Сгоревшая спичка вонзилась в пятку, и Лика Вронская, присев на край дивана, озабоченно посмотрела на подошву. Вроде бы занозы нет. Просто укололась.

Она осмотрелась по сторонам и воскликнула:

– Ну и срач я развела! Караул! На полу груды мусора, мебель пыльная, повсюду засохшие чашки с кофе. Пашки нет. Некому ругаться по поводу беспорядка. Свекровь в гости не придет. Никакого стимула ползать по квартире с пылесосом. Хотя бы из соображений гигиены надо срочно завести себе нового мужчину!

Лика сказала «нового» и задумалась. Да. Именно так. Нового! Тоска по Паше отпустила. Уже не больно. Не надо бить себя по рукам, тянущимся к телефону, чтобы набрать его номер. Пусть будет счастлив со своей брюнеткой, наставляет ей рога с блондинкой, а она прекрасно и без него обойдется. Уж то, что в постели не только с Пашей бывает замечательно, – проверено на личном опыте.

– Ты мой хороший компьютерчик, – засюсюкала Лика, включая ноутбук. Она всегда болтала с машиной, компьютером. Подлизывалась. А те служили верно, не ломались. – Давай проверим, не написал ли мне Франсуа письмо. Имейл я свой ему оставила. Номер телефона тоже. Но мне почему-то кажется, что мой темпераментный француз напишет письмо.

Письма в ящике не оказалось, и Лика горестно вздохнула. Права была мама, которая утешала ее, влюбленную навечно, как всегда влюбляются в первом классе. Она говорила: не надо мальчикам в любви признаваться. Кокетничать можно, признаваться нельзя.

– Да уж, в постель тоже сразу прыгать нельзя. Проклятая психология самцов. Если женщина сразу проявляет интерес – то мужчина интерес теряет, – ворчала Лика, открывая новостные сайты. Пару минут она молча смотрела на экран, а потом воскликнула: – Какой кошмар! Светка погибла!

Она быстро набрала номер Сухановой, но ее телефон был отключен.

Крошка-«Самсунг» запел «Наша служба и опасна, и трудна», и Лика заголосила:

– Седов! Ты не представляешь, что произошло! Я в шоке. Открываю сайт, а там!

– Я рад, что с тобой все в порядке. За этим, собственно говоря, и звонил. В сводке происшествий прочел, забеспокоился, – в голосе Володи слышалось облегчение. – Слушай, бардак полнейший творится. Сама видишь, что происходит. Я тебе по-дружески советую: завязывай ты с моделями якшаться. Не ровен час, по чердаку получишь. Я же тебя, мать, знаю как облупленную. Без мыла в любую дырку залезешь.

– Эх, Седов, ты меня переоцениваешь. Нет у меня следовательского таланта. Вот подозревала Платова. А Света ведь в его агентстве работала. Теперь не знаю, что и подумать.

– А ты не думай! Статьи пиши. Или ваяй очередной бестселлер. Мне Людмила уже всю плешь проела, когда принесешь следующую книжку Вронской.

Лика оживилась:

– О, слушай, придумала. А давай сделаем так. Ты заберешь это дело себе. Найдешь убийцу. А я быстренько напишу новый детектив. Тебе лавры гениального сыщика, мне гонорар, а Люде – пару часов беззаботного чтения, а? Если честно, мне этот Ковалев не нравится. Старый он. Тормознутый какой-то. Топчется на одном месте и производит впечатление человека, у которого ну совершенно никаких идей нет по поводу произошедшего!

Седов рассмеялся. Это только в Ликиных книжках так бывает: что все дела ведет списанный с него персонаж. А в жизни, к счастью, есть коллеги. Дело он у Ковалева забирать не имеет права. Процессуально это невозможно. Да и желания нет никакого. Тут бы со своими трупами расхлебаться. А насчет оценки Ковалева она не права. Нормальный он мужик. Опытный, хваткий. Не всегда сразу можно убийцу вычислить. Они следователи. А не волшебники.

– Короче, Лика, я тебя предупредил. Не лезь никуда. Обещаешь?

Выслушав Ликино «не обещаю», Седов, не прощаясь, обиженно отключился, и Лика еще раз набрала номер Ирины.

– Абонент отключен или находится вне зоны действия сети, – проскрипел в динамике металлический голос.

