Глава четырнадцатая
Так я еще никогда Новый год не встречала!

Грозный окрик «Полиция! Всем оставаться на местах!» буквально парализовал большинство присутствующих. Даже у Марго екнуло сердце, в первое мгновение она невольно еще теснее прижалась к Георгию, но тут же поняла, что делать этого не следует, и торопливо отступила на шаг. Что уж говорить о Сергее Волкове или приезжих рабочих, которые хоть и знали, что совесть у них чиста и документы в порядке, но все равно всеми силами старались избегать встреч со служителями закона! Все молчали, один только Лео присвистнул и пробормотал что-то вроде: «Фигассе…» – видно было, что и ему тоже сделалось не по себе. Но больше всех, конечно, испугалась Чуня. Бедная девочка была абсолютно уверена, что эти грозные дядьки, двое из которых были с автоматами, а один даже с собакой – немецкой овчаркой, явились сюда за ней. А ей и спрятаться негде! Оставалось только замереть в самой середине зала и испуганно вцепиться обеими руками в новенький пиджак Адъяна.

Однако полицейские не обратили никакого внимания на ребенка, их интересовали только взрослые.

– Вырубите музыку! Прошу соблюдать спокойствие. Всем положить руки на столы и не двигаться! – командовал обладатель зычного голоса, невысокий, крепко сбитый мужчина лет тридцати, с сержантскими погонами на плечах. Он повернулся к своему коллеге-кинологу, который замер на пороге, удерживая собаку на поводке, и приказал:

– Давай, пускай!

Почуяв свободу, овчарка радостно завиляла хвостом, обежала весь зал и, нигде не остановившись, вернулась к хозяину.

– Чисто! – констатировал кинолог, снова щелкая карабином поводка.

– Сержант, может, вы все-таки объясните, что происходит? – поинтересовался Боцман, рука которого все еще лежала на талии Марго. Похоже, он был практически единственным из присутствующих, кому действительно удавалось соблюдать спокойствие.

– Нам поступила ориентировка, – без особого энтузиазма объяснил полицейский, – из проверенных источников. Есть сведения, что в новогоднюю ночь в данном районе некими лицами азиатской национальности будет совершаться операция незаконного оборота наркотических средств. Нам известно, что встреча назначена в каком-то кафе, но мы не знаем, в каком конкретно.

– И что, Андрюша, – возмущенно всплеснула руками Мирослава, которая явно была знакома с сержантом, – ты подумал, что это тут, у меня? Да как ты мог, ты же каждый день тут обедаешь?

Стоявший рядом с ней Лео выразительно закивал.

– Ну так, Мирослава Григорьевна… – грозный страж закона неожиданно смутился. – Я ж на службе…

– Но теперь, надеюсь, проблема решена? – хмуро уточнил Боцман.

– Решена, – согласился сержант. – Формальности остались. Сейчас только документики у вас проверим – и можете праздновать дальше.

Георгий первым вынул из внутреннего кармана пиджака паспорт и протянул сержанту. Двое других полицейских, не торопясь, двинулись по залу.

– Ребенок чей? – внезапно спросил один из них.

В зале наступила гробовая тишина. Чуня, казалось, онемела на месте. С округлившимися от ужаса глазами, завороженно, как кролик на удава, глядела она на полицейских.

– Моя дочь Даша, – спокойно проговорил Георгий, нарушив паузу, которая показалась всем присутствующим вечностью.

Сержант пролистнул его паспорт:

– А что-то она у вас не указана в графе «Дети»?

– Забыли записать, когда я паспорт менял по утере, – Боцман говорил совершенно невозмутимо.

– Что ж она нас так боится? – поинтересовался полицейский.

И тут, сама неожиданно для себя, подала голос Маргарита:

– А вы бы на ее месте не испугались? – звонко проговорила она. – Новый год, ребенок веселится, играет. И тут вваливаются здоровенные дядьки с собакой и автоматами, орут, только что в воздух не палят. Тут и взрослый-то испугается, не то что ребенок.

Полицейские с автоматами хмыкнули, а сержант подмигнул Чуне:

– Ты нас не бойся, мы хорошие.

Он вернул Боцману паспорт и повернулся к Марго:

– Прошу ваши документы, девушка.

И тут только Маргарита запоздало сообразила, что документов-то у нее как раз и нет. Собирая сумочку, подходящую к праздничному наряду, она думала о том, что надо не забыть ключи от квартиры, айфон, пудреницу с зеркальцем, губную помаду и бумажные носовые платочки, но мысль, что неплохо бы положить вместе с ними и паспорт, ей даже в голову не пришла. Она и не носила его никогда с собой, обходилась правами – но и тех сегодня не захватила, поскольку не собиралась вести машину.

– У меня нет документов, я оставила их дома, – пожала плечами Марго.

– Но что ж вы так, девушка! – как-то даже ласково пожурил ее сержант, которого Мирослава назвала Андрюшей. – Документы надо всегда носить с собой. Придется проехать с нами в отделение для установления личности.

– Вы шутите? – Марго не поверила своим ушам. – Какое еще отделение? Я москвичка, родилась и прописана здесь, ничего такого не сделала, закон не нарушала. Какое вы право имеете меня арестовывать?! За что?!

