Особняк, входная дверь которого оказалась в 1825 году временным порталом, стоял там, где ему и было положено, на Английской набережной. Несмотря на то что советские времена не очень благоприятно отразились на дворцовой архитектуре Петербурга, здание сохранилось. Здесь уже вовсю кипела работа. Под предлогом срочных ремонтных работ строение было освобождено и оцеплено. До прибытия основных сил из Москвы, из главного управления ФСВ, детальным изучением всех дверных пролетов занималась бригада реставраторов из Эрмитажа под присмотром специалистов из Академии Времени. К тому времени, как к зданию подъехали Шуранова с Четырнадцатым, реставраторы готовились снимать «наслоения времени» в виде краски и штукатурки со всех подъездов дома. Приезд Четырнадцатого упростил задачу – он сразу указал на нужную дверь. В наше время это был дежурный вход со стороны переулка. Сохранилось и крыльцо с высокой первой ступенькой, которую обычно делали вровень с подножкой карет, чтобы ступать на крыльцо, не касаясь «бренной земной поверхности» и не пачкаясь в грязи и лошадином навозе. Несмотря на то что крыльцо было изрядно исковеркано за годы ремонтных надругательств и недавно выкрашено в грязно-розовый цвет, Четырнадцатый его сразу узнал.
Фотография на «рабочем столе» айфона Дмитрия сразу привлекла внимание Дарьи Валентиновны. Несмотря на отсутствие опыта в любовных делах – Дарье Валентиновне пока все еще было не до того, – молодой женщине, однако, сразу показалось странным, что мужчина, находясь в состоянии совершенно очевидной, всем известной влюбленности, так трепетно хранит образ своей бывшей возлюбленной. Житейского опыта Дарье Валентиновне, может, и не хватало, зато научного было в избытке. С точки зрения мужской психологии это было необычно. Могли быть, конечно, всякие отклонения и извращения, но Сорок первый, насколько она могла судить, был вполне нормальным, с допустимым количеством комплексов и вполне предсказуемым.
Наличие этой фотографии, причем одной, было той деталью, которую склонный к логическому анализу мозг Дарьи Валентиновны выделил сразу. Она проверила весь фотоальбом айфона Дмитрия. Фото блондинки более нигде не повторялось. Везде царила Марго. Не долго думая, прямо с борта самолета «подозрительная фотография» была переправлена в Центр. Когда самолет шел на посадку, то есть примерно через полчаса, у Дарьи Валентиновны уже был результат. «Прогнав» присланное ею фото блондинки через сравнительный анализ изображения с мегатоннами визуальной информации, заполонившей Интернет, суперкомпьютер ФСВ достаточно быстро выдал ответ.
Ответ поразил даже не умевшую удивляться Дарью Валентиновну. Четырнадцатый же как будто потерял на время дар речи.
По «заверениям» компьютера выходило, что лицевые характеристики блондинки с айфона Дмитрия были идентичны с изображением Ольги Александровны Жеребцовой на портрете работы французского художника Жан-Луи Вуаля, служившего придворным художником во времена правления Екатерины и Павла.
Чтобы установить, что среди владельцев особняка действительно одно время числилась Жеребцова, потребовались не минуты, а секунды. Моментально были подняты все архивы. Получалось, что Жеребцовы владели этим особняком довольно долгое время, с 1790-х по 1840-е годы, почти пятьдесят лет. Но сузить спектр поиска теперь уже труда не составляло. Хозяйка особняка, даже не догадываясь об этом, сама оставила довольно четкий указатель – свою фотографию. Сопоставив изображение Ольги Александровны с годом ее рождения, компьютер определил возраст озорной блондинки. На фотографии, которая была сохранена на «рабочем столе» айфона Дмитрия как волпейпер, Ольге Александровне Жеребцовой было двадцать два года.
Таким образом, ровно через два часа, после того как Шуранова и Четырнадцатый отъехали от большого серого здания на Большой Лубянке в Москве, Дарья Валентиновна уже знала, что год, в который вел загадочный временной портал, был 1792-й от Рождества Христова.
