ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Сердце оборвалось.
Патрульный перевел полный садистского блеска взгляд на задержанного — гель к тому времени схватился уже на ногах, заковав несчастного в пластиковый панцирь. Карантинщица выпрямилась. Пустой пакет из-под геля — который Томас поначалу принял за некую разновидность оружия — она сложила и спрятала в карман комбинезона.
— Забираем его, — сказала женщина.
Когда задержанного подняли с пола, Томас вновь посмотрел на патрульного. Тот следил за выносом живого груза. Что, черт возьми, он имел в виду? Куда он поведет Томаса? Зачем? Если бы не пистолет, Томас давно бы сбежал.
Когда карантинщики наконец удалились, пришел Минхо. Он уже почти перешагнул порог кофейни, но тут Красный выхватил пистолет.
— Стой где стоишь! Не входи!
— Так он с нами, — указал Минхо на Томаса. — Нам пора идти.
— Никуда он не пойдет. — Патрульный вдруг замолчал, взглянул на Томаса, потом снова на Минхо и спросил: — Погоди-ка. Так ты тоже иммуняк?
Томас едва-едва успел испугаться за друзей. Минхо, моментально сообразив, что к чему, бросился бежать.
— Стой! — приказал Красный и ринулся к двери.
Вскочив с места, Томас приник к витрине: Минхо, Бренда и Хорхе, перебежав улицу, скрылись за углом. Красный сдался, не захотел преследовать их, а вернулся обратно в кофейню и навел пистолет на Томаса.
— За поведение твоего дружка мне следовало продырявить тебе глотку, и ты бы медленно истек кровью. Благодари Бога за то, что вы, иммуняки, такие ценные. Паршивый сегодня денек; я мог бы пристрелить тебя забавы ради.
Подумать только: Томас прошел невероятные испытания, а в конце совершил такой досадный прокол. Он даже не боялся — скорее был зол на себя самого.
— У меня день тоже прошел не лучшим образом, — пробормотал Томас.
— За тебя мне отвалят кучу бабок. Ничего личного, хотя ты мне с первого взгляда не понравился. Это я так говорю, чтоб ты знал.
Томас улыбнулся:
— Взаимно.
— Смешной ты парень. Поржать любишь, как я погляжу. Посмотрим, как после заката запоешь. Двигай. — Патрульный мотнул стволом пистолета в сторону двери. — Запомни, терпелка у меня слабая, не шучу. Только дернись, и я выстрелю тебе в затылок, а в полиции доложу, что ты был болен и вел себя агрессивно. У нас политика нулевого допуска, знаешь ли. Это значит: даже косо на меня смотреть не смей. Я за такое убиваю и имени не спрашиваю.
Томас прикинул шансы. Вот ведь ирония судьбы: он сбежал от наемников ПОРОКа лишь затем, чтобы попасться в руки обыкновенному муниципальному работнику.
— Не люблю повторять дважды, — предупредил Красный.
— Куда вы меня поведете?
— Придет время — узнаешь. А я слегка разбогатею. Топай давай.
В Томаса уже дважды стреляли, и он помнил: пуля причиняет адскую боль. Пойти с патрульным — единственный способ не нарваться на третье ранение. Глянув на Красного исподлобья, он наконец вышел за порог и остановился. Спросил:
— В какую сторону?
— Налево. Тихо-спокойно пройдем три квартала и снова повернем налево. Там меня ждет машина. Надеюсь, не надо напоминать, что будет, если ты вздумаешь хитрить?
— Вы пристрелите безоружного подростка. Чего тут неясного?
— Знал бы ты, как я ненавижу вас, иммуняков. Пошел, пошел. — Он ткнул Томаса в спину стволом.
Они прошли три квартала в полном молчании. Свернули налево. Было душно, Томас весь покрылся потом, а стоило утереть со лба испарину, как патрульный стукнул его по затылку рукояткой пистолета.
— Хватит дергаться. Не ровен час, я занервничаю и сделаю тебе дырку в голове.