– Не арестовывать, а задерживать для выяснения личности, – поправил сержант.

– Да вы с ума сошли! – возмутился Лео. – Вы знаете, чья она дочь?

Лео, похоже, был уже хорошо навеселе. И когда только успел?

– Лео, замолчи! – тут же осадила его Маргарита, но, на ее счастье, похоже, никто больше не обратил внимания на слова бойфренда.

– Вот это мы все и выясним в отделении, – успокаивающим тоном, точно у врача, беседующего с нервным больным, проговорил полицейский. – Чья дочь, как зовут, где живет… А сейчас будьте любезны, покажите ваши документы.

У Лео, в отличие от Марго, паспорт нашелся. После того, как сержант внимательно изучил его вдоль и поперек, сверил фотографию с оригиналом и вернул владельцу, парень сунул документ в карман и подлетел к Маргарите.

– Позвони отцу! – громким шепотом прошипел он.

Она отрицательно покачала головой:

– Нет, не буду.

В первый момент, что греха таить, у нее и у самой мелькнула подобная мысль. Но Марго тут же прогнала ее прочь. В конце концов, сколько можно по любому поводу прятаться за папулину спину?! Она давно уже взрослый самостоятельный человек, ей двадцать пять лет, она работает и отработала уже треть срока, оговоренного в пари. Пора уже учиться самостоятельно справляться с жизненными трудностями.

– Но почему? – недоумевал Лео. – Почему ты не хочешь ему позвонить?

– Ты что, забыл, что папа сейчас в Нью-Йорке? – пожала плечами Марго. – Как он может мне помочь из Америки?

– Да как угодно!.. Хоть адвоката пришлет.

– Адвокат для установления личности не требуется, – вмешался в их разговор все еще стоявший рядом Боцман. – Это пустяковая процедура. Проверят данные по базе и отпустят. Максимум через несколько часов.

Эти слова прозвучали очень вовремя и окончательно успокоили Марго. Действительно, чего ей бояться полиции? Она же не преступница какая-нибудь, а законопослушная гражданка. Ну, подумаешь – забыла паспорт! Однако Лео был на этот счет совершенно иного мнения.

– Как это – «через несколько часов»? – Парень только что за голову не схватился. – Сейчас почти половина одиннадцатого, до Нового года осталось всего ничего. Нам уже давным-давно пора в «Райский остров» выдвигаться!..

– Ну, вот и поезжай туда, – раздраженно бросила Маргарита.

Она была уверена, что Лео скажет что-то вроде: «Что ты, как я могу уехать без тебя. Я тебя подожду» или хотя бы спросит: «А как же ты?» Но вот чего Маргарита совершенно не ожидала, так это радостного согласия, за которым тут же последовала просьба.

– Ладно, договорились, – просиял Лео, – только ты мне свою машину вызови, ладно?

Георгий, присутствовавший при их разговоре, не сдерживаясь, заржал в полный голос. Марго покраснела от досады и рявкнула на своего Лео:

– Ты что, совсем сдурел?!

– А что такого-то? – Тот, похоже, действительно искренне не понимал, что он сказал не так. – Я же сегодня без колес, а такси хрен поймаешь – Новый год ведь. Твой водитель меня отвезет и вернется за тобой в ментовку. А ты, как освободишься, приедешь ко мне в клуб.

Маргарита фыркнула. Она и хотела тут же высказать все, что думает, но покосилась на Боцмана, сдержалась и отвела бойфренда в сторону, ближе к входу, где висела на вешалке зимняя одежда.

– Лео, ты чего, вообще, что ли, с головой не дружишь?

– Блин, Марго, я вообще не втекаю, на что ты обижаешься! – Он тоже повысил голос. – Тебе чего, тачки жалко? Дык она ж тебе все равно не понадобится, пока ты в ментовке куковать будешь. Ты ж сама меня в эту глухомань затащила, уж будь добра, позаботься о том, чтобы отсюда и увезти. Или ты мне предлагаешь до утра в этом гадюшнике зависнуть, глушить паленую водку и плясать с пьяным быдляком под пролетарский музон?

– Знаешь, что, милый?! – Она была уже абсолютно вне себя. – Эти люди как раз не быдляк! Быдляк – это ты!

– Ой, да ты никак за свой дружный коллектив обиделась! – делано засмеялся Лео. – Простите-извините, что затронул ваши корпоративные чувства. Или тут не в коллективе дело? Может, ты за своего любимого начальника оскорбилась? Я давно подозревал, что ты к нему неровно дышишь. А уж когда посмотрел сегодня, как вы танцуете…

– Мы танцевали совершенно обычно.

– Ну да! Видела бы ты себя со стороны. Ты к нему жалась, как стриптизерша к шесту!

– Слушай, Лео, а пошел ты! – рявкнула Марго. Присутствие Боцмана и других свидетелей ее уже не останавливало. – И бегом! Дуй отсюда, чтобы я тебя никогда больше не видела.

