Глава 5

«У моей жены полно достоинств, – мрачно думал Кроули, устроившись в кресле и наблюдая, как Роуз вертится перед зеркалом. Она примеряла уже пятую шляпку, и терпение Алистера было на пределе. – Но, конечно, собираться с ней куда-нибудь – это сущее мучение!»

Он вскочил с кресла и заходил взад-вперед по гостиной.

В такие моменты ему хочется, чтобы Роуз провалилась сквозь землю!

Да уж, не очень-то удачно он пошутил с этой свадьбой!

Регистрацию брака Алистер запомнил плохо: все было как в тумане, и руки дрожали.

После скромной, быстрой церемонии у местного юриста они с Роуз разъехались в разные стороны. Алистер вернулся в Болескин, новоиспеченная жена поехала к матери, чтобы объявить о своем статусе замужней дамы, а затем отправиться прямиком в объятия любовника.

Но последним планам было не суждено осуществиться. Хотя и матушка Роуз, и ее брат Джеральд Келли были заранее предупреждены о предстоящей свадьбе, выяснилось: на самом деле родственники ни капельки не верили, что объявленные намерения будут осуществлены. И регистрация стала для них настоящим шоком. Неимоверную активность развил несостоявшийся муж Роуз, адвокат – он написал множество заявлений с призывами аннулировать брак. Жизнь Роуз стала настолько невыносимой, что ей не оставалось ничего, кроме как отправиться за поддержкой к своему супругу.

Получив печальное письмо Роуз, Алистер не мог и представить, как поступить в этой ситуации. Взять ее жить в Болескин? Нет-нет! Конечно, она очень мила – но ему же надо заниматься магией!

И все-таки он согласился встретиться с ней – в городе, в центральной гостинице.

Алистер собирался обсудить с Роуз подробности развода и отбыть восвояси. Но девушка выглядела такой печальной, что сначала Кроули захотелось угостить ее обедом, потом они отправились на прогулку, и от нежности непривычно кружилась голова, а сердце то испуганно замирало, то колотилось с бешеной силой.

Никогда прежде, отправляясь с женщиной в спальню, Алистер так не волновался.

Секс с Роуз оказался восхитительным. За ее нежной, хрупкой внешностью скрывалась настолько опытная и страстная любовница, что Алистер понял: да это же просто чудо, что у него такая жена!

В Болескин они вернулись вместе. Кроули сразу же сел писать письмо матери, чтобы поставить ее в известность об изменениях, которые произошли в его жизни.

«Жаль, что Вы не присутствовали на бракосочетании, – это была потрясающая церемония, пышный катафалк и вся похоронная процессия напоминали восхитительные похоронные процессии тридцатилетней давности. Преподобный Ф. Ф. Келли прочел такую красивую проповедь над открытой могилой. Он прочел 44-й стих 44-й главы Книги Исайи – «И Господь воззвал к Моисею, и он восстал и поразил его». 36 волынщиков сыграли «голоса, что летают над Эдемом» – как напоминание об Уистлере, которым так восхищается ее брат. Когда бренные останки были благоговейно засыпаны землей при помощи 12 дюжих профессоров эсперанто, таксидермистов и нескольких миссионеров-мормонов (вместе с двумя очень милыми ангелами смерти), облегчающие душу рыдания вырвались из груди собравшихся, слезы горькой радости заструились из их глаз в таком изобилии, что мы смогли начать свой медовый месяц с путешествия на каноэ. Мы совершили это путешествие со скоростью пушечного ядра за поразительно короткое время, равное 2 часам 43 минутам и 21 1/25 секунды. Далее мы проследовали к морям горячей радости и счастья, где сейчас и находимся и где, слава Богу и Небесам, нас всегда можно найти», – быстро написал Алистер, присыпал чернила песком и запечатал письмо в конверт.

Не обладавшая чувством юмора матушка на это письмо не ответила.

Но Алистера отсутствие материнской поддержки волновало мало.

С тем же пылом, с которым он постигал жизнь помещика, теперь он погрузился в Роуз, в ее страстное, требовательное тело, простые мысли и желания.

«Я совершенно счастлив и далек от магии, как никогда прежде, – подумал Алистер во время очередного невероятно вкусного ужина. – Мне надо придумать, как вырваться из этого болота. Иначе еще немного – и я просто завязну в этом счастье. Может, мне надо уехать? Попробую путешествовать вместе с Роуз…»

Жена оказалась замечательным попутчиком. Она никогда не жаловалась, если еда или жилье были недостаточно хорошими; она много и с удовольствием ходила пешком, и, похоже, новые страны и люди доставляли Роуз искреннюю радость.

