Глава тридцать седьмая
В следующую минуту Томас решил, что сходит с ума, — настолько перегружены были все пять чувств.
Приветствие ошеломило, но не успел Томас ответить, как здоровяк втянул их с Брендой в плотно набитый людьми зал и принялся проталкиваться через толпу танцующих, крутящихся, скачущих и обжимающихся тел. Музыка оглушала, от грохота барабанов, казалось, череп трещит по швам. С потолка свисало несколько фонариков; люди задевали их, и фонари, качаясь из стороны в сторону, пронзали толпу лучами света.
Длинноволосый наклонился и заговорил с Томасом. Детину едва было слышно, хотя он практически орал Томасу в ухо.
— Слава Богу, пока есть батареи! Хреново, когда они разряжаются!
— Откуда ты знаешь мое имя? — проорал в ответ Томас. — Зачем меня ждали?
Детина рассмеялся.
— Всю ночь за тобой следили! Утром через окошко увидели, как ты отреагировал на табличку! Тогда и поняли, что ты тот самый знаменитый Томас!
Бренда обеими руками обхватила Томаса за талию. Так, наверное, надеялась не отстать от него в тесной толпе. Услышав о слежке, обняла еще крепче.
Обернувшись, он заметил, что Блондин и его приятели следуют за ними по пятам. Пистолет шиз убрал, однако, понятное дело, достать мог в любой момент.
Музыка ревела, басы сотрясали стены. Люди вокруг дергались в танце; клинки света пронзали воздух. Тела шизов влажно блестели от пота, и жар, исходивший от них, неприятно разогревал комнату.
Где-то посередине зала Длинноволосый развернулся к Томасу и Бренде, хлестнув их по щекам странной белой гривой.
— Ты нам очень нужен! Ты особенный! Мы защитим тебя от злых шизов!
Хорошо, что они не знают всего. Может, дела не так уж и плохи? Стоит подыграть этим тусовщикам: притвориться особенным шизом, — а после улучить момент и ускользнуть вместе с Брендой.
— Пойду принесу вам попить! — предложил Длинноволосый. — Веселитесь!
Он растворился в плотной массе извивающихся тел, но Блондин с приятелями никуда не исчез. Втроем они стояли, неотрывно глядя на Томаса. Хвост махнула ему рукой.
— Потанцуем? — крикнула она, хотя сама пускаться в пляс не спешила.
Томас не без труда развернулся лицом к Бренде. Надо было поговорить.
Бренда словно прочла его мысли и, обхватив руками за шею, приникла губами к уху. От горячего дыхания девушки покалывало покрытую испариной кожу.
— Как же мы вляпались в это дерьмо? — спросила Бренда.
Не зная, что делать, Томас обнял ее за талию, ощутил тепло тела сквозь пропитанную потом одежду. И в то же время его мучило чувство вины и тоска по Терезе.
— Еще час назад я о таком и помыслить не мог, — произнес он на ухо Бренде, зарывшись лицом в волосы. Ничего умнее придумать не сумел.
Зазвучала новая мелодия — нечто пронзительное и тоскливое. Ритм замедлился, бой барабана как будто стал глубже. Слов разобрать не получалось, однако солист пел о чем-то ужасно трагичном, печально завывая и беря высокие ноты.
— Может, останемся на какое-то время? — предложила Бренда.
Томас сам не заметил, как они начали танцевать. Плотно прижавшись друг к другу, парень и девушка медленно двигались в такт музыке.
— Зачем? — удивился Томас. — Ты что, сдаешься?
— Нет. Но я устала, а здесь может быть безопаснее, чем снаружи.
Хотелось верить ей. Вроде не было причин подозревать Бренду в обмане, однако Томас чувствовал смутное беспокойство. Может, она заманила его сюда? Нет, не надо придумывать.
— Бренда, не подводи меня. У нас один шанс спастись — дойти до убежища. Там ждет лекарство.
Бренда слегка покачала головой.
— В спасение так трудно поверить. Трудно надеяться на что-то.
— Не говори так. — Томас не хотел думать как она. Не хотел слышать подобных речей.
— Если есть лекарство, зачем ссылать шизов сюда? Бессмыслица получается.
Испугавшись внезапной перемены в ее настроении, Томас чуть отстранился и посмотрел ей в лицо. Глаза Бренды блестели от слез.
