Больше месяца потратили мы на то, чтобы выяснить, где находится производство, на котором фирма «ТаггеКо» собирается выпускать новое оружие для Империи. Что это за оружие, выяснилось довольно быстро. Отрывочные сведения, полученные от администрации орбитального терминала на Фэдье, насторожили Осоку. Истребители в странной окраске, какие-то агрегаты, напоминающие медкапсулы, по числу этих истребителей… Она направила запрос Библиотекарю, и уже на второй день мы изучали подробный отчёт одного из «агентов Оссуса» с авианосной группы моффа Таркина. Бой белых истребителей против двукратно превосходящего противника впечатлял. Как, впрочем, весьма впечатлило меня и то, с какой лёгкостью отправил Таркин на заклание двенадцать своих офицеров. Да и крейсер атаковали почти по-взрослому. Правда, Осока объяснила мне, что орудийные расчёты на больших кораблях прикрывают бронещиты-маски, пробить которые слабые лазерные пушки СИДов неспособны, нужна либо ракета, либо, как минимум, наша крыльевая. Уязвимыми остаются лишь излучатели, а ими ради приближённости обстановки к боевой вполне можно было пожертвовать. С этим я мог согласиться, но люди?? Или, как, помнится, в британском флоте, когда тонет боевой корабль, было принято говорить «У короля ещё много»? Достойные наследнички «владычицы морей», нечего сказать. Дальнейшие голоснимки объясняли, в чём состояло новшество белых истребителей. По выражению Станислава Лема, не новый тип корабля – новый тип экипажа. Пилотов «белых» сделали киборгами. Именно поэтому их реакция настолько превосходила человеческую. Скорость движения нервных импульсов всего 120 метров в секунду, мышечные сокращения ещё медленнее. Эту-то задержку и взялся устранить Ченс Иолдови. На снимках были прекрасно видны разъёмы, вживлённые в виски и основание черепа усовершенствованных пилотов – поближе к моторным и зрительным центрам, чтобы передавать сигнал со скоростью света. И на этом «добрый доктор» не остановился. Он избавил своих лётчиков от необходимости дышать во время боя. Кровь – вернее, искусственный её заменитель – обогащалась кислородом вне организма. По отдельным трубкам в кровь вводились питательные вещества, так же удалялись жидкие отходы, а твёрдых и не могло быть, раз не работал кишечник. Выглядело всё это довольно мерзко… но, надо сказать, имело практический смысл.

– Это что получается, – почесал мочку уха Иан, – они могут сутками висеть в засаде, не сменяясь?

– Похоже на то, – сказал Базили. – Прекрасное дополнение к остальным качествам.

– Для нас хорошо одно, – вступила в разговор Осока, – этот доктор все свои наработки держит в секрете. А повторить их не так уж легко. Мозг разумного существа очень тонкий орган, раньше попытки настолько глубоких модернизаций кончались либо физическим разрушением мозга, либо сумасшествием. Всё, чего добились в серии, возможность киборга общаться с рехенами усилием мысли.

– Предлагаешь прихлопнуть его шарашку, и вся недолга? – спросил я.

– Точно! Пока фабрика не выпустила первую продукцию, и пока этих фабрик не стало множество. Мне не особенно жаль контрабандистов, которых эти беленькие истребят как вид, но и Сопротивлению тогда конец.

И вот теперь мы искали. Мотались по всем окрестным секторам, сидели в кантинах, слушая сплетни, поднимали старые связи. Вновь после долгого перерыва побывали в Порт Гавани, где у наших механиков с прошлого года были неплохие контакты. Разыскивала прежних знакомых и Вентресс.

– Не надо мне было с вами связываться, – пошутила она как-то в своей обычной грубоватой манере. – Общалась бы, как раньше, с пацанами. Слушала, кто сколько замочил, с какого жмура что снял… А сейчас, докатилась, хочется нормальных цивилизованных лиц и интеллигентных разговоров.

– Какой ужас, – поддакнул я. – А представляешь, дальше так пойдёт, чего доброго платья носить начнёшь.

– Проклятье. Зачем сказал? Я же представила! Страх-то какой. Теперь ночь спать не буду, – Асаж не выдержала и громко расхохоталась.

Место, где исследовательский центр Ченса Иолдови располагался первоначально, обнаружилось почти сразу. Фест. Стало ясно, почему испытания не провели там. Планета довольно плотно заселена, много кораблей, внутрисистемные перевозки, а население, мягко говоря, недолюбливает Империю. Вероятно, по этой же причине там не стали разворачивать серийное производство. Испытывать образцы на новом месте? А зачем такому количеству людей знать, где оно расположено? Экипаж только одного имперского разрушителя – больше сорока пяти тысяч душ. Среди них мог оказаться шпион, и не один. Да, собственно, и оказался, иначе мы не читали бы материалы отчёта Таркина Императору. Наконец, после долгих бесплодных попыток что-то выяснить Вентресс наткнулась на контрабандиста, от которого узнала о подозрительном шевелении в системе Гвори. По словам её собеседника, несколько месяцев назад, пролетая через неё, он был отогнан имперским патрульным кораблём. Тем не менее, успел разглядеть, что на синхронной орбите над планетой висит базовый модуль орбитальной крепости, и на него навешивают вооружение.

– Ты должна помнить, – добавила она, обращаясь к Осоке, – там в своё время у нас… в смысле, у сепаратистов была верфь в горных выработках. Республиканский флот её разнёс, но в том, что осталось, вполне поместится госпиталь или небольшое предприятие по производству клонов. То есть, место подходящее. Я бы сама слетала, да маскировка у меня плохонькая, противорадарная только.

– Нет-нет, разведку проведём мы, – сказала Осока. – Спугнуть их нельзя ни в коем случае. Спасибо, Асаж, ты, как всегда, очень помогла.

