Глава 45
Ароматный пар поднимался от серебряного кофейника, растворяясь в застоявшемся, пропахшем табачным дымом воздухе. Закинув ногу на ногу, Люсия де Сикко раздраженно смотрела на девушку в форменной одежде, наклонившуюся над столом и наполняющую горячим напитком две фарфоровые чашки.
Она хотела поскорее остаться наедине с отцом Марио и поговорить с ним с глазу на глаз. Она хотела, чтобы официантка отошла от их столика как можно поскорее.
– Прикажете что-нибудь еще, мистер де Сикко?
Антонио де Сикко ответил этой молодой женщине улыбкой, такой удивительной и столь явно намекающей на вольности, что у Люсии сразу же возникло подозрение, что между ними существуют тайные отношения.
– Нет, Глория, – ответил он. – Пока достаточно.
Девушка вышла из комнаты.
Де Сикко, приподнявшись на стуле, взял с серебряного кофейного подноса одну из чашек и поднес ее к губам. Они сидели в библиотеке его дома в Тодт-Хилл, и глаза Люсии слезились от дыма вечно торчащей изо рта свекра сигары.
Она смотрела на мужчину, который расположился напротив нее. Он был и вправду удивительным: безукоризненно сидящий серый костюм; лицо, загоревшее от долгого пребывания на солнце – ему оставалось совсем немного до семидесяти, но выглядел он едва на пятьдесят.
Испытывая стыд за свои неудачные начинания на Сицилии – и одержимый тщеславием, как и любой другой на его месте, – Антонио де Сикко делал все, чтобы выглядеть образованным человеком, благополучным профессионалом, который сделал состояние на Уолл-стрит. В большинстве случаев создаваемая им иллюзия срабатывала. Но стоило ему заговорить, как у его собеседников сразу возникала твердая уверенность в том, что обязательное начальное образование далось ему с немалыми усилиями.
– А ты чего не пьешь кофе? – спросил он.
Люсия отрицательно покачала головой. Она, вертя в пальцах бриллиантовую брошь, приколотую к отвороту ее белого полотняного блейзера, сказала:
– Нам надо поговорить.
– Я усек это еще в тот вечер, когда ты позвонила и сказала, что нам надо встретиться.
Люсия поняла его юмор и ответила ему улыбкой, хотя все еще не отделалась от чувства легкого беспокойства.
– Жаль, что тогда нам не удалось поговорить, да и здесь у меня дел по горло, – продолжил он. – Ну так в чем проблема?
Люсия заговорила, тщательно подбирая слова.
– Проблема в Марио. Он снова спит с Лианой Редман. В этом я уверена.
Де Сикко посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом.
– Люсия, – сказал он. – Люсия, ну откуда в твоей голове берутся эти безумные мысли? Марио ведь не дурак. Он ведь знает, что я убью эту бабу, если он опять удумает поднасрать тебе. Мы уже говорили с ним об этом.
– Да плевать я хотела на то, что он знает, – сорвалась Люсия. – Это правда. Когда я звонила вам вечером в пятницу, он уехал из дому, чтобы встретиться с нею на одной из его чертовых тайных квартир. Он сам признался мне в этом, дядя Тони. Он сказал, что, если я расскажу вам об этом и если что произойдет с ним или Лианой, то он сделает так, что я буду сожалеть об этом всю свою оставшуюся жизнь.
– Марио так сказал?
Люсия утвердительно кивнула.
– Он угрожал мне.
– А у тебя есть какие-нибудь доказательства, что он с нею трахается?
– Нет. Но я знаю, что это так. Она постоянно ему звонит, а он месяцами не дотрагивается до меня. Я ложусь спать одна, а когда просыпаюсь, то нахожу его в спальне для гостей. Я изо всех сил стараюсь спасти наш брак и семью, а он, как мне кажется, решил со всем этим покончить.
Де Сикко задымил сигарой. Он знал эту женщину, когда она была еще ребенком, и любил ее как родную дочь. Сейчас над ней нависла смертельная угроза, а она все-таки покинула безопасный дом и приехала сюда, просить его о помощи. Хотя он и не был полностью уверен в том, что Марио спит с Лианой – разве эта женщина не вышла только что замуж за Майкла Арчера? – но то, о чем попросит Люсия, он, по крайней мере, обдумает.
