Утром Сакуров через секретаршу попросил Марианну зайти к нему. Марианна не удивилась. После вчерашней встречи с Сакуровым в ущелье она ожидала продолжения их довольно-таки напряженного разговора.

С замирающим сердцем она переступила порог кабинета Сакурова и остановилась у дверей.

Сакуров при виде Марианны встал и поспешно направился ей навстречу. Марианна с удивлением смотрела на него и ничего не понимала. Правый глаз Сакурова заплыл и отливал фиолетово-синим цветом, а на правой щеке ярко алела глубокая царапина.

– Что с вами? – ахнула Марианна.

– Подрался.

– С кем? – Марианна, забыв про недавнюю неловкость, приблизилась к Сакурову и внимательно осмотрела его лицо.

– Вчера в мою квартиру залезли грабители. Пришлось вежливо попросить их удалиться.

– Грабители? – округлила глаза Марианна. – Значит, их было несколько. А вы один против них?

Марианна с интересом смотрела на Сакурова.

– Всего-то двое. Что это для бывшего десантника. Ерунда! – Сакуров пренебрежительно махнул рукою.

Марианна только покачала головой.

– А по какому вопросу вы меня вызывали, Александр Николаевич? – спохватилась она.

– Я сначала хотел сам к вам зайти, но потом подумал, что разгуливать по коридорам фирмы с таким лицом не очень хорошая идея. Что подумают обо мне сотрудники? А видеть я вас хотел, чтобы извиниться за вчерашнее.

Марианна с удивлением посмотрела на него.

– Я был излишне резок с вами, – продолжал Сакуров виноватым тоном, – и сейчас приношу вам свои извинения.

При этих словах Сакуров дотронулся до плеча Марианны и доверительно заглянул ей в глаза. Он стоял от нее так близко, что она почувствовала его дыхание на своем лице.

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге появилась Буданова.

Сакуров резко отдернул руку от плеча Марианны, как будто ошпарился, и отступил от нее на шаг назад. Но Буданова успела заметить и руку Сакурова, лежащую на плече Марианны, и его проникновенный взгляд, направленный в ее сторону.

Глаза Будановой полыхнули яростью.

«О, да между этими двумя, наверняка что-то есть», – мелькнуло в голове у Марианны и она поспешила покинуть кабинет Сакурова.

Буданова проводила ее уничтожающим взглядом и повернула возбужденное лицо в сторону Сакурова.

Ноздри ее гневно раздувались, а грудь под низко декольтированным вырезом кофточки неровно вздымалась.

– Что эта шлюшка делала в твоем кабинете? – сквозь зубы пршипела Буданова и посмотрела на Сакурова, как змея, готовая укусить его.

– Галина, ты опять за свое, сколько раз я просил тебя. – Сакуров поморщился и устало опустился в кресло.

– Ты раздевал ее взглядом! Я видела! Не успела она появиться здесь, а ты ее уже хочешь затащить в постель? – Голос Будановой срывался почти на крик.

– Чушь, – как мог, отбивался Сакуров. – Зачем она мне.

– Чушь? Докажи! – требовала Буданова.

– Я не знаю, как это можно доказывать. И вообще, прекрати свою бабскую истерику, – с раздражением бросил Сакуров. Взвинченность Будановой стала передаваться ему.

– Отчего же, – голос Будановой вдруг сделался слаще меда, а глаза хищно блеснули, – ты можешь мне это доказать, милый… прямо сейчас…

Буданова двинулась в сторону Сакурова, соблазнительно покачивая бедрами и медленно расстегивая пуговицы на своей кофточке.

Мгновение – и кофточка полетела в Сакурова, через секунду туда же последовала юбка, потом чулки. Буданова лихорадочно сдирала с себя одежду и беспорядочно разбрасывала ее по кабинету. Она надвигалась на Сакурова, как рок, как фатальная неизбежность. В голове у Cакурова мелькнула мысль: наверное, вот так же в глубинах океана зарождается тайфун и движется потом на землю, неся в себе разрушительную мощь такой силы, противостоять которой невозможно.

Сакуров сжался в кресле. Он знал свою любовницу и понимал, что сейчас с ней лучше не спорить, не сопротивляться. Лучше подчиниться.

Буданова видела его смятение и торжествовала, осознавая свою власть над ним. «Куда он денется, – злорадно мелькало в ее голове, – пусть только пикнет, я такой шум подниму: мало не покажется». Ее раздирали злость и досада, что он смеет, кроме нее, смотреть еще и на других женщин. И ее настоящий демарш служил способом возмездия, актом удовлетворения своего уязвленного самолюбия.

Буданова приблизилась к Сакурову вплотную и впилась ему в губы с яростным ожесточением.

«А дверь-то она, кажется, не закрыла», – Сакуров так и не успел додумать эту мысль до конца. Уже в следующее же мгновение его подхватила и унесла за собой волна так некстати разбушевавшейся страсти его подруги. Об истинных причинах происходящего он даже не догадывался.