36

Часы тянулись мучительно долго. Эрин ждала, когда время перевалит за полдень и она сможет постучаться в дверь к Кэрол-Энн Уотсон. Ей хотелось, чтобы Джонатан и Марли хорошенько отдохнули и выспались. А пока она терялась в догадках и придумывала разные причины, почему ее друзья снова вернулись в город. Чем дольше она размышляла, тем сильнее разгоралась ее ревность и тем меньше нравилась дружба между Кэрол-Энн и Джонатаном. Она понимала, что это нехорошо, стыдно, но ничего не могла с собой поделать.

Дверь открыла Кэрол-Энн. В хорошеньком летнем платье, с длинными, шелковистыми волосами, падавшими на загорелые плечи, она казалась совсем девочкой. Она приветливо улыбнулась и пригласила Эрин и Корнелиуса в дом. В Кубер-Педи они, разумеется, не общались, но Джонатан не раз говорил о том, что эта девушка постоянно грустила, что ей явно не нравилось ее тогдашнее занятие. Теперь перед ними был совсем другой человек. Джонатан радовался такому превращению, и Эрин поняла причину. В ней снова зашевелилась ревность, но она тут же сменилась раскаянием.

– Джонатан на веранде, – сообщила Кэрол-Энн и повела их за собой по безупречно чистому линолеуму.

Эрин огляделась по сторонам и мысленно восхитилась порядком в доме. И ей снова стало стыдно, что она так осуждала эту молодую женщину. Через застекленную дверь они вышли на тенистую веранду. Джонатан сидел в белом плетеном кресле среди папоротников, орхидей и пальм. С потолочных балок свешивались цветочные горшки с пестрыми фуксиями.

Джонатан пил чай. Он поспал пару часов и теперь чувствовал себя гораздо лучше, чем утром. Теперь он с улыбкой наблюдал, как Микаэла и Марли оживленно обсуждали дом, который строил Герберт для внучки. Дом стоял под огромной смоковницей, и у него был даже второй этаж, достававший до нижних веток. Дед явно замыслил нечто грандиозное. Джонатан не слышал, о чем говорили девочки, но у них явно шли жаркие дебаты по поводу использования домика.

– Джонатан! Почему вы вернулись? – спросила Эрин, выйдя на веранду. Она просто не могла дольше ждать, ей не терпелось узнать, в чем дело. – Вы не нашли родных Марли?

Джонатан обрадовался их приходу и просиял. Ему казалось, что после их последней встречи прошли недели.

– Нет-нет, мы их нашли. Мы провели в их лагере ночь…

Он не успел продолжить объяснения – визжа от восторга, к Эрин и Корнелиусу прибежала Марли. Она раскинула руки и обняла сразу их обоих. Они тоже были рады увидеть малышку, потому что очень скучали по ней. Марли с гордостью сообщила, что теперь у нее есть новая подружка Микаэла, и показала им игрушки. На их памяти она впервые весело играла с другим ребенком, и они порадовались этому.

Микаэла была открытая и общительная. Она болтала с гостями, словно знала их всю свою жизнь. Эрин и Корнелиус обратили внимание, что Микаэла была необычайно умной и развитой для своих лет и что она хорошо влияла на Марли. Вскоре девчушки побежали к качелям и стали поочередно раскачивать друг друга.

Кэрол-Энн ушла на кухню, чтобы приготовить чай для гостей, а Эрин и Корнелиус сели к Джонатану.

– Так расскажите нам, Джонатан, что случилось? Почему вы снова в городе? – спросила Эрин.

– Я опять совершил ошибку. Мне не надо было возвращать Марли ее родственникам, – с сожалением заявил Джонатан.

– Почему вы это говорите?

– Я понял, почему она сбежала оттуда.

– Что? Родственники грубо обращались с ней? – встревожился Корнелиус.

