Рассказывая об этом же загадочном инциденте, Ганс-Ульрих фон Кранц уверяет, что в бумагах дяди Олафа (Олафа фон Вайцзеккера) он обнаружил текст обращения, датированный 7 января 1947 г. Текст гласил:

«Новая Швабия в опасности! Согласно сообщениям из достоверных источников, в течение ближайших недель к берегам Новой Швабии прибудет эскадра флота США. Целью этой экспедиции является обнаружение и уничтожение нашей базы. В связи с этим приказываю: 1. Реализовать полный комплекс работ по маскировке объектов с воздуха и с моря. 2. Установить наблюдение за неприятельской эскадрой силами подводного флота. Перевести вооружённые силы в готовность номер один. 3. Отправить крейсер «Вестфален» к восточному побережью США для нанесения возможного предупредительного удара. Фюрер колонии Новая Швабия Рудольф Гесс».

К слову, о том, что Рудольф Гесс (в череде других, о ком, возможно, речь пойдёт ниже) спасён, а вместо него в 1987 г. в берлинской тюрьме Шпандау умер двойник, рассказывал мне и Олег Грейгъ. А потому в текстах незнакомого мне автора, живущего на другом конце света, я нахожу всё новые и новые подтверждения того, что волею небесного провидения (как подарок или как адский дар?!) мне открывалась Истина.

С середины января 1947 г. все действия американского соединения отслеживались подводными лодками новых серий, обнаружить которые противник не мог.

Но вот американцы подошли к берегам Антарктиды и начали исследования, в том числе аэрофотосъёмку. 15 февраля один из лётчиков обнаружил карьер искусственного происхождения, свидетельствовавший о том, что здесь идёт добыча полезных ископаемых. Тут же на берег был отряжен отряд в 500 человек. Чтобы предотвратить вторжение, пришлось новым антарктам пустить в ход боевую технику. По словам фон Кранца, стремительные реактивные самолёты с крестами на крыльях сначала уничтожили самолёты с американского авианосца, обеспечивавшие прикрытие отряду, а после и продвигающихся в сторону карьера людей. К ужасу уцелевших вдруг, словно из-под земли, вырвались немецкие лыжники в маскхалатах и в считанные минуты захватили в плен оцепеневших полярников. В тот момент, когда американцы поняли, что с их десантом происходит что-то неладное, в частоты связи эскадры вклинился неизвестный передатчик. На английском языке незнакомый голос безапелляционно заявил, что адмирал Ричард Бэрд приглашается для переговоров. Сроку на раздумья дали два часа, предупредив, что сей же час продемонстрируют то, что ярко свидетельствует о серьёзности намерений. Демонстрацией оказался неожиданный взрыв, в результате которого на глазах у всех присутствующих был потоплен эсминец («Мэрдок»?). Столб воды взметнулся к небу, в громадном фонтане мелькали искорёженные останки корабля.

Все попытки адмирала связаться со штабом ВМФ окончились неудачей, – неизвестные старательно глушили все частоты. Оставалось одно: идти на переговоры.

Существует и несколько отличная версия этих же событий.

На следующий день после боя с неизвестными летающими объектами, потопившими эсминец, адмирал Ричард Бэрд на своём «Тайгеркэте» отправился в ледовую разведку; но пропал вместе с пилотом и штурманом. Самолёт, на котором летел адмирал, вынудили приземлиться летающие тарелки. И когда адмирал Бэрд выбрался из машины, к нему подошёл человек арийской внешности и завёл разговор.

Встреча на самом деле состоялась, человеком арийской внешности был… генерал-полковник люфтваффе Эрнст Удет! Прибывший на ледяной континент в 1941 году на бомбардировщике ТБ-7, за штурвалом которого находился выдающий ас, лучший сталинский сокол Александр Евгеньевич Голованов.

Произнося с лёгким акцентом английские слова, генерал-полковник люфтваффе приказал опешившему адмиралу передать сообщение американскому правительству. Немецкий генерал потребовал от Америки «…прекратить атомные испытания и попытки проникновения в Антарктиду. В противном случае мы атакуем атомными бомбами территорию США и уничтожим их!»