— Это ты говоришь бессмысленные вещи, — ответил Томас и замолчал. Он не хотел, чтобы его сомнения передались Бренде. — Лекарство есть. Надо…
Он не договорил. Обернулся и посмотрел на Блондина. Вряд ли псих слышит их, но береженого Бог бережет.
Томас снова зашептал Бренде на ухо:
— Говорю тебе, надо уходить. Или хочешь остаться с людьми, которые угрожают тебе пистолетами и отвертками?
Не успела Бренда ответить, как вернулся Длинноволосый. В каждой руке он нес по кружке, из которых выплескивалась буроватая жидкость, когда амбала задевали танцующие.
— Пейте! До дна!
Томас словно пробудился. Принять напиток от этого детины? Нет, ни за что. Притон вдруг показался парню еще мрачнее и гаже.
Бренда, напротив, уже потянулась за кружкой.
— Нет! — выкрикнул Томас и, осознав промах, поспешил исправиться. — В смысле, нельзя это пить сейчас. Мы так долго мотались без воды, лучше начать с нее. И… потанцуем пока.
Говорить Томас старался как ни в чем не бывало, однако внутренне сжался, осознав, что выглядит по-идиотски. Особенно когда Бренда как-то странно на него посмотрела.
В спину уперлось нечто маленькое и твердое. Не оборачиваясь, Томас понял: это пистолет Блондина.
— Я предложил выпить, — напомнил Длинноволосый. Всякое выражение любезности исчезло с его татуированного лица. — Довольно грубо отказываться от угощения.
И он снова протянул кружки.
Томас начал паниковать. С напитками явно что-то не так.
Блондин еще сильнее вжал дуло пистолета Томасу в спину.
— Считаю до одного, — произнес он парню на ухо. — До одного.
Отбросив все мысли, Томас схватил кружку и залпом осушил. Коричневая бурда огненным потоком полилась по пищеводу, и Томаса скрутило от кашля.
— Твоя очередь, — сказал Длинноволосый, протягивая пойло Бренде.
Глянув на Томаса, девушка приняла напиток и влила в себя, даже не поморщившись, только слегка прищурившись.
Забрав кружки, Длинноволосый осклабился.
— Вот это я понимаю! Теперь идите плясать!
Что-то странное начало твориться в животе у Томаса. По телу разлилось приятное, успокаивающее тепло. Крепко обняв Бренду, он вернулся с ней в толпу. Каждый раз, когда губы девушки касались его шеи, Томас ощущал прилив удовольствия.
— Что нам дали? — спросил он заплетающимся языком.
— Какую-то гадость, — ответила Бренда. Томас почти не услышал ее. — Да еще подмешали что-то. Я себя странно чувствую…
Да, странно… Комната вдруг начала вертеться, гораздо быстрее, чем кружились в танце Томас и Бренда. Лица смеющихся людей вытягивались, рты превращались в черные дыры. Музыка замедлилась, звук и голос певца стали глубже и гуще.
Отстранившись от Томаса, Бренда обхватила его лицо ладонями и окосевшим взглядом посмотрела ему в глаза. Как она прекрасна. Прекраснее Томас никого и ничего на свете не видел. Вокруг начала смыкаться тьма, разум гас.
— Может, так даже лучше? — произнесла Бренда, и слова противоречили мимике. Голова девушки двигалась по кругу словно отделенная от шеи. — Может, получится прибиться к ним? Будем счастливы, пока не перейдем Черту. — Она улыбнулась неестественной, отвратительной улыбкой. — И тогда убей меня.
— Нет, Бренда, — ответил Томас и услышал собственные слова как будто со стороны, словно они звучали из недр бесконечного тоннеля. — Не говори…
— Поцелуй меня. Том, поцелуй меня. — Плотнее обхватив щеки Томаса, она потянула его к себе.
— Нет, — воспротивился Томас.
Бренда, лицо которой начало расплываться, обиженно посмотрела на него.
— Почему?
Мир уже почти полностью потонул во тьме.
— Ты не… ты не она. — Собственный голос — такой далекий, слышно лишь эхо. — И никогда ею не станешь.
Отпустив Томаса, Бренда покинула его — покинуло парня и сознание.