– Нет, они были вполне дружелюбными. Но у аборигенов свой уклад. У них все не так, как у нас. И хотя Марли наполовину аборигенка, она никогда с этим не сталкивалась. Жила в палатке, защищавшей ее от дождя; у нее были перинка и одеяло, которые ее согревали. Иногда она ела мясо диких животных, но нормально приготовленное, ведь Андро не мог бы его есть. Она ела каждый день овощи, хоть чаще всего и консервированные. Пила молоко.

– Что же вы ели у аборигенов? – с любопытством спросила Эрин.

– Мне дали кусок кенгурятины, непрожаренной, почти сырой.

Эрин сморщила нос.

– Запах я не забуду никогда в жизни. А у Марли ее порция была обугленная. Аборигены бросили кенгуренка на угли, прямо целиком, не сняв шкуру, не выпотрошив. – На его лице появилась гримаса отвращения. Даже при воспоминании о той еде ему стало нехорошо.

Эрин представила себе ту картину, и ее тоже едва не стошнило.

– Всю позапрошлую ночь лил дождь, – продолжал Джонатан.

В ту ночь дождь забарабанил по крыше отеля и разбудил Эрин и Корнелиуса. Если бы они знали, что Джонатан и Марли мокли под тем дождем, они бы встревожились и не заснули до утра.

– Мы прятались от дождя под деревьями вместе с аборигенами, но все равно промокли до нитки. Русло реки превратилось в трясину, прилипавшую к ногам и одежде, и не было воды, чтобы помыться.

– Мне даже трудно представить себе весь ужас, который вы пережили, – воскликнула Эрин.

– Когда я работал на опаловых полях, часто бывали дожди, но после них я всегда мог помыться. Марли постоянно твердила мне, что хочет домой. Конечно, она имела в виду ваш дом. Она так скучала и без вас, и без ванны и удобной кроватки. Меня это удручало. Марли принадлежит к двум разным мирам, она частично аборигенка, частично европеянка. В общем, я понял, что она никогда не будет себя чувствовать как дома ни в одном из них.

– Возможно, вы правы, – согласился Корнелиус.

– Но в одном я теперь абсолютно уверен: она не может жить со своей семьей и с кланом. Оставь я ее там, я жалел бы потом об этом всю свою жизнь.

– Но вы все же пытались что-то сделать для того, чтобы Марли нашла свое место в жизни, – сказал Корнелиус. – Вы не должны считать это своей ошибкой. Вы должны были это сделать.

Эрин почувствовала, что там было что-то еще, о чем Джонатан не хотел говорить.

– Мне кажется, у вас был какой-то особый момент, когда вы решили, что Марли не место у аборигенов. Я угадала?

– Да, – ответил Джонатан и понизил голос. – Я увидел, что девочка постарше Марли была беременна. А ей было лет тринадцать-четырнадцать, не больше. Я не мог представить себе Марли на ее месте. Это просто немыслимо! Перед ней должны быть открыты все возможности, включая хорошее воспитание и образование. Она заслуживает этого.

– Что же теперь? – спросил Корнелиус. – В Кубер-Педи вы уже наверняка не вернетесь.

– Я возьму Марли с собой в Англию. Это единственный выход. Возможно, когда-нибудь мы вернемся сюда, если согласится Лайза.

– Марли нужен паспорт, – напомнил Корнелиус.

– Герберт, отец Кэрол-Энн, отправился сейчас к своему другу, который поможет нам с паспортом.

– Это будет быстро? – спросила Эрин.

– Если не возникнет проблем, то я надеюсь, что через неделю мы сможем полететь вместе с вами.

– Вы получили что-нибудь от Лайзы?

– Нет. Но мать Кэрол-Энн поехала в город. Там она зайдет на почту и посмотрит, нет ли для меня писем.

– Почему вы приехали сюда? – допытывалась Эрин. – Ведь вы могли приехать и к нам в таверну «Тодд».

– Я не хотел, чтобы Боян Ратко увидел в городе мой автомобиль.

– Да-да, сейчас лучше всего вам нигде не показываться, – поддержал его Корнелиус.