Но собираться с ней куда-то казалось Алистеру сущим мучением. В такие моменты он, изнывая от нетерпения, жалел о том, что женился. Но потом Роуз наконец определялась с выбором платья или шляпки, улыбалась трогательной, детской улыбкой – и Кроули уже решительно не понимал, как можно было сердиться на такое чудо.

– Сегодня я поведу тебя. Поведу к нему, – Роуз отошла от зеркала и взяла мужа за руку. – Он хочет говорить с тобой. Но он придет к тебе не сам – придет другой от него.

От неожиданности Алистер утратил дар речи.

Уже две недели они находятся в Египте. Поселились в Каире, сняли прекрасную квартиру. Комнаты просторные, мебель добротная, есть даже (редкость для этих мест) настоящая ванная – но все-таки от жары и пыли тут сложно найти надежное убежище. Кожа постоянно покрыта пленкой липкого пота, и дышится здесь не так легко, как на просторах Болескина.

И все-таки ему хорошо в Египте. Энергия пирамид и древних богов снова пробудила живительный интерес к магии. В одной из комнат устроен храм, и духи Сета и Исиды охотно являются на зов…

– Нам надо идти, – Роуз потянула Алистера за руку. – Я приведу тебя к нему…

Удивление и радость заполнили душу Кроули.

Он послушно следовал за женой (она уверенно вышла из дома и направилась вперед, к центру города) и думал о том, что слова Роуз выглядят очень загадочно.

Неужели через жену Тайные учителя решили передать ему послание? Но как так – ведь женщины изначально обладают меньшей магической силой!

Тем временем Роуз привела Кроули к музею, вошла внутрь и углубилась в прохладный зал, кажущийся совсем темным после яркого солнца.

– Вот он, кто будет говорить с тобой через посланника. Он сказал мне, что его зовут Тот, – отрешенным голосом провозгласила Роуз. Веки ее были полуприкрыты, ресницы дрожали. – Он говорит мне, что завтра ты должен быть готов прийти в свой храм и записать все то, что тебе будет передано.

По мере приближения к указанной женой скульптуре из черного камня Алистер начал различать сначала общий силуэт, потом птичью голову с изогнутым клювом. Наконец он смог разобрать на табличке надпись – «Тот». Номер экспоната – «666», и это показалось Алистеру еще одним добрым знаком.

– Роуз, я так счастлив! – громко воскликнул Кроули, целуя супругу в нежную щечку. – Я знал: ты у меня необыкновенная, и поездка эта будет совершенно необыкновенной! Ты станешь моей Алой женщиной, верной спутницей Зверя. Только сейчас по-настоящему мы стали мужем и женой, нас объединил Зверь. И номер «666» на табличке возле статуи Тота – таких совпадений не бывает…

На следующий день Алистер с тетрадью и карандашом в указанный Роуз час расположился в храме.

Он смотрел на самодельный алтарь и начертанные на полу пентаграммы – но ничего не происходило.

«А что, если Роуз это все просто выдумала?» – подумал Алистер и вдруг почувствовал, как вся комната наполняется неимоверно мощной силой.

Она впечатала его в пол, как мощный пресс.

Но буквально через минуту наступило облегчение, и Алистер услышал голос.

– Меня зовут Айвасс, я твой темный ангел. Сейчас через тебя будут переданы знания.

– Я готов, – прошептал Кроули, склоняясь над бумагой.

Айвасс диктовал ни медленно, ни быстро. Записывать за ним было очень удобно.

И вот лист уже покрывают ровные строки…

«Любовь, послушная Воле, – не случайная похоть дикаря, но и не любовь под страхом, как это происходит у христиан. Но любовь, которой путь указывает маг и владеет ею, как формулой духа.

Делай то, чего ты хочешь, – таков будет Закон. Изучение этой Книги запрещено. Будет благоразумным уничтожить сей экземпляр тотчас же после первого прочтения. Кто бы ты ни был, пренебрегая вышесказанным, ты поступаешь так на свой страх и риск. Это самое страшное. Тех же, кто будет обсуждать содержание этой Книги, будут сторониться, как больных чумой. Все вопросы относительно Закона да будут решаться каждым для себя не иначе, как обращаясь к написанному мной. Делай то, чего ты хочешь, – таков будет Закон. Любовь есть Закон, Любовь, послушная Воле.

