Книга: Плачущий ангел Шагала
Назад: Глава 11
Дальше: Глава 13

Глава 12

«Охотники за Шагалом
Недавнее убийство антиквара Ивана Корендо позволило представителям правоохранительных органов заговорить о банде изощренных преступников, которые охотятся за полотном известного художника Марка Шагала. Однако, как показало расследование, смерть Корендо была не первым звеном в этой кровавой цепи. Перед тем как рассчитаться с Иваном Никитовичем, преступники наследили и в Белоруссии. В Витебске, на родине великого художника, было обнаружено тело сотрудника Музея Марка Шагала искусствоведа Юрия Петренко. Предположительно именно Петренко продал Корендо интересующее бандитов полотно. Однако Иван Никитович оказался не единственным претендентом на обладание шедевром. Как выяснила следственная группа, первоначально приобрести работу пыталась Антонина Сергеева. Женщине слишком дорого обошелся ее интерес. Возможно, у нее были какие-то подозрения по поводу того, кто причастен к кровавой вакханалии. Однако выяснить подробности уже невозможно. Сергеева убита, так же жестоко и цинично, как и предыдущие жертвы.
Преступники действуют очень осмотрительно. Они безжалостно расправляются со свидетелями.
Собирая материал для публикации, корреспондент «Ведомостей» посещала Витебск, и как раз во время этой командировки сотрудники правоохранительных органов Белоруссии установили личность возможного свидетеля, Михаила Дорохова, который мог дать показания по поводу убийства Юрия Петренко. Но милиция и следователи опоздали. Еще один труп. Снова оборванная убийцами жизнь. Опять следственный тупик.
Я пишу эти строки, находясь в больнице. Вчера вечером по дороге домой на меня было совершено нападение, и лишь счастливое стечение обстоятельств позволило не пополнить список жертв охотников за Шагалом.
Но нет худа без добра. Этот инцидент позволил получить сведения, которые представляют интерес для следствия.
Уже подготовлено продолжение этой статьи, где расставлены все точки над i. Преступники по ряду причин обладали поистине неограниченными возможностями, однако в ближайшее время им предстоит ответить за содеянное по всей строгости закона.
Продолжение читайте в следующем номере «Ведомостей».
Лика Вронская».
Маня отложила газету и всхлипнула. Нет сил смотреть на фотографию подруги в черной рамке. На снимке Лика беззаботно улыбается. Читая статью, невольно слышишь ее голос.
Но голоса уже нет. Больше вообще ничего нет.
– Манечка, ты видела? – Сергей кивнул на номер «Ведомостей». – Сегодня же похороны. Как-то быстро, да?
Маня смахнула слезы и снова посмотрела на страницу. Муж прав. И им надо поторапливаться, похороны состоятся всего через два часа. Гражданской панихиды не будет. Как написано в размещенном под статьей некрологе, тело Вронской похоронят в закрытом гробу.
Муж принес пузырек с валерьянкой, стакан воды. И осторожно заметил:
– Поехали скорее. Мы можем не попасть на кладбище. Лика журналистка, писательница. Я думаю, очень многие захотят проводить ее в последний путь. Поехали, потому что там, судя по всему, соберется масса народа.
Сергей оказался прав: стоянка возле кладбища была битком набита автомобилями, вдоль обочины тоже впритык выстроилась очередь машин. Им пришлось оставить свои «Жигули» чуть ли не за километр от входа.
– Ты не замерзнешь? – поинтересовался Сергей, скептически оглядывая коротенькое черное пальтишко жены. – Сыро, ветер…
– Сереж, я не чувствую ничего. Все равно.
Незнакомые люди. Бледные лица. У некоторых в руках венки. «Дорогой коллеге». «Талантливой писательнице». «Любимой доченьке»…
Муж, как крейсер, проложил ей дорогу в толпе.
Возле установленного на возвышении гроба священник читал молитву.
В реальность происходящего было невозможно поверить. Маня оглядывалась по сторонам, как затравленный волчонок. Она то теряла надежду, то вновь ждала, что дурной сон закончится.