– К тому же мы с Марли были такими грязными, что обращали бы на себя внимание. Кэрол-Энн любезно позволила нам помыться в ее ванной. Она дала Марли маечку и шорты своей дочки, потому что мы оставили сумку с вещами у аборигенов. Моя одежда лежала в машине. Кэрол-Энн и ее родители чудесные люди. Я очень признателен им за помощь.

В это время из кухни вышла с подносом в руках Кэрол-Энн.

– Вот и чай, – сказала она и поставила перед гостями чашки с чаем и блюдо с пирогом.

– Мы с дядей очень рады, что вы помогли Джонатану и Марли, – искренне сказала Эрин. – Огромное спасибо!

– Не нужно меня благодарить. Джонатан подружился со мной в Кубер-Педи; он был единственный, кто видел во мне человека, – возразила Кэрол-Энн. Ее лицо погрустнело. – И теперь я очень рада отплатить ему добром за его доброту, пускай даже такой мелочью.

– То, что вы делаете, это вовсе не мелочь, – возразил Джонатан. – Я никогда не забуду вашего великодушия. Я ваш друг на всю жизнь.

У Эрин отлегло от сердца. Значит, Кэрол-Энн была для Джонатана доброй подругой и не больше.

Они все вместе ели пирог и пили чай, а Марли с Микаэлой молоко. Эрин, Корнелиус и Джонатан обратили внимание, как непринужденно вела себя Марли. Ведь она снова была с людьми, которых полюбила всей душой, да еще нашла себе такую замечательную подружку.

– Дядя Корнелиус, ты поиграешь с нами в мячик? – спросила Марли, доев пирог.

– Конечно, поиграю, – отозвался Корнелиус и встал. – Только, девочки, вы уж пожалейте меня, старика.

Марли хихикнула; она уже привыкла к его шуткам.

– Подержать твоего медвежонка, Марли? – спросила Эрин.

Девчушка кивнула и протянула ей потрепанного и испачканного медвежонка.

– По-моему, она никогда не расстается с этой игрушкой, правда? – спросила Кэрол-Энн.

– Никогда. Гула ее самое главное сокровище, – ответил Джонатан. – Она доверяет его только мне или Эрин, и никому больше. Она и раньше очень его любила, а после смерти родителей привязалась к нему еще сильнее.

– Надо помыть Гулу и зашить. Вон, из него уже выпадает набивка. Шов лопнул на шее. – Эрин попыталась заправить вылезшую на шее набивку.

– Сейчас я принесу корзинку с нитками и зашью медвежонка, а потом быстро помою его, – предложила Кэрол-Энн. – На солнце он быстро высохнет и будет как новенький.

– Ой, там внутри лежит что-то твердое, – сказала Эрин, вытаскивая палец из лопнувшего шва.

– Интересно, что? – спросил Джонатан.

– Не знаю, – озадаченно ответила Эрин. – Вот, посмотрите. – Она сунула ему в руки игрушку.

Джонатан ощупал брюхо медвежонка.

– Да, в самом деле, внутри что-то лежит, – сказал он, наморщив лоб. – На ощупь что-то твердое… как камень. – Он стал вынимать из шеи игрушки наполнитель, а сам все время поглядывал на Марли. Девочка весело хохотала, глядя на фокусы с мячом, которые проделывал Корнелиус. Чем больше наполнителя вытаскивал Джонатан из медведя, тем явственнее был виден камень. В конце концов, Джонатан понял, что лежало в медвежонке, и у него перехватило дыхание.

– Что такое, Джонатан? – спросила Эрин.

С открытым от изумления ртом он отогнул назад голову Гулы и медленно вытащил на свет неожиданную находку. Уставился на нее, потом перевел взгляд на Эрин.

– Это то, что я подумала? – спросила она.

– Что это такое? – спросила Кэрол-Энн. – Опал?