– А что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил он.
Глаза Люсии потемнели.
– Я хочу, чтобы вы ее убили, – без колебаний ответила она. – Я хочу, чтобы вы ее убили, тогда мы с Марио можем начать нашу жизнь сначала.
Де Сикко не удивился.
– И как ты хочешь, чтобы это произошло?
– А это уж вам решать, – пожала плечами Люсия. – Но я знаю, что вечером во вторник она будет на грандиозном приеме в честь открытия отеля «Пятая авеню». Я читаю все, что пишут об этом в «Дейли ньюс», и журналисты почти уверены, что она выступит с речью. Она же управляющая этим отелем.
Де Сикко не сводил с нее внимательного взгляда.
– Там будет все высшее общество, – добавила она.
– А значит, будет до черта охраны.
– С охраной, я думаю, вы справитесь. Это будет один из ее самых выдающихся моментов. – Люсия знала, чем его можно зацепить. – Может быть, тогда и…?
Эта женщина, бредущая по 12-й улице, определенно выглядела как заботливая мать.
Весьма небрежно одетая в поношенные джинсы и слишком просторную для нее рубашку из шотландки, с откинутыми назад черными волосами, полностью открытым лицом с заостренными чертами, она толкала по тротуару впереди себя розовую детскую коляску и гукала, обращаясь к младенцу, которого в коляске не было. Продвигаясь таким образом, она тщательно обходила выбоины в бетонном покрытии тротуара, зная, что любое случайное резкое движение может вызвать взрыв и превратить ее – и все, что ее окружало, – в мелкие кусочки.
Дождь уже прекратился, и она была этому рада. Спокатти не снабдил ее альтернативным планом действия. Если бы небо не очистилось, она не была бы уверена, что сможет выполнить порученное ей задание – хотя ей приходилось преодолевать и более тяжелые обстоятельства. Она была отлично подготовленным оперативным агентом и полностью полагалась на знания и навыки, приобретенные в ходе долгих тренировок. Она непременно найдет способ. В этом Спокатти был уверен.
Пригнув голову, женщина шла против ветра под деревьями, сквозь листву которых пробивалось солнце. Она была спокойна и сосредоточенна. Глаза были прикрыты темными солнцезащитными очками.
Она увидела их на другой стороне улицы, стоящих возле привлекательного городского особняка, загораживающих вход своими мощными телами. Их было двое, столько, сколько их и должно было быть, согласно полученной ею инструкции. Они были молоды, симпатичны и одеты в долгополые черные дождевики, под которыми она заметила пистолеты.
Они были идиотами. Ей они не могли ничего сделать. А вот она их уничтожит.
Дальше по улице стояла его машина.
Припаркованный к тротуарному бордюру черный «Таурус», казалось, сам взывал к ней, блестя под лучами позднего утреннего солнца. Стоящий невдалеке лимузин с мотором, работавшим на холостом ходу, был для нее неожиданным сюрпризом, которому она обрадовалась. Он скроет ее от охранников, когда она, пригнув голову, будет проходить мимо машины Марио, которая сейчас была от нее не больше чем в двадцати ярдах.
Когда женщина приблизилась к машине, двое парней, стоявших на ступеньках входа, переглянулись, перемолвились о чем-то, чего она не расслышала, и стали внимательно наблюдать за нею. Нежно гукая и мурлыча что-то веселое взрывчатке, спрятанной в коляске, она посмотрела вперед, на улицу, и заметила возле перекрестка пожилую пару, сидевшую на скамейке. Кроме нее самой, двух парней на ступеньках и шофера, расположившегося за баранкой лимузина, эти двое были единственными людьми, кого она встретила на этой улице.
Она прошла вперед, чувствуя, что парни сошли со ступенек и теперь во все глаза следят за нею. Пора.
Подойдя к машине, она наклонилась над коляской, как будто хотела поправить одеяло или дать ребенку соску, но вместо этого выбросила из нее одну из набивных игрушек, сделав вид, будто это сделал ребенок. Игрушка-слоник, упав на край тротуара, подпрыгнула, покатилась и остановилась возле правого заднего колеса «Тауруса».