Жрец князей Анк-аф-на-Кхонсу

1. Хад! Это манифестация Нуит. (1)

2. Этим путем компаньоны неба дают себя видеть.

3. Каждый мужчина и каждая женщина – это звезда. (2)

4. Каждое число, разницы нет какое, бесконечно.

5. Помоги мне, о фиванский Воин-властелин, помоги в моем явлении пред детьми человеческими!

6. Моим тайным центром, сердцем моим и моим языком, будь ты, Хадит!

7. И вот! Айвасс, служитель Гоор-паар-крата открыл все это…»

Записывая за Айвассом, Кроули иногда украдкой поглядывал на него.

Темный ангел выглядел как хорошо сложенный, мускулистый мужчина с черными волосами и карими глазами. Он сидел (или скорее парил) в сгустке полупрозрачной энергии, внешне похожей на облако.

Диктовка продолжалась час.

А потом Айвасс сказал:

– Жду тебя завтра тут же в это же время.

И он исчез, как будто бы его и не было вовсе…

– Мне горячо от твоих ладоней. Ты очень сильный маг, – бормочет Стас, и я в другой ситуации вряд ли бы удержалась от хохота.

Какой, елки-моталки, маг! Я даже не сосредотачиваюсь на том, что делаю, – просто бездумно вожу ладошками вдоль его позвоночника; притворяюсь, будто выполняю задание Тамары – «настроить чакры».

Это не магическая школа – это сборище шизофреников. Присутствующие тут люди выдумывают всякую ерунду – и восторженно верят в нее.

Со стороны происходящее смахивает на прогулку пациентов психиатрической клиники. Сосредоточенно шевеля губами и закатив глаза, народ водит руками и массово «настраивает чакры». Оборжаться можно!

Но теперь мне не до смеха, голова другим забита.

– Меняемся в парах, продолжаем настройку чакральной системы, – звенит голосок Тамары.

Послушно поворачиваюсь к Стасу спиной (давай, действуй, настройщик ты мой готический, – хуже не будет; лучше, впрочем, тоже) и продолжаю анализировать полученную от Дениса информацию.

Вчера вечером я показала своему любовнику фотографии.

Он распечатал их на принтере (всегда так делает – говорит, что компьютерный экран практически не позволяет считывать информацию), разложил на столе, задумчиво рассмотрел. А потом закрыл глаза, вытянул вперед руки. Над фотографией с колодой карт ладони задрожали, потом вибрация побежала дальше, прокатилась волной по всему телу.

– Вот это – самый сильный предмет. Вообще, все сфотографированные вещи старые. Они использовались в ритуальной магии. Но эти карты заряжены просто невероятно мощной силищей. Это старинная колода Таро Тота, и к ней привязана такая энергия, что я даже не могу ее описать. Эта энергетика раздавила меня. Я и не пытался ее просканировать, это как пальцы в розетку совать, мало не покажется. – Голос у него стал тихим-претихим, я поняла, что Денис буквально за минуту совершенно вымотался.

Таро Тота…

Опять.

Опять эта чертова колода…

Что же я такого натворила, что она преследует меня?!

До недавних пор я была человеком, абсолютно далеким от эзотерики. Я совершенно не разбиралась ни в картах, ни в амулетах. В моей картине мира карты использовались только для игры в дурака где-нибудь на пляже, когда все книги прочитаны и больше совершенно нечем заняться.

Потом я узнала, что карты Таро – один из важных инструментов в гадании, предсказании судьбы. А еще карты – это ключи доступа к определенным состояниям, через них можно привлечь в свою жизнь любовь, деньги, новых людей, необходимые знания…

Так получилось, что впервые я увидела Таро Тота в преступных руках. Правда, тогда я еще не знала, насколько опасна цыганка Евсения, я даже доверяла ей.

Она достала из бархатного мешочка карты (якобы для того, чтобы помочь мне в расследовании), разложила их на столе – и я буквально провалилась в яркие желто-сине-фиолетовые картинки.

Я видела наполненные светом коридоры, диковинных существ, и лилась вода, и кружились разноцветные вихри ветра, и чем больше я пыталась вернуться в реальность – тем сильнее я запутывалась в фантасмагорических лабиринтах.

Я боюсь этих карт. Я чувствую, что от них исходит опасность. После того как история с Евсенией завершилась, я не взяла бы любые Таро (а Таро Тота – тем более) в руки под страхом расстрела.

