На этот раз все было иначе.

Щитом моим стал крошечный магнитофон «Награ», а мечом – микрофон, что же до разговоров, то слова слетали с моего языка с такой легкостью и непринужденностью, что мне бы без труда удалось заставить Джона Готти рассказать во всех подробностях, как он со своими парнями избил Пола Кастеллано прямо перед стейк-хаусом «Спаркс».

«Да, – подумал я, – чистая совесть – штука замечательная. Особенно для того, кто решил сотрудничать со следствием».

Скажете, я крыса? Ничего подобного. Крыса предает друзей – а у меня их попросту не осталось. Все меня предали: Дэйв Билл, Элиот Лавинь, даже моя собственная жена, Господи, прости ее душу. Предал бы и Шеф из Джерси – при первой же удобной возможности.

Так что теперь моя очередь.

Дело было в пятницу днем, около двух – мы с Шефом только вошли в мой небольшой, но хорошо оборудованный офис на Лонг-Айленде, в Плейнвью, где-то посредине между Манхэттеном и Хэмптонсом. Трудно было вообразить себе городишко более скучный, чем Плейнвью, – за всю историю Лонг-Айленда ни разу не было случая, чтобы хоть один разговор начался словами: «Ты не поверишь, что вчера произошло в Плейнвью…»

Но сегодня все должно было измениться.

Потому что если мой коварный план сработает, то сегодня вечером состоится и будет записан на пленку знаменательный разговор, способный повлечь за собой самые катастрофические для теневого бизнеса последствия, какие только можно себе представить в истории не только Плейнвью, но также Манхэттена, Нью-Джерси, восточного побережья Штатов и даже, не побоюсь этого слова, всего мира в целом.

Но это потом. Начали мы с приятного – после традиционных приветствий и не менее традиционных объятий я провел Шефа в «зону отдыха», где красовался стеклянный кофейный столик в окружении удобного дивана, обитого кожей цвета бычьей крови, и двух клубных кресел в тон ему. Мы устроились на диване, и Шеф с некоторым удивлением заметил:

– Надо же, я и не знал, что ты все еще владелец этого офиса!

– Да, – будничным тоном бросил я. – Наверное, просто не хватило духу с ним расстаться. – Я чарующе улыбнулся. Однако Шеф, явившийся в светло-сером костюме с красным галстуком-бабочкой, оставался холоден и невозмутим, как всегда. Я предпочел одеться менее официально – в джинсовые шорты и белую рубашку-поло, прекрасно скрывающую от посторонних глаз мой щит и меч.

Шеф наконец соизволил улыбнуться.

– Чудесное место. Мне всегда тут нравилось.

С какой-то холодной отстраненностью я наблюдал за тем, как Шеф оглядел комнату. В прошлом общество Шефа действовало на меня умиротворяюще – величавый вид, который придавала ему сверкающая лысина, квадратная челюсть, орлиный нос и эта его заразительная улыбка внушали спокойствие, – но когда-то ведь я чувствовал то же самое в обществе Герцогини, разве нет? А сейчас? Как они поступили со мной: моя жена, Дэйв Билл, Элиот Лавинь? «Каждый мужчина способен предать, – напомнил я себе. – И женщина тоже. Так с какой стати я должен испытывать угрызения совести? Правильно – не должен, потому как долг платежом красен».

– Ну, еще бы! – улыбнулся я. – Как дела? Как жена, дети? Все еще играешь в гольф? – Где-то полчаса мы болтали о разных пустяках.

Это не было пустой тратой времени, поскольку, действуя незаметно и тонко, я постарался вложить в его голову две весьма важные мысли. Во-превых, что с каждым днем я чувствую себя все лучше и лучше, а посему пребываю в радужном настроении. И, во-вторых, уверен, что как только проблемы с законом останутся в прошлом, передо мной откроется прекрасное будущее, которого я с нетерпением жду. И неотъемлемой частью этого будущего должен был стать Шеф, которому я предназначил роль друга, доверенного лица и советчика. И то спокойствие и уверенность в себе, с которыми я держался, доказывали, что я способен с честью и достоинством выйти из любых испытаний, как и положено мужчине.

Поболтав о том о сем, я непринужденно перевел разговор на состояние своих дел:

– Очевидно, что самым лучшим для меня в данной ситуации будет признать себя виновным, поскольку если дело дойдет до суда и меня осудят, то мне впаяют такой срок – мама не горюй, а это было бы чертовски глупо. – Я пожал плечами. – Одно отмывание денег тянет уже лет на десять, а в моем деле минимум пять таких эпизодов. С другой стороны, если я признаю себя виновным до суда, то мне инкриминируют лишь мошенничество с ценными бумагами, а это уже другая статья.

Шеф кивнул.

– И сколько тебе светит?

– По словам Грега, лет шесть. Я считаю по-другому – если спустя какое-то время попасть в программу по избавлению от наркозависимости, а потом провести полгода в реабилитационном центре, то в общем получится около трех. А три года я уж как-нибудь продержусь.