Женщина остановилась и сердито посмотрела в коляску.
– Джиллиан, – сказала она, стараясь говорить так, чтобы ее голос был слышен на противоположной стороне улицы. – Это уже второй раз. Если ты будешь выбрасывать игрушки на дорогу, ты их испортишь. Веди себя хорошо, или мы пойдем домой.
Один из парней рассмеялся. Женщина, стоявшая за «Таурусом», посмотрела на него поверх сверкающей черной крыши лимузина и улыбнулась. Улыбка делала ее лицо красивым.
– Этот ребенок меня доконает, – жалобным голосом произнесла она.
Парень принял ее слова за приглашение к разговору и направился к ней через улицу, оставив своего напарника возле входа.
– А мне дети нравятся, – сказал он. – А сколько вашей девице?
Ее пистолет лежал под матрасиком на расстоянии вытянутой руки. Как и всегда, получив новый контракт, она была готова расстаться с жизнью. Если ей придется умереть сегодня, она будет бороться до последнего, будучи уверенной в том, что если победителем окажется ее противник, то ее собственный ребенок, находящийся далеко отсюда, унаследует деньги, которые Спокатти уже перевел на ее счет в Швейцарии.
– Полтора года, – ответила она все с той же улыбкой на лице. – Похоже, силой характера она пошла в своего папашу.
Парень уже прошел мимо лимузина, и ее пальцы привычно обхватили пистолет. Если он подойдет ближе, то сразу поймет, что никакого ребенка в коляске нет.
Его напарник, отойдя от входа, сошел с тротуара на проезжую часть. Он поднял руки, и полы его плаща, приподнявшись, разошлись, выставив напоказ пистолет, закрепленный сразу под грудной клеткой.
– Эй! – закричал он. – Давай назад. Куда тебя, черт возьми, понесло? Давай двигай назад, да шевели задом пошустрее и отстань от этой леди. Марио вставит тебе по самое ой-ой-ой, если увидит тебя там.
Парень остановился и кинул на напарника недовольный взгляд.
– Ты же знаешь, что миссис де Сикко вот-вот прикатит домой, – продолжал напарник. – И ты знаешь, как она помешана на безопасности и охране. Она оторвет тебе яйца, если увидит, что ты треплешься с этой бабой. Так что сделай милость, дуй со всех ног обратно.
Она чувствовала, что охранник Марио остановился и обдумывает, как поступить: вернуться к напарнику и потерять лицо или послать его подальше, подойти к ней и посмотреть на ребенка. Их взгляды встретились, и он, пожав плечами, произнес:
– Жаль. Может, доведется еще встретиться, верно?
В ответ она улыбнулась. Сейчас это была улыбка человека, которому неожиданно повезло.
Когда он повернулся к ней спиной, она выпустила из руки пистолет и взяла из-под розового одеяла маленькую черную намагниченную коробочку.
Дальнейшее было делом нескольких секунд.
Наклонившись, чтобы поднять слоненка, она прикрепила коробочку к бензобаку «Тауруса» и повернула выключатель, активирующий устройство. Когда де Сикко заведет мотор, возникшая вибрация приведет в действие детонатор.
Женщина стояла, глядя прямо на парней. Слоненок, оказавшись в луже, пропитался грязной водой. Она подняла его, показывая им со словами:
– Ну вы только посмотрите, а? Я ведь только вчера купила ей эту игрушку, а теперь ее придется выбросить. Ну и дети!
Марио стоял у створного окна своего кабинета, выходящего на 12-ю улицу и, глядя на женщину, идущую по улице с детской коляской, продолжал слушать сидевшего за его спиной Гарольда Бейнса. Тот болтал с такой поспешностью, словно ему не терпелось выложить все до последней мелочи.
Впрочем, Бейнс не рассказал ничего, что удивило бы его.
Марио чуял, что за всем, что произошло в семье Редманов, стоит Луис Райан. Он понял это в тот момент, когда Лиана сказала ему, что миллиардер предложил ей работу, благодаря протекции Гарольда.