– Сегодня мы провожаем в последний путь нашего лучшего журналиста, – голос редактора «Ведомостей» звучал настолько тихо, что Маня с трудом разбирала слова. – Лика была очень смелым и принципиальным человеком. Она заплатила своей жизнью за то, чтобы преступники оказались в тюрьме. Мы никогда тебя не забудем, наша дорогая девочка!
«Мне же это снилось, – подумала Маня с ужасом. – Да, все было именно так. Это же кладбище, точно такие же слова. Мне следовало быть настойчивее, убедить Лику, что опасность велика. В ее смерти есть и моя вина…»
Муж с кем-то переговаривался, и Маня повернула голову.
Паша, оперативник. Вчера вечером он с ними беседовал, спрашивал, говорила ли Вронская что-либо о расследовании. В его глазах Мане почудилось разочарование, когда она сказала, что разговор на эту тему закончился, фактически так и не начавшись.
– Лицо у нее сильно изуродовано, – объяснял Паша Сергею. – Родственники отказались открывать гроб на кладбище. Мама Лики сказала, что дочь была красивой. Пусть ее и запомнят такой.
– Вы их нашли? – с ненавистью спросила писательница. – Или вы только хоронить людей умеете?
Паша покачал головой.
– Она не успела переговорить со следователем. Володя к ней собирался подъехать. Но не успел. Позвонили, сказали, что уже мертва. И еще начальник этот ее, кретин, уперся. Статью ее отдавать не хочет, говорит…
Но что именно сказал Андрей Иванович Красноперов, Паша объяснить не успел.
Шум, негодующие возгласы, звуки ударов.
– Ах ты, сукин сын! Да не дам я тебе статью, урод! Вчера еще сказал! – кричал редактор.
– Мань, он бьет следователя, – доложил Сергей. – Кажется, сильно бьет.
– Я не пойду тебе навстречу! Мне наплевать, что ты не можешь получить ордер на обыск редакции, а о совести не тебе говорить! Читай завтра газету, все узнаешь. Девчонку убили из-за тебя! Поэтому помогать тебе – извини-подвинься, ты понял?!
Следователь захрипел, и это еще больше разозлило редактора.
– Сегодня мы верстаемся, завтра утром газета в типографии, к обеду в продаже. Там все! Имена, фамилии, доказательства! Но хрен ты это все получишь!
С горем пополам дерущихся растащили.
Через полчаса на кладбище появился желтый холмик земли. С прислоненной к кресту фотографии безмятежно улыбалась Лика Вронская…
* * *
Руководитель пиар-службы Либерально-демократической партии Маша возвращалась с похорон Лики Вронской. Настроение у нее было ниже плинтуса. С журналисткой ее связывало лишь формальное шапочное знакомство. Пару раз она приглашала Лику на проводимые с участием лидеров партии мероприятия. Ее электронный адрес был в числе тех, по которым Маша осуществляла рассылку пресс-релизов. Отношения рабочие, исключительно профессиональные. Но Лике Вронской не было и тридцати. Смерть, да еще и насильственная, в таком молодом возрасте, не может не оставить горького осадка.
…Но куда в большей степени Машу волновала фактически заваленная Андреем Петровичем Семирским предвыборная кампания. Нервы у политика стали ни к черту. Он отказался от такой перспективной встречи с главными редакторами ведущих изданий. А ведь Маше стоило приложить немало усилий для того, чтобы получить согласие элиты печатных СМИ участвовать в подобном мероприятии. Но она старалась, понимая: плюсы Семирского не в прямом общении с электоратом. То есть с представителями трудовых коллективов тоже надо встречаться, без этого никуда. Но между работягами и Андреем Петровичем всегда будет дистанция. Он не является своим для этой аудитории, так как никогда не работал на заводе. Сын партийного функционера, он еще в институте стал делать успешную карьеру по комсомольской линии. Но журналисты его обожают. Семирский один из топовых ньюсмейкеров, его речь полна хлестких выражений, которые так и просятся в заголовки. И очень важно максимально использовать этот потенциал кандидата. Доверие народа к печатному слову велико, те очки, которые Семирский недоберет при личном общении с народом, он обязательно получит при благоприятных отзывах прессы.