– Да сама ты пошла. – Лео с брезгливым выражением извлек свою куртку из общей кучи. – Истеричка. Задолбала своими капризами.

И вышел, хлопнув дверью.

Маргарита обернулась к залу и увидела, что пока они ругались, полицейская проверка уже почти закончилась. Документов не обнаружили только у двоих: у Адъяна и у Сергея Волкова. Остальные все до единого были при паспортах, непросроченных миграционных картах и прочем необходимом – научены горьким опытом.

– Раззява, тюхтій, растяпа, як же ти так?! – тихонько ворчала на Адъяна Маричка. Тот только виновато разводил руками:

– Да вот… Я ж сегодня костюм новый надел, в честь праздника. Ну и забыл из кармана в карман переложить.

Сергей явился на праздник без паспорта по той же причине, что и калмык. Но его некому было пожурить, и он ругал себя за ротозейство сам, мысленно. Расслабился, понимаешь!.. Конечно, ничего ему не будет, проверят по базе да и отпустят. Но все равно человеку с его биографией даже в Новый год нельзя расслабляться.

– Ну что же, – кивнул полицейский, когда к последнему из присутствующих в зале вернулись его документы. – К остальным у нас вопросов нет. А этих троих придется препроводить в отделение.

– Сержант, до полуночи чуть больше часа, – сдержанно, но твердо проговорил Георгий. – Пока будут формы заполнять, пока вы запрос сделаете, пока то да се, уже Новый год наступит. Может, отложим эту процедуру на некоторое время? Могу дать вам слово, что, скажем, в половине первого вы найдете всю троицу здесь же, никто никуда не денется. Если хотите, они даже могут сами прийти к вам в отделение, благо недалеко.

– Все понимаю, но ничем помочь не могу, – развел руками Андрей. – Сам, видите, торчу в такую ночь на дежурстве. Думаете, я не хочу домой, шампанское мандаринами закусывать? Но служба есть служба. Одевайтесь, пройдемте.

– Я з ним поїду! – вскинулась было Маричка, но Боцман остановил ее:

– Это не нужно. С ними поеду я. Все будет в порядке, Адъян скоро вернется. А ты лучше останься с Чу… с Дашей. Нельзя же ее бросать.

Эти аргументы подействовали на Маричку безоговорочно, она отступила на шаг и обняла за плечи Чуню, которая уже почти пришла в себя от испуга, но все еще была напряжена. А сержант, поглядев на Георгия, только плечами пожал, езжайте, мол, если так хочется.

Морозный воздух был пронзительно-свеж. Снег звонко хрустел под ногами, искрились в электрическом свете падающие снежинки. Самая что ни на есть новогодняя ночь.

Всю компанию усадили в милицейский фургон, двери закрылись, машина тронулась. Маргарита, неловко пристроившись на неудобном сиденье, все еще никак не могла успокоиться и мысленно продолжала доругиваться с Лео.

– Зря ты его послала, – проговорил вполголоса Георгий, подсев ближе к ней. – Могла бы отправить с этим твоим водителем домой за документами. Глядишь, вышло бы быстрее. Может, позвонишь ему сейчас?

– И не подумаю! – процедила сквозь зубы Марго.

– Ну-ну. Назло маме-папе отморожу нос и уши, – усмехнулся Боцман.

Ехали они совсем недолго, до отделения было рукой подать. Задержанных и сопровождающего выпустили из фургона и отвели в здание. Дыхание Нового года чувствовалось и здесь: снег перед крыльцом усыпан россыпью разноцветного конфетти – видимо, от хлопушки, на столе перед дежурным красовалась маленькая елочка, а откуда-то из глубины коридора доносились смех и звон бутылок.

– Куда их, в «обезьянник»? – поинтересовался дежурный, явно недовольный тем, что пришлось оторваться от просмотра старой новогодней комедии по маленькому телевизору.

– За решетку? – возмутилась Маргарита. – Да как вы смеете! Только попробуйте. Вы не имеете права. Да я вам тут такое устрою!..

– Маргарита Михайловна, пожалуйста, не волнуйтесь, – тихо попросил Адъян, который все это время был спокоен, как каменное изваяние. А дежурный поморщился как от головной боли и предупредил:

– Тише, девушка, не орите, а то я вас и впрямь в «обезьянник» отправлю.

К счастью, до этого дело не дошло. Их отвели не в зарешеченную камеру, а в кабинет с большим прямоугольным столом, правда, тоже с решетками на окнах. Полноватый, сонный и флегматичный полицейский принес им стопочку анкет и простые шариковые ручки, кинул на стол:

– Заполняйте.

Марго быстро вписала в пустые поля свое имя, отчество, фамилию и прочие необходимые сведения и отдала бумажку полицейскому. То же сделали Сергей и Адъян.

– И что нам теперь делать? – поинтересовался Георгий.

– Ждите! – лениво отвечал толстяк. Сходил, отдал кому-то заполненные бумаги, вернулся и сел у двери – видимо, его подрядили их сторожить.

– Замечательно! – Маргарита кинула взгляд на свои часики. – Уже пять минут двенадцатого. Праздник удался на славу, ничего не скажешь!