– Это мне больше нравится, – хмыкнул Шеф. – Гораздо больше. А как насчет Дэнни?

– С ним будет примерно так же, как со мной. Наши адвокаты работают над совместным планом защиты, но это так, для проформы. Если в офисе федерального прокурора по-прежнему думают, что мы намерены довести дело до суда, будет гораздо проще расторгнуть сделку, когда настанет подходящий момент.

– Ясно, – кивнул Шеф. – Прямо, как я – сражаешься до последнего, а потом вдруг – бац! И прямо на пороге суда делаешь ручкой – мол, извините, сделка расторгнута. – Он одобрительно покивал головой. – Это хорошо, очень хорошо. А штраф большой?

– Пока точно не знаю, – слегка неуверенно протянул я. Потом, подозрительно покосившись по сторонам, понизил голос до едва слышного шепота (для моего диктофона это не имело особого значения) и заговорщически подмигнул: – Откровенно говоря, мне плевать. Потому как я успел припрятать достаточно, чтобы до конца своих дней поплевывать в потолок. Причем не только тут, но и там, – я покосился на дверь, – по обе стороны Атлантики.

Шеф понимающе кивнул.

– Очень неглупо, – прошептал он, хотя и далеко не так беззвучно, как это сделал я. – Своего рода подушка безопасности. Верно?

– Твоя школа, Деннис. Знаешь, обратись я в первую очередь к твоим людям, может, не пришлось бы сейчас расхлебывать это дерьмо.

– Это верно, – покусав губу, согласился Шеф. – Но что толку теперь кусать локти?

– Да, да, знаю. Мужчина учится на собственных ошибках, – я подмигнул. – Что ж, я учился, и тяжко учился. Проблема в одном… – Я опять понизил голос: – …видишь ли, у меня за океаном куча бабла, причем налом. Больше десяти миллионов, а я не слишком верю тому типу, у кого эти деньги сейчас. Уж слишком он близок к Сорелю. Кстати, этот ублюдок первым меня и сдал!

Шеф предостерегающим жестом поднял руки.

– Ш-ш-ш, хватит об этом! В чем дело?

– Да ни в чем! – Господи Иисусе, подумал я. Дело сделано! Этими словами Шеф только что вырыл себе могилу – и все это записано на пленку. – Вернее, в том, что ты – единственный, кому я могу доверять. Прошло время, когда я всех считал друзьями. Но больше я рисковать не намерен.

– Да уж, – он выразительно поднял брови. – И где эти деньги сейчас? Я хочу сказать, в какой стране?

– Вообще-то в двух: в Швейцарии и в Лихтенштейне. – Мысли лихорадочно закружились у меня в голове. Мое сознание, как это уже бывало и раньше, заработало, словно магнитофон с двумя дорожками. Слова слетали с моего языка с такой легкостью, словно были предварительно записаны на пленку: – Я рассовал их по разным счетам, пять швейцарских, остальные два – в Лихтенштейне… – я продолжал говорить, а в моем мозгу словно включилась вторая дорожка записи, и там уже начали выстраиваться в определенном порядке все темы, которые мне следовало обсудить, чтобы получить доказательства участия Шефа в отмывании грязных денег. Он должен был недвусмысленно подтвердить, что знает – деньги, о которых идет речь, получены незаконным путем и я решительно намерен скрыть это от федерального правительства; сумма непременно должна была превышать миллион (чтобы Шеф мог получить максимальный срок). И – в данном конкретном случае – я обязан был найти способ доказать, что занимаюсь отмыванием денег не один, а вместе с Синеглазым Дьяволом. – Разные счета – не проблема, – услышал я себя. Слова эти были адресованы Шефу, стало быть, включилась первая дорожка. – Эти деньги – откат, который я получил от Лавиня по новым делам, так что большая часть их – из Гонконга. Думаю, проследить их вряд ли удастся.

– Ну, значит, вот что нам нужно сделать, – перебил меня Шеф. – Первое – открыть новый счет, и как можно скорее. У меня есть для этого подходящие люди; те же самые, услугами которых я воспользовался, когда речь шла о Бобе. – Есть! – возликовал я. – Только, думаю, нам пока не стоит светиться в Швейцарии – подождем, пока пыль немного уляжется.

– Согласен, – поспешно закивал я. – Не хочу, чтобы мои денежки уплыли к федералам. Чтобы собрать эти десять миллионов наличкой, пришлось найти чертову пропасть подставных.

– Не волнуйся, – уверенно сказал Шеф. – Мои ребята – спецы, так что никто не найдет твои деньги.

Я кивнул, лихорадочно между тем соображая: итак, Шеф, можно сказать, признался в отмывании денег, но разговор шел без свидетелей. Может, стоит заставить его заглотить наживку поглубже? Что ж, попытка – не пытка.