И вот уже была достигнута договоренность по поводу проведения мероприятия в пресс-центре одного из ведущих информагентств. Заказан банкет в находящемся возле офиса агентства шикарном ресторане с русской кухней.
Но когда вечером Маша зашла в кабинет Андрея Петровича, чтобы показать ему вопросы, вероятность которых наиболее велика, а также предполагаемые варианты ответов с заранее разработанными эффектными фразами, Семирский встретил ее совершенно остекленевшим взглядом.
Маша быстро осмотрела его стол, тумбочки с многочисленными телефонами. Опять таблетки, повсюду… Названия успокоительных препаратов, которые поглощал шеф, повергли ее в ужас. Очень сильные. Он еще минимум день будет напоминать движущегося по инерции робота.
Встречу пришлось переносить, врать про внезапно подкосившую Андрея Петровича болезнь…
Следующим утром политик выглядел посвежее, и Маша даже начала прикидывать, что мероприятие с редакторами можно будет втиснуть в график на конец недели. Но после звонка секретаря Семирского стало понятно: буря продолжается.
– Что… это? – с белым лицом закричал Андрей Петрович, едва Маша появилась на пороге его кабинета. – Что все это значит?
На зрение Маша не жаловалась. Еще с порога заметила: шеф потрясает информационным дайджестом, который она с утра пораньше всегда готовила для руководителей партии. Они живут в условиях постоянного цейтнота, на чтение всей прессы нет времени, но в курсе всех основных событий быть необходимо. Никогда ведь не знаешь, из какого коридора административного здания появится журналист с диктофоном или видеокамерой. И получится очень некрасиво, если выяснится, что руководство Либерально-демократической партии не может прокомментировать то или иное событие, так как просто ничего о нем не знает. Для недопущения таких ситуаций в любой мало-мальски серьезной конторе, имеющей отношение к политике, составляется дайджест прессы и наиболее значимых сообщений информагентств. В их партии работала еще и группа аналитиков, выпускавшая бюллетени с прогнозом предстоящего развития событий в сфере внешней и внутренней политики, экономики, банковского сектора. Такие материалы помогали повысить компетентность лидеров в узкоспециализированных темах.
– Что все это значит? – снова закричал Андрей Петрович.
– Это статья из экстренного выпуска «Ведомостей», – спокойно пояснила Маша. – Убийство журналистки – очень значимое событие, вас могут попросить его прокомментировать. Поэтому, кстати, еженедельник «Ведомости» и вышел внепланово, большим, чем обычно, тиражом. И анонсируется еще один срочный выпуск. Да, произошла трагедия. Но и на ней пытаются заработать. Кстати, хорошо бы вам сходить на похороны. Там наверняка будет телевидение. К тому же вы знали Ивана Никитовича Корендо, расследованием обстоятельств смерти которого занималась погибшая журналистка. Нам был бы обеспечен прайм-тайм, но я опасаюсь за ваше состояние.
– На похороны сходишь ты, – едва слышно сказал Андрей Петрович. – Это не обсуждается.
Маша оставила при себе замечания о целесообразности ее присутствия на кладбище. Все, что угодно, лишь бы этот горе-политик взял себя в руки. Планы летят в тартарары, надо попытаться хоть как-то его успокоить.
…«Я сходила на похороны. Я доведу до конца эту кампанию, – думала Маша, возвращаясь в офис. – Но потом меня здесь ничто не удержит. Впереди президентские выборы. Высокую зарплату я получу в любом предвыборном штабе. Такого детского сада, как у либерал-патриотов, мне больше не надо!»
Она вошла в кабинет Семирского и чуть не задохнулась от дыма.
– Андрей Петрович, – невольно вырвалось у нее. – Вы же не курите!
– Как прошли похороны? – нервно поинтересовался Семирский и снова щелкнул зажигалкой.
Маша пододвинула стул прямо под кондиционер, поближе к потоку прохладного вкусного воздуха, и обстоятельно рассказала о том, кто присутствовал на кладбище, какие речи произносились. Упомянула про драку, про то, что редактор не хочет отдавать следователю последнюю Ликину статью и настаивает на ее публикации.