– Праздник всегда с тобой, – усмехнулся Боцман. – Кто это сказал – Ремарк?

– Хемингуэй, – поправила Марго. – О Париже.

– Надо же, ты Хэма читала. – Георгий взглянул на нее с некоторым интересом.

– А ты думаешь, что у меня ни на что, кроме «Космополитен», ума не хватит? – тут же оскорбилась она.

– Пожалуйста, давайте не будем ссориться хотя бы в праздник, – попросил Адъян. – Поговорим о чем-нибудь другом.

– Ты считаешь, что у нас найдутся общие темы для разговоров? – хмыкнул Сергей и недобро покосился на Боцмана, но тот не заметил этого. Или сделал вид, что не заметил.

– Поговорить-то всегда найдется о чем, было бы желание, – сказал Георгий. – Например, можно по очереди рассказывать какие-нибудь забавные или интересные истории, – и, не дожидаясь ответа собеседников, начал:

– Давайте, я первый. Как раз в тему – новогодняя байка. Ходил я как-то, аккурат на Новый год, на пассажирском круизном лайнере. Команда на борту – кто откуда, полный интернационал, а пассажиры в основном туристы из Европы, но были и наши. А у них, у буржуев, как вы знаете, Новый год не столь значительный праздник, они больше Рождество уважают. Так и в тот раз было. На Рождество мощную гулянку запустили, банкет, танцы-шманцы до утра и все такое… А тридцать первого декабря уже поскромнее было, каждый отмечал сам, кто как хочет. Но тоже народ гульнул, аж дверь в бар сломали. Ну и позвали меня – это ж мое дело: неисправности устранять. Пришел, чиню. А время уже совсем позднее, точнее раннее – под утро. Все разошлись, бар почти пустой, только одна компашка гуляет да в углу одинокий мужичонка сидит, пивко потягивает – маленький, плюгавенький, лысенький, из тех, про кого говорят «соплей перешибешь». А компашка – человек десять, молодежь, парни с девчатами, то ли «дойчи», то ли шведы, ребята все, как на подбор – высокие, здоровые, кровь с молоком. Все хохочут, кричат: «Ай эм рашн! Ай эм рашн ту!..» Мне любопытно стало – что за чудной флешмоб такой? Присмотрелся – а эти недоросли водку один к пяти с апельсиновым соком разводят, чокаются стаканами и радостно хихикают. Мол, пьют они, как настоящие русские. А мужичок в углу сидел-сидел, смотрел на них, а потом вдруг встает, подходит к бармену и просит у него литровую бутылку нашей водки. А сам, с пузырем в одной руке и стаканом в другой, подваливает к ребятам. Те на него недоуменно смотрят: чего, мол, надо? А он наливает полный стакан водки и говорит им: «Ви а нот рашенз. Ай эм рашн!..» И хлобысь стакан залпом до дна! Ребята аж рты пооткрывали. А мужичок наливает стакан снова и протягивает ближайшему из парней: «Кэн ю?» Тот, по всему видать, струхнул, но отказываться постеснялся. Попался на «слабо»! Выпил и в ту же минуту к гальюну побежал, пардон, не при дамах будет сказано – блевать. Остальные испытывать судьбу не стали и быстренько разошлись спать. Вот так игра в русских и закончилась. А мужичок тот спокойно сел допивать свое пиво. Мы потом с ним парой слов перекинулись, он из Самары, нормальный парень, фирма своя, кстати, тоже строительная.

– Гы-гы! – засмеялся вдруг толстый полицейский у двери. – Молодец мужик. Показал буржуям, как на честное имя великого народа зазря поклеп возводить!

– Ну что, Адъян, твоя очередь байки травить, – перевел стрелку Боцман.

– Даже не знаю, что и рассказать… – задумался тот. – Давайте вот это, что ли… Я Маше эту историю уже рассказывал, а больше никому. Только она не новогодняя, а наоборот, летняя. Мне тогда двадцать лет было, только с армии пришел. Поехал на лето к родне в гости. А там было такое место… Как это называется – когда землетрясение может случиться?

– Сейсмически активная зона, – с умным видом подсказал еще больше взбодрившийся полицейский. Судя по всему, он был очень рад такому развлечению – раз нельзя с коллегами водки попить, а надо задержанных караулить, так хоть послушает истории.

– Точно, – кивнул Адъян. – Там и правда часто трясло. Не очень сильно, крепкие дома выдерживали, но те, что попроще или старые, иногда и сильно страдали. И вот как-то я прогулял всю ночь с друзьями, ну, сами понимаете, дело молодое, а утром пришел и лег отсыпаться. В доме я был один, родные все на работе. Тихо, спокойно, ничего не предвещает беды. Я уже засыпать начал. И вдруг по моему лицу пробегает крыса. Я аж подскочил от омерзения. Как-то нехорошо мне стало, но чувствую – не от крысы это. А оттого, что земля дрожит – аж посуда звенит в серванте. Я смекнул, в чем дело, и бегом на улицу, прямо как был – в одних трусах, хорошо хоть лето на дворе. Только выскочил – земля дрогнула под ногами, и дом наш сложился, как картонная коробка.