– Не просто какой-то там опал, – прошептал охрипший от неожиданности Джонатан, глядя на камень, такой большой, что он занимал часть брюха медвежонка.

– Это тот самый опал? «Австралийская Олимпиада»? – спросила Эрин. Таких крупных опалов она еще никогда не видела.

– Возможно… тот самый. – Джонатан с благоговением осмотрел опал и попытался вспомнить, как его описывал Андро. – Марли таскала его с собой столько недель, а мы ничего и не подозревали. Вы понимаете, что он невероятно дорогой. – У него дрожали руки и кружилась голова. Он встал и начал ходить взад-вперед по веранде с опалом на ладони, бормоча: – Он все время был с нами. Все время!

– Значит, Боян Ратко был прав, – разочарованно проговорила Эрин. – Андро в самом деле украл у него камень.

Джонатану захотелось защитить своего покойного компаньона.

– Камень принадлежал им обоим. В конце концов, они ведь были партнерами. Но Боян утаил от Андро, что нашел такой крупный опал. Андро узнал об этом, когда Боян однажды сильно напился и рассказал о камне кому-то в отеле. Я предполагаю, что Андро украл камень от злости. Я уверен, что он думал о Марли и о том, что когда-нибудь этот опал поможет ей в жизни. – Он протянул опал Эрин, чтобы она его рассмотрела.

– Что вы с ним сделаете? – спросила Эрин.

Он понял, о чем она думала. Ради этого опала Боян пойдет по трупам. Джонатан все еще не опомнился от пережитого шока, но попытался мыслить разумно.

– Андро ловко придумал спрятать опал в детской игрушке. Он знал, что Бояну никогда и в голову не придет искать его там. В общем, я первым делом снова спрячу его в медвежонка. Пускай он лежит там, пока я не пойму, что делать. – И он стал запихивать камень в игрушку.

– Минуточку, Джонатан, – попросила Эрин. – Можно, дядя Корнелиус посмотрит на него? Такой необычный опал ему никогда не попадался. Ведь едва ли ему еще когда-нибудь представится такая возможность.

– Конечно, конечно. Но только Марли не должна увидеть своего Гулу в таком виде, с повисшей головой.

– Я отвлеку ее, – предложила Кэрол-Энн и направилась к малышкам. Те с веселым визгом набрасывались на Корнелиуса и щекотали его. – Девочки, дайте отдохнуть дяде Корнелиусу, – сказала она. – На кухне вас ждет мороженое.

С радостными криками девчушки побежали в дом. Корнелиус вернулся на веранду и уселся рядом с Эрин.

– Уф! – вздохнул он. – С этими девочками я кажусь себе старым как египетские пирамиды.

– Я хочу тебе кое-что показать, дядя Корнелиус, – торопливо проговорила Эрин, пряча опал за спиной. – Даю гарантию, что ты снова почувствуешь себя двадцатилетним. – С этими словами она протянула к нему руку со сжатым кулаком.

– Что это у тебя? – заинтересовался Корнелиус.

Эрин разжала пальцы.

– Такую красоту ты еще никогда не видел, согласись!

Корнелиус изумленно уставился на опал, словно не верил своим глазам.

– Господи! – Он набрал в грудь воздуха и выпрямился. – Это то… то, что я думаю? – Он взглянул на Джонатана, ожидая объяснений. В его голове крутились разные мысли. Он не сомневался в честности Джонатана и понимал, что он обманывал их не намеренно, но все же был озадачен.

– Да, это «Австралийская Олимпиада», тот самый опал, – сказал Джонатан. – Мы только что его нашли.

– Вы его нашли? – Ничего не понимая, Корнелиус уставился на Джонатана. – Где же вы его нашли?

Джонатану было ясно, что подумал Корнелиус. Что он всем лгал, утверждая, что не знает, где камень.

– Дядя Корнелиус, опал был спрятан в медвежонке, – прошептала Эрин, стараясь, чтобы Марли не услышала ее из кухни.