– Нам надо узнать, о чем идет речь в статье, – распорядился Семирский.
«Нет проблем, – мысленно прикинула Маша. – Если мне ничего не скажет Катя, которая спит с замом Красноперова, то я все узнаю непосредственно в типографии, где печатается издание. Мы там размещаем заказы на всю нашу рекламную продукцию, и уж начальник типографии костьми ляжет, а сделает все, что нам требуется. Мы на полиграфии не экономим, самые выгодные клиенты».
– Но сначала, – Андрей Петрович сглотнул поступивший к горлу комок, – я хочу вам все рассказать. Я вам доверяю. Конечно, надо было поставить вас в известность раньше. Но я не рассчитывал, что ситуация выйдет из-под контроля…
Маша слушала откровения начальника и сходила с ума от ужаса.
Все пропало. Завтра от репутации Семирского и партии ничего не останется. Кампания провалена. Об этих обстоятельствах обязательно следовало предупредить службу безопасности партии, ребята бы придумали, как упредить удар. А сейчас – все, слишком поздно…
– Андрей Петрович, – твердо сказала Маша. – С учетом изложенной вами информации сейчас самое главное – не дергаться. Вы не должны проявлять интереса к этой теме, это вызовет подозрения. Я понимаю, очень сложно просто сидеть и ждать завтрашнего номера «Ведомостей». Но, поверьте, если я хоть что-то понимаю… В общем, не надо нам пытаться узнать, что именно будет опубликовано в последней статье Лики Вронской.
– Мои поручения не обсуждаются!
Маша пожала плечами и подумала: «Хорошо, как скажете. Но выполнять это идиотское распоряжение будет мой подчиненный. Вы – уже политический труп. А в моих планах – жить дальше, и жить очень хорошо…»
* * *
Корректор еженедельника «Ведомости» Саша сидела в кафе за второй чашкой чая. И думала о том, что в последнее время ей просто хронически не везет.
Это была ее последняя неделя сотрудничества с газетой. Она нашла себе более выгодное место стиль-редактора развлекательного журнала. Выходящего – какое счастье! – всего раз в месяц. Объем работы меньше. Должность и зарплата больше. Зачем продолжать надрываться в «Ведомостях», верстающихся фактически всю ночь накануне выхода? Пить литрами кофе, возвращаться домой в пять утра, а потом сразу же приниматься за уборку. Ее кот, пушистый толстый Феликс, не понимает ночных бдений хозяйки. И гадит в ночь со среды на четверг исключительно мимо лотка.
И вот найдено новое место работы. Как белый человек, Саша будет заканчивать работу в шесть вечера. Приступать надо на следующей неделе, а в течение этой надо было подъехать в редакцию журнала и выслушать подробные объяснения по поводу специфики работы предыдущего стиль-редактора.
Но с этими спецвыпусками куда отъедешь!
А Андрей Иванович уперся: несмотря на нарушение графика, «Ведомости» должны выходить прежним объемом, на 32 полосах. Выгребаются все редакционные запасы, не спят журналисты, про верстку и корректуру и говорить нечего. Все приезжают домой лишь для того, чтобы принять душ и переодеться. А потом снова отправляются в офис и работают не покладая рук. Есть ведь существенная разница: одну газету за неделю клепать или целых три!
Сочувствия к Лике Вронской в связи с этой ситуацией у многих сотрудников редакции нет совершенно. То есть Саша-то, конечно, всплакнула, вычитывая некролог. А вот девочки из отдела светской хроники в курилке возмущались. Говорили: от Лики всегда были одни неприятности. Себе на уме, резкая, категоричная, на особом счету у начальника. И даже помереть по-человечески не могла, влезла в какое-то расследование.
И вот сейчас… Саша оглядела кафе. За столиком слева парламентский корреспондент мрачно накачивается коньяком. Дамочки из отдела «Общество» налегают на пирожные. У всех на одежде бейджики с именем-фамилией-должностью.