«Реставрационных» работ, однако, это не отменяло. Несмотря на то что местоположение Дмитрия на пространственно-временном континууме было выяснено, оставалось еще множество вопросов, на которые Дарья Валентиновна хотела бы получить ответы. Не последним из них был вопрос, который сейчас интересовал ее как ученого более всего. Как удалось создать стабильный временной портал с такими точными физическими характеристиками, что его смогли даже замаскировать под дверь дома? Чтобы найти хоть какую-то зацепку, которая могла бы привести ее к разгадке этой тайны, Дарья готова была разобрать этот особняк по кирпичику своими руками.
Другой вопрос, который волновал ее нисколько не меньше, – почему именно Сорок первый вызывал такой повышенный интерес у «противоборствующей стороны»? Что за тайна такая была с ним связана? Почему с момента его появления события с удивительным постоянством закручивались исключительно вокруг его персоны? Это становилось подозрительным.
Дарья мерно прохаживалась по оцепленному отрезку набережной перед особняком. Она переоделась еще в самолете. Кроссовки, джинсы и ветровка поверх футболки оказались очень кстати. Кроссовки были гораздо более удобней для хождения по разбитой петербургской мостовой, а куртка пригодилась потому, что к вечеру с залива подул довольно прохладный ветерок.
Глядя со стороны, трудно было предположить, что эта высокая, стройная, платиновая блондинка в джинсах в обтяжку – крупный ученый и руководитель отдела одной из самых засекреченных организаций страны. В каком-то смысле можно было сказать, что полковник Шуранова обитала в другом, совершенно особом измерении, невидимом для глаз простых смертных. Измерении, в котором понятия власти, силы и ответственности теряли свои общепринятые формы и границы и трансформировались в нечто новое, трудно постижимое и еще более трудно объяснимое.
Степень невидимого воздействия принимаемых ею решений на жизнь страны, степень доверия, которым она пользовалась у правительства, были беспрецедентны.
Марго с Синицыным стояли у крыльца, на котором Четырнадцатый в который уже раз демонстрировал в ролях, как Дмитрий вскрикнул, увидев хозяйку дома, как он зашатался, как Четырнадцатый, заподозрив неладное, сразу же рванулся к нему, и как Сайрус, опередив его, схватил Дмитрия в охапку и, ввалившись с ним в дом, захлопнул дверь перед самым носом агента.
– Я только одного не могу понять, почему вы, после того как… э-э-э… обезвредили Сайруса и выручили Диму, еще тогда, когда вы ехали в карете, не помогли ему просто вернуться обратно? – Этот вопрос уже давно крутился у Марго на языке.
– Как, Пять ноль, я вам разве не сказал? – начал было Четырнадцатый, но Марго прервала его:
– Послушайте, я вас только об одном прошу, оставьте эту вашу долбаную нумерацию для начальства! Хорошо? Зовите меня по имени… Пожалуйста…
– Я вам разве не сказал, Марго? – вздохнув, поправился Четырнадцатый. – Дело в том, что айфон Дмитрия… как бы это сказать…
– Да как есть, так и скажите. – Марго стали надоедать это общее бездействие и недосказанность, которую она чувствовала.
– Ну, рассинхронизировался, что ли…
– Что значит «рассинхронизировался»? С чем? Дайте мне его айфон!
Четырнадцатый сконфуженно протянул Марго айфон Дмитрия. Она хмуро взглянула на улыбающуюся Лену и с раздражением «перелистнула» страницу. Календарь с выставленной датой – 13 декабря 1825 года – призывно пульсировал длинной зеленой кнопкой тачскрина «Перейти».
«Нажать на кнопку, очутиться здесь тогда, когда эта дверь была порталом, шагнуть в то время, в которое похитили Диму, и… со всеми разобраться!» – мелькнула вдруг у нее шальная мысль.
Тем временем на помощь Четырнадцатому пришел Синицын:
– По нашим данным, Маргош, айфон Дмитрия то ли заразился каким-то вирусом, то ли был заражен специально… Но это сейчас даже не важно. Важно то, что на данный момент транспортер имеет ограниченное число временных переходов. И никто не знает, когда этот лимит иссякнет.