После чего Удет пригласил Бэрда в тайную арктическую колонию; но увидел ли он то, что зафиксировал секретный резидент партийной разведки, учёный из институтов «Аненэрбе» доктор Дитрих-Аренс, видел ли то, о чём рассказывал Олегу Грейгу очевидец Александр Евгеньевич Голованов, увидел ли то, что своими глазами впоследствии увидит и Грейгъ? – не знаю. Судя по всему, да… Мой собеседник уверял, что при контакте с Удетом американский адмирал почувствовал (обязательно должен был почувствовать!) внеземное проникновение в его разум, и ощутил работу своего мозга на невероятные, запредельные 100 %.

После того как заместитель командующего экспедицией Ричарда Э. Бэрда адмирал Старк передал в Вашингтон сообщение об исчезновении адмирала Бэрда, ему поступил приказ немедленно свернуть экспедицию и, соблюдая полное радиомолчание, следовать обратно в США. Но похитители вернули американца его «великой стране»…

И адмирал Бэрд, представший перед президентской комиссией, и ряд сопровождавших его в экспедиции экспертов и учёных, продолжали утверждать, что неизвестные летательные аппараты были произведены на глубоко замаскированных под толщей антарктического льда, в земле, авиастроительных и ракетных заводах, конструкторы которых овладели внеземной энергией, применявшейся в двигателях аппаратов. Подземные заводы в Арктике напоминали заводы по производству ракет ФАУ-2 в Пенемюнде.

– Когда в 1947 году до Южного полюса добрался адмирал Ричард Бэрд, – рассказывал Митрополитов своему ведущему референту в тиши уютного кабинета, посвящая его, не раз проверенного нажизнь исмерть, в земные тайны, познание которых могло бы свести с ума человека менее подготовленного, человека, не прошедшего через горнило спецподготовки, – перед ним неожиданно появился голубоглазый незнакомец и вежливо приказал: «Адмирал, я советую вам покинуть нашу базу. В противном случае мы вынуждены вас атаковать». Знаешь, кем выглядел тогда американский адмирал, приведший в Антарктиду армаду боевых кораблей США, в глазах этого незнакомца? – бессильным муравьём. А кто был тот незнакомец, как думаешь? Друг Геринга и недавний генерал-оберст люфтваффе Удет, якобы «потерявшийся» в 1941 году. Благодаря 100 % функционированию мозга, немец, не владевший кроме своего никаким иным языком, мог свободно включаться в программу мышления человека любой национальности и говорить его родным языком. Я не присутствовал при дальнейшем развитии событий, но знаю, что Бэрд был поражён и тем обстоятельством, что представший перед ним человек не был одет в меховые одежды, а вышел в голубом, облегающем его тело костюме, без головного убора и без рукавиц. Тогда как температура вокруг была минус 75 градусов! Говорю ещё раз: люди, включившие, благодаря параллельному миру, 100 % функционирования своего мозга, начинают жить другими измерениями…

Митрополитов чуть наклонился в сторону доверенного сотрудника и добавил:

– Это русские и немцы на своих базах в Антарктиде ещё к январю 1941 года из специальных технологических устройств создали машины, впоследствии получившие название «система Стелс», что означает невидимка; построили экранолёты, или звездолёты, или планетолёты, – название не имеет значения… Но увы, параллельный мир нам открыл не все тайны, а лишь предоставил технологии.

После встречи адмирала Бэрда с генерал-полковником люфтваффе Удетом между сотрудниками немецкой Базы-211 и американским правительством было подписано соглашение об обмене немецких технологий на американское сырьё, в котором колония землян-антарктов в Антарктиде… не нуждалась! Была у них лишь одна потребность: распространять уникальные знания на пользу человечества!!! Ни о каком завоевании, порабощении других народов, развязывании войн речь идти НЕ может; эти новые люди живут иными категориями, иными мыслительными процессами, в иных условиях существования…

Люди знающие не посчитали адмирала Бэрда и его коллег сумасшедшими (хотя и отправили его в психушку, закрыв от общественности); потому что эти знающие люди по окончании Второй мировой, ворвавшись в Германию, оказались, как они сами говорили, перед пещерой Аладдина, где таились несметные технологические сокровища. Пришедшие, словно варвары, разграбили сокровищницу, чтобы впоследствии сделать свой прорыв в науке и технике, основанный на чужих достижениях…

В архивных сведениях, скрытых в тайных недрах партийной разведки, оказались документы, проливающие свет на некоторые моменты советских антарктических экспедиций послевоенного периода, из которых О. Грейгу стало известно, что в 1947 году адмирала Бэрда ждали в Антарктиде агрессивно настроенные советские полярники, среди которых был контр-адмирал Иван Дмитриевич Папанин. А между тем прославленного адмирала его соотечественники нередко называли «американским Папаниным».