Да сроду никто в этом кафе не питался, в здании редакции есть собственное. Но оно находится за пропускной зоной. И сотрудники милиции настояли на том, чтобы коллектив расселся по ближайшим к редакции точкам общепита. С дурацкими бейджами, которые они отродясь не носили.
Милиция явно думает, что преступники дебилы и клюнут на эту уловку.
Маскарад маскарадом, но номер сегодня все равно сдавать надо. А полгазеты еще не сверстано! Но с Андреем Ивановичем не поспоришь. Сказал и в детективов играть, и газету делать. Начальник всегда прав…
«Я просто не доживу до следующей недели, – огорченно подумала Саша и заказала еще одну чашку чая. – Хорошо хоть, что милиционеров в кафе много. Если вдруг преступники будут такими дураками, что сюда сунутся, задержание пройдет быстро. Скорее бы… Мне ж газету вычитывать…»
Какое-то напряжение повисло в воздухе. Саша стала быстро оглядываться по сторонам. Снуют официанты, негромко играет музыка, смех, звон бокалов.
Но лица коллег вытянулись.
– Девушка, у вас свободно?
Сидевшая спиной к входу в кафе Саша подняла глаза и вздрогнула.
Фотография этого парня была в числе тех, которые показывали сотрудники милиции.
«Мне точно не везет», – подумала Саша и криво улыбнулась ставшими вдруг резиновыми губами:
– Пожалуйста.
Парень, надо отдать ему должное, в жизни был еще более красив, чем на фото.
– А вы работаете в «Ведомостях»? Это та самая газета, в которой работала погибшая журналистка?
Он явно торопился, решил не тратить время на долгие церемонии, а сразу перейти к сути вопроса.
«Жаль, что он убийца», – вдруг подумала Саша.
Дальнейшие события разворачивались, как в крутом боевике. К ее собеседнику вдруг подскочили двое мужчин, уложили его лицом на пол, щелкнули наручниками.
Через минуту в кафе уже ничто не напоминало о произошедшем инциденте. Теплились свечи на столиках, играла музыка, в центре зала кружилась в танце пара…
* * *
Доклад оперативников не стал сенсационным. Как и предполагал следователь Владимир Седов, Нино Кикнадзе никакого беспокойства в связи с опубликованием статьи в «Ведомостях» не проявила. Занятые на наружном наблюдении сотрудники отчитались: вечер Нино Кикнадзе провела дома, никуда не выходила, гости к ней также не приходили.
«Она непричастна к убийствам, – подумал Седов, разминая сигарету. – Поскольку Лика дала новые показания, меняющие роль в этом деле Кирилла Богдановича, женщину можно вычеркивать из числа подозреваемых. К тому же возможность сговора Кикнадзе и Богдановича изначально представлялась мне маловероятной. А вот роль Андрея Семирского…»
Окончание мысли оборвала пронзительная трель телефона.
– Задержан Богданович Кирилл Евгеньевич, – доложил руководитель спецподразделения. – Мы отвезли его в отделение. Думаю, на допрос его уже ваши доставят.
– Спасибо.
Володя повесил трубку и встал. Не надо Богдановича сюда приводить. На полноценный допрос у него сейчас просто нет сил. Документы можно оформить потом. А в чем суть дела, он выяснит и в отделении.
Напряжение последних дней, неимоверное количество выкуренных сигарет и выпитого кофе колотили по вискам хрустальными молоточками.
Голова буквально звенела. Поэтому вышедший из прокуратуры следователь не сразу понял, что спрашивает эффектная блондинка с серьезными серыми глазами.
– Мне нужен Владимир Седов, который занимается расследованием дела об убийстве Ивана Корендо, – терпеливо повторила блондинка.
– А зачем? – морщась от головной боли, поинтересовался Володя.
– Я собираюсь дать ему показания.
– Давайте.
– Сначала покажите мне ваши документы. Информация конфиденциальная, и я хочу быть уверена, что разговариваю действительно с Владимиром Седовым.
– Проходите, – следователь, вдохнув свежий воздух полной грудью, распахнул дверь. – Документы в кабинете. Надо же, девушка, какая вы бдительная.
