, как Варежко.

– Проще простого, – ухмыльнулся Брен. – Все эти олигархи во времена «царя Бориса Пьяного» вообразили себя хозяевами страны, а когда им в конце концов указали их настоящее место, они обиделись и принялись интриговать. Стоило слегка подпеть этому идиоту на тему о «необходимости утверждения власти крупного капитала над миром в лице наиболее яркого его представителя, господина Варежко», как все его люди и деньги стали работать на меня. Ну не смешно ли?! Так что Варежко и его люди – моя надежнейшая четвертая ступень.

– А как вы выяснили, где монахи спрятали свою часть артефактов? – спросил граф.

– Герман фон Брена, мой дядя – точнее, двоюродный дед, – был очень умным человеком. Используя богатые возможности, которые ему предоставили членство в СС и работа в «Аненэрбе», он тщательно обрыскал всю Каринтию и все руины в тех местах, где были владения рода Брановичей, и все-таки нашел спрятанные основателем нашего древнего рода инсигнии! Дядя Герман, используя свои связи в СД, внимательно следил за деятельностью доминиканцев и точно вычислил: все найденные на протяжении столетий доминиканцами сегменты Врат Миров находятся не в банковских сейфах – как это было бы логично предположить, – а укрыты на территории монастыря Сан-Северин в Северной Италии. Оккупация германскими войсками Италии дала командовавшему полком войск СС дяде Герману возможность легко заполучить бесценные артефакты. К его сожалению, крах рейха наступал слишком быстро, и он был вынужден спрятать свои сокровища в Которе. О дальнейшей судьбе артефактов и дяди я уже рассказал.

– Как же ваш дядя узнал, где монахи спрятали артефакты, увезя их из Котора? – поинтересовался Тавров.

– Увы, сам он этого так и не узнал, – вздохнул Брен. – Дядя Герман, используя все свои возможности, следил за доминиканцами, но выяснил только, что доминиканцы извлекли сегменты Врат из тайника в Которе. Вывезти их из титовской Югославии они не смогли и спрятали их где-то на побережье. Дядя указал мне тайник, где был спрятан меч Повелителя Мира и остальные инсигнии. Зная, что сегменты остались где-то на побережье Черногории, я провел магический ритуал на горе Ловчен и точно установил: монахи укрыли сегменты в будванской Цитадели. Ну а дальше, получив в свое распоряжение отобранный у господина Кудасова прибор, я легко нашел тайник доминиканцев. Люди фра Арнольдо при косвенном содействии Кудасова и Кайтелер добрались до сегмента, спрятанного на кладбище, а подельники Варежко забрали его у них. Вот и все!

– Все это весьма интересно, господин Брен, и характеризует вас с превосходной стороны, – вмешался Асмодей. – Все силы Ада, которые мы с королем Баэлем представляем за этим столом, выражают глубокое восхищение вашей деятельностью. Но уже наступает назначенный час!

– Да, пора! – воскликнул Брен, поднимаясь из-за стола. – Наступает момент, ради которого восемь столетий нес свою Тайну род Брановичей. Идемте!

– Может, вы там сами… как-нибудь без нас обойдетесь? – предложила Кайтелер. – А то я еще эти замечательные креветки не доела!

– Да, больше вам их не удастся отведать, милая моя, – отметил Брен. – Но без вас нам не обойтись. Для ритуала мне нужны четверо посвященных в Тайну. Поскольку фра Арнольдо выбыл из игры, то вы все мне понадобитесь.

– А вы возьмите Варежко… или этого… Баранцова! – не отступала Кайтелер.

– Я был вынужден задействовать их несколько раньше, так что, кроме вас, никого нет, – ответил Брен. – Хватит препирательств, прошу всех присутствующих подняться на верхнюю площадку.

Адские короли направились к лестнице первыми. Четверка гостей нехотя гуськом потянулась следом. Замешкавшуюся Кайтелер не слишком вежливо вытащили из-за стола зомби-охранники. Шествие замыкал Брен.

Небо заволокло плотной пеленой облаков, и, несмотря на полнолуние, лунный свет не мог пробиться сквозь облачную преграду.

На просторной главной площадке Цитадели из старых замковых построек сохранились только руины стен часовни.