Но, похоже, если ты не идешь к этим картам – то они приходят к тебе…

Немного отдохнув, Денис продолжил:

– Я чувствую мощную черную силу, исходящую от этих карт. Владение ими дает неподготовленному человеку огромную власть. Я думаю, он может легко реализовывать все свои желания, особенно негативные.

У меня вырывается:

– Так и было. Борода сказал, что по его вине умер любовник жены. Правда, он думал, что это ему по наследству сила передалась, от деда.

– Все имеет свою цену. Чужую жизнь забираешь – свою отдаешь.

– Еще скажи, что убийство Бороды было справедливым!

Денис промолчал. Хотя по его мимике я поняла: он именно об этом и подумал, просто озвучивать не захотел.

Вчера мы так и не придумали, что нам дальше делать.

Спросить Тамару прямо, не она ли расправилась с Бородой ради этой колоды?

Спровоцировать преступника, напустив многозначительного тумана и устроив засаду?

Все пустить на самотек?

Мы ничего не решили. И мы были напуганы.

Но сейчас, глядя на полусумасшедших людей, «настраивающих чакры», мне начинает казаться, что я напрасно теряю время и бездействую.

Ничего не происходит.

Ничего не проясняется.

Все это сводит меня с ума, и…

– А у вас какие впечатления от этого упражнения?

Голос Тамары выдергивает меня в действительность, и я пытаюсь быстро понять, о чем меня спрашивают.

Ах да – чакры! Настройка – ну и как оно типа мне?

– После работы Стаса я чувствую легкость. Сил стало больше, тепло по телу.

Наверное, я выбрала правильные слова – Тамара согласно кивает, лицо довольное.

– А мне кажется, у меня не получилось ничего. – Анечка – эльфийская фея разочарованно вздыхает. – Не чувствовала я, что от моих рук что-то исходит. И когда со мной работали – тоже ничего не чувствовала.

Похоже, хоть один вменяемый и честный человек в этом дурдоме оказался.

– Ощущал глубинное прохождение струй энергии от первой до последней чакры.

Это бухгалтер – партийный работник. «Глубинное прохождение струй» – ну надо же, какое занудство. Вот почему от дядечки остро пахнет одиночеством. Какая женщина выдержит такого скучного педанта!

– А теперь переходим к изучению техники создания фантомов. – Тамара проходит между партами и раздает яркие листки. Один из них приземляется прямо под моим носом, и я вижу симпатичного ежика с румяным яблоком на иголочках. – Это картинки из детских книжек. Сначала мы научимся оживлять их, а потом приступим к созданию фантома человека.

Судя по объяснениям нашей преподавательницы, создавать фантом надо следующим образом: поднести ладони друг к другу так, чтобы между ними оставалась пара сантиметров, и начать делать мелкие движения, постепенно увеличивая амплитуду и разводя руки; надо почувствовать тепло и пульсацию созданного энергетического шара. Потом следует представить, как из этого сгустка проявляется мультяшный персонаж – сначала в статике, потом в движении.

– Не показывайте партнеру по паре свою картинку. Пусть он сам увидит, фантом какого зверька вы сделали и чем он занимается.

Полчаса я, стараясь не хихикать, послушно «хлопаю в ладошки», делаю шарик энергии и мысленно превращаю его в ежика.

В итоге я, как ни странно, начинаю действительно видеть свое творение – мой ежик танцует на парте, а потом срывает со спины яблоко и начинает его грызть.

Кошусь на Стаса – перед ним есть нечто, но сказать, что именно, – я затрудняюсь. Вижу энергетический сгусток, а в нем какие-то фрагменты, яркие пятна, лоскутки.

Или у Стаса проблемы с изготовлением, или у меня – с восприятием.

Смотрю по сторонам – на парту Иры Слободской (она сегодня в паре с Леной Рогатко), Алексея Михайлова (работает с Анабель), двух пенсионерок. И у меня перехватывает дыхание, я испытываю какой-то невероятный восторг! Я счастлива, как ребенок, нашедший под елкой вожделенный подарок в золотистой, сияющей коробке!

Я ВИЖУ!!!

Я вижу толстую белку, грызущую орешки, я вижу утенка и далматинца…

Фигурки зверьков, созданные учениками магической школы, нечеткие, зыбкие. Кажется, что они состоят из разноцветного, удерживаемого ветром песка, секунда – и растают, рассыплются.

Но все-таки я могу их увидеть, рассмотреть, понять, что они собой представляют!

Происходящее кажется мне совершеннейшим чудом!

Но обсудить выполнение этого задания мы не успеваем.

В соседней комнате вдруг раздается грохот.