Нынешним утром, еще до встречи с Бейнсом, Марио выяснил, что «Уорлд Энтерпрайзис» является зарубежной дочерней компанией «Манхэттен Энтерпрайзис». А еще раньше он убедился в том, что тонкая каракуля, выведенная на чеке на 90 миллионов долларов, выписанного на имя Эрика Паркера, является подлинной подписью Луиса Райана. Марио не понимал лишь то, зачем все это было нужно Райану. Зачем ему так хотелось уничтожить Джорджа Редмана и его семью? Что все-таки произошло между двумя этими людьми и что породило такую неистовую ненависть?
И Бейнс рассказал ему, в чем дело.
Много лет назад Джордж привлек Луиса к суду – они не смогли мирно разрешить имущественный спор. Суд выиграл Луис, а спустя два дня его жена Энн погибла при странных обстоятельствах. Райан был убежден в том, что именно Редман убил его жену. Возможно, сказал Гарольд, что Луис все эти годы ждал возможности отомстить, поэтому Джордж и не заподозрил его во всем случившемся.
Отвернувшись от окна, Марио посмотрел на Бейнса. Несмотря на бледность лица и устрашающую худобу, чуть скрытую костюмом, который висел на нем, как на вешалке, старик, казалось, слегка расслабился. Возможно, он сбросил с плеч тяжелое бремя, поделившись с Марио тем, что долгие годы хранил в себе.
– А Джордж действительно убил жену Луиса?
– Нет, – твердо заявил Гарольд. – Джордж никогда бы не смог убить Энн.
Марио посмотрел на него, удивленно подняв бровь.
– А почему вы так в этом уверены? – спросил он. – Она что-нибудь значила для него?
Гарольд ответил, что не знает этого наверняка.
– В течение многих лет я задавал себе этот же вопрос, но я никогда не встречал Энн. В прошлом Джордж упоминал ее имя, но он никогда даже не намекал на то, что между ними были отношения.
Ноги его подкашивались, но Гарольд заставил себя встать.
– Послушайте, – сказал он. – Я устал. Я рассказал вам все, что знаю. Вы ведь понимаете, что Райан платит за то, что он сделал? И вы защитите Лиану и ее родителей?
Марио кивнул. К концу этого дня Луис Райан будет мертв.
– Даю вам слово, – сказал он.
Довольный исходом разговора, Гарольд направился к двери, но, не дойдя до нее, остановился и обернулся.
– Меня тревожит еще одна вещь, – проговорил он. – В течение многих лет я прилагаю максимум усилий к тому, чтобы скрыть, кто я есть на самом деле. Я думал, что это останется тайной, сегодня утром вы все знали. Как вам это стало известно?
– Вы уверены, что действительно хотите это узнать?
– Нет, – ответил Гарольд. – Но все-таки ответьте на мой вопрос.
– Лиана рассказала мне об этом два года назад, – сказал Марио. – Кто-то сфотографировал вас в одном из клубов, позвонил Лиане и предложил ей негативы. Она продала часть своих драгоценностей, встретилась с этим сукиным сыном за обедом и заплатила ему за них миллион баксов. Позже я с ним разобрался. Мы вместе сожгли эти негативы. А Лиана получила обратно свои деньги. Вот так-то, Гарольд. Благодаря ей вам удалось сохранить свои секреты.
У Гарольда перехватило дыхание.
– Она много лет знала об этом, Гарольд. Но она никогда не переставала любить вас. Я хочу, чтобы вы подумали об этом. Вот какой особенный человек Лиана.
– Какой она особенный человек, я знаю.
В дверь постучали. Вздрогнув, Гарольд отступил на шаг и почти тут же Джозеф Стюарт, консильере семьи, быстрым шагом вошел в комнату.
– Марио, для тебя есть интересные новости, – сказал он. – О Лиане, – он искоса посмотрел на Гарольда. – При нем можно говорить?
Марио утвердительно кивнул.
– Я кое-где покопался, – продолжал Стюарт, – и узнал кое-что о новом супруге Лианы. Кажется, Майкл Арчер – это его псевдоним. Его настоящее имя – Майкл Райан, а его отца зовут Луис.
Новость в действительности была ошеломляющей.
