Смешная, глупая, обиженная, разозлившаяся, доверчивая, обманутая, подозрительная, раздосадованная, оскорбленная…

Я иду вслед за группой, делаю вид, что слушаю рассказ Боры, останавливающегося то возле здания парламента, то рядом с общественным туалетом. Но на самом деле меня занимают вовсе не отлично сохранившиеся античные руины, щедро освещенные ярким теплым солнцем. Пытаюсь осознать свои эмоции. Чтобы потом их быстро безболезненно отпустить.

Осознать получается, без проблем – как гляну на нежно улыбающегося мне Дитриха, в груди кипит-пылает испепеляющий огонь раздражения. Как все понятно! Ошибиться невозможно! Вот ведь навешал лапши на уши! Прекрасный актер, гениальный! Так и взяла бы древний обломок капители и шарахнула его по рыжей черепушке! И была бы такая конкретная черепно-мозговая травма, нанесенная твердым тупым предметом с комбинированной травмирующей поверхностью! Вот такое у меня сейчас простое, понятное и совершенно справедливое желание!

В общем, осознать – да, отпустить – ничего подобного. Но надо к этому стремиться, пытаться отключить клокочущую во мне ярость. Не так уж и часто ведь представляется возможность увидеть что-нибудь, кроме изъеденного опарышами трупа. И вот вместо того, чтобы слушать увлекательные исторические байки, я страдаю из-за человека, который мне неважен, который совершенно не стоит моих мук! И который, кстати говоря, ровным счетом ничего мне не должен. Ох уж эта уязвленная женская гордость! Настоящая злобная собака на сене – вот я кто!

– Мы стоим на Мраморной дороге, – наш жизнерадостный, то и дело сверкающий белозубой улыбкой гид вдруг начал лихо отплясывать чечетку. Как завороженные мы наблюдаем за легкими движениями его обутых в белые мягкие мокасины ног. – Под ней проходит подземная водопроводная система, сохранившаяся с эллинистического периода. Дорога эта начинается от ворот Корессоса и продолжается до библиотеки Цельсия. И покрыта она, как вы уже, наверное, догадались, самым настоящим мрамором. Для пешеходов с обеих сторон Мраморной дороги имелись специальные дорожки. На одной из них сохранилась первая реклама, указывающая направление к публичному дому. Попрошу, подойдите ближе! Вот видите – здесь, внизу, выбито изображение красивой женщин.

«Красивая женщин» мне лично неромантично напомнила почему-то Адольфа Гитлера в кокошнике. Древний художник не шибко умело изобразил рот продажной особы, добавив туда лишний штрих. От этого у гетеры появились гитлеровские усики над тонкими поджатыми губками.

Но уже в следующую секунду со мной происходит что-то непонятное. Я вдруг начинаю чувствовать эту дорогу и эту картинку своей ногой– так явственно, будто бы ступаю по ней, ступаю не босиком, но в какой-то странной обуви с тонкой подошвой, позволяющей ощущать каждый камешек, всякую соринку…

– Вот такой красивый женщин изображен на мраморе, – продолжал тем временем Бора, раскрывая огромный синий зонтик. Солнце и правда начинало нещадно палить, я почувствовала, как покалывает сожженную кожу возле воротника футболки. – Античная реклама, чтобы моряки шли верной дорогой – налево, к гетерам. Тогда все было по-другому, не как сейчас. Гетера-жена тогда воспринималась очень хорошо. Многие хотели взять опытную девушку. Это сейчас налево – плохо. Прежде правильно было: налево – хорошо…

От явно любимого гидом слова «налево» я, неимоверными усилиями воли только начавшая приходить в себя, снова разозлилась.

Беззвучно отошла от Дитриха, увлеченного рассказом Боры. Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Заприметив не очень высокий обломок колонны, достала фотоаппарат. Кого бы озадачить фотосъемкой богини на постаменте? Очкарика-дойчланда ни о чем больше принципиально просить не буду! Как там ему написали – спасибо за классный секс?! Всегда пожалуйста! Приходите к нему еще!