Тамара бледнеет, распахивает дверь.

Я вижу лежащего на полу молодого человека. Вокруг него, заливаясь звонким лаем, деловито бегает вест, под затылком растекается отчаянно-красная лужа крови, и белая шерсть собаки уже мазнута красным, а от лапок остаются следы.

Тамара выходит из оцепенения, бросается к парню:

– Игорь, сыночек! Что случилось?

Прохожу вперед, одновременно набираю номер «Скорой» и присаживаюсь перед мальчишкой на колени.

Пульса у него нет, сердце не бьется.

Не нравятся мне эти стремительно синеющие губы.

Реанимационную бригаду сюда, срочно!

Спасти парнишку не удалось.

Все было напрасно. Еще до приезда врачей я растолкала толпящихся вокруг Игоря, ошалевших людей; заорала, чтобы все свалили и распахнули окна; стала делать искусственное дыхание – изо рта в рот, изо рта в нос. Парень очень удачно лежал для выполнения компрессии грудной клетки, на твердой поверхности пола, даже переносить его не пришлось. Впрочем, массаж сердца тоже не помог. Примчалась бригада «Скорой» с дефибриллятором – однако восстановить работу сердца не получилось, и врачи переключились на Тамару. Судя по покрасневшему лицу, давление у нее зашкаливало, она вот-вот была готова отправиться вслед за сыном и нуждалась в экстренной помощи медиков.

Отхожу в коридор, достаю сотовый, звоню в полицию.

– Вы думаете, это убийство? – интересуется Ира Слободская, которая в свете профессиональных рефлексов явно подслушивала мой разговор.

И Димка мой такой же – не стоит даже в фоновом режиме болтать о том, что не предназначено для его ушей. Как ни понижай голос – подслушает и сделает выводы; папарацци – они такие.

– Я не думаю, что это убийство, – разговаривая, я с подозрением вглядываюсь в лицо девушки – но вроде бы на нем не проступает преступная озабоченность, только искреннее сочувствие. – Похоже, у парня были проблемы с сердцем, они его и доконали. По визуальным симптомам – не выдержала сердечно-сосудистая система. А кровь – там что-то типа декоративных ступенек, ударился затылком об острый угол, сосуды перебил. Кости черепа целы, я пальпировала. Там ранки той – царапинка, но крови натекло много. Да, полиция – таков порядок; надо поставить в известность о произошедшем. Не я, так ребята из «Скорой» бы позвонили.

– Такой молодой – и уже проблемы с сердцем? Как-то это все подозрительно…

Пожимаю плечами. Если речь идет о врожденных патологиях и не проводится ни операций, ни медикаментозного лечения – то такой исход закономерен. Не сказать, что к судебным медикам в массовом порядке попадает молодежь, скончавшаяся от подобных заболеваний. Но все-таки заболевания сердечно-сосудистой системы, ведущие к летальному исходу, – дело не настолько уж и редкое, как это представляется Ирине.

Обхожу побледневшую журналистку:

– Извини, мне надо сказать, чтобы до приезда полиции народ не расходился. Все равно на вопросы придется отвечать. Раньше сядем – раньше выйдем.

На учеников школы мое объявление, похоже, не произвело особого впечатления.

– Да мы и не собирались никуда, может, тут помочь надо. – Бизнесмен Игорь Потапов сидит за своей партой, перед ним – блокнот и мобильник. – Я готов, может, придется куда-то позвонить, что-то отвезти. Я не помню, что в таких случаях полагается делать.

– Горе-то какое. – А лицо у «пенсионерки-тонкой» какое-то совсем не горестное. Я бы даже отметила – возбужденно-оживленное у нее лицо. – Единственного сыночка схоронить. Даже не верится, что все это произошло. Минута – и нет человека.

Анабель, необъятная в черном балахоне, пожимает плечами:

– Что есть разделение с физическим телом? Просто закономерный этап развития, одна из ступенек. Это не начало и не конец, и Тамара, конечно же, это понимает.

– Ты своих детей сначала роди, а потом уже рассуждай. Разделение с физическим телом, ничего страшного. Умная! Вот что я тебе скажу: не дай бог любой матери такое пережить! – «Пенсионерка-толстая» прожигает девушку гневными взорами.

Делаю вид, что слушаю вразнобой гудящие голоса, а сама прикидываю, что стоит говорить следователю и о чем лучше промолчать.