– Один вопрос, – понизив голос, прошептал я, словно меня до сих пор снедали сомнения. – А если бы мне, скажем, понадобилось переправить за океан больше денег? Как раз сейчас у меня на руках еще пять лимонов отката, которые я получил от Лавиня. И мне страшно не хочется, чтобы правительство наложило свою лапу на мои кровные.

– Не проблема, – хмыкнул Шеф. – У меня как раз есть на примете подходящий парень.

Неужели?! – мысленно ахнул я. – Господи, помилуй! Ну, дела!

– Правда? И кто же это? – спросил я, впрочем, не слишком рассчитывая на ответ.

– Его зовут Джеймс Лу, – небрежно бросил Шеф, словно речь шла о хорошем садовнике. – Возможно, ты даже его знаешь. Боб как-то приводил его. По-моему, ему можно доверять.

Я согласно кивнул, гадая про себя, какая муха укусила Шефа. Он ведь тертый калач – с чего это он вдруг сейчас разболтался?

– Выходит, у Джеймса Лу есть необходимые связи в Швейцарии? – спросил я.

– Мать твою растак! – фыркнул Шеф. – Еще бы! Конечно, есть! У этого парня связи по всему миру! Бога ради, Джордан, добрая половина его семейки расползлась по всей Азии, словно тараканы! Он переправит твои денежки в Гонконг быстрее, чем ты успел бы положить их на счет в местном банке. Да что Гонконг! У него свои люди в Сингапуре, в Малайзии… словом, везде.

Я понимающе кивнул. Пора было задать следующий вопрос, но я никак не мог прийти в себя от услышанного. Наконец я опомнился.

– Хочешь сказать, я могу передать полученные от Лавиня деньги Джеймсу Лу и он переправит их за океан? И ни одна живая душа об этом не пронюхает?

По лицу Шефа скользнула легкая улыбка.

– Да, – выдержав паузу, кивнул он. – Для него это не проблема.

– Он уже делал это для Боба? – Была не была, решил я. А вдруг?…

– Да, – кивнул Шеф, – и все прошло без сучка без задоринки. Боб передал ему деньги и… фью-ю-ю! – Шеф щелкнул пальцами и махнул рукой куда-то в сторону – вероятно, там, по его представлениям, была Азия.

«Играть – так по-крупному», – решил я.

– А могу я встретиться с ним?

Шеф смущенно поерзал в кресле, словно даже заикнуться об этом было полным идиотизмом. Чего-то в этом роде я ожидал; в конце концов, это была наглость. Или нет? Судя по всему, нет, потому что он согласно кивнул.

– Почему бы и нет? На следующей неделе тебе удобно?

– Вполне, – пробормотал я.

После этого Шеф уже по собственной инициативе принялся объяснять, какими путями вернуть мои деньги назад в Штаты после того, как они, попутешествовав со счета на счет в Азии и Швейцарии, окажутся отмытыми дочиста. Мне даже не пришлось тянуть его за язык. Казалось, ему доставляет огромное удовольствие посвящать меня в эту увлекательную игру в кошки-мышки, где мышке ничего не угрожало, даже если она проиграет.

Немного позже, встретившись с Коулмэном, я передал ему пленку.

– Сначала сам послушай, Грег, иначе ни за что не поверишь, – я обескураженно покачал головой – мне до сих пор не верилось, что Шеф мог быть так беспечен. – Просто уму непостижимо.

– Почему? Что на пленке?

– Все, – буркнул я. – Включая и голову самого Бреннана на блюде. – Я пожал плечами – внезапно мне стало стыдно. Набрав полную грудь воздуха, я медленно выдохнул. Все мужики – предатели, напомнил я себе. Дэйв Билл… Элиот Лавинь… Да что там мужики… а моя собственная жена?! – Ладно, я все сделал, что ты просил. Мне пора. В эти выходные я сижу с детьми, а до Хэмптонс еще ехать и ехать.

– Ладно, я позвоню в понедельник. Обсудим.

– Звучит неплохо, – кивнул я, хотя что-то мне подсказывало, что до понедельника он не вытерпит. И я оказался прав – он позвонил в тот же вечер, когда я лежал в постели, слушая сонное посапывание прижавшихся ко мне детей.

– Господи… Мать твою за ногу! – были его первые слова. Потом я услышал в трубке его шумное дыхание. – Неужто Гаито совсем спятил?! Офигеть!

– Я тебя предупреждал, – буркнул я. – Прямо как исповедь на смертном одре, верно? Сам удивляюсь – просто уму непостижимо. Ну, что теперь? Я встречаюсь с Джеймсом Лу?

– Конечно! Хорошо бы еще записать вашу встречу на видео! Ладно. Обсудим это в понедельник. Знаю, тебе привезли детей, так что не буду тебя дергать. Отдыхай, ты это заслужил.

«Да уж, – уныло подумал я, – еще одни идиотские выходные – сисястая подружка на одну ночь и мысли… мысли… Да, я это заслужил. Грустно – и очень, очень одиноко. Что мне действительно было нужно – это встретить милую девушку и влюбиться.»

Увы, из этих двух моих желаний суждено было исполниться только одному.