– Кошмар какой! – не удержалась от возгласа Марго.

– Да, это было очень страшно, – кивнул Адъян. – Но после этого случая во мне вдруг все изменилось… Я и до этого придерживался буддизма – но не слишком строго. Вы, наверное, знаете, что нам, буддистам, вообще никого убивать нельзя. Даже курицу, чтобы съесть. Даже комара. Конечно, кур буддисты не режут, но комара или муху могут сгоряча прихлопнуть. Некоторые от тараканов, мышей и крыс избавляются без раздумий – мышеловки ставят, яд сыплют. И я раньше думал, что в этом нет ничего особенного. Будда ведь не запрещал себя защищать, а вредители – они как бы на нас нападают. Еду портят, дома, мебель. Заразу разносят, от них и умереть можно. Так что я до того лета тоже думал, что если мыши или крысы дома завелись, их надо истреблять нещадно. А после того, как крыса мне жизнь спасла, во мне что-то изменилось. Во всяком случае, ни с какими «вредителями» больше не борюсь. Пусть все живут, если они существуют, значит – так надо.

– Погоди-погоди! – заинтересовались слушатели. Всем троим мужчинам одновременно захотелось задать Адъяну вопрос, и очередь уступили представителю власти.

– Ну, вот представь себе, – начал полицейский, который уже совсем не выглядел сонным, – ты женился, приехал к теще в гости, в деревню. А она тебя просит: «Зятек, зарежь курицу, я тебе суп сварю». А ты что? Скажешь: «Режьте, мама, сами, мне Будда не велел»?

Сергей ухмыльнулся, но Адъян не обратил внимания на его смех.

– Это сложный вопрос, – серьезно ответил он. – Но ответ на него однозначен. Неважно, кто там зарежет, но я все равно не смогу это есть. Нельзя, чтобы ради тебя животное убивали. И если моя родственница, заботясь обо мне, лишает кого-то жизни, чтобы меня накормить, получается, что я тоже за это ответственен.

– Ну, хорошо, – этот вопрос задал уже Боцман. – А представь, что ты оказался в каком-то месте, где нет еды. На необитаемом острове, в тайге, я не знаю, в степи своей. Жрать тебе нечего, но животное какое-то добыть можно. Что ты будешь делать? Не с голоду же умирать? Неужели на охоту не пойдешь?

– Я один? – уточнил условия задачи Адъян.

– Совершенно один.

– Если так, то постараюсь продержаться до последнего. Буду другую еду искать. В той же тайге грибы есть, ягоды, коренья всякие…

– А если вдруг ты один на один с врагом оказался? – спросил вдруг Сергей, и глаза его потемнели – видно, от каких-то очень неприятных воспоминаний. – И дело такое, что тут не до китайских церемоний, вопрос жизни и смерти: либо ты его убьешь, либо он тебя. Или даже не тебя, а кого-то, кто тебе дорог. Маричку или Чуню. Тогда что?

– Знаешь, Серега, даже думать о таком не хочу, – очень серьезно отвечал Адъян. – Давай не будем говорить об этом, хорошо?

Ответить Сергею не дал сигнал телефона, зазвонившего в кармане Боцмана. Тот нажал кнопку:

– Да?

– Жорик, как ты? – услышала сидящая рядом с Георгием Марго голос Мирославы. – Я волнуюсь, Новый год скоро… Тебе обязательно там быть? Может, вернешься, я бы горячее подала?..

Маргарита скривилась. И что у этих провинциалок за манера – так орать, что даже, когда они по телефону говорят, их через трубку за версту слышно? Видимо, привыкли у себя дома через всю деревню с соседями перекрикиваться. А она, Марго, сама того не желая, вынуждена слушать это сюсюканье. Жорик, блин!.. Надо ж такое ляпнуть!..

Маргарита отвернулась от начальника, повернулась к Адъяну и сделала вид, что внезапно ну очень заинтересовалась житейскими предписаниями буддизма:

– Адъян, но раз вам по религии убивать нельзя, то получается, что вы – полный вегетарианец? – осведомилась она. – Вам же ничего-ничего нельзя из животного белка: ни мясо, ни рыбу, ни птицу. Даже яйца нельзя – ведь они тоже живые, из них цыпленок вылупиться может.

– Из тех яиц, которые продаются в магазине, цыпленок вылупиться не может, – мягко поправил ее Адъян. – И я не вегетарианец. Я ем и мясо, и птицу, и рыбу.

– Но как же? Ведь животное, которое вы едите, кто-то убил?

– Да, но я же за это не ответственен.

– Чувствую я какой-то юридический подвох в этом сложном этическом принципе, – усмехнулся Боцман, который к тому времени уже закончил со своей воркотней по телефону и убрал мобильник в карман. – Сам убивать не можешь, но если кто-то уже убил – пожалуйста, ешь на здоровье. Спорить не буду, обсуждать тоже – религия дело темное и деликатное. К счастью, сам не погружен, не вовлечен, и не собира…

– Волков Сергей Николаевич! – послышалось тут из коридора. Сергей тут же машинально вскочил, подобрался и лишь потом мысленно отругал себя – ну когда же он избавится ото всех, так сильно вжившихся в разум и в плоть тюремных привычек?