Джонатан показал ему вскрытый шов на шее медвежонка.

– Из дыры вылезала вата. Эрин стала заправлять ее назад и почувствовала, что внутри медвежонка лежит что-то твердое. Вот так мы и обнаружили опал. Марли все время таскала его с собой. – Тут он широко раскрыл глаза, словно что-то внезапно вспомнил. – Теперь я понял смысл последних слов Андро.

– Что же он сказал? – спросила Эрин.

– Уже умирая, он взял с меня обещание заботиться о том, чтобы Марли не потеряла своего медвежонка. Тогда я уже понял, что он умирает, но все равно меня удивило, почему он заботился о какой-то грязной игрушке.

– Вполне возможно, что вы бы никогда так и не узнали, что в медвежонке спрятан камень, – сказала Эрин, подумав о том, что подросшая Марли могла просто выбросить свою старую игрушку.

– Да, верно. Если бы шов не лопнул, мы никогда бы не заглянули внутрь Гулы. И как мог Андро быть уверен, что мы найдем опал?

Если у Корнелиуса и были поначалу небольшие сомнения в честности Джонатана, то теперь они улетучились.

– Даже в таком, необработанном виде камень поразительно красив, просто дух захватывает, – сказал он, любуясь игрой цвета. – Я не готов сказать точно, сколько в нем карат, но одно вижу точно: на девяносто девять процентов это драгоценный камень, а примесей всего процент. Я действительно никогда не видел ничего подобного и даже сомневаюсь, находил ли кто-либо еще такие роскошные экземпляры. – Он покачал головой и засмеялся от восторга. – Мне даже не верится, что я держу в руке такой уникальный и дорогой камень.

Эрин улыбнулась. Она поняла, что ее дядя-ювелир испытывал совершенно особые профессиональные эмоции.

– Что же вы с ним сделаете? – спросил Корнелиус. – Ведь такой опал нигде так просто не оставишь. Он должен храниться в очень надежном месте.

– Мы решили снова запихнуть его в игрушку, – ответил Джонатан. – Это самое надежное место.

– Вы сошли с ума, Джонатан? Нельзя давать Марли в руки такой дорогой камень, – возмутился Корнелиус. – Вы хоть представляете себе, сколько он стоит? Тысячи фунтов стерлингов.

Он вспомнил, что Марли прижимала к себе своего Гулу с «Австралийской Олимпиадой» внутри во время долгой поездки от Кубер-Педи до Айерс-Рок и Алис-Спрингс, что она несла его весь долгий путь до лагеря аборигенов, что вернулась с ним одна в город. Тысячу раз она могла его потерять.

– Вы же видите, что Марли никогда не расстается с медвежонком и доверяет его только нам. Более надежных рук просто не найти.

– Теперь я никогда не стану смотреть на него прежними глазами, – сказал Корнелиус.

Джонатан спрятал опал в игрушке и набил дыру ватой.

– Кэрол-Энн, вы принесете нам нитку с иголкой? – крикнул он.

Молодая женщина поняла, что она может отпустить девочек в сад.

– Да, хорошо! – крикнула она, открыла девочкам дверь и принесла свою корзинку с рукоделием.

– Пусть это останется между нами, – сказал Джонатан и торжественно добавил: – Возможно, от этого будет зависеть наша жизнь.

Все согласились с ним.

– Опалу не повредит, если я помою медвежонка? – спросила Кэрол-Энн.

– Нет-нет, – ответил Джонатан. – Опалы любят влажную среду.

Кэрол-Энн зашила шов на шее и осторожно помыла медвежонка. Марли прибегала к своему Гуле каждые десять минут, чтобы посмотреть, высох ли он. Ей хотелось поскорее взять его и прижать к себе. Она еле дождалась этой минуты.

– Я надеюсь, что друг Герберта быстро оформит Марли паспорт, – сказал Джонатан Эрин. – Для Марли будет лучше всего, если мы полетим в Англию вместе с вами.

