Пустынный ветер

Климат на этой планете весьма далёк от того, что большинство разумных существ Галактики сочли бы комфортным для проживания. Жарко здесь бывает даже во время года, называемое обычно зимой. Лишь на закате температура начинает снижаться, и к утру пустыня, бывает, замерзает до звонкого похрустывания под ногами. Летом же прохлады не приносит и вечер, к пеклу добавляются пыльные бури – когда на час, а когда и на несколько суток. Во время этого буйства песка воздух даже в помещениях наполняется мелкой, подолгу висящей в воздухе пылью. Затем она медленно оседает, делая все предметы в комнате желтовато-седыми от покрывающего их налёта. Спасают от этой пыли, разве что, герметичные переборки. Или правильно устроенный вход в жилище, остающийся с подветренной стороны при любом из господствующих ветров. Именно так был сделан дверной проём в маленьком домике, выстроенном в скалах на юго-западном краю Дюнного Моря. Его владелец и единственный обитатель тоже страдал от вечной жары и пыли, но никогда не жаловался. Может, оттого, что жаловаться было, в сущности, некому, кроме пустынных попрыгунчиков, пробегающих мимо на водопой. А может, оттого, что его слишком хорошо научили "стойко переносить тяготы и лишения". Вот он и переносил, сезон за сезоном, год за годом. Что, в сущности, ему надо для жизни? Еда имеется, хоть и не слишком много – вон, бегает в скальных каньонах на четырёх конечностях, выискивая растительность и грибы. В подвале дома установлен небольшой генератор, дающий энергию. Около задней стены кухни возвышается преобразователь, чтобы конденсировать воду из атмосферы. Парадоксально, но сухой, вроде бы, воздух планеты из-за высоких температур несёт довольно много влаги, и её можно добыть при охлаждении. Так делают здесь все разумные существа, кто при помощи технологий, а кто – примитивных куполообразных сооружений, на одном из древних языков именуемых сардоба… Раз в стандартный год человека встречал в условленной кантине хмурый техник Службы, похожий на контрабандиста. Выслушивал пароль, кивал и произносил короткую фразу, мол "машина исправна, вот новые шифры". Техники всякий раз бывали разные, но выражение лиц у них было одинаково угрюмое. Сколько уже было таких встреч? Одиннадцать? Да, именно так, одиннадцать из четырнадцати, ещё три состоялись на других планетах, куда отшельник прилетал по неотложным делам. Его и этому обучили очень хорошо: когда просят твоей помощи, не отказывай, ведь кто, если не ты?

Наверное, он мог бы остаться на одной из тех, более благоустроенных планет, и никто бы его не осудил, в том числе, его старый учитель, давно ушедший в Силу. Но отшельник всякий раз возвращался в этот неуютный мир, продолжая тихую и размеренную жизнь затворника. Окрестные жители считали его чудаком, сумасшедшим, кое-кто за глаза называл колдуном. На вид он выглядел гораздо старше своего возраста – сказывались и бесконечные скитания по Галактике в юные годы, и война, и всё, что произошло после неё. А ведь не так давно ему исполнился всего пятьдесят один, меньше половины срока жизни, отпущенного статистикой "среднему" человеку… Изредка он выбирался в какой-нибудь из местных городков, чтобы хоть немного побыть в обществе других разумных. Бродил по рынку, покупал самое необходимое, перед тем сбыв кому-нибудь из перекупщиков свои нехитрые поделки. Он делал их долгими жаркими днями в мастерской своей хижины из камня, кожи, кости, корневищ пустынных кустарников – всего, что попадалось под руку. Кроме одного, дерева джапор, прикоснуться к которому ножом до сих пор не мог себя заставить. Перед тем, как вернуться обратно в скалы, отшельник заходил в одну из кантин, где, пропустив пару дрынков, подолгу слушал местные сплетни. В доме отшельника имелся вещательный приёмник Голонета, но включался он крайне редко. Человек предпочитал просмотру имперских, да и "независимых" новостей длительные медитации, в ходе которых Сила разворачивала перед ним картины действительно важных событий настоящего и возможного будущего. То почти чёткие, то смазанные и неясные настолько, что трудно было понять, о чём именно говорит – или предупреждает – посредством них Сила. Впрочем, и они могли быть полезны, в определённом смысле слова. Во всяком случае, давали пищу для размышлений.

И всё бы ничего, если бы время от времени с Дюнного моря не начинал дуть ш'рав – обжигающе-горячий и очень сухой ветер, не сопровождаемый тучами песка и пыли. Его ровный, словно из плавильной печи, жар слишком сильно напоминал отшельнику совсем другой жар – раскалённой лавы Мустафара. Наставники с детства учили будущего джедая одному мудрому правилу: "Не сожалей о прошлом, смотри в будущее". И Оби-Ван Кеноби, рыцарь и Магистр разгромленного ныне Ордена, поступал именно так. Не сожалел, но делал выводы. И помнил каждую деталь, каждую мелочь, ведь без памяти нет разума, это тоже истина, не требующая доказательств. Чувствуя на лице горячее дуновение ш'рава, Оби-Ван вспоминал. Не только Мустафар, но и Корусант. Башню сенатских апартаментов, круглую площадку балкона пентхауса, освещённую лучами нового дня, Дня Империи, как называли его теперь.

— Когда ты в последний раз его видела?

— Вчера видела.

— А ты знаешь, где он сейчас?

— Н-нет…

— Падме! Мне нужна твоя помощь. Он в большой опасности.

— Из-за сита? — она резко оборачивается, смотрит ему в глаза.

— Из-за себя, — отвечает он, успев проглотить другую, едва не вырвавшуюся фразу "он сам теперь сит". Берёт её за плечо, произносит мягче, обтекаемее: — Падме, Анакин обратился к Тёмной Стороне…

— Неправда! — вспыхивает она. — Как Вы можете так говорить?!

— Я видел… голограмму охранной системы. Он там… убил юнлингов, — он машинально прикрывает рот пальцами, снова не сказав всего. Объёмное изображение, записанное с камер наблюдения, всё ещё крутится у него перед глазами, словно зависший рекламный ролик фильма ужасов. Фраза "Уничтожьте всех до единого, никто не должен уйти", брошенная клон-коммандеру Аппо у входа в Храм. Меч, разрубающий юнлинга, стремительный каскад ударов короткой схватки с падаваном. Её хорошо учили, эту девочку, она выстояла против мастера больше десяти секунд! А тот, нанеся смертельный удар, в ярости рубанул несколько раз уже лежащее бездыханное тело. И трупы, сотни трупов, виденные магистрами в залах, коридорах и на лестницах Храма. В основном, ученики, так как большинство взрослых джедаев находились на фронте, и техники, со своими игрушечными гражданскими бластерами бессильные против профессиональных воинов в броне.

— Это не Анакин! Это не он… — первую фразу она почти выкрикивает, вторую – почти шепчет, уже понимая, что всё правда.

— Он угодил в сети обмана, как и все мы. Всё, что произошло – дело рук канцлера, в том числе, и война. Палпатин – владыка сит, которого мы искали. После гибели графа Дуку Анакин стал его новым учеником.

Она держалась хорошо, очень хорошо, сказывались многолетние привычки публичной персоны… до этого самого момента. И она порывисто отворачивается, чтобы он не видел замешательства на её лице, чтобы успеть сморгнуть подкатывающие слёзы. А когда вновь смотрит в его сторону, взгляд её блуждает, неспособный сконцентрироваться в одной точке:

— Я Вам не верю. Это не так.

— Падме… Я должен его найти.

— Вы хотите его убить, — она не спрашивает, утверждает, хотя звучит это как вопрос. Она сама понимает, что в сложившейся ситуации арест и суд невозможны. Благодаря коварному ходу канцлера, Орден сам оказался вне закона. И поэтому он не говорит ни "да", ни "нет", а, выдержав её наполненный болью взгляд, произносит другое:

— Он превратился в страшную угрозу.

— Я не могу.

Он и сам видит это. Поэтому не уговаривает больше. Поднимается и идёт к своему спидеру. Задержавшись на мгновение, задаёт лишь один вопрос, подтверждение своей давней догадки:

— Отец ребёнка – Анакин? — понимает по напряжённому её молчанию, что так и есть, говорит: — Всё это грустно.

Пробраться на борт сенаторского скиффа так, чтобы никто не заметил, было делом нетрудным для владеющего Силой. А вот сам полёт прошёл на грани кошмара. Никогда ещё Оби-Ван не видел Падме в таком ужасном состоянии, даже в четырнадцать лет, во время оккупации Набу. Не сенатор, а несчастная растерянная девочка. После старта она большей частью рыдала, а если и успокаивалась ненадолго, глаза её, всё равно, оставались наполнены слезами. Даже короткий сон-забытьё не помог. Да ещё золочёный болтун Трипио подливал масла в огонь. Анакин, программируя его когда-то, был ребёнком и имел весьма смутные понятия о чувстве такта. Поэтому кибернетический "специалист по связям компьютеров с людьми" своей трепотнёй не успокаивал хозяйку, а только приводил к новым приступам истерики. Мешая усилиям Оби-Вана, который при помощи мягкого воздействия на мозг старался привести женщину в чувство. В конце концов, Падме пришлось усыпить вновь, глубоко, без снов, чтобы дать отдохнуть сознанию. Проснувшись, она чувствовала себя лучше, в настроении её появились отчётливые гармоники решимости. Но даже после этого Оби-Ван не отпустил бы её общаться с Анакином, если бы не знак Силы. Судя по видению, ещё оставалась вероятность, что ей удастся вразумить новоявленного сита, подтолкнуть с кривой тёмной дорожки обратно на светлую аллею. Он, как-никак, любил её…

Горячий ветер усилился, грозя перейти в настоящую бурю. Мелькнула отстранённая мысль о том, что пора бы вернуться в дом, но в следующую секунду Сила подсказала: буря будет в стороне, вот там, южнее, и его жилище не затронет. Поэтому он продолжал недвижно стоять и смотреть, как медленно опускаются к горизонту два солнца Татуина. Сухой воздух трепал седые волосы, обжигал лицо, а память услужливо разворачивала перед мысленным взором картины того, что произошло дальше. Перед посадкой Падме удалось собраться, взять себя в руки, и Магистр затаился, слился с фоном Силы планеты, не давая Анакину себя обнаружить, и предоставив женщине самой вести разговор. Конечно, она снова плакала, не без этого, но в её слабости была особенная сила. В какой-то момент казалось, что она справится… но нет. Когда он предложил ей вместе править Галактикой, Падме поняла, что перед ней стоит вовсе не тот, кого она знала раньше, а некто чужой, злобный и безжалостный. Испугалась. И допустила ошибку, во второй раз упомянув имя Оби-Вана. Чувствуя, как заколебались потоки Силы, понимая, что сейчас может произойти непоправимое, Магистр вынужден был объявиться. Он думал, что морально готов к схватке. Какое, к хаттам, готов! Переступить через всё, что они двое пережили вместе за столько лет, через былую дружбу и доверие, оказалось куда труднее, чем он думал. А Анакин… нет, уже Вейдер! — не колебался ни секунды. Новообращённый сит понимал, что разойтись по-хорошему после того, что сделал с Падме на глазах бывшего учителя, не получится. Вот он первым сбрасывает плащ, готовясь к бою, вот начинает движение по кругу, выбирая удобную позицию для атаки. Вначале кажется, что ему тоже трудно, и он распаляет себя громкими речами. Не следовало, наверное, вестись на провокацию, однако, Оби-Ван, всё же, попытался вразумить оппонента. Конечно, это не могло дать результата, но тогда он об этом не задумался, просто хватался за призрачный шанс, как утопающий за соломинку. Иллюзия развеялась через несколько мгновений. От Вейдера всё сильнее тянуло Тёмной стороной, как мерзким гнилостным запахом от разлагающегося трупа. Потом была схватка среди раскалённой лавы, пламени и дыма. Была победа, самая горькая из всех, что одержал в своей жизни джедай Оби-Ван Кеноби. В конце он снова смалодушничал, не смог добить противника, вернее, не захотел марать руки о падшего. А Падме, всё-таки, умерла, не смогла пережить предательства самого близкого на свете человека. Оби-Ван надеялся, что этого не случится, что она будет жить ради своих детей… Увы, нет. Она думала о нём и только о нём, ничего другого не существовало в её жизни. И с уходом любимого кончилась и жизнь. Первая жизнь. Что ж, значит, о детях должны позаботиться другие… Сенатор Органа забрал себе Лейю, дочь Падме. Неудивительно. В Совете джедаев было известно, какие чувства испытывал альдераанский мачо к сенатору с Набу. Ну, а судьбой маленького Люка занялся сам Оби-Ван. Не беда, что Оуэн Ларс, сводный брат Анакина, старался не допустить, чтобы "колдун" общался с племянником. Помочь можно и без прямого контакта. Люк проявил интерес к летающим машинам – и для него как-то очень удачно нашёлся наставник. Заинтересовался робототехникой – и тут отыскалось доброе существо, научившее его полезным навыкам.

Сам Кеноби тоже учился здесь, на Татуине. Призрак его учителя, Квай-Гона Джина, погибшего за тринадцать лет до этих событий, помогал постигать совершенно новые аспекты Силы, не связанные с физическим телом. То, что до сей поры было известно, наверное, лишь самому Йоде, да тем, кто ушёл и больше никогда не вернётся. Спустя несколько месяцев после смерти Падме Оби-Ван ощутил странную вспышку Тёмной Стороны, что кругами, как от упавшей в воду скалы, разошлась по Галактике. Тогда он не понял, что это такое, а Квай-Гон на его вопрос лишь грустно улыбнулся и сказал, что знание это принесёт лишь новую боль. Только два года назад, когда на пороге чёрного корабля сиенской постройки его встретил другой призрак, Магистр начал догадываться… Она почти не изменилась после смерти, Падме Наберри Амидала, вот, разве что, стала чаще улыбаться. Немудрено, ведь у неё вновь появилось то, что можно назвать семьёй: две старинные подруги и родственник, кровная родня, хотя они об этом, похоже, пока не подозревали. Когда же Оби-Ван показал ей несложный трюк с материальным взаимодействием, Падме расцвела ещё больше. Было до умиления приятно наблюдать, как, проходя по кораблю, она касается кончиками пальцев то стен, то мебели, притрагивается к своим друзьям. Казалось, сама Сила светится вокруг неё. Не меньше порадовала Оби-Вана и встреча с ученицей Анакина. Годы в бегах не сломали её, как многих, кого Магистр встречал до этого. Должно быть, сказалась природная жизнерадостность и неукротимая энергия. Сейчас она временами напоминала Оби-Вану того, прежнего Анакина, временами – блистательную Айлу Секуру, воинственную и женственную одновременно, а временами и его самого, каким он был в молодости. Немного жаль, что Осока Тано к вопросам возрождения Ордена джедаев не проявляла ни малейшего интереса. Что ж, своенравие всегда было отличительной чертой и Анакина, и Айлы, и самого Оби-Вана, чего греха таить. Возможно, новое поколение фосеров когда-нибудь пойдёт этим путём?

От размышлений его отвлекло ясное и чёткое ощущение присутствия, знакомое и немного иное, чем когда-то. В сгущающихся сумерках и пыльном мареве пронёсшейся стороной бури фигура женщины возникла внезапно, словно из сказочного телепортатора. Высокая, атлетически сложенная, она подошла и остановилась в трёх шагах. Два заходящих солнца рельефно высветили контуры двух световых мечей у неё на поясе.

— Ты, всё-таки, нашла меня, — произнёс он.

— Давно бы пора привыкнуть, что я девушка настойчивая и упорная, — усмехнулась она. — Здравствуй, Оби-Ван.

— Здравствуй.

Эту женщину он долгое время считал погибшей, а затем неожиданно встретил там же, в Корпоративном секторе, два года назад. И не знал, чему больше удивляться. Тому ли, что она жива после сжигающих плоть ударов ситских молний, или тому, что она – старый враг – оказалась вдруг в компании его друзей. Впрочем, датомирские Ночные Сёстры весьма искусны в лечении ран, нанесённых Силой. В том числе, тогда, когда официальная медицина считает пациента безнадёжно мёртвым. Недаром, видимо, древние религии учили, что душа остаётся связана с телом ещё девять дней… Что ж, она заслужила второй шанс, гораздо больше, чем кровавый безумец Мол. Наблюдая, как она общается с бывшими неприятелями, как доверяют они ей, Оби-Ван убедился в этом. Она и внешне стала немного другой. Осталась такой же бледной кожа, но сделались ярче глаза, а волосы, одно время белые, словно мел, вновь приобрели каштановый оттенок, совсем как на голографии с ученической карточки, что хранилась в Библиотеке Храма. И Оби-Ван вновь испытал к этой женщине что-то вроде симпатии, как давным-давно, когда случай поставил их на одну сторону схватки.

— Надеюсь, тогда сообщение о выполнении миссии до тебя дошло? — спросила она.

— С некоторым опозданием, но дошло, — кивнул он. — Благодарю.

— Я, собственно, по делу. Хотела с тобой потренироваться немного. В последнее время хронически не хватает практики.

— Да неужели? — прищурился он. — А я слышал, ты недавно кому-то отрезала ноги, а кому-то голову? Причём, не из худших.

— О, это когда было! — она махнула рукой. — В прошлом году. Ты-то давно крайний раз сражался?

— Года два назад.

— Вот видишь, нам обоим нужна практика. Или боишься, что я тебя загоняю?

— Ну, вот ещё!

— Ага-а, такой Оби-Ван мне нравится больше! В дом-то пригласишь? Я, кстати, пожрать привезла.

— Проходи, — сказал он, включая светильник. — У меня немного пыльно…

— Понятное дело, пустыня кругом. Ты и сам немного пыльный, — она положила руки ему на плечи, подмигнула бирюзовым глазом: — Не надоело изображать из себя старую развалину? Ничего, я тобой займусь!

— Кхм!

— Что? Ты мне не рад? Ну, в таком случае, завтра проводишь меня в космопорт.

— Нет, не то. Я рад, что ты прилетела меня навестить. Просто немного странно…

— Мне вначале тоже было странно, потом прошло. И у тебя пройдёт…

Она шагнула к нему вплотную и первая поцеловала его.