– Вы можете быть свободны, – сообщил, заглядывая в кабинет, дежурный.

Все дружно посмотрели на часы – двадцать минут двенадцатого.

– Отлично, – сказал Георгий. – Тут до «Хаты» рукой подать. До Нового года успеешь, даже не торопясь.

Сергей потянулся было за курткой, но остановился и в некоторой растерянности посмотрел на остальных:

– Может, это… Подождать вас? Вместе пойдем.

– Да ты не волнуйся, они сейчас тоже скоро отстреляются, – заверил его толстяк-полицейский.

– Иди-иди, – подтвердил Боцман, и Сергей, поколебавшись еще несколько секунд, все же скрылся за дверью.

– Ну что, матрос Ершова, твоя очередь байки травить, – повернулся к ней Георгий.

Но у Марго совсем не было такого желания. Она понятия не имела, о чем можно рассказать такой аудитории. Не о том же, как она чуть не опоздала на самолет в Милан, когда летала на Неделю высокой моды, как задела ногой медузу, купаясь на Лазурном Берегу, как перепутала улицы в Лондоне или как в первый же день пребывания в Куршевеле сломала лыжу на склоне для начинающих?

– Что-то у меня нет настроения рассказывать. – Она покачала головой.

– Ладно, тогда давайте я, – неожиданно предложил полицейский. Теперь он уже совсем не казался флегматичным, напротив, сон как рукой сняло. – Расскажу, как меня одноклассник развел. Дело было в девяностые. Помните то время? Всякие финансовые пирамиды и прочие лохотроны, секты, Кашпировский с Чумаком, МММ… И вот мне Сашка Васильев, с которым мы за одной партой сидели, как-то раз и говорит: а давай мы свое МММ организуем. Я, говорит, выпущу акции по сто рублей, а ты у меня их купишь. Акции будут дорожать каждый день вдвое. Так что на следующий день ты продашь их другим ребятам по двести. Через день я куплю их у них по триста. Тебе продам по четыреста. И так далее. Потом, конечно, придет время, когда пирамида эта развалится. Но слово пацана даю – ты об этом от меня узнаешь первым. Ну что, по рукам? Ты мне деньги, я тебе акции и слово пацана.

Ну, я какое-то время подумал, а потом азарт почувствовал и согласился, а вдруг дело раскрутится? Покупают же люди акции МММ? Значит, и наши купят. Собрал свои сбережения, которые откладывал на покупку игровой приставки. Экономил на карманных деньгах, что мне родители давали… Эти деньги я ему и отдал, а он мне взамен бумажки, да не просто бумажки, а отпечатанные на принтере! Ну, вы помните, какой редкостью и роскошью тогда был компьютер, а в придачу к нему еще и принтер! Я, значит, акции эти в портфель прячу, думаю, как их продавать буду… А Сашка тут же и говорит: «Все, пирамида обрушилась. Как я и обещал, предупреждаю тебя первым».

Все невольно рассмеялись, и сам рассказчик вместе с ними.

– Чуть не убил его тогда! – продолжал он сквозь смех. – Деньги он мне все равно так и не отдал. И досталось же мне потом от родителей! Я даже не отважился им признаться, куда бабки делись, сказал, что…

– Джиргалов Адъян Батаевич! – позвал дежурный. – Можете идти.

Адъян серьезно посмотрел на Боцмана и Маргариту.

– Я останусь с вами, – сказал он.

– Еще чего не хватало! – шикнул на него Георгий. – Давай шнуром в кафе, там Маричка с Чуней уже все извелись.

– Да, это верно… – не мог не согласиться калмык. – Тогда я побегу, встретимся в «Хате».

И через мгновение они остались в комнате втроем.

– Интересно, а мне еще долго ждать? – рассердилась Марго. – Праздновать Новый год здесь как-то не входило в мои планы.

– Да, даже странно, что они так тянут с тобой, – кивнул Боцман. – Я был уверен, что тебя первую отпустят. Все-таки девушка, к тому же москвичка.

Толстяк оглянулся на дверь и заговорщицки сообщил, понизив голос:

– Боюсь, Толик это нарочно. Вы уж простите меня, барышня, больно на его бывшую жену похожи. А разводились они с таким скандалом… Она до сих пор ему с дочкой видеться не разрешает. Ну а когда вы права начали качать, он, похоже, и вовсе занес вас в черный список…

– Очень мило! – возмущению Марго не было предела. – И что мне теперь, из-за этого тут до следующего Нового года куковать?

Георгий бросил взгляд на часы.

– Да уж, это ни в какие ворота не лезет! – согласился он. – Времени половина двенадцатого, даже уже без двадцати пяти – еле-еле до «Хаты» добежать. Посиди-ка здесь, я пойду выясню, в чем дело.

И исчез за дверью, оставив Маргариту с полицейским. Тот, судя по его виду, был бы явно не прочь продолжить интересную беседу, но у Марго не было такого желания. Чтобы избежать болтовни с ним, она достала айфон и позвонила отцу.