Только невероятным усилием воли Томас заставил себя молчать. Всюду валялся мусор, стены домов на уровне человеческого роста были обклеены постерами: предупреждения о Вспышке, портреты Советника Пейдж, закрытые многослойными граффити. На перекрестке — пока не загорелся зеленый свет — Томас успел прочесть надпись на еще свежем, незакрашенном плакате:
Обращение муниципальных властей
!!!Остановим пандемию Вспышки!!!
Узнай о симптомах болезни, чтобы не заразить своих близких и соседей.
Вирус Вспышки (VC321xb47) — искусственно выведенный — вырвался из военной лаборатории во время глобальной катастрофы. Он вызывает прогрессирующую деградацию мозга, которая проявляется в спонтанных движениях, эмоциональных и умственных расстройствах.
Наши ученые, используя наисовременнейшее оборудование и технологии, проводят клинические испытания, однако стандартные методы лечения не помогают. Болезнь смертельна и передается воздушно-капельным путем.
Гражданам надлежит всеми силами бороться с распространением заразы. Помните о симптомах болезни, следите за собой, не становитесь источником опасности вирусного заражения. Наблюдайте за окружающими. Это первый шаг на пути к победе над вирусом.
О людях с подозрениями на Вспышку следует немедленно сообщить представителю власти.
Дальше говорилось об инкубационном периоде в пять — семь дней; среди ранних симптомов назывались: раздражительность и неуравновешенность, за которыми следуют слабоумие, паранойя и крайняя агрессивность. Все эти проявления болезни Томас неоднократно видел воочию, когда пересекался с шизами.
Красный подтолкнул Томаса в спину, и они пошли дальше. Томас все никак не мог забыть страшного содержания плаката. Та часть, в которой сообщалось о рукотворной природе Вспышки, вызвала смутное чувство, будто Томас знает, о чем речь. Прямым текстом ничего сказано не было, однако между строк он нечто увидел, и на мгновение захотелось вернуть себе память.
— Почти пришли.
Голос патрульного вернул Томаса на землю. Увидев совсем недалеко, в конце квартала, белую машину, Томас принялся отчаянно соображать — как выкрутиться? Вряд ли поездка с патрульным закончится добром. Но и на пулю нарываться не хочется.
— Сейчас ты тихо сядешь на заднее сиденье, — произнес Красный. — У меня там наручники припасены. Ты их сам на себя наденешь. Справишься? Обойдемся без глупостей?
Томас не ответил, цепляясь за надежду: вдруг Минхо и остальные где-то поблизости и думают, как его спасти? Надо отвлечь внимание патрульного, потянуть время.
Наконец они подошли к белой машине. Патрульный — постоянно держа Томаса на мушке — приложил к окну с водительской стороны ключ-карту. Щелкнули замки, и он открыл заднюю дверь.
— Полезай внутрь. Без геройства.
Томас медлил, украдкой оглядывая улицу — никого и ничего, только… что это? Краем глаза он уловил какое-то движение. Невдалеке по воздуху пролетел гудящий аппарат размером с легковушку, развернулся и направился в сторону Томаса.
Коп-машина.
— Я сказал, полезай внутрь, — повторил патрульный. — Браслеты в бардачке посередине.
— Вообще-то к нам летит коп-машина.
— Да, и что? Она просто совершает облет, следит за порядком. Оператор на моей стороне, то есть сегодня не твой день, здоровяк.
Томас тяжело вздохнул. Попытка отвлечь патрульного не удалась.
Где же друзья? Оглядевшись в последний раз, Томас полез в салон машины. В следующий миг раздался грохот пулеметной очереди. Патрульный, дергаясь и корчась, пятился. Пули рвали его в клочья и высекали искры из металлического респиратора. Красного прижало к стене ближайшего дома; пистолет выпал из руки, маска слетела.
Патрульный осел и завалился на бок. В глазах его застыли удивление и ужас.
Грохот стих. Томас замер, ожидая, что его расстреляют следующим. Коп-машина тем временем опустилась у самой раскрытой двери. Эти штуковины автоматические, но огневая мощь у них будь здоров. Из динамика на крыше беспилотника раздался голос:
— Вылезай, Томас.
Юноша задрожал. Этот голос он узнал бы где угодно.
К нему обращался Дженсон. Крысун.