– А я буду очень рада такой приятной компании, – радостно ответила Эрин. Значит, она проведет еще несколько драгоценных часов с Джонатаном и Марли.

Вскоре из города вернулись Герберт и Сильвия.

– Мой приятель Патрик пообещал сделать все, что в его силах, чтобы Марли получила паспорт, – сообщил Герберт. – На это уйдет не больше трех дней.

– Замечательно! – обрадовался Джонатан.

– Только нам придется еще раз съездить в город и сфотографировать Марли, – добавил Герберт. – Мы не будем откладывать и поедем завтра утром. Ах да, я еще спросил у соседа, не хочет ли он купить олдсмобиль. Позже он зайдет к нам и посмотрит на него. Вообще, он заинтересовался, потому что давно уже ищет себе машину.

– Спасибо, Герберт. Я уверен, что мой олдсмобиль хорошо ему послужит. – Джонатану пришлось продать машину – ему были нужны деньги на авиабилеты.

– Джонатан, я привезла письмо для вас, – сказала Сильвия и достала конверт из сумочки. – Почтмейстер сказал, что оно прибыло сегодня ранней почтой из Кубер-Педи.

– О! Большое спасибо! – Джонатан уже почти перестал надеяться, что получит письмо от Лайзы, и теперь озабоченно спрашивал себя, как невеста отнесется к его опекунству над Марли.

Эрин с грустью смотрела, как Джонатан направился с письмом в сад. Девочки качались на качелях, и он сел на ступеньки домика и вскрыл конверт. Эрин надеялась, что Лайза поддержит его, и он наконец-то обретет душевный покой, в котором так нуждается.

Твоя Лайза».

С тяжелым сердцем Джонатан сложил письмо. У него уже не было времени, чтобы ответить Лайзе и предупредить ее, что он скоро вернется домой и что с ним будет Марли. Потом ему пришло в голову, что он может послать телеграмму, но он не был уверен, нужно ли сообщать в кратком телеграфном тексте о новостях, которые способны изменить всю жизнь.

– Джонатан, все в порядке? – спросила Эрин.

Он поднял глаза и взглянул на нее.

– Да. Лайза была очень занята. Она помогала своей родственнице в лавке.

Так занята, что не нашла минутки, чтобы написать письмо, подумала Эрин.

– О-о, но ведь она наверняка согласилась с тем, что вы стали опекуном Марли. Да?

– Вообще-то, я не знаю, – признался Джонатан.

Эрин удивилась.

– Она ничего вам не написала об этом?

Вместо объяснений Джонатан протянул ей письмо.

– Вы уверены, что мне нужно его прочесть?

– Да, – сказал он. – Возможно, вы прочтете что-то между строк, что-то такое, что я не понял.

Эрин села рядом с ним на ступеньку и углубилась в чтение. У нее сразу возникло впечатление, что Лайза практичная и суховатая особа. Но она, кажется, очень любила Джонатана и с радостью ждала начала их совместной жизни. Эрин показалось совершенно очевидным, что она даже не думала о том, что в той будущей жизни появится Марли. Это ее огорчило.

– Вы написали Лайзе, что отведете Марли к ее родственникам-аборигенам?

– Нет, у меня не было времени, – признался Джонатан. – Ведь я поехал к Айерс-Рок неожиданно.

– Но Лайза все-таки уверена, что вы отдали Марли ее родственникам, – тихо сказала Эрин.

– Да. Вероятно, она предположила, что я это сделал. Значит, мой приезд в Англию вместе с Марли станет для нее неприятным известием.

Эрин не знала, что и сказать. Некоторое время они молчали.

– Джонатан, Лайза вас очень любит, это очевидно, – сказала она, наконец. – Поэтому вы должны полагаться на ее любовь. Я уверена, что у вас все прояснится. – Она отдала ему письмо.

– Спасибо, Эрин. – Джонатан взял ее руку и нежно сжал. – Мне хотелось услышать именно такие слова. Я нуждался в них.