США, напуганные присутствием в Антарктиде не так немцев (чья нация потерпела сокрушительное поражение в земных реалиях), как русских (советских), в спешном порядке начали неофициальные переговоры с правительствами Аргентины, Чили, Австралии, Новой Зеландии, затем Великобритании, Франции и Норвегии. Оно и понятно: американцы панически боялись советского присутствия у своих берегов! Для них это было равносильно нападению Советов на Америку, на её сытых добропорядочных граждан, граждан страны «великой американской мечты».

Одновременно в США началась сначала осторожная, а затем настойчивая кампания в прессе против СССР. В журнале «Форин афферс» бывший советник-посланник США в СССР Джордж Кеннан после экстренных консультаций с правительством опубликовал статью, в которой прямо высказал идею о «необходимости скорейшей организации отпора непомерно выросшим амбициям Советов, которые после успешного окончания войны с Германией и Японией торопятся воспользоваться своими военными и политическими победами для насаждения опасных идей коммунизма не только в Восточной Европе и Китае, но и в… далёкой Антарктиде».

В ответ на это заявление глава Советского государства товарищ Сталин обнародовал свой Меморандум о политическом режиме Антарктиды, в резкой форме отозвавшись о намерениях правящей верхушки Америки «…лишить Союз Советских Социалистических Республик своего законного права, основанного на открытиях в этой части света русскими мореплавателями, сделанных ещё в начале XIX века…».

Сразу после публикации этого Меморандума американцы пошли на попятную: государственный секретарь Госдепа США Джеймс Бирнс, выступавший за самые жёсткие санкции против СССР, неожиданно для всех был отправлен президентом Трумэном в отставку. Последними словами Бирнса на государственном посту были такие: «Проклятых русских оказалось невозможно испугать. В этом вопросе (имеется в виду Антарктида) они победили».

После отставки госсекретаря скандал с Антарктидой почти мгновенно затих; да и позицию Советского Союза официально поддержалиАргентина и Франция.

Президенту США оставалось выразить согласие на участие представителей советской стороны на международной конференции по Антарктиде, которую намечалось провести в Вашингтоне. Заранее было оговорено, что стороны подпишут договор, где будет пункт о демилитаризации Антарктиды, о запрещении на её территории любой военной деятельности, – от разработки сырья, необходимого для создания каких-нибудь вооружений, вплоть до хранения на подземных базах всех видов оружия, в том числе и атомного.

Рассказывая об этой загадке послевоенной истории, О. Грейгъ вспоминал, что …

В один из дней по его запросу из секретной части принесли справку, в которой сообщалось, что специальные операции Советского Союза в антарктических водах осуществлял 5-й флот на Дальнем Востоке под командованием адмирала Фролова (с января 1947 по февраль 1950). Тогда как научно-исследовательскую работу в этих тайных операциях курировал его заместитель по науке и исследованиям, дважды Герой Советского Союза, доктор географических наук, член ЦК партии Иван Дмитриевич Папанин (1894–1986), лично назначенный товарищем Сталиным.

С началом войны, в 1941 году Фролов, в воинском звании инженер-контр-адмирал, занимал должность заместителя начальника Управления кораблестроения ВМФ. В марте 1943 года вице-адмирал Фролов не единожды приезжал на Север с проверкой состояния противолодочной обороны. К августу 1945-го он числился начальником штаба Тихоокеанского флота.

Перед назначением на должность командующего 5-м флотом адмирал Фролов, как и полагается, был на приёме у вождя. После официальной беседы Сталин, пребывая в хорошем расположении духа, пригласил его на чай. Во время чаепития адмирал, почувствовав особое расположение вождя, посмел полюбопытствовать, каким это образом Папанин, имея 7 классов образования, в 1938 году стал доктором наук. Иосиф Виссарионович, подыграв гостю, и, словно ничего не зная, спросил:

– А вы что заканчивали, товарищ Фролов?

– Военно-морское училище имени Фрунзе, Военно-морскую академию и академические курсы при Военной академии Генштаба, товарищ Сталин.

– Хорошо. Ну что ж, коль вы сами напомнили, то мы заставим доктора географических наук и нашего контр-адмирала закончить среднюю школу. И направим его учиться в академию Генштаба.