– Папуля, привет! – промурлыкала она в трубку. – С наступающим тебя и мамочку! Счастья вам, здоровья и много-много денег! Спасибо! Спасибо… Обязательно. Вы сейчас где? О! Ну, молодцы! Я ж вам говорила, я в клубе. Ну да, с ним. А тихо, потому что я вышла из зала, чтоб музыка не мешала с тобой разговаривать… – В этот момент полицейский у двери глумливо захихикал. – Да. Да, конечно, давай. Мамочка, с Новым годом тебя! Спасибо! Спасибо! И тебе того же! Целую вас обоих! Отдыхайте как следует и приезжайте скорее!

Закончив разговор с родителями, она посмотрела на часики. Не фига ж себе, без четверти двенадцать! Что же это Боцман там так долго? Но едва она подумала о нем, как Георгий, легок на помине, показался в дверях.

– Рита, плохие новости. – Он покачал головой. – У них какой-то сбой в компьютере, система подвисла.

– Зашибись! – только и могла сказать Марго. – Да уж, обрадовал ты меня, нечего сказать… И сколько мне ждать?

Он пожал плечами:

– Кто ж его знает. Может, несколько минут, может, до утра.

– Ну чтоб тебя… Вот уж непруха так непруха… – Она помолчала, потом повернулась к нему. – Слушай, Георгий, ты, если поторопишься, еще успеешь в «Хату» до полуночи. Иди, не надо со мной сидеть, ничего тут со мной не случится.

– Да никуда я не пойду. – Он опустился на тот же стул, рядом с ней.

– Иди, тебя Мирослава ждет.

– Я сам знаю, что мне делать! – отрезал он. – Не надо меня учить.

Маргарита хмыкнула и отвернулась. Вот вечно он так. Ну что за человек? Почему с ним вообще никогда нормально говорить нельзя?

Несколько минут прошло в полном молчании. Полицейский все это время поглядывал на часы и все сильнее ерзал на стуле, прислушиваясь к доносящимся из-за двери звукам, и, наконец, не выдержал.

– Ребят, там уже вот-вот президент речь толкать будет… Вы посидите, я сейчас…

– Иди, конечно, там небось налито уже, – снисходительно улыбнулся Боцман. – Мы никуда не денемся.

Толстяк с совершенно не свойственной для его комплекции прытью скрылся за дверью.

Маргарита невесело рассмеялась:

– Да уж, такого Нового года у меня еще никогда в жизни не было! Где я только его не встречала – но чтоб в милиции, почти в камере, да вдвоем с начальником…

– Что ж, если тебя это утешит, то у меня тоже нет подобного опыта. – Георгий снял часы и положил их перед собой на стол.

Она покачала головой:

– Главное, чтоб не сбылось предсказание, что как год встретишь, так его и проведешь.

– Да уж, это точно не дай бог! – хмыкнул Боцман.

– А что тебя больше пугает: перспектива провести весь год за решеткой или тет-а-тет со мной? – засмеялась Марго.

– Да и то и другое, – тут же откликнулся он. – Не знаю, что и страшнее.

Пока Маргарита думала, как лучше съязвить в ответ, дверь снова распахнулась, и на пороге показался толстяк с двумя пластиковыми стаканчиками в руках.

– Ребят, это вам по шампусику за счет заведения, – радостно сообщил он. – Извиняйте, барышня, «Вдовы Клико» сегодня нема. Обычное российское полусладкое пойдет?

Поставил перед ними стаканчики и снова исчез, предупредив:

– Я вам дверь открытой оставлю, чтоб слышно было, когда часы пробьют.

– Ну, чем не Новый год? – засмеялся Боцман. – Шампанское есть, президента слышно. Только мандаринов не хватает. У тебя, случайно, нет с собой мандарина?

– Жвачка есть, – хихикнула Маргарита. – Как раз со вкусом мандарина.

– Класс! Давай сюда.

Марго вынула из сумочки жвачку как раз в тот момент, когда из-за двери послышался перезвон кремлевских курантов.

– Ну что ж, с Новым годом! – усмехнулся Георгий. – Как говорится, главное, чтоб был не хуже предыдущего.

– С Новым годом. Дзынь-дзынь!

И они чокнулись пластиковыми стаканчиками.

А потом в комнате снова повисла пауза – каждый думал о своем…

– Георгий, а почему Даша? – спросила вдруг Марго, когда отзвучал гимн.

– Какая Даша? – не понял он.

– Когда мен… то есть полицейские спросили про Чуню, ты сказал, что это твоя дочь Даша. Почему ты назвал ее Дашей, а не как-то еще?

– А, вот ты о чем, – усмехнулся Боцман. – Да так просто. Первое девчачье имя, которое в голову пришло. А что?

– Я думала – так звали твою первую любовь, – улыбнулась Марго.

– Нет, мою первую любовь звали Светой, – поделился он. – Знаешь, старая песня такая была: «А за окном стоит весна, весна по имени Светлана»… Впрочем, откуда тебе это знать? Ты ж еще совсем малек, только что из икры вывелась. Небось родилась-то уже после перестройки, когда все по-другому стало.