– Садитесь здесь, на ступеньку, – указал Брен Таврову и его товарищам на широкую двойную ступень, разделявшую два разных по высоте уровня площадки: ступень образовывала нечто вроде низкой каменной скамьи со спинкой.

Те сели на ступеньку.

– Осветите алтарь! – приказал Брен охранникам, стоявшим у лестниц с факелами в руках. Охранники зажгли огонь в большом светильнике, и колеблющиеся языки пламени выхватили из темноты ужасное зрелище. Там, где сохранился дверной проем, некогда ведший из часовни во внутренние помещения донжона, охранники поставили металлический каркас для скамей летнего театра; на каркасе висели две безжизненные окровавленные фигуры.

Бьянка охнула и отвела глаза, а Кудасов воскликнул:

– Да это же Варежко и Баранцов! Почему вы их убили, Брен?

– Мне нужна была человеческая кровь, чтобы нарисовать вот это, – пояснил Брен, указывая на вычерченный на каменных плитах алтарной части огромный пентакль и другие ритуальные знаки. – Как видите, все готово для начала Слияния Миров.

– А зачем вам это надо, господин Брен? – спросил граф.

– Так предначертано, – ответил Брен. – Тот, кто владеет инсигниями Повелителя Мира и соберет Врата Миров, должен провести ритуал Слияния Миров, чтобы стать повелителем Нового Мира.

– А вы представляете себе хотя бы приблизительно, каким будет этот самый Новый Мир? – спросил граф. – Вы допускаете мысль, что вместо двух старых Миров и Пограничной Зоны не будет вообще ничего?

– Не имеет значения, что именно будет, – ответил Брен. – Главное, что я стану его Повелителем!

– Я понял вашу позицию, но категорически не могу с нею согласиться, – сообщил граф.

– Я не очень разочарую вас, если сообщу, что меня абсолютно не интересует ваше мнение? – насмешливо осведомился Брен.

– А откуда вам известен ритуал Слияния Миров? – полюбопытствовала Кайтелер. – Я никогда о таком не слышала.

– Здесь вы ошибаетесь, милочка! – снисходительно заметил Брен. – Не только слышали, но и читали, и даже видели его фрагмент.

– Картина и третья часть манускрипта? – догадалась Кайтелер.

– Совершенно верно, – подтвердил Брен. – Вы и фра Арнольдо ничего не поняли, потому что та часть текста, где говорилось о значении инсигний, была уничтожена огнем. А я из семейного предания знаю, что воплощают собой инсигнии, и потому сразу понял, что именно закодировано в картине, изображающей Ангела в серебряных одеждах, и в третьей части византийского манускрипта.

– Пятнадцать минут до назначенного часа, – напомнил Асмодей.

– Несите инсигнии! – приказал Брен охранникам.

Те принесли длинный ящик и поставили его перед алтарем.

– Теперь сегменты Врат!

Рядом с первым ящиком появился второй. Брен открыл первый, достал оттуда меч, пронзивший артефакт, и воскликнул:

– Начинаем!

Он вошел в центр пентакля и опустил меч так, чтобы коснуться артефактом каменной плиты в луче пентаграммы. Сиявший тусклым голубым светом сегмент вдруг ярко вспыхнул. Брен выкрикнул какое-то заклинание, и из ящика один за другим вылетели сегменты. Они сцеплялись пазами, образуя металлическую ленту Мебиуса. Когда последний сегмент сомкнулся с первым, Брен повернул голову к потрясенным зрителям и возбужденно крикнул:

– Помните манускрипт? Анам и Атап, Кавелла и Норихон ждут своего часа обретения свободы! Кавелла – в облике меча, Анам и Атап образуют державу, а Норихон – скипетр. И пробегут Анам и Атап путем Кавеллы от Жизни до Смерти, и разделятся они, но не смогут сойтись, ибо будут по разные стороны!

В левой руке Брена появилась держава: сияющий внутренним багровым светом шар, опоясанный двумя металлическими обручами. Брен опустил державу на лезвие меча возле рукояти и разжал пальцы. Держава некоторое время словно балансировала на лезвии, затем обручи распались и упали на каменный пол. Шар вспыхнул еще ярче и покатился по лезвию к Вратам. Врата засияли невыносимо ярким светом расплавленного серебра.