– Борис Борисович, вы забыли еще добавить, что транспортер имеет некое подобие трансмиттера, который передает информацию о своем местонахождении контрагенту. Именно таким образом, скорее всего, Дмитрий и был обнаружен…
Марго вновь, теперь уже с некоторой неприязнью, взглянула на айфон.
– И что же будет, если им воспользоваться?..
Четырнадцатый вздохнул и почесал затылок, как бы раздумывая, стоит ли говорить. В конце концов он решился:
– Может, и ничего. То есть он просто откажется работать, откажется выполнять свою функцию, превратившись в простой смартфон. И хорошо, если это произойдет в начале запланированного перехода… А если он откажет «по дороге обратно»?
Марго поежилась от одной только мысли, что в прошлом можно остаться навсегда. Причем без какой-либо надежды на возвращение.
– Но это еще полбеды, – мрачно продолжал Четырнадцатый. – Вы что-нибудь слышали о подпространстве?
Марго лишь молча кивнула в ответ.
– Так вот, хуже всего – что можно зависнуть в подпространстве… Навсегда… Поэтому я и предостерег вашего… Диму…
Марго с симпатией взглянула на этого, в общем-то, очень милого молодого человека. Ей импонировало его трепетное отношение к Дмитрию. Она видела и чувствовала открытость намерений Четырнадцатого. Осознавала, что его действия, насколько он мог себе это позволить, были направлены на то, чтобы им помочь. Не говоря уж о том, что в нескольких случаях, как это теперь выяснилось, он им явно спас жизнь. А уж за слова «вашего Диму» она вообще была готова ему все простить.
Марго вдруг взяла его за руку.
– Спасибо вам, Четырнадцатый! Спасибо за все, – произнесла она, с чувством тряхнув его крепкую ладонь, – но все же… Вы ведь могли тогда воспользоваться вашим айфоном? Зачем надо было куда-то ехать?.. Ведь положение после нападения Сайруса и так было критическим. Извините меня, но по всем инструкциям вы уже тогда должны были «свернуть» миссию и, вернувшись, срочно отрапортовать о возникших осложнениях! Почему вы этого не сделали, Четырнадцатый?
Марго говорила мягко. Она старалась, чтобы в ее голосе не было укоризны. Ей казалось, что она не вправе делать замечания «старшему по званию». В то же время ей было бесконечно жаль Дмитрия. Сердце ее обливалось кровью от переживаний за него.
Четырнадцатый молчал, как первоклассник, потупив глаза. Более сказать ему было нечего. Из того, что он мог сказать.
– Потому что в создавшейся ситуации Четырнадцатый поступил единственно верным образом, – раздался вдруг звонкий женский голос.
Все обернулись. Дарья Валентиновна, отдав по пути какие-то распоряжения реставрационной бригаде, не спеша подходила к ним.
– Потому что нужно было непременно узнать, почему Сорок первого везли именно по этому адресу. Потому что фотография на его айфоне принадлежит не какой-то там «бывшей девушке Лене», а Ольге Александровне Жеребцовой, родной сестре Платона Зубова, одной из прекраснейших и влиятельнейших женщин той эпохи. И наконец, потому что этот дом, дверь которого в тысяча восемьсот двадцать пятом году была временным порталом, принадлежал в то время именно ей! Так что осталось выяснить – их встреча была спонтанной или… запланированной.
Марго побледнела. Рот ее перекосила гримаса боли. В голове гулким эхом отдавались слова Шурановой – «бывшая девушка», «красивейшая женщина», «ее дом», «везли по этому адресу», которые складывались в предложения, наполненные совершенно иным, новым смыслом. Марго потупила глаза, чтобы не выдать ту бурю чувств, которые ею вдруг овладели. Взор ее упал на айфон Дмитрия, который она все еще держала в руке. Длинная зеленая кнопка «Перейти» все также призывно пульсировала, завораживая и гипнотизируя.
«Ну что ж, сейчас мы все и выясним…»
Закрыв глаза, Марго нажала на кнопку айфона.