Командуя флотом, Фролов чувствовал, что друзья и товарищи Папанина при встречах с ним больше отмалчиваются и не дают повода для любых ненужных вопросов; хотя адмирал уже стал подозревать, что Иван Дмитриевич причастен к каким-то закрытым операциям в Антарктиде. Как-то он попытался осторожно спросить об этом Папанина, но тот ушёл от ответа. И он больше не стал искушать судьбу. Даже когда неожиданно, без его представления, его подчинённые стали генералами, адмирал не счёл нужным вмешаться в деятельность своего заместителя по науке и исследованиям.

После одного из докладов в ЦК партии к Фролову подошёл Главный маршал авиации Голованов, и, пожав руку, поддержал товарища словами:

– Адмирал, вы заняли хорошую позицию в отношении папанинцев, и вообще, я считаю, что разделение Тихоокеанского флота на два – неудачный эксперимент.

…В начале 1951 года Папанин и его коллеги возвратились в Москву и закрытым указом были награждены орденами Ленина и другими правительственными наградами. А Иван Дмитриевич был назначен руководителем Отдела морских научно-исследовательских (экспедиционных) работ Академии Наук СССР. Что означало для немногих сведущих, что занимаемая им с 1939 до 1946 года должность начальника Главсевморпути – цветочки, тогда как отныне профессор Папанин возглавил морскую разведку страны.В его лице морская разведка получила колоссальный опыт в освоении неведомых доселе технологий и методов разведывательной работы. Морская разведка каких самых сильных держав мира могла бы похвалиться такими активами?! – Таких не было!

Конечно же, говоря о героизме полярного исследователя Папанина и папанинцев, советские историки не могли знать подобных нюансов (которые и сейчас-то воспринимаются с трудом)… что с годами по-особому умиляло и трогало сердце морского офицера Грейга, чудовищною волею судеб служившего в сухопутном штабе партийной разведки. Особенно в минуты, когда он, находясь в отпуске в родном Севастополе, совершая прогулки по любимому городу, приходил к величественному монументу земляку-полярнику Папанину, сооружённому на Корабельной стороне, рядом со зданием комитета компартии Украины Нахимовского района. Присаживаясь на одну из скамеек, Грейгъ с улыбкой вспоминал, как однажды, в годы его отрочества, к нему, долго и пристально рассматривавшему выпуклые глаза адмирала и его усики, словно скопированные у фюрера Германии, подошли два человека.

– Ну что, сынок, грезишь? – спросил один из них.

Пытливый юноша, очарованный детскими книжками о подвигах советских полярников, грезил, но ему не понравились этот пренебрежительный тон и это «сынок», вскользь брошенное ему, сироте (впоследствии он узнает, что его родители были расстреляны в 1947 году как «враги народа», сокрывшие своё дворянское происхождение, через два месяца после рождения сына), и он с юношеской дерзостью ответит:

– Я вам не сынок, а вы мне не отец.

Поражённый дерзостью парнишки, мужчина выпалит:

– Как ты со мной разговариваешь? Я первый секретарь райкома партии Матюшенко, а это мой товарищ, член бюро райкома, председатель райисполкома Шпагин Василий Павлович.

Подросток опешит, насупится и первый секретарь, оттаяв, по-отечески взъерошит ему волосы, что парню также не понравится, и, мотнув головой, он спросит:

– Вы что, сын того матроса Матюшенко, поднявшего восстание с Вакуленчуком?

– А ты молодец, – одобрит начальник, – знаешь историю.

Но то, что знал начитанный советский мальчик – ничто в сравнении с тем, что узнает молодой мужчина из аппарата Митрополитова. Он узнает документально, что психопат Матюшенко в июне 1905 года по заданию провокатора и агента Интернационала Фельдмана будет причастен к бунту на броненосце «Потёмкин», сам станет агентом этой международной террористической организации, и в 1907-м за подрывную революционную деятельность будет справедливо наказан через повешение. Но и эти сведения будут всего лишь мельчайшей частицей, микроном в огромном массиве знаний, что впитает мозг Олега Грейга, которому доведётся узнать новую, настоящую Историю, сокрытую от человечества…

Приезжая в родной приморский город, он, причастный к разведке, ставший человеком закрытым, человеком десятков чужих биографий, – часами неустанно бродил по улицам, но всегда в какой-то момент обязательно присаживался отдохнуть в скверике на Ластовой площади у бюста дважды Героя Советского Союза, уроженца города-героя Севастополя, который по окончании Второй мировой войны самым активным образом участвовал в фантастическом разгроме экспедиции американского адмирала у побережья Антарктиды.