Шар разделился надвое и превратился в два пламенеющих сгустка энергии, перескочивших на поверхность Врат. Издавая постоянно усиливавшийся низкий рев, напоминавший звук стартующей ракеты, сгустки понеслись вдоль металлической ленты Врат друг напротив друга.

– Но не смогут разбежаться, ибо будут на одной стороне! – перекрывая вой огненных сгустков, прокричал Брен, потрясая левой рукой; теперь вместо державы в левой руке он сжимал скипетр, представлявший собой серебристый цилиндр, обвитый двумя змеями. – И выйдут на свободу Кавелла и Норихон, и восславят Повелителя!

Тавров увидел, что огненные сгустки стремительно ускоряют свой бег, сливаясь в два огненных кольца. От пылающих колец в небо устремилась призрачная воронка, похожая на кисейный столб смерча. Вращаясь и изгибаясь, воронка уперлась в облака, и, повинуясь ее адскому танцу, облака в небе закружились в хороводе. В небе появилось черное пятно, вокруг него вращалось облачное кольцо, опиравшееся на исходивший из Врат Миров призрачный смерч.

Меч в руке Брена изменил очертания: он задрожал, словно расплываясь, и приобрел контуры некой фигуры: это демон Кавелла выходил на свободу. И вместе с ним свои черты, воплощаясь из огненных сгустков, стали обретать Анам и Атап, все еще стремительно бежавшие по Вратам Миров.

Тавров увидел, что змеи на скипетре в руке Брена ожили и превратились в две головы демона Норихона. Скрытые в инсигниях демоны обретали свободу!

Тавров встретился глазами с безумным взглядом Брена.

– Погранзона исчезает, Миры сливаются! – ликующе крикнул он Таврову. – Демоны входят в этот мир! И присоединится к ним войско, истомленное вечным ожиданием, и не рухнут Миры, но сольются под властью Повелителя Хаоса. И исчезнет Жизнь, но не станет Смерти!

Тавров в отчаянии увидел, как окружающие предметы и люди искажаются, их силуэты теряют четкость… Стены Цитадели вдруг поплыли, словно воск в горячей струе воздуха. И Тавров почувствовал, что он тоже тает, словно свечка. Все, конец! Конец Миру, конец жизни, конец всему!

Тавров подумал, что надо бы попрощаться со своими товарищами, но не мог пошевелиться. Тело уже не принадлежало ему. «Вот так приходит смерть», – подумал он.

Сознание помутилось, заволоклось звенящим туманом, и в мозг ввинчивался только ликующий крик Брена:

– И присоединится к ним войско, истомленное вечным ожиданием, и не рухнут Миры, но сольются под властью Повелителя Хаоса. И исчезнет Жизнь, но не станет Смерти!

– Это вряд ли! – раздался вдруг отчетливый спокойный голос графа Роберта. К Таврову вдруг вернулось сознание, и он изумленно взглянул на графа. Тот молча смотрел в небо – туда, где в кольцо вращавшихся облаков вдруг выглянула луна. На фоне беснующейся стихии лунная дорожка словно проложила серебряный мостик от лунного диска к Цитадели. По дорожке двигалась, быстро увеличиваясь в размерах, сияющая светлая фигура.

– Серебряный Ангел! – воскликнул Тавров, вспомнив картину. Он не успел договорить, как Ангел уже стоял между ним и Бреном. Адские короли, увидев Ангела, злобно закричали ему:

– Ты опоздал! Слияние Миров началось! Теперь Мир – един, и он наш!

– А я думаю, что пришел как раз вовремя, – спокойно промолвил Ангел.

Он вытянул руку в сторону оторопевшего Брена, в чьих руках извивались змеиные головы Норихона, переплетаясь с крокодильим хвостом Кавеллы, и крикнул:

– Норихон! Орихон! Рихон! Ихон! Хон! Он! Разрушь Врата!