– Вернётесь – свистните.

– Обязательно. До связи.

Голографическое изображение Вентресс исчезло.

– Итак, Гвори? – спросила Падме.

– Да, летим, – кивнула Рийо.

На досветовую скорость вышли на периферии системы. Осмотрелись. С этого расстояния уловить след выхода из гиперпространства столь малоразмерного объекта не могли никакие сканеры, зато наши приборы отчётливо видели и саму планету, и фонящую во всех диапазонах побочными излучениями платформу крепости на её орбите. Сооружение явно было закончено и функционировало. Убедившись, что других крупных объектов искусственного происхождения, вроде звёздных разрушителей, в системе нет, Падме сделала микропрыжок поближе к звезде таким образом, чтобы точку выхода закрывал от планеты край светила. Включила ионные двигатели и начала разгон. На скорости порядка пяти тысяч километров в секунду Кеплерова механика почти не действовала, а потому, огибая звезду, пришлось дважды корректировать курс, после чего слегка изогнутая траектория «Амидалы» упёрлась в Гвори. Никогда ещё я не бывал в такой близости от термоядерного океана, дающего тепло и свет целой планетной системе. Несмотря на то, что корабль был ориентирован брюхом к звезде, а расстояние до неё измерялось десятками миллионов километров, края огненной бездны настойчиво заглядывали в блистер рубки.

– Уберу-ка я прозрачность, пожалуй, – сказала Рийо. – Мурашки по коже от этого зрелища.

– Мне, честно говоря, тоже не по себе, – призналась Падме.

– Отключи внешние рецепторы, – посоветовала Осока. – Вряд ли на нас сейчас кто-нибудь нападёт. Побудь с нами внутри.

– Да, так значительно легче. Что называется, «ушла в себя», – Падме уселась на диван, раскинув руки, улыбнулась. – Как же приятно быть материальной! Ну, или почти материальной.

Предполагая, что возле планеты раскинута сеть орбитальных детекторов, львиную долю скорости мы погасили на большом расстоянии, чтобы ионный след потонул в солнечном ветре. Дальше к планете подкрадывались тихонько, не быстрее ста километров в секунду. Каково же было удивление Осоки и Падме, когда сканеры не нашли никаких следов «глаз и ушей» на стационарной орбите. По ней крутились лишь неубранные когда-то обломки сепаратистских спутников, уничтоженных республиканцами.

– Не успели развесить или просто пренебрегли стандартной процедурой? – озадаченно произнесла моя подруга.

– Должно быть, сэкономили, – съязвил Базили. – В любом случае, нам это задачу облегчает.

– Давайте-ка подвесим собственный глаз на орбите захоронения, среди обломков, – предложил Иан. – Мы тут недавно собрали сканерную платформочку, осталось в кожух вставить и батареи подключить. Прилетим в следующий раз, узнаем обо всех изменениях.

Я в это время занимался расчётом орбиты спуска. Требовалось подгадать так, чтобы пройти под крепостью на минимальной высоте, детально отсняв поверхность планеты, а затем снова подняться в район стационарных орбит и там, закрывшись планетой, думать, то ли делаем ещё виток, то ли уходим.

– Точное решение, – одобрила Падме, разглядывая мои выкладки.

– Зря, что ли, нас этому на военной кафедре учили? – подмигнул я.

– Перицентр взял высоковато.

– Ну, я брал безопасные высоты по земным стандартам. Откуда мне точно знать толщину местной атмосферы? В любом случае, запас карман не тянет.

Старая верфь была расположена в крупном горном каньоне, вернее, в одной из его стен. Северо-восточная часть и через двенадцать лет после Войны Клонов хранила следы атаки республиканского флота: обросшие по краям растительностью чёрные провалы воронок, обрушения скальной стены, пятна расплавленного камня, вытекшего наружу через трещины. Ох, и горело, видно, там… Эта часть была разрушена и нам неинтересна. Не то что другой край бывшей промзоны. Там оставался сравнительно нетронутый фрагмент, где теперь и базировались имперцы. С высоты около ста километров сканеры «Амидалы» различили источающие тепло воздуховоды систем вентиляции, пристроенные к стене площадки-пирсы, а на них – контейнеры, стандартные заводские упаковки, в которых перевозились истребители-«двустволки».

– Прекрасно. Замечательно, – сказала Осока. – Я опасалась, что они разделят фабрику на две зоны. Пилотов будут делать внизу, а истребители разместят на платформе.

– Так, кстати, было бы более логично, – заметил Базили. – Начальные навыки проще давать без атмосферы, меньше шансов гробануться при посадке из-за бокового ветра.

– Хорошо, что импы решили иначе.

Кроме промышленных объектов, мы обнаружили и прикрытие: расставленные в радиусе нескольких километров лазерные зенитки и ракетные установки. Впрочем, пусковых для ракет было всего четыре. С бомбардировщиками, ненамного превосходящими по размерам истребители, прекрасно справлялись лазеры, ракеты требовались лишь в случае атаки большого штурмового корабля.

– Мы всё видели, что нам нужно? – спросил я. – Можем уходить?

– Да-да, отходим тем же порядком, – теперь Осока прокручивала на голопроекторе изображение орбитальной крепости. – Надо прикинуть, какими силами придётся атаковать, чтобы гарантированно уничтожить завод и не понести тяжёлых потерь.

– У нас с сестрой будет идея получше.

– Сестрой? – не сразу включилась моя подруга. – Ах, извини, да, у вас же теперь такие отношения.

– Ты против?

– Нет, что ты, вам, как раз, идёт, – улыбнулась она, – вы и внешне немного похожи. И понимаете вы друг друга с полуслова.

– Не в данном случае, – сказала Падме. – То есть, я поняла, Алекс хочет сказать, что для атаки нам и одного корабля хватит, меня. Но как именно?

– Допустим, подобраться незаметно, мы сможем, – стала рассуждать Осока. – Как сейчас. Нагрузиться достаточным количеством бомб или торпед, чтобы разнести фабрику, тоже. Но в момент атаки они же поймут, что у нас «абсолютный стелс».

– Вот-вот, – кивнула Падме. – Боюсь, продолжением нашей жизни будет сказка из серии «и искали их имперцы по всей Галактике, и пришлось им навсегда удрать в Неизвестные Территории».

– А если мы не дадим им повода ничего заподозрить? – прищурился я. – Ты ведь можешь скрыть своим ядром объект размером с «Борца», верно?

– Верно. Если запустить дефлекторы в унисон, нас не будет видно в радарном и оптическом диапазоне. Но магнитное поле и работу двигателей уже не скроешь. Я свои-то главные замаскировать не могу, что уж говорить о чужих.

– Значит, опять будем прятаться за небесными телами, – вмешался Иан. – Алекс дело говорит. Сложность только одна – вход в атмосферу и передвижение в ней. Твоих плазменных на тяжёлую сцепку не хватит, потеряем скорость и рухнем. Но, если на «объекте» будут не ионные, а такие же двухконтурные плазменные движки, на фоне дневной поверхности их различить проблематично.

– А поскольку постов ВНОС мы не засекли… – подхватил я.

– Постов чего??? – хором спросили Рийо, Падме и Иан. Натуа молча закатила глаза.

– Наземного обнаружения и оповещения, – растолковала Осока.

– А, да. Правильно, – согласилась Падме. – Струи выхлопа сильнее всего заметны сзади и снизу, а пролетать над их зенитками нам не нужно.

– Точнее, к тому моменту, как мы над ними пролетим, торпеды уйдут на цель, – поправил я. – А корабль, будто бы пострадав от зенитного огня, рухнет на неё же.

– И для полноты картины экипаж якобы покинет его в капсулах, – добавил Базили. – Пусть имперцы их отлавливают.

В качестве корабля-камикадзе выбрали лёгкий транспорт производства мон-каламари, из захваченных у пиратской шайки Димана. Он был немного короче «Борца» и потоньше в корме, зато пошире в «плечах». Хороший корабль, каламарианские верфи всегда славились добротностью проектов и прекрасным качеством исполнения. Двигатели на нём стояли, какие нужно: плазмотермические, с подсосом рабочего тела (или забортной атмосферы) через второй, внешний контур. Неудивительно, что Инкип Риен Шо, Кейран Килиан и Гиддеан Трин, успевшие перегнать корабль в пояс Дарналы, ни в какую не желали его отдавать. Рийо вызвала их на совещание по голосвязи, всех троих одновременно. И вот тут-то я понял, почему эту милую женщину за глаза величают не иначе как Генеральшей. Она заговорила. Ровно, не повышая голоса более, чем требовалось, чтобы доходчиво выразить мысль. Говорила Рийо минут десять. Умудрившись за это короткое время припомнить мельчайшие прегрешения и ошибки всех троих за последний год. И к чему они привели. Несколько раз употребила незнакомые мне слова – не иначе, поминала мать. Как результат, пристыжённые директора заверили, что корабль будет у нас так скоро, как только позволит его гиперпривод.

– Могу теперь представить, как ты общалась с Вейдером, – уважительно сказал я.

– Ну, что ты! Совсем не так. Кто я ему, чтобы выслушивать от меня нотации?

– Я, вообще-то, имел в виду твою выдержку и хладнокровие.

– Ах, ты об этом? Разумеется. Трин вдвое старше меня, Риен Шо тоже не школьник. Нельзя же им прямо сказать, что они ошалели от нахлынувшего чувства безопасности и начали вести себя как полные разъ… – тут уже Рийо употребила русское слово, его я знал. – Неприятно вести такие разговоры. А приходится. Хорошо хоть с вами не надо серьёзничать и солидничать, вы мне не подчинённые.

– Как? – слегка обиделся Иан. – А мы-то?

– Вы двое меня никогда в грош не ставили, – отмахнулась панторанка.

– Ну, прямо уж! – ухмыльнулся Базили. – Скажи ещё, и до сих пор так же.

– Нет, сейчас не так, – признала Рийо.

– Есть такая штука, культурный барьер называется, – примирительно сказал Иан. – Через него, бывало, и войны начинались. Чтобы друг друга понимать, надо общаться, а на станции у тебя времени не было.

Транспорт мон-каламари пригнал усатый Джарви Эксойн, бывший пилот транспортной компании, когда-то спасшийся вместе с нами со станции «Румелия», да так и оставшийся на новой фирме. Вторым пилотом у него оказалась Фа’але, заметно посвежевшая и полная энтузиазма. Узнав, что собираются делать механики, она тут же взялась им помогать. Прилетевшая Вентресс зашла на транспорт поздороваться и вернулась в лёгкой степени шока.

– Давно они этим занимаются? – спросила она.

– Часа полтора, – сказала Осока. – А что?

– Эти двое, всё-таки, гении.

– Ага, я знаю.

Вентресс вздохнула. Я понимал её чувства. Примерно так же я в своё время наблюдал, как «эти двое» перебирают покойную ныне «Горгулью». А у Асаж наверняка свежи были в памяти впечатления от встречи в системе Дальны, когда Иан, Базили и Фа’але за несколько часов оставили от великолепно оснащённого имперского курьера «Рапира» пустую скорлупу. Использовать его всё равно было невозможно, слишком приметен. «Горячий, аж дымится», говорят в таких случаях на Западе. Вот ребята, перетащив всё ценное на «Великий консул», и похоронили последний корабль «ятаганового» семейства в пылающей бездне жёлтой звезды Янта. Выпотрошенная «Рапира» заодно стала роскошным саркофагом для тела имперского пилота, вовсе не заслужившего такой чести. Возможно, нехорошо так говорить о мертвеце, но пилот был законченным дураком. Возить Инквизитора, знать его возможности… и выстрелить из бластера в вошедшую на борт женщину со световым мечом в руках? Как его иначе назвать после этого?

В боковых секциях трюма транспорта отлично разместились два стандартных торпедных барабана на четыре трубы каждый. А раз уж корабль всё равно должен был погибнуть, следовало усилить поражающие факторы его взрыва. Базили предложил разместить вдоль продольной оси корабля ёмкости с энергоносителем, а в остальное пространство уложить бочки с петролом – низкооктановой бензиноподобной жидкостью, используемой во всевозможных зажигательных смесях. В атмосфере типа I, то есть, похожей на земную, петрол охотно горел и взрывался, и можно было рассчитывать, что всё, не уничтоженное взрывами торпед, будет качественно дожжено содержимым трюмов транспорта, на этот единственный, последний рейс получившего название «Мёртвый кондор».

Погрузка была в самом разгаре, когда, как гром среди ясного неба, пришло сообщение: с шахты сбежал Диман. Каким-то образом ему удалось завладеть оружием местного вохра, перебить экипаж рудовоза и угнать корабль.

– И вот что он оставил на стене, – произнёс за кадром голос дежурного офицера центральной базы. На голографическом кадре у стены шахтной выработки лежал ещё один труп в дополнение к тем, что нам уже показывали. Очевидно, это был первый, тот самый неосторожный бедняга-охранник, чьё оружие забрал беглец. У него было перерезано горло, и это его кровью Диман написал по-русски на каменной стене:

– Надо было перед отправкой на шахты показать его психиатру, – покачала головой Рийо.

– У вас тоже принято освобождать психопатов от ответственности и лечить? – поинтересовался я.

– По-разному. Не очень опасных – да. А убийц, садистов и сексуальных маньяков по приговору суда усыпляют, как больных животных.

– Эх, у нас бы так! – вздохнул я. – А то потом выходят эти якобы вылеченные, и опять за своё.

– Ну, этот долго на свободе не пробегает, – сказала Падме. – «Агентам Оссуса» я ориентировку скинула, в СТИ тоже, твилекам сообщила. Он думает, это он будет тебя искать и преследовать, а на самом деле первыми найдём его мы.

– И уж тогда пусть пеняет на себя, – хмуро добавила Осока.

Прошло ещё двое суток. Наконец на незаметный почтовый ящик в Голонете пришло сообщение: «Улетаю в командировку на две недели, со всеми вопросами обращайтесь к заместителю». Это означало, что главный разработчик метода вживления имплантов пилотам истребителей доктор Ченс Иолдови находится на фабрике, боевых кораблей в системе нет, и на операцию у нас десять суток. Через три часа сцепка из «Кондора» и «Амидалы» ушла в гиперпространство. Повторив точно те же манёвры, что и в прошлый раз, мы приблизились к планете. Выслушали доклад электронного соглядатая о том, что на орбите и поверхности всё спокойно, новых объектов не появилось, и, погасив орбитальную скорость, нырнули в атмосферу. Оставалось подкрасться к цели на дозвуковой скорости и нанести удар. Получался забавный парадокс: для того, чтобы пролететь в космосе порядка трёхсот миллионов километров, нам потребовалось двенадцать часов. И на час больше – на пятнадцать тысяч километров в атмосфере.

Под нами проплывали выжженные солнцем ландшафты – разительный контраст с оставленной позади планетой-океаном. Кое-где в пределах видимости наблюдались поросшие травой и кустарником руины, проглядывали обрывки покрытия давно неиспользуемых дорог, два или три раза встретились заброшенные трассы магнитопоездов, точь-в-точь таких, какую я впервые увидел на Бреге в прошлом году. По словам Осоки, до Войны Клонов планета была заселена гораздо плотнее и в 978 году в числе многих других присоединилась к Конфедерации Сепаратистов. Хорошо защищённая промышленная зона нагорья работала на сепов не за страх, а за совесть, без больших потерь пережила несколько атак, пока республиканский флот не стянул силы покрупнее и не засыпал промзону ракетами, предназначенными специально для подземных укреплений. Верфи были разрушены. А за ними захирела и сама планета. Из заселённой агломерации жизнь постепенно стянулась к столичному городу и его космопорту, затем были покинуты и они. Лишь немногочисленные фермеры, ведущие натуральное хозяйство, решили остаться на Гвори. Теперь они, возможно, торгуют с обосновавшимися здесь имперцами. А может, и нет. На таких захудалых планетах обычно остаются закоренелые нелюдимы, которым лишь бы своё хозяйство, да никто их не трогал.

Ровно за шесть минут до подлёта к верфям Падме отключила на корабле все лишние потребители, оставив лишь управление, стигиевое ядро и дефлекторы. Погасила оба своих генератора. И усилием двигателей ориентации задрала нос нашей неуклюжей сцепки. Сверху, с синхронной орбиты, различить, сколько тут кораблей, было невозможно, проекции и магнитные поля их накладывались. А вот от сканеров размещённых на поверхности зениток следовало прикрыться днищем транспорта. На секунду отключив синхронно работающие дефлекторы обоих кораблей, Падме отцепилась от спины «Кондора» и тут же снова задействовала маскировку. Двигатели транспорта продолжали работать, поддерживая скорость, и «Амидала» быстро оказалась в полукилометре за его кормой. Теперь можно было снова запустить генераторы.

Надо было отдать имперцам должное. Спустя всего минуту после обнаружения неизвестно откуда взявшейся цели из верхнего ангара верфи стартовала дежурная четвёрка перехватчиков. В фотоэлектронный увеличитель было отчётливо видно их белое покрытие. Значит, в кабинах сидят киборги. Повинуясь программе, автопилот запустил навстречу ракеты ближнего боя. На поражение целей никто из нас не надеялся, но выиграть немного времени это позволяло. Легко избавившись от ракет, «двустволки» разделились на пары и зашли в атаку «ножницами», под острым углом. Мы хорошо видели, как их трассы впиваются в дефлекторный щит «Кондора».

– Лучшее враг хорошего, – пробормотала Осока, наблюдая, как перехватчики заходят в новую атаку. Я догадался, о чём она. СИДам очень мешала атмосфера. Стандартная модель, с плоскими ионизаторными панелями, могла бы совершить кувырок вокруг их оси, направив сопла вперёд, и быстро погасить скорость, чтобы идти вдогонку цели. И даже продолжать вести огонь во время этого манёвра. Белые истребители вынуждены были разворачиваться по-самолётному, иммельманом, поскольку кувырок на такой скорости грозил повредить наклонные «зубья» вилообразных ионизаторов. Автопилот транспорта поступил так, будто на борту находился опытный обстрелянный экипаж: отключив щиты, ударил вслед истребителям из обеих турелей. И снова атмосфера, сковывающая манёвры, сыграла с имперцами злую шутку. Одна из трасс зацепила-таки противника. Не очень серьёзно, но беловатый дымок откуда-то из основания ионизатора не мог не радовать. Теперь «двустволки» шли следом, обстреливая широкую корму «Кондора» и совершенно не опасаясь турелей, ведь отключить щит он не мог. Ещё немного… Нет, щит, всё же, не выдержал. И, хотя турели тут же заставили имперцев шарахнуться в стороны, несколько попаданий я заметил. Новая атака, лазерные лучи вспарывают броню двигательных гондол.

– Рубеж! – произнесла Падме.

Наиболее эффективная дальность торпед ближнего радиуса по учебнику составляет два километра. Предельная – шесть. Планируя операцию, Осока и бреганцы решили, что начинать стрелять нужно с четырёх тысяч метров. Старт ведь не единовременный, а парами, с интервалом полсекунды, как у системы «Град». Пока последние торпеды покинут пусковые, до цели останется всего тысяча двести. Как раз, чтобы выйти из пике. Неважно, что транспорт был камикадзе: об этом знали мы, но незачем было догадываться имперцам. Всё должно выглядеть натурально. «Кондор» опустил нос, нацеливаясь в стену каньона. Из торпедных труб вырвались первые боеголовки.

– Хатт побери! – воскликнул Иан, ударив кулаком по подлокотнику кресла. Базили добавил нечто ещё более крепкое. Истребители, бросив «Кондора», погнались за торпедами! Вообще-то, считается, что сбить можно только дальнобойную протонную торпеду, и то – до момента разделения, пока электромагнитный толкатель доставщика не придаст головной части «скорость подхода». От самой боеголовки следует либо уклоняться, либо уж держать удар, третьего не дано, слишком она быстра. Но этим кибернетическим дьяволам удалось поразить три из двадцати четырёх торпед! Правда, один из истребителей, совершив при прицеливании слишком резкий клевок, на наших глазах стал разваливаться на куски. С атмосферой шутки плохи.

В каньоне всё горело. Огромные шары первых разрывов взметнули в воздух какие-то обломки, ошмётки, пыль и дым. Следующие торпеды проникали всё глубже в гору, края каньона обваливались, погребая под собой производственные цеха, оборудование, продукцию. На месте склона рос провал, его радиус, пожалуй, составлял несколько километров. А спустя восемь секунд в обнажившуюся дальнюю, самую защищённую часть комплекса, врезался транспорт-смертник. Когда сдетонировал энергоноситель в контейнерах внутри корпуса, аспидно-чёрное грибовидное облако взметнулось в стратосферу. Белые истребители, которые начали преследование двух отделившихся от «Кондора» спасательных капсул, ударной волной смяло, как бумажные самолётики. Хорошо, что я заблаговременно отклонил курс в сторону и увёл «Амидалу» в зону, где от последствий взрыва нас защищал уцелевший скальный массив.

– А это что такое? – воскликнула Падме, подсвечивая красным маркёром небольшой кораблик, быстро движущийся вдоль самой поверхности планеты прочь от базы. Едва прошёл фронт ударной волны, пилот этого грузовичка «хватил на себя» и начал пробивать атмосферу.

– Интуиция мне подсказывает, там кто-то из местного персонала, – сказал я. – Не сам ли Иолдови?

– Вполне возможно, – согласилась Осока. – Траектория странная, как будто он не собирается подходить к платформе.

– Падме, мы сможем отследить вектор прыжка? – быстро спросил я.

– Из атмосферы нет, – покачала головой голограмма. – Рефракция помешает. Надо выскочить в вакуум. Я включу одну из главных групп? Иначе можем не успеть.

– Хоть все, сейчас в атмосфере такая каша, не заметят, – сказала Осока.

Когда неизвестный корабль задействовал гиперпривод, мы были уже над атмосферой, и Падме, пользуясь сенсорами орбитального «глаза», как вторым окуляром дальномера, чётко зафиксировала вектор.

– Так, в этом направлении три системы, – сообщил Иан, поворачивая карту сектора Галактики. – До первой, Бизеллии, у нас чуть более часа форы, если у него единичка. А если ноль пять – всего полчаса. Не успеем отойти за звезду, пуск засекут.

– Выход из гиперпространства! – доложила Падме. – Класс «разрушитель»!

– Как они так быстро… – начала удивлённо Рийо. Осока перебила:

– Падме! Координаты, скорее вводи!

– Уже введены, не бес… – Падме осеклась. – Выход из гиперпространства. Класс «разрушитель».

– Прелестненько. Отличненько… – Осока взялась за переключатель гиперпривода. – Вот сейчас… сейчас… Поехали!

Нас окружила светящаяся мгла гиперпространства.

– Ну, вот, – вздохнул я. – Теперь они знают, что мы тут были.

– Скорее всего, нет, – усмехнулся Базили. – Мастер Осока точно рассчитала задержку.

– Разрушители парами не летают, – объяснила Осока. – Нет такого боевого ордера в имперском флоте. Либо один с кораблями сопровождения, либо три. И переходят за свет они с определёнными интервалами, чтобы не столкнуться на входе.

– Ты прикрыла наш уход выходом третьего разрушителя? – сообразил я.

– Ну, да. После второго уже интерференция получилась, а третий внёс такое возмущение, там и фрегат бы незамеченным ушёл, не то что маленькие мы.

К тому времени, как в системе Бизеллия материализовался корабль-беглец, «Амидала» уже заняла позицию возле точки входа-выхода и ждала, прикрывшись маскировочным полем, словно лежащая на грунте подводная лодка – термоклином. Осока предложила не атаковать корабль, когда он появится, а посмотреть, что будет делать его команда, куда направится дальше. Вдруг у Иолдови имеется вторая, запасная «квартира»? К нашему огромному удивлению, они не сделали ничего. Фотоэлектронные увеличители позволяли видеть, как двигатели неизвестного корабля выбросили факелы огня, затем начали неровно пульсировать и погасли совсем.

– Что, пацаки, луц кончился? – съязвил я.

– Похоже на то, – сказал Базили. – Генератора сканерами не вижу, значит, заглох. Не иначе, стартовали, как есть, заправляться было некогда.

– Будем брать?

– Да, надо бы, – отозвалась Осока. – Такой удобный случай. Падме, отключай маскировку, максимально затемни корпус и вызывай их на связь по имперскому регламенту «стоять – бояться». Придётся мне опять мазаться белилами.

– Костюмчик наденешь? – спросил Базили, стрельнув на неё глазами.

– Извращенцев поощрять не будем, – сказала моя подруга, и не вполне ясно было, кого она имела в виду – предполагаемых имперцев или самого механика. – Хватит чёрного комбинезона и плаща. Алекс, а ты чего сидишь? Переодеваться! Имперские офицеры, к твоему сведению, по кораблю в таком виде не шастают.

– Полагаешь, меня им тоже надо видеть? – усомнился я.

– Нет, блин, Инквизитор будет сама себе извозчиком! Сам не понимаешь, что это недостоверно?

– Зачем вообще эта морока с Инквизитором? – пожал плечами Базили. – Изобразим обыкновенный курьер с экипажем из трёх человек: Алекс и мы.

– А сапоги у вас есть?

– М-м… нет.

– Вот и плакала ваша конспирация при первом же внимательном взгляде.

– Твоя правда, хозяйка, – смиренно согласился Иан.

У меня сапоги казённого образца имелись давно, была однажды в них необходимость. Зелёные флотские брюки тоже. Нашлась у нас даже имперская пилотка с кокардой – трофей, вынесенный бреганцами из какой-то кабацкой драки. В таком сочетании свитер вместо мундира вполне годился. На имперских разведчиках и курьерах экипажи частенько ходили одетые как немецкие подводники времён Второй мировой. Командование смотрело на это сквозь пальцы: элита, как-никак. Собственно говоря, единственный пассажир корабля-беглеца – доктор Ченс Иолдови – на меня обратил минимум внимания. В основном, он смотрел на Осоку. Прекрасно подогнанный чёрный с красной отделкой комбинезон и длинный шёлковый плащ в сочетании с нарисованной бледностью и розовыми линзами в глазах произвели нужный эффект. Добавила она и ещё один штрих: тихий шелестящий полушёпот, которым говорила с «гостем» всё время. Я примерно представлял, как потешаются, наблюдая это представление, остальные наши, но вынужден был сохранять невозмутимый вид. «Инквизитор Навь» подробно расспросила Иолдови о происшествии. Он объяснил, что нехорошее предчувствие беспокоило его с самого утра, и, когда прозвучал сигнал тревоги, он бросился в ангар и приказал пилоту транспорта немедленно стартовать. Добежать они не успели совсем немного: начали взрываться первые торпеды. Пилот был ранен, но, всё же, сумел вывести корабль на траекторию отлёта.

– Почему же вы не пошли к крепости? – осведомилась Осока.

– Мы предполагали, что атака, как правильно сказать… массированная, – объяснил доктор. – И побоялись попасть в самую гущу боя. Вот, а после ухода на сверхсветовую лейтенант потерял сознание. Я позвал дройда, и мы уложили его в медицинскую капсулу.

Уточнив ещё несколько ключевых моментов, например, может ли быть восстановлено какое-нибудь оборудование после вероломной атаки террористов, и все ли материалы исследований удалось спасти, «инквизиторша» вышла на связь с самим лордом Вейдером. Честное слово, я бы, наверное, струхнул, если бы всё не было оговорено изначально. Громадная чёрная фигура над линзой голопроектора, преклонившая колено Осока – всё это внушало уважение и трепет. Вкратце доложив результат разговора, Осока высказала предложение: доставить доктора на закрытую базу «Икс триста три».

– Хорошо, – прогудел Вейдер. – Исполняйте.

Изображение погасло. Иолдови, конечно, не подозревал, что «Лорд» был всего лишь голографической записью, а уместные жесты и слова подбирала Падме путём видеомонтажа.

– Ваш корабль придётся оставить здесь, – прошелестела Осока. – У меня нет ни лишнего энергоносителя, ни людей, чтобы его перегнать. Им и эвакуацией раненого займётся техническая служба местной эскадры. Прошу перенести вещи и материалы на борт «Тёмной леди». Капитан!

– Да, миледи? – отозвался я.

– Окажите помощь доктору.

Заперев «дорогого гостя» в бывшей каюте Вейдера – Рийо пришлось временно переселиться в заднюю, обычно служившую ей рабочим кабинетом – мы смогли вздохнуть свободнее. Расслабляться, конечно, было рановато, впереди ещё больше сорока часов полёта в гиперпространстве. Пришлось нам и дальше изображать из себя радушных хозяев: кормить, поить, выгуливать… Ну, с последним я преувеличиваю, санузел имелся прямо в каюте, и, по крайней мере, от обязанностей выводного мы были избавлены. Когда наряженные в трофейную имперскую броню пограничники забирали Иолдови с корабля, тот по-прежнему ничего не понимал и искренне благодарил нас за перелёт. Дэя пообещала, что найдёт применение «доброму доктору» – несмотря на страсть улучшению человеческой породы, тот, всё же, был медиком и прекрасным биологом. Используем, так сказать, в мирных целях.

– Фу, устал так, будто вручную диск форматировал, – признался я остальным.

– Зубилом? – с интересом спросила Натуа.

– Точно.

Чисто умытая Осока утомлённой не выглядела, зато довольной – очень даже.

– Всё-таки, самое неприятное, это не только ожидать неприятностей, но и изображать Инквизитора, – под общий смех изрекла она.

А в это самое время, если верить галактическому календарю, командир имперской платформы-крепости Гвори коммодор Дюла стоял навытяжку в центре кабинета моффа Уилхаффа Таркина на Имперском Звёздном Разрушителе «Душеприказчица» и старательно пытался есть глазами начальство. Получалось это плохо: взбешённый Таркин всё время расхаживал по кабинету. Доклад о происшествии был закончен, и теперь мофф уточнял детали полученной от неизвестных злоумышленников увесистой оплеухи.

– Каким образом получилось, что не была развёрнута сеть орбитальных детекторов? – остановившись, спросил мофф.

– У нас её не было в наличии, сэр! – чётко произнёс Дюла. – При приёмке объекта я задал этот вопрос представителю Строительного Департамента, мне была показан проект, где предусмотрено только два спутника сопровождения платформы.

– Вы доложили об этом?

– Так точно, сэр! И безотлагательно направил запрос на поставку комплекта спутников обнаружения. Разрешите? – коммодор указал на деку, которую держал в руке.

– Показывайте, показывайте. Наличие документов – единственное, что может спасти Вас от казни.

Дюла развернул деку к приёмному порту настенного проектора и начал один за другим показывать документы:

– Изволите видеть, вот рапорт, вот запрос. Их ответ. И дальнейшая переписка.

Уилхафф Таркин вздохнул. Как он ни гневался, следовало признать, что всё сделано по правилам. И, по большому счёту, вины Дюлы в этом не было. На его запрос Департамент снабжения направил ответ, где просил указать источник финансирования приобретения детекторных спутников. Дюла обратился в Финансовый департамент. Те, в свою очередь, сообщили, что заявка рассмотрена и включена в план на 998 год. Смотри-ка, ещё в позапрошлом году они планировали на три года, сейчас на пять. Качественно растут, хатт их побери!

– Что предприняли, получив эту… отписку? – Таркин, скривившись, ткнул пальцем в высвеченный на стене ответ финансистов.

– Обратился с рапортом непосредственно к Вам, сэр.

– Да? – мофф покосился на входную дверь, и Андал Маркул, подслушивающий беседу из приёмной, слегка напрягся. А Таркин, не скрывая недоброй иронии, продолжал: – И что же я ответил?

– Распорядились незамедлительно выделить, сэр!

– Дальше.

– Как предписано приказом Главного Штаба флота номер 64198/20, затребовали наряд, и мой зам по тылу убыл на интендантский склад, к которому мы приписаны. Вот его рапорт. На складе очередь на две недели.

– Какого числа это было написано? М-да. Получается, злоумышленники опередили нас всего на четыре дня?

– На шесть, сэр. Время перелёта.

– Да какая разница, шесть, четыре? Дюла, Вы хоть представляете, что Вам грозит, если разбирательством по Вашему делу займётся Вейдер?

Коммодор побелел, как некрашеное полотно с отсталого окраинного мира, и потянулся дрожащей рукой к кобуре.

– Успеете застрелиться, – махнул на него рукой Таркин. – Пока Вы мне нужны. Маркул! Полицейские криминалисты закончили работу?

– Да, сэр, – донеслось из селектора. – Гранд-комиссар только что прилетел снизу, спрашивал примете ли Вы его.

– Пусть подходит.

Старший инспектор имперской криминальной полиции по особо важным делам гранд-комиссар Тан Диво, нескладный высоколобый мужчина с пегими от седины короткими волосами и длинными, как у болотной птицы, ногами, вошёл в кабинет моффа своей обычной неторопливой походкой и с порога спросил:

– Не помешаю?

– Проходите, проходите, – сказал Таркин. – Каковы результаты?

– Мои эксперты осмотрели место атаки. Конечно, там мало что осталось, но, тем не менее. Корабельные конструкционные сплавы, которые используют мон-каламари, двигатели, остатки других агрегатов, также каламарианского производства. Судя по массе органических останков в двух спасательных капсулах, в одной было два существа, в другой – два или три. Одно имя нам удалось установить.

– Это каким же образом? – приподнял брови мофф.

– Найден частично повреждённый носитель с голографиями владельца. Некто Ныга Фортиг, разыскивается за пиратство более трёх лет.

– Мятежники нередко используют для своих целей всяких контрабандистов и пиратов. Постарайтесь отыскать какие-то зацепки.

– Когда дело поручают мне, – назидательно поднял палец полицейский, – я всегда прилагаю максимум усилий для его раскрытия. Не люблю хвастать прошлыми победами, но мне удалось распутать не одно громкое дело.

– Я в курсе, старший инспектор. Именно поэтому Вы здесь. Я специально просил министра прислать лучшего из лучших. Продолжайте, прошу Вас.

– У нас неплохие перспективы, господин мофф, – сказал Тан Диво. – Вы, безусловно, знаете, что каждый каламарианский корабль немного отличается от других своей серии, и это – вторая ниточка. Установим, в чьих руках он побывал, глядишь, что-то прояснится.

– Звучит обнадёживающе.

– Да, Вы просили отмечать всё необычное, что найдут эксперты, – как бы неожиданно вспомнив, добавил гранд-комиссар. – Так вот, мы обнаружили остатки модулятора дефлекторных полей. То есть, транспорт, вне всякого сомнения, был оборудован противорадарной защитой. Что же касается системы маскировки на основе кристаллов стигиума, никаких её следов мы не нашли. Если, конечно, кто-то не увёз её с собой, ха-ха-ха! Шучу. Сами знаете, для подобной системы транспорт данного типа слишком велик…

Таркин слушал молча. Разубеждать следователя смысла не было, это означало бы давить на следственные органы. Хотя мофф прекрасно знал, что размеры транспорта находились, как раз, в допуске для стигиевого ядра «большой троицы». Где сейчас эти ядра, одним ситам известно. Но он знал и другое: обычно под всякого рода мистикой, стоит копнуть хорошенько, обнаруживается либо предательство, либо банальное разгильдяйство. Диво, словно прочтя его последнюю мысль, продолжал:

– Полагаю, вашим техникам слежения надлежало вместо компьютерных игр хотя бы периодически включать магнитометры и телескопы, осматривая поверхность планеты в видимом диапазоне. Тогда бы атака не стала для вас неожиданностью.

– Я того же мнения, – хмуро сказал Таркин. – Продолжайте копать, Диво, мне очень нужны результаты.

– Конечно. Не смею больше отнимать у Вас время, – полицейский изобразил лёгкий поклон и вышел.

– Дежурный офицер и смена наблюдателей арестованы? – спросил мофф у коммодора.

– Пока нет, сэр. Покинуть станцию они всё равно не могут.

– Арестовать. И казнить властью командира за ненадлежащее исполнение обязанностей на боевом дежурстве. Теперь с Вами. Вы останетесь командовать крепостью. Отберите экипаж для работы в режиме консервации. И ожидайте перебазирования в другую систему. Когда у флота дойдут до Вас руки, о Вашей промашке успеют позабыть. Постарайтесь на новом месте проявить себя не так, как здесь.

– Так точно, сэр! Благодарю Вас!

– Пока не за что. Молитесь, чтобы у Вейдера не нашлось времени заняться этим случаем лично. Свободны.

После ухода коммодора Дюлы Таркин вызвал к себе помощника. Тот возник на пороге кабинета мгновенно и бесшумно, словно был голограммой.

– Андал, есть какие-нибудь данные о грузовом корабле, который стартовал с фабрики во время атаки?

– Нет, сэр, – покачал головой Маркул. – Системы Бизеллия, Карка и Венестрия осмотрены, корабля или обломков не обнаружено.

– Значит, всё же, «крот»?

– Полагаю, да, сэр. Знал об атаке и бежал. Случайностью это быть не может.

– Пусть Имперская Безопасность ещё раз проверит досье персонала фабрики.

– Слушаюсь. Что-нибудь ещё, сэр?

– Прикажи принести крепкий каф, – как обычно, в неформальной обстановке Таркин обращался к земляку на «ты».

– Китти! Каф для шефа! – распорядился Маркул. Выключил селектор и снова обратился к начальнику: – У нас сохранились опытные образцы имплантов, может быть, продолжим разработку?

– Да что импланты? Это десятая часть, не более. Без методик доктора мы опять в самом начале пути. Проклятье, – Таркин помассировал виски. – Из-за нерасторопности снабженцев и разгильдяйства каких-то нижних чинов пошли прахом многолетние труды! А главное, я упустил свой шанс!

На лице моффа на миг промелькнуло такое страдальческое выражение, что Маркулу – тоже всего лишь на миг – послышалось совсем другое: «я потерял моего Ченса». Маркул решительно тряхнул головой, прогоняя наваждение. Никто не посмел бы заподозрить его начальника в нестандартных наклонностях.

– Нет, нет, пора прекращать размениваться на несколько крупных проектов одновременно, – пробормотал Таркин, принимая из рук рабыни кружку с кафом. – Надо сосредоточиться на нашей Крошке. Кстати, Андал, как там строительство?

– Практически по графику. В секторе «норд 6» завершаем монтаж искусственной гравитации с опережением на декаду.

– Подготовь распоряжение об увеличении численности строителей. Император хочет получить свою игрушку к двадцатилетию Нового Порядка, а мы попробуем выиграть хотя бы год. Китти, ты можешь идти.

– Вот эти голографии вложи в твёрдую копию отчёта, – Маркул протянул рабыне несколько отпечатанных на флимсипласте космических снимков чёрного обугленного пятна на месте фабрики киборгов.

Твилека молча кивнула, повернулась и вышла. И ни Таркин, ни его помощник не увидели её торжествующей улыбки.