Словно прочитав мои мысли, ко мне повернулась Света. Солнечный свет, скользнув по ее зеленым глазищам, превратил зрачки прямо-таки в вампирские зловещие огоньки. Впрочем, Светлана, дернув подругу за руку, приветливо кивнула:

– Давайте, давайте! Только аккуратно забирайтесь на эту штуковину, не рухните оттуда. А то мужик нынче привередливый пошел, не нужны вы ему с синяками будете.

– Ой, Светик, не надо ля-ля. У Натусика это, как там оно называется?.. Слово есть такое. А, харасмент!

– Харизма, деревня! – распрямив худенькие плечи, Светлана снисходительно посмотрела на подругу. – Харасмент – это типа диссертации той чувихи, которая нас пробочки в ванной заставляет драить. Прикинь, Натусик! Мы к ней второй раз когда пришли убираться, она нам разуться даже не дала, в ванную затащила, пробку выдернула и показывает ободок налета. «Как вы могли! Это что?!» – кричит, в слезах-соплях уже вся. Ну, я тоже ору: «Это ванная, а не операционная». Потом мы, правда, помирились. У нее шиза – что микробы на пробках специально кучкуются, чтобы ее поразить. А так тетка невредная – даже по шкафам не лазит, мы с Лериком это как просекли – так и перестали каждый раз крышки надраивать, раз в две недели – достаточно. Ванную, конечно, вылизываем – че психов злить. Так вот, эта девка – «Пробочка» – о преследовании женщин мужиками диссертацию строчит. Я, когда пыль на столе вытирала, просмотрела пару бумажек, для общего развития. И чуть в осадок не выпала. «Как свидетельствует мой личный опыт, домогательства мужчин могут носить самый разнообразный характер…» Упасть и не встать! Да кому она нужна, чумичка очкастая, чтобы ее домогаться! Страшненькой бабе только и остается, что диссертации на эту тему писать! Фигня, конечно, вся эта наука, полная. Глупости одни, далекие от жизни. Это же как сложно сегодня такого мужика найти, чтобы сделал доброе дело и преследовать начал! Тут радоваться надо, если вдруг что складывается. А когда мужик сам идет как на магнит и приклеивается – это харизмой называется. Слышишь, Лерик? Сечешь – харизмой?! Деревня ты моя!

Лерка обиженно надула свои ужасные губы с «вишневыми косточками»:

– Ай, сама ты деревня! Че, уже и перепутать нельзя? Это я к тому, что мы и без синяков-то особо никому не нужны! Я вчера Рияда отловила, к стенке прижала. Говорю: «У меня тут путевка горит, а ты не смотришь на меня, может, болеешь?»

– А он че? – Света, насупившись, внимательно изучала мой фотоаппарат. – Наверное, сюда надо нажимать, потому что больше вроде некуда…

– Рассмеялся турок! Говорит: не может больше с русскими девушками встречаться. Типа, когда только начинал в отеле работать – балдел, девок куча, блондинки, и все его хотят. Потом надоело ему, приелось, устал, в конце концов. А счас у него невеста есть, и он только с ней будет сексом заниматься. Верный! А туристок вообще, говорит, не хочет.

– А я что всегда доказывала! Дохловат мужик нынче пошел. И вообще он теперь в большом дефиците!

Под переругивание девчонок, одетых в яркие, сверкающие стразами и пайетками платьица, я взобралась на возвышение и приняла картинную позу. Оттуда наша группа – русскоговорящие туристы, собранные из нескольких отелей в Кушадасах, – видна как на ладони. Боюсь, девчонки, явно приехавшие на экскурсию для того, чтобы познакомиться с парнями, пролетят, как фанера над Парижем. Мне определенно кажется, что я понимаю их простую логику. Без мужика – жизнь не жизнь. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Если в нашем отеле никого подходящего обольстить не удается, может, имеет смысл поискать парней в соседних гостиницах? А приметить «товар» можно на экскурсии. Рассказ гида о древностях девчонкам, кажется, до фонаря. Только вот – обломись моя малина! Группа наша состоит в основном из представительниц прекрасного пола. Подружки, мамы с детьми, одинокие женщины… Всегда подозревала, что женщины лучше мужчин! Они более любознательны, легки на подъем. Даже если у барышень, осматривающих древние руины, имеются кавалеры, тоже приехавшие в Турцию, они явно предпочли тупой тяжелый отдых и пиво увлекательнейшей прогулке в историю.