Змеиные головы с недовольным шипением взметнулись и впились зубами в сияющую ленту Врат. Еще мгновение – и они снова взвились, держа в пастях металлическую пластину сегмента. Анам и Атап прервали свой бег, рухнули в образовавшийся провал и заключили друг друга в объятия. Яркая вспышка ударила по глазам. Тавров на мгновение зажмурился, но тут же открыл глаза и увидел, что слившиеся Анам и Атап снова превратились в багровый каменный шар, который, на глазах тускнея, катился по каменным плитам двора. Кавелла с громким воем последний раз ударил хвостом, взметнулся в отчаянном рывке и, снова обретя облик меча, со звоном упал рядом с остывающим шаром. Змеиные головы Норихона обвились вокруг серебристого цилиндра скипетра. Потрясенный Брен в недоумении разглядывал зажатый в его ладони цилиндр, дивясь этой внезапной метаморфозе.

Снова в вое ветра, исходившего от вращавшейся призрачной воронки, послышался металлический звон: это один за другим выпадали сегменты Врат Миров. Когда последний упал на плиты алтаря, призрачный вихрь оторвался от пола и начал описывать круг по площадке. В своем движении он захватил и втянул внутрь себя окровавленные тела Варежко и Баранцова, безмолвных зомби-охранников, изрыгавших проклятия Адских королей, сегменты разрушившихся Врат, а также вновь принявших облик инсигний демонов Анама, Атапа, Кавеллу и Норихона. Когда смерч протянул свой хищный хобот к Брену, тот вышел из ступора и отчаянно завопил:

– Нет! А как же предначертание?! Так нельзя!

Воронка поглотила его и унеслась в небеса. Ветер смолк, все стихло, на небе виднелись лишь отдельные клочья облаков, медленно уползавшие к горизонту.

Серебряный Ангел повернулся к Таврову и с облегченной улыбкой произнес:

– Ну, вот и все! Надеюсь, теперь никто не сможет собрать Врата: уж больно надоела мне работа стражника.

– А как ваше имя? – спросила его Кайтелер.

Ангел рассмеялся и шутливо погрозил ей пальцем:

– Никто не должен знать имя Стража Врат!

– Ведь Врат уже нет, – вымолвила Кайтелер.

– Но правила остались, – ответил Ангел, легко поклонился Кайтелер и отправился по лунной дорожке обратно – к сияющему лунному диску.

– Ефросинья все-таки узнала имя Серебряного Ангела и позвала его, – сказал граф. – Вовремя! Иначе мы осваивали бы сейчас Новый мир под властью демонов.

– А как ты думаешь, действительно Брен стал бы повелителем Нового мира или демоны нашли бы способ лишить его власти? – спросил Тавров.

– Не знаю и знать не хочу, – сердито ответил граф. – Надеюсь, в Аду ему найдут достойное применение!

Граф достал сигару, с наслаждением закурил и обратился к присутствующим:

– Все рестораны давно закрыты, а мне вдруг страшно захотелось есть! Может, отправимся на мою яхту? Она как раз стоит у пирса будванской Луки. Мир спасен, можно и отдохнуть в спокойной обстановке.

Граф достал мобильник и велел коку срочно приготовить ужин на четверых.

– Заодно уж и завтрак, – добавил он, взглянув на часы.

– А я бы вздремнула, – зевнула Кайтелер.

– И не надейся! – строго заявил Кудасов. – Ты будешь со мной танцевать до рассвета. Не забывай, что у нас вечеринка в честь спасения мира!

– Уговорил, речистый! Отнес бы девушку на яхту, а? – лукаво подмигнула ему Кайтелер.

– Легко! – с готовностью откликнулся Кудасов, подхватывая взвизгнувшую Кайтелер на руки. И понес ее к выходу. Граф и Тавров с улыбками наблюдали, как Кудасов уверенно прошагал по мостику через ров и скрылся в здании бывшей казармы.

– Что же мы стоим? – заторопился граф. – Они же не знают, где стоит яхта.

– Не беспокойся, – отозвался Тавров. – Я почему-то думаю, что вовсе не на ужин они торопятся… А вот нам пора: надо снять стресс и отметить победу. Но только без пафоса и пышных речей, устал я от всей этой высокопарной мистики!.. У тебя есть на борту «Джемисон»?

– Хочешь меня обидеть? – укоризненно покачал головой граф. – У ирландца всегда найдется в запасе бутылка отличного ирландского виски. А насчет пафоса – уж от меня ты этого не дождешься!

И они зашагали к выходу из Цитадели.