Лика побродила по квартире, предусмотрительно отыскав в грудах мусора тапочки. И поняла: звонить Ковалеву не имеет смысла. Конечно, хочется узнать все подробности. Но, во-первых, занят сейчас Тимофей Аркадьевич. После таких происшествий всегда масса забот: допросы свидетелей, оформление документов. А во-вторых, все-таки он мужик старой закалки. Тайну следствия хранит свято, материалами не делится. Информации у нее, чтобы заинтриговать следователя и заодно все разнюхать, не имеется. Так что пролетает она, как фанера над Парижем.

– Что же делать? – твердила Лика, нервно прохаживаясь по коридору, соединяющему спальню и кухню. – Надо попытаться рассуждать логически. Итак, абстрагируюсь от мерзавца Платова и думаю: кто может убивать девочек-моделей. Сами девочки – устраняют конкуренток. Но смерть Светы как-то в эту теорию не вписывается. Идем дальше. Убивать девочек может… Конечно же! Какой-то псих-маньяк. Иначе не объяснить. Я все пыталась вычислить убийцу в модельной среде, из числа тех людей, которые были в Париже. А этот псих не имеет к агентствам прямого отношения. Но он вполне мог тоже приехать в Париж. Следил за Вестой, следил за Катей, потом убрал Свету. Мотив его действий? У психически больных своя логика. Все просто: услышал голос, который ему сказал, что манекенщицы фактом своего существования чего-то там нарушают в этом мире. Или, может, этот псих не полный псих, а так, слегка повернутый. Одна манекенщица не ответила на его чувства, и он начал мочить всех без разбору. Так, первая у нас кто погибла? Веста. Надо уточнить, были ли у нее отвергнутые навязчивые поклонники.

Лика схватила телефон и принялась опять звонить подруге. Вся эта история так сильно ее измотала, что хотелось лишь одного – чтобы все наконец закончилось. А тут не заканчивается и не заканчивается. Наоборот, лишь больше запутывается. Новая смерть… Сидеть и безучастно за всем наблюдать – это выше ее сил.

– Абонент отключен или находится вне зоны действия сети.

«Елки-палки, да куда же она пропала?» – встревоженно подумала Лика и набрала домашний номер Сухановой.

– Мама на показе. А кто ее спрашивает? – серьезно уточнила Лерочка. – А, привет, Лика! Да нет, не скучаю. Поужинала и слушаю музыку.

У Вронской гора с плеч свалилась. Цела Ирина, работает, и то ладно.

Жажда действий распирала ее настолько, что Вронская, не найдя себе другого занятия, засела за составление плана нового романа.

Она всегда делала подробный синопсис будущей книги. Натура увлекающаяся. Может забыть на страницах парочку бесхозных трупов, изменить по ходе действия цвет волос героев и не связать концы с концами.

Набрав «Глава 1, эпизод 1», Лика закрыла глаза. Новая книга всегда начиналась с каких-то смутных картин, постепенно приобретавших четкость и превращавшихся в увлекательное кино.

В памяти всплыло лицо Ника…

– Что ж, это интересно. Про геев я еще не писала, – пробормотала Лика. – Конечно, я про них ничего не знаю. Но источник информации под рукой, надо только наладить с ним отношения.

Внезапно она треснула себя по лбу. Да книга тут совершенно ни при чем! Ник! Вот тот человек, который ответит на все ее вопросы. У него так просто выяснить, был ли у Весты навязчивый поклонник, не преследовал ли других девушек-моделей какой-то человек явно неадекватного поведения. И он не такой бука, как Наташа Захарова. Не станет бросаться на ее локоны с ножницами, как Лена Быстрова. С Ариной вообще не о чем разговаривать, у девчонки лексикон Эллочки-людоедки.

Лика еще раз перезвонила Лерочке, выяснила номер Ника и, глубоко вздохнув, выпалила в трубку:

– Привет, Лика Вронская беспокоит. У меня появились кое-какие идеи насчет всех этих убийств. Хотелось бы с вами поговорить. Можете ли вы со мной встретиться?

На том конце провода воцарилось молчание, и пришлось повторить:

– Можете ли вы со мной встретиться? В любое удобное для вас время.

– Хорошо, – со вздохом ответил Ник. – В конце концов, у меня сегодня день нелепых встреч. Приезжайте прямо сейчас. Адрес…

– Йес! – закричала Лика, отбрасывая телефон. – Получилось! Ура!

Сборы обычно не отнимали у нее много времени. Всех дел-то: натянуть джинсы и чистый свитер, накрасить ресницы, провести помадой по губам. Но теперь Лика поймала себя на мысли, что волнуется, не знает, какую одежду выбрать, как себя вести.