Впрочем, впрочем, впрочем…

Что же меня смущает?..

Здесь что-то не так…

Похожие эмоции и ощущения – этот вдруг пробежавший между лопаток холодок и такое чувство, что мозг гудит, как вдруг проснувшийся системный блок компьютера… – они ведь обычно появляются у меня не просто так. Когда я вижу при вскрытии что-то подозрительное, но еще не осознаю, что именно, мне всегда становится как-то не по себе… И теперь тоже… Но почему?.. Почему?..

– Натусик! – Лера, скривив подпорченные губы, махнула мне рукой – Ты че там, застыла?! Слазь давай! Помочь тебе?!

Света, сопя, оттащила от моего постамента пару булыжников и тоже завопила:

– Вот теперь прыгай! Только ноги не переломай, а то мужик…

– А то мужик нынче привередливый пошел, – закончила я любимую фразу любвеобильных девиц, приземляясь рядом со Светланой. – Девочки, а забирайте моего немца. Достал уже – сил никаких нет, надоел – хуже горькой редьки. Кстати, я бы, если познакомиться хотела, то в город бы выбралась. Что вы в отеле сидите? И экскурсия – тоже не лучший для ваших целей вариант. Поезжайте в город, в центр, там всякие ресторанчики-лавочки, и кто-нибудь обязательно с удовольствием соблазнится!

Света с Лерой, как мне показалось, заинтересованно переглянулись, похлопали длинными, до бровей, ресницами. Лерин несимметричный ротик шевельнулся, чтобы что-то сказать, но…

– Дорогая! Вот ты где есть! Я тебя потерять! Я тебя искать!

Ослепительно-рыжий, худой, счастливый, как мальчишка. Уже тянется ко мне с тюбиком крема – помазать мою сгоревшую пылающую шею. И так рад, что может оказать услугу, лицо светится, а улыбка – во все белоснежные тридцать два.

Псих какой-то!

SPASIBO TEBE ZA KLASSNIJ SEX!!!

Убила бы!

Убью!

Но какое же у него счастливое лицо, когда он на меня смотрит! Вот именно теперь, в этот момент, голову даю на отсечение, он любуется мной с искренним восторгом.

Поди пойми этих мужиков. Мной любуется – с какой-то другой бабой трахается. Кстати, как же интересно, с какой именно? И зачем они затеяли весь этот цирк с моим участием?!

– Ой, Наталия, Дитрих, какая встреча! В автобусе я вас не видела, дремала. – Ванесса в голубом легком платье выглядит так прекрасно, как будто бы не проболтала с нами полночи в баре, налегая на крепкие коктейли. – А я и не знала, что вы тоже собираетесь на экскурсию. Вы первый раз в Эфесе?

После того как я кивнула, актриса продолжила:

– А я уже, наверное, раз в пятый. Я вообще в Турции люблю отдыхать. Пара часов в самолете – и уже на месте, никаких виз, никаких очередей в посольствах, можно сразу идти на пляж. Но люблю не Средиземноморское, а именно Эгейское побережье. Обычно в Бодруме останавливалась, но это более дорогой курорт. Теперь, как и все после кризиса, стала учиться жить экономнее. Решила посмотреть, что за Кушадасы такие – здесь в сравнении с Бодрумом дешевле. И опять не смогла удержаться, чтобы не съездить в Эфес. В эти камни влюбляешься мгновенно, правда? А еще знаете…

Я не знала.

Я ее уже не слышала.

Я поняла, что меня настораживало.

И собиралась выяснить все подробности…