– Работа у меня такая.
Она внимательно изучила удостоверение, сверяя фотографию с оригиналом, а потом сказала:
– Меня зовут Маша. Я возглавляю пиар-службу Либерально-демократической партии. К сожалению, один из наших лидеров очень долго скрывал подробности своей биографии. Дело в том, что отцом сына Андрея Петровича Семирского Кости на самом деле был не кто иной, как Иван Корендо. Выборы – это всегда очень большое напряжение для политиков. Нервы не выдерживают, из колеи может выбить любая мелочь. Андрей Петрович никогда не отличался особо устойчивой психикой. Незадолго до убийства антиквара мы обсуждали макет предвыборной листовки. И мое совершенно невинное замечание по поводу того, что Костины черты не имеют ничего общего с внешностью ни Андрея Петровича, ни его супруги Ирины Львовны, спровоцировали какие-то параноидальные предположения. Семирский решил, что сходство Кости с настоящим отцом бросается в глаза. А Корендо ведь тоже публичный человек. И вот Андрей Петрович решил, что конкуренты без труда обо всем догадаются, спровоцируют Корендо на откровения, и тогда скандала не избежать. Потом он вспомнил, что в последнее время Иван не отвечал на его звонки. Мысль о том, что человек может быть элементарно занят, просто не приходила ему в голову. Андрей Петрович не сомневался: приятель уже участвует в заговоре. Как говорится, кругом враги. Он решил поехать домой к Корендо и все выяснить…
Володя скептически ухмыльнулся. Умненькая помощница у политика, ничего не скажешь. Быстро просчитала, что устроена засада. И вот пришла сюда вешать ему лапшу на уши. Но не на такого напала.
– Милая барышня, у меня нет времени слушать весь этот бред. Жильцы дома Корендо были допрошены-передопрошены. По их показаниям, в подъезд незадолго до предположительного времени смерти Корендо заходили мужчина и женщина. Личность женщины мы установили. Но неужели вы думаете, что я поверю, что Семирский смог зайти в подъезд инкогнито? Поэтому не надо утруждать себя дальнейшими фантазиями. Я уже знаю, что вы мне сейчас скажете. Что Корендо на момент визита вашего начальника был еще жив. Или уже мертв. Не надо ля-ля. Вы очень милая умная девушка, но я хочу вас предупредить об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и введение органов следствия в заблуждение!
– Выслушайте меня, – спокойно сказала Маша. – Андрей Петрович в своей то ли паранойе, то ли шизофрении сохранил способность к некоторому здравомыслию. Кстати, Корендо был действительно мертв, когда в его квартиру вошел Семирский. Но мой шеф пытался изменить свою внешность, конечно же, не потому, что ожидал наткнуться на труп. Он боялся, что узнают о визите к отцу Кости! И хотя их дружба ни для кого не являлась секретом, Семирский не сомневался, что приятель его предал, готовится провокация. Поэтому теоретически вполне невинная встреча с другом приобретает совершенно другой смысл, может вызвать негативную реакцию! Он шел к Ивану Никитовичу и опасался, что вокруг его дома уже дежурят папарацци от конкурирующих партий! Но все-таки у него была надежда, что ему удастся предотвратить скандал в зародыше, что дело еще не зашло настолько далеко. Он хотел поговорить с Корендо, дать ему денег, согласиться на любые требования. Если бы он только посоветовался со мной! Я бы объяснила ему, что даже если правда о сыне выплывет наружу – из этой истории можно извлечь много плюсов. Народ любит мелодрамы. А сколько у нас бесплодных пар, которые пытаются решить проблему пополнения семейства. На всем этом можно было набрать очки! Но у Андрея Петровича собственная логика. Понимаете, наверное, у каждого есть та часть прошлого, которая представляется темной, мучительной. Никто не хочет показывать скелеты из шкафа! Мне приходилось выкручиваться и не из таких ситуаций с нашими лидерами. Но Семирский просто не мог заставить себя рассказать все это мне, службе безопасности партии.
– Почему же его не опознали? Он посетил пластического хирурга? – саркастически поинтересовался Седов.