Марио глубоко вдохнул, и все в его голове пошло кругом. Кровь отлила от лица Гарольда.
– Нам надо поспешить, – сказал Стюарт. – Трудно сказать, что он еще собирается предпринять.
– Кто-нибудь еще знает об этом? – спросил Марио.
– Нет, – покачал головой Стюарт. – Только мы.
Выйдя из кабинета, Марио быстро пошел по длинному коридору. Его неподвижное лицо выражало решимость. Он заколебался лишь на мгновение, когда увидел Люсию, стоявшую в передней и закрывающую за собой дверь. Лицо ее было нахмурено, что было признаком раздражения.
– Чей это лимузин припаркован перед нашим домом? – ни к кому не обращаясь, спросила она. – Он же закрывает всю улицу.
Она еще не видела Марио, поэтому он и не ответил ей: сейчас у него не было времени ни на жену, ни на ее вопросы. Будь он возле другого выхода, он схватил бы Стюарта и в момент бы скрылся. Ковровая дорожка кончилась, их подошвы застучали по паркету, когда они перешли в вестибюль. Люсия отвернулась от зеркала, перед которым стояла, и посмотрела на мужа. Ее сжатые губы чуть разомкнулись, когда она увидела холодную решимость в его глазах.
– Куда ты идешь? – спросила она.
– Не путайся под ногами, – ткнув ее пальцем, бросил Марио.
Шагнув вперед, она встала у него на пути.
– Хватит меня запугивать, – не унималась она. – В чем дело? Скажи же, куда ты идешь.
В этот момент все замерли, словно боясь нарушить тишину, наступившую в комнате… и тут Гарольд Бейнс вышел вперед.
Люсия посмотрела на этого человека, глаза ее расширились – она вспомнила, кто это. Когда было объявлено, что Лиана Редман будет управлять новым отелем Луиса Райана, газета «Дейли ньюс» напечатала несколько ее фотографий. На одной из них ее рука лежала на плече этого мужчины.
Она повернулась к Марио, ее глаза, горящие словно факелы, уставились на лицо мужа.
– Снова Лиана Редман, да? – спросила она.
Марио прошел мимо нее.
– Поговорим об этом позже, – сказал он. – Не сейчас.
Он спустился вниз по узким кирпичным ступеням и сразу сощурился от прямых и ярких солнечных лучей. Он заметил, что Гарольда Бейнса рядом нет. Его лимузин, доехав до конца улицы, повернул за угол и на большой скорости двинулся в сторону Пятой авеню. Сунув руку в карман брюк, Марио достал ключи от машины и бросил их Стюарту, ожидавшему его на тротуаре и не сводившему взгляда с открытой двери за его спиной.
На ее пороге стояла Люсия.
– Я была у твоего отца, Марио, – ее ровный низкий голос разносился по всей улице. – Он все знает.
Марио замедлил шаги.
– Я сказала ему, что ты ее трахаешь, – продолжила она. – И он обещал убить ее, если ты не прекратишь.
Кинув взгляд на Стюарта, Марио увидел на его лице выражение холодного нейтралитета.
– Заводи машину, Джо, – сказал он негромко. – Я подойду через минуту.
Люсия спустилась по ступеням.
– Нет, Марио, ты не подойдешь, – объявила она. – Потому, что никто из вас никуда не поедет. Если Джо сядет в эту машину, я прослежу, чтобы он всплыл в Гудзоне. Это я вам обещаю. Так что давайте-ка назад, в дом.
Губы Стюарта вытянулись в ниточку, внутри у него все кипело. Он посмотрел на Марио.
– Сейчас ты работаешь на меня, Джо, – сказал ему Марио. – Заводи мотор.
Стюарт, получавший явное удовольствие от разгоравшейся семейной сцены – он никогда не любил эту суку Люсию, – пересек улицу, открыл тяжелую черную дверь «Тауруса» и влез в машину.
Люсия, внезапно перебежав улицу, бросилась к Стюарту, просунула руки через раскрытое окно машины и схватила его за запястья с такой свирепой силой, какой от нее никто не ожидал. Ее длинные красные ногти впились в его кожу.
– Вылезай из машины, – кричала она. – Вылезай из этой долбаной машины, или я сама тебