45
Эдриан поставил стакан с водой и промокнул глаза поданным Кэролайн бумажным полотенцем. Он не ожидал, что волна чувств ударит его по голове, как тяжелая лопата, когда он увидит в кухне всю семью, собравшуюся в одном месте, в полной безопасности. Когда слезы иссякли, зрение прояснилось, он разглядел у них в глазах страх.
Он пересек кухню и уселся рядом с Отисом.
– Ну, что у тебя было за приключение?
Отис недовольно хмыкнул.
– Разве это приключение?
– Неважно. Теперь все хорошо?
Сын пожал плечами.
– Я немного устал.
– Могу себе представить. – Эдриан придвинулся к Отису с намерением его обнять, но сын от его прикосновения словно одеревенел. Эдриан обнаружил, что на него устремлены все взгляды. Он прочитал в них странную настороженность.
Он улыбнулся. Сейчас ему хотелось одного: чтобы всем стало хорошо.
– Слушайте, – начал он, оглядывая своих детей. – То, что я сегодня услышал, все меняет. Майя не покончила с собой. – Он опять оглядел их и увидел приподнятые головы, уже не потупленные взоры. – Эта женщина, Эбби, была последней, кто видел Майю живой. Эбби провела с ней час в пабе за беседой. Обо всем. Она мне все поведала, теперь я все знаю. Дело было не в неспособности родить, письма тоже ни при чем. Она не специально выскочила на мостовую перед самым автобусом. Она оступилась и упала. Потому что была пьяна. А пьяна она была потому, что боялась возвращаться домой. Боялась вернуться и сказать, что больше меня не любит и решила от меня уйти.
– Так письма ни при чем? – спросила Кэт с перекошенным от страха лицом.
Эдриан вздохнул. Всему этому пора было положить конец. Всему! Никто не виноват, кроме него.
– Нет, – осторожно ответил он. – По словам Эбби, Майя не принимала письма всерьез. И ни к кому в семье не испытывала недобрых чувств. Все случилось только из-за меня. – Он говорил это, глядя на Кэт, чтобы заставить ее не отводить взгляд. – Все-все. Все остальные ни при чем. Совсем!
Кэт всхлипнула, и так громко, что Перл даже вздрогнула. Эдриан почувствовал, как Отис перестал напрягаться. В следующую секунду средний сын обхватил отца руками, зарылся головой ему под мышку и дополнительно вымочил слезами его и без того мокрую от пота рубашку. От сыновней откровенности сердце Эдриана гордо забилось. Он уже забыл, когда этот мальчик в последний раз обнимал его. Немного погодя Отис отстранился и уставился на отца полными слез глазами. Вытерев слезы кулаками, он сказал:
– Я тебя люблю, папа.
Кэт, заливаясь слезами, шагнула к отцу и брату.
– Папа, – начала она, – эти письма… эти письма…
– Мы больше не обсуждаем письма, – твердо, безапелляционно сказал Эдриан.
Люк, по-прежнему не отрываясь от стены, с отчаянием смотрел на него через комнату. Видя в глазах старшего сына ужас, Эдриан адресовал следующие слова ему:
– Давайте раз и навсегда закроем эту тему. Мы сделаем вот что: будем винить во всем меня. Случившееся с Майей – моя вина. Во всех ваших переживаниях, во всех ваши дурных чувствах виноват я. Все ваши дурные поступки совершены тоже из-за меня. Хорошо?
Никто ничего не ответил.
– Хорошо? – повторил Эдриан.
Все послушно закивали.
– Все начинаем сначала, да?
Снова кивки.
– Простите меня… – Он протянул руку Кэролайн, та взяла его ладонь и неуверенно ее пожала. – Простите за то, что я всю жизнь ставил на первое место самого себя. Просто я всегда считал, что если буду «хорошим парнем», то люди будут за меня рады, что бы я ни решил сделать. Мать всегда мне твердила: «Главное – это твое счастье, дорогой, остальное неважно». Но она не научила меня, что счастье должно зависеть от счастья людей, которых я люблю. А теперь я хочу, чтобы вы решили, как мне быть. – Он погладил Отиса по голове и улыбнулся Перл. – Пусть каждый напишет мне по письму – от всего сердца, без утайки, пусть скажет, каким мне быть. Пускай это будет как угодно глупо, лишь бы от души. Например, – он улыбнулся Люку, – вам хочется, чтобы я стал иначе одеваться. Или, – взгляд на Перл, – научился кататься на коньках. Или принял обет безбрачия. – Он сжал руку Кэролайн. – Все, что вам придет в голову! А я постараюсь все это выполнить.
Бью проснулся и обвел всех испуганным взглядом.
– Что?.. – пролепетал он. – Что происходит?
Эдриан с улыбкой посмотрел на младшего сына.
– Так, беседуем. О том, чего мы все хотим от папы, чтобы снова стать счастливыми.
– Ты возвращаешься домой? Будешь жить здесь?
Эдриан усмехнулся.
– Вот этого я не знаю. Но я сделаю все, чего любой из вас от меня захочет.
Бью кивнул.
– Ладно. – Он зевнул, потом посмотрел на Эдриана своими огромными глазищами. – Можешь отнести меня в кроватку?
Эдриан чуть было не ответил: «Нет-нет, ты уже слишком большой и тяжелый для этого», но вовремя спохватился, вспомнив все вечера, когда малыша Бью можно было относить в постель, а Эдриан вместо этого смотрел телевизор в квартире в двух милях отсюда с другой женщиной.
Он встал, оглянулся и скомандовал:
– Ладно, малышня, прыгай!
Бью обхватил руками его шею, ногами – поясницу, поместил подбородок у него на плече и сказал:
– Всем спокойной ночи.
И Эдриан потащил этого гиганта, самого высокого и тяжелого в группе, наверх, приволок на верхний этаж и, как пушинку, опустил в кровать. Потом переодел его в пижаму, поцеловал в щеку, укрыл одеялом.
– Спокойной ночи, сынок. До завтра. – И добавил тихо, так, чтобы Бью не услышал: – Надеюсь, что и до послезавтра, и далее со всеми остановками.