– Он гей, – пробормотала она, открывая футляр с тенями. – Он каждый день снимает потрясающе красивых девушек. Мне ничего не светит…

И все равно, пока добралась до Варшавки, минимум сто раз изучила в зеркале заднего вида свое накрашенное ярче обычного лицо.

«Что я за человек, – сетовала Вронская, набирая на домофоне номер квартиры Ника. – Почему мне всегда хочется того, что нельзя?»

Когда Ник открыл дверь, у Лики возникло лишь одно желание – срочно в постель. Целовать родинку над верхней губой, прижиматься к мускулистому телу, вдыхать свежий запах туалетной воды. Мужчина просто искрился сексом!

Она тряхнула волосами, пытаясь прогнать нахлынувшее мучительное вожделение, потом вспомнила противную учительницу математики, подумала о войне…

«Помогло, как всегда», – обрадованно отметила Лика, снимая туфли.

– Давай, наверное, на «ты»? – предложил Ник, откидывая с лица вьющиеся пряди. – Мне так удобнее.

– Мне тоже!

– Ты кофе на ночь пьешь?

– Литрами!

– Литров не обещаю, но чашечку сварю. Ты пройди пока в зал.

Сгорая от любопытства, Вронская завертела головой по сторонам. Фотографии на стенах. Странные. Не обнаженные мужские торсы, которые было бы логично обнаружить в квартире гея. Кусочек железнодорожной колеи, ржавый рельс, ветхая шпала. И еще один снимок – на первый взгляд, просто груда металлолома. Но стоит посмотреть на фотографию пару секунд – и проявляются звенья цепи. Фантастика – оживают, шевелятся, кажется, еще миг, и затянут в свои металлические проржавевшие объятия…

Подойдя к книжной полке, Лика с завистью присвистнула. Альбомы по фотографии ее прельщают в меньшей степени, но какая потрясающая библиотека на французском! Золя, Бальзак, Дюма, Селин, Сартр.

«Наш человек, – одобрительно подумала Вронская. – Я тоже обожаю Францию и все, что с ней связано».

Бросив украдкой взгляд на дверь – нормально, кофе еще не тащит, – Лика извлекла какие-то лежащие на книгах бумаги.

– Ого! Ник интересуется своей генеалогией. Так, запросы, а вот и само дерево… Что ж, это правильно, – одобрительно прошептала Лика. – Свои корни надо знать. Сама хочу заняться, да все руки не доходят…

Заслышав шаги, она отскочила от полки и сделала вид, что рассматривает уже изученные фотографии.

– Классные снимки. Безумно понравились, – честно призналась Вронская. – Особенно вон тот, с ржавой цепью.

– А он так и называется «Ржавая цепь». Тот, что рядом, – «Железная дорога». Это работы Дэвида Моровица, американского фотографа, – пояснил Ник, расставляя на низком столике у кресел чашки, сахарницу, корзиночку с печеньем. – Я бы сам хотел делать подобные вещи. Я и снимаю концептуальную фотографию для души. Но много денег на этом не заработаешь, а привычка ни в чем себе не отказывать уже появилась. Приходится работать с девчонками. Но ты знаешь, и в этом есть свои преимущества. У Сухановой очень любопытные лица в агентстве. Их приятно снимать. Кстати, с тобой тоже было бы интересно поработать. У тебя линзы не цветные случаем?

– Не-а. Ноги у меня, конечно, не выросли. Но я все равно считаю себя созданием неземной красоты. И глаза, говорят, красивые.

– Согласен, – Ник сделал глоток кофе. – Темно-зеленый бутылочный оттенок. А по поводу роста не переживай. Не всем же высокими быть. Если позволишь мне распоряжаться твоими фотоснимками – могу тебя бесплатно поснимать.

Лика обрадовалась:

– Здорово. Конечно, хочу. Мне для издательства нужны красивые фотографии. Чтобы на книжках размещать. Да и вообще профессиональные снимки часто требуются. У меня авторская колонка в газете. Случается, за интервью кто-нибудь обращается. Хорошая фотка всегда нужна.

– Ты что, знаменитость? – иронично поинтересовался Ник.

– Если не буду лениться, то лет через пять могу ею стать. Я пишу детективы. Меня лично эта публичность напрягает, а не радует. Но что поделаешь, не буду «светиться» в прессе – книжки не раскупят.

– Да уж, вот со мной сегодня форменный детектив приключился. Хорошо, что ты приехала. Мне надо с кем-то поделиться, а я, в общем-то, человек одинокий…

Лика слушала рассказ Ника и холодела. Это же надо – быть свидетелем такой жуткой трагедии. Она бы точно умерла на месте, если бы пришлось пережить такое.