– Мне вообще-то двадцать пять, – уточнила Маргарита. – Не такой уж я и малек.

Но он никак не отреагировал на ее слова.

– Во времена моей молодости девочек не называли Дашами, – ударился в воспоминания Боцман. – Тогда еще не было моды на старые русские имена. И вообще имен было мало. Все кругом Светы, Лены, Тани, Оли, Иры и Наташи.

– Ну да, у меня мама тоже Ира, – поддакнула Марго. Ей вдруг пришло в голову, что Георгий действительно по возрасту гораздо ближе к поколению ее родителей, чем к ней. Странно, но она давно перестала так его воспринимать. А может, никогда и не воспринимала?

– Еремина! – вдруг послышалось из коридора. – Маргарита Михайловна, вы можете быть свободны.

Марго точно холодной водой из бочки окатили. Как она не подумала об этом, как? Ведь Боцман все это время знал ее под другой фамилией… А что, если он догадается, что она дочь владельца «БилдСтроя»? Нетрудно себе представить, какая волна сарказма тогда выльется на нее…

Но Боцман не обратил никакого внимания на слова полицейского, только молча встал и подал ей ее шубку. Они простились с толстяком и его коллегами, пожелав друг другу счастливого Нового года – теперь уже наступившего, – и вышли на заснеженную улицу.

– Ну что, матрос Ершова, куда дальше будешь держать курс? – поинтересовался Георгий, и у нее отлегло от сердца. Значит, все в порядке, он действительно не заметил, что ее назвали по другой фамилии.

– Мне нужно позвонить. – Маргарита достала айфон и набрала номер папиного водителя.

– Вот спасибо, Маргарита Михайловна, что дали возможность Новый год встретить! – от души поблагодарил тот. – С наступившим вас!

– Спасибо, и вас также. Заберете меня от кафе?

– Конечно, как же иначе? Буду через пятнадцать минут, может, даже быстрее, – заверил водитель.

Боцман и Маргарита неторопливо двинулись в сторону «Хаты». Улица, поначалу казавшаяся абсолютно безлюдной, постепенно оживлялась – пищали домофоны, хлопали двери подъездов, слышался смех, оживленные голоса. Проводив старый год и встретив Новый, люди потихоньку выползали на свежий воздух – пройтись, подышать, растрясти съеденное и выпитое, чтобы через некоторое время с новыми силами вернуться к столу, где осталось еще столько всего вкусного.

– Что будешь делать? Поедешь в этот свой клуб, как его, «Райское наслаждение»? – поинтересовался Боцман.

– «Райский остров», – поправила она. – Нет, туда я точно не хочу. И даже не потому, что билеты остались у Лео. Просто нет настроения. Домой поеду, хватит с меня на сегодня приключений.

Где-то неподалеку грохнула петарда, небо прорезала золотая дорожка и рассыпалась шумными разноцветными искрами.

– А может, в «Хату» вернешься? – предложил Георгий.

– Нет, туда тоже не пойду. – Она покачала головой. – Мне там нечего делать. Я там чужая.

– Не настолько, как тебе кажется, – неожиданно сказал он. – Сегодня тебе явно удалось изменить отношение к себе в лучшую сторону. Мало того, что зашла всех поздравить, не побрезговала с ними за стол сесть, так еще и подарков привезла. С подарками – это ты хорошо придумала.

– Я не при… – начала было Марго, но замолкла на полуслове. – Да, признаю, это исключительно моя идея. Никто мне ничего не поручал, фирма тут совершенно ни при чем. Но как ты догадался?

– Видишь ли, таким, как мы, работягам в подобном случае обычно денежную премию дают, – улыбнулся Боцман, – а не фрукты с конфетами.

– Да, тут я облажалась, – вынуждена была признать Марго. – И, конечно, все это поняли.

– Даже если и поняли, – заверил Георгий, – им было только приятно. Не переживай, матрос Ершова. Все хорошо, что хорошо заканчивается.

За разговором они и не заметили, как подошли к крыльцу «Хаты», окна которой все так же ярко светились, а изнутри по-прежнему слышалась развеселая музыка.

– Что-то я твоего водителя не вижу, – повертел головой Боцман.

– Ничего, сейчас подъедет, – заверила Марго. – Ты иди, не стой со мной. А то тебя там наверняка уже заждались…

– Нет уж. – Он тряхнул непокрытой головой. – Пойду, только когда посажу тебя в машину, так сказать, сдам с рук на руки. В конце концов, я отвечаю за каждого члена своего экипажа.

– Да, ты сегодня очень убедительно это доказал, – улыбнулась Марго. – А вон и мой водитель. – Она указала на появившуюся в конце переулка машину. – Что ж, еще раз с Новым годом, Гоша! Спасибо тебе за все. – Маргарита встала на цыпочки, поцеловала его в щеку и, помахав рукой, устремилась к подъезжающему автомобилю.

Через несколько минут отцовская машина уже мчала ее в сторону МКАД. Георгий постоял, поглядел вслед, некоторое время раздумывая о чем-то, потом усмехнулся своим мыслям и легко, точно мальчишка, взбежал на крыльцо «Хаты».