– В этом не было необходимости, – Маша пожала плечами. – В собственности партии есть квартиры. Они нужны по многим причинам. Некоторые наши гости не любят останавливаться в отелях. Иногда, – она запнулась, явно выбирая выражения, – есть необходимость организовать неофициальное времяпровождение. Понимаете, политики тоже люди, тоже мужчины. У нас есть, скажем так… персонал для таких мероприятий. Повара, официанты… Не только повара… Одной из таких квартир пользовался Семирский. Как правило, в его случае это было совершенно безвинное времяпровождение. Накачиваясь пивом, он смотрел «Евроспорт». В квартире, видимо, находилась какая-то его не деловая одежда… Он попросил водителя отвезти его на квартиру и сказал, что перезвонит, когда понадобится машина. Там он переоделся, вызвал такси. Почему его не опознали соседи Корендо? Ну а вы узнали бы человека, которого всегда видели в костюме от французских модельеров, – в джинсах и какой-нибудь бейсболке? Да ни за что в жизни! Вы поймите – любой эфир, каждый комментарий, не говоря уже о съемке для официальных фотографий, – все это труд целой команды специалистов. Накладывается грим, делается прическа, свет выставляется для того, чтобы показать политика в наиболее выгодном ракурсе. Когда ничего этого нет – внешность меняется кардинально.
– Даже мужская? – недоверчиво поинтересовался следователь.
Маша устало кивнула:
– Даже мужская. Тем более Семирский невысокого роста. При его видеосъемке камеры выставляются таким образом, чтобы скрыть этот недостаток. Рослый вальяжный щеголь на самом деле является маленьким толстеньким неврастеником… К тому же в целях конспирации он отправился к приятелю без очков. Дверь в квартиру не открывали. Но Андрею Петровичу показалось, что в квартире кто-то переговаривается. Конечно же, обсуждаются подробности краха его политической карьеры! Разозлившись, он потянул вниз ручку, понял, что дверь не заперта. В прихожей было темно, он вошел, споткнулся о тело, упал… Андрей Петрович решил, что Ивана убили конкуренты. И не смылся он в ту же секунду лишь по одной причине – он запачкал кровью одежду. Пошел в ванную отмываться. На полочке увидел заколку своей жены, положил в карман, решив, что Ирина Львовна забыла ее на даче Корендо, а тот захватил ее с собой, чтобы при случае передать. У меня, правда, другая версия на этот счет. Жены политиков часто сходят с ума от безделья. Так вот, он вымыл лицо и руки. Протер краны, ручки, все. Как Андрея Петровича не остановил первый же патруль – я, честно говоря, понятия не имею. Видимо, он все-таки был весь перепачкан кровью. Потому что потом, когда он отошел от дома Корендо и поймал машину, а затем вернулся в служебную квартиру, он запачкал кровью деловой костюм! Чего вы хотите от человека с таким плохим зрением! И жена, сдававшая одежду в химчистку, обо всем догадалась… Вот такая история. Семирский – трус, паникер. Но не убийца. Он не убивал Корендо. И к смерти журналистки тоже непричастен.
– Но он играл в теннис рядом с местом, где произошло покушение на Лику…
– В этот спорткомплекс Андрей Петрович ходит очень давно. Место для занятий спортом не самое престижное, но, как говорится, сила привычки. Это без проблем можно проверить по документам.
– Но ревность… Мы установили свидетелей, которые видели, как жена Семирского приезжала на дачу Корендо. Приезжала одна, без мужа!
Маша достала из сумочки блокнот и что-то быстро в нем застрочила.
– Очень хорошо, что вы сказали. Нам придется принимать меры, придумывать убедительные объяснения. Это просто чудо, что я к вам зашла! Ревность… Господи, как вам объяснить… Семирский ни минуты не думал, скажем, о возможной травме для сына. Он заботился исключительно о собственном имидже, о своем реноме. Политики мыслят совершенно другими категориями. Узнав об измене жены, он приложил бы все усилия не для устранения любовника, а для того, чтобы с ним договориться! Но, кстати, на сей счет Андрей Петрович пребывает в полнейшем неведении. Правду говорят, что муж в такой ситуации всегда все узнает последним. – Маша посмотрела по сторонам и, заметив чайник, жалобно попросила: – Можно чаю? У меня горло заболело от объяснений!