– Ник, ты, главное, не бойся, – горячо заговорила Лика. – Правильно, что следователю все рассказал. Он найдет этого подонка. А убийца Светы ничего тебе не сделает. Мои знакомые следователи рассказывали: и им угрожают, и свидетелям. Но это редко осуществляется. Будь спокоен и не волнуйся. Ты правильно поступил!

– Кстати, – Ник вопросительно поднял глаза, – ты говорила, вроде у тебя какие-то версии, объясняющие произошедшее, появились?

Лика пожала плечами. Версии – это громко сказано. Какие-то подозрения, предположения.

– Ник, а ты уверен, что этого кавказца раньше нигде не видел? Мне кажется, что девочек убивает какой-то псих. Выслеживает и убивает.

– Уверен. Именно этого – не видел. Но насчет сумасшедшего поклонника, – Ник задумчиво посмотрел на Лику. – Знаешь, в этом что-то есть… Я могу с ходу назвать дюжину таких придурков. Письма девчонкам пишут, замуж зовут, цветы передают. Действительно, есть очень и очень навязчивые парни.

– Ник! Ты должен рассказать про них следователю. Позвони ему обязательно. Договорились?

Ник кивнул и откинулся на спинку кресла.

– Знаешь, а с тобой хорошо. Хотя ты, не обижайся только, мне при первой встрече не понравилась.

– Да и с тобой тоже вроде ничего!

– Нет, серьезно. Вот выговорился – легче стало.

– Я по совместительству психоаналитик, – пошутила Лика. – Обращайся, когда потребуется. Правда, не обещаю, что ты не найдешь свои откровения в моем очередном детективе. Я редко что придумываю в своих романах. Мне кажется, это неэтично по отношению к читателю. Он денежку заплатил – а ему лапшу на уши вешают. Но это такой подход, на любителя. Смотри, как популярна фантастика. А ведь это полностью придуманные миры, далекие от реальности персонажи.

– А ты всю эту историю тоже в книжке описывать будешь? Живой материал как-никак.

Лика задумалась. А хорошая идея. Надо обсудить ее с редактором, и полный вперед! Только убийцей в книге придется сделать кого-нибудь другого. Убийца-маньяк фигурировал в предыдущем романе.

– Ник! А ты не обидишься, – Лика заискивающе посмотрела на фотографа, – если я тебя убийцей сделаю?

От неожиданности Перьев поперхнулся.

– Спасибо, дорогая. Польщен твоим предложением. Но не стоит. Ну и фантазия у тебя! Надо почитать твои книжки.

– Ник, и все-таки. Ну что тебе стоит побыть убийцей, а? – не унималась Вронская. – Имена я изменю. Твою нетрадиционную ориентацию оставлю, в этом есть своя изюминка.

– Отстань! Для тебя это изюминка. А для меня – жизнь. Я так живу. Я такой. Я никому не мешаю. И больше всего на свете мне хочется, чтобы геев оставили в покое. Унизительно это все – насмешки, косые взгляды. А само название «сексуальные меньшинства». Как диагноз. Как патология. А это не патология! Я так устроен…

Лике стало стыдно. Вечно она что-нибудь не то ляпнет.

– Прости меня, пожалуйста. Сама не знаю, что на меня нашло.

– Да ладно. Уже привык. Кстати, а как тебя муж на ночь глядя ко мне отпустил? Или ты ему объяснила, что предложения разделить ложе не будет?

– Мы расстались, – просто сказала Лика и мысленно удивилась своему спокойствию. Отпустило. Зажило. – Он мне изменял, я его выгнала. Потом долго страдала. А сейчас все прошло.

Ник горько вздохнул:

– Наши ситуации отчасти похожи. Только я не пережил. И никогда не переживу. Хочешь, покажу тебе его фотографии?

Лика смотрела снимки, и сердце заходилось от жалости. Любовник фотографа – обычный парень, высокий, худой. Лицо стандартное, она бы на такого раз посмотрела, а второй бы не стала, неинтересно. А как Ник его расписывает. Красивый, хороший, самый лучший.

– Знаешь, – Лика отложила альбом, – ты должен понять одну вещь. Если какая-то часть твоей жизни исчезает – это хорошо. Потому что так освобождается место для чего-то нового.

– Нет! – голос Ника дрогнул. – Я не хочу нового, не могу, мне это не нужно. Мы расстались больше года назад. И не было ни дня, когда я бы мысленно не целовал его миндальные губы…