Да, смерть Игоря выглядит естественной. Но так ли это на самом деле? Я не могу быть в этом уверена. А что, если произошедшее как-то связано с убийством Бороды? В таком случае надо рассказать следователю об этом. И следак радостно перекинет проверку обстоятельств смерти Игоря на Ленину поклонницу, одинокую следовательшу Яковлеву. А она с удовольствием возьмет меня за жабры: почему не рассказала про магическую школу «Атлантида», что это за самодеятельность методом внедрения?.. Если я промолчу – то, скорее всего, никто и никогда не свяжет произошедшее с Игорем и убийство Бороды. Слободскую можно и не предупреждать, чтобы язык за зубами держала. Она девочка умненькая, лишнего не скажет; и вообще – она прелесть, когда не пытается меня придушить…

К приезду оперативно-следственной группы я обо всем договорилась с собственной совестью.

Буду молчать, лишней информации не озвучу. Следователи – дебилы, так что нет нужды тратить на них свое время. Зачем метать бисер перед свиньями? Буду действовать сама, приходится брать на себя ответственность.

Через полтора часа (тело Игоря уже забрала труповозка, приехавший судмедэксперт был мне не знаком и находился в состоянии жесточайшего абстинентного синдрома, а следователь составил протокол осмотра места происшествия) я сижу перед сонным полноватым следаком.

Он даже не поинтересовался, что я, судебный медик, делаю в этой долбаной магической школе «Атлантида»! Чем окончательно убедил меня в верности принятого мной решения.

Быстро ответив на немногочисленные вопросы следователя, я убегаю из квартиры, спускаюсь к машине и еду в морг.

Если мне повезет и у коллег не очень много срочной, важной работы – то труп мальчика успеют вскрыть сегодня.

По моему удостоверению меня пропускают в два счета.

Иду по коридорам и завистливо оглядываюсь по сторонам: мы с мужем работаем в другом, старом и давно не ремонтировавшемся здании. А тут совсем иная система вентиляции! Конечно, полностью от едких запахов формалина и крови она не избавляет – но дышится тут на порядок легче. Я уже была пару раз в этом корпусе. Вот повезло коллегам!

– Рыжая, какими судьбами?!

Я пару секунд молча смотрю на остановившегося рядом лысого худого дядечку в зеленой пижаме – и расплываюсь в улыбке.

Да это же Вадька, мой однокурсник! Ничего себе метаморфозы – у него была такая копна волос, что я, несмотря на собственную густую гривку, вся прямо обзавидовалась. И вот вам пожалуйста – лысенький, как коленка!

Бегло обменявшись новостями, говорю Вадику про свой интерес. И дальше мое дело – просто лететь за однокурсником, до кабинета его шефа, потом в холодильник, затем уже в секционную.

Когда я вижу безжизненное тело Игоря на секционном столе, у меня на долю секунды перехватывает дыхание.

Нет, невозможно наблюдать вскрытие знакомых людей.

Я видела этого паренька мельком – но все профессиональные рефлексы и навыки не срабатывают.

Больно, жалко – мучительные эмоции заполняют душу, и контролировать это невозможно.

Отхожу к окну, глотаю жаркий, невкусный воздух. И возвращаюсь обратно как раз к тому моменту, когда санитар извлекает органокомплекс и совсем молоденькая экспертесса делает забор жидкостей и тканей на гистологию.

– Легкие свободны от спаек, полностью заполняют плевральные полости. Печень не выступает из-под края реберной дуги. Петли кишечника не вздуты. Брюшина тонкая, влажная, блестящая. В плевральных и брюшной полостях посторонней жидкости нет. Мышца языка на разрезе без кровоизлияний. Вход в гортань свободен. Голосовая щель зияет. Доли щитовидной железы не увеличены, на разрезе темно-красноватые зернистые…

Эксперт диктует медицинскому регистратору данные внутреннего исследования, а я слушаю ее голос и одновременно отмечаю отек легких, полнокровие внутренних органов.

Когда девушка приступает к исследованию сердца, у меня уже готов судебно-медицинский диагноз – «миокардиодистрофия неуточненного генеза».

Это заболевание сердечной мышцы невоспалительного характера, при котором нарушаются обменные процессы в клетках и в конечном итоге питание мышечной ткани сердца ослабевает. Я встречала подобный диагноз в самых разных возрастных группах – от школьников до стариков. Насколько я помню, изучена миокардиодистрофия слабо и на вопрос о причинах ее возникновения ответа не имеется.

Мне искренне жаль, что все это случилось с Игорем, и…

Мои размышления прерывает телефонный звонок.

Я вижу на дисплее номер Тамары Варди…