Володя кивнул, достал из тумбочки чашки, щелкнул кнопкой на чайнике.
– Еще на кладбище мне показалось подозрительной эта драка, – призналась Маша, неодобрительно поглядывая на лежащий на подоконнике человеческий череп. – А когда я вернулась в офис, загрузила с правового портала Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы и поняла: подстава. По закону редактор не имел права не предоставлять вам сведения. У меня еще была надежда, что шеф не попадется в расставленную ловушку. Но он настаивал, требовал выяснить, о чем пойдет речь в статье. Какое-то время я обдумывала, а не послать ли мне к начальнику типографии подчиненного. Не хотелось, чтобы мое имя фигурировало в скандале. Но потом поняла, что дальнейшее утаивание информации лишь обострит ситуацию. И сейчас я понимаю, что вам придется проводить проверку, допрашивать Андрея Петровича. Он еще не в курсе моего визита. Представляю, сколько будет воплей! Но рассказать вам правду – это был единственный способ хоть как-то попытаться минимизировать последствия. Я вас очень прошу. Умоляю. Никаких журналистов, никакой прессы. Хорошо?
Ответить Седов не успел. В коридоре раздался шум, открылась дверь, и оперативник Паша за ухо затащил в кабинет Васильченко.
– А теперь, Петюня, расскажи дяде Седову, зачем ты караулил возле типографии курьера с дисками, на которых были записаны полоски «Ведомостей»? Ой, прости, – увидев посетительницу, Паша отпустил постанывающего Васильченко. – Ты не один…
– Маша, вам придется меня подождать в коридоре. У меня еще масса вопросов.
– Да, конечно. Только можно я чай возьму?
Осторожно захватив горячую чашку, она скрылась за дверью.
Седов с изумлением воззрился на незадачливого опера. Его в связи с минимальным опытом работы было решено не привлекать к операции, и вот выясняется такое…
– Я помочь хотел, – забормотал Петр, потирая пылающее ухо. – Сюжет был, что подрались, и все такое. Вот, помочь решил следствию. Только к курьеру подошел, навалились, мордой в грязь уложили. Я кричал, что оперативный сотрудник. Мне по печени двинули и посоветовали молчать. Конечно, замолчишь в такой ситуации! Когда в печень тыкают!
Володя с Пашей переглянулись и дружно захохотали.
– Вот о таких непредвиденных последствиях говорил Карп, когда возражал против проведения операции, – стонал Паша. – В числе задержанных – наш бравый Петюня.
После упоминания о шефе веселость Седова испарилась. Он покачал головой и сказал:
– Да нет, Карпу было только одно важно – чтобы от Семирского отстали. Поимка Богдановича в качестве мотивировки его вполне устроила. Ему только чтоб под депутата не копать. Но вот сотрудница его приходила. Говорит: был он в квартире Корендо, о труп споткнулся.
– Дела… – протянул Паша. – Карп голову с тебя снимет. Богданович же вроде непричастен. Тогда получается, Семирский – наша главная дичь.
– Наша главная дичь, – Седов обеспокоенно посмотрел на часы, – должна пойматься. Но что-то все не ловится и не ловится. И если не словится, то Семирский получится крайним в этой ситуации… Ладно, Паш. Поразвлекай тут барышню, а я пойду Богдановича допрошу.
– А я? – робко проскулил Васильченко.
– А на твоем месте, – Седов сладко зажмурился, – я бы поехал баиньки. Удовольствие неземное. Да и мешать будешь меньше.
– Я помочь хотел!
– Благими намерениями, Петя, вымощена дорога…
– К прокурору? – раздраженно перебил Васильченко. – Знаю!
Седов вздохнул:
– Конечно, к прокурору… Мало того что непутевый и сексуально озабоченный, ты еще и темнота необразованная!
Назад: Глава 11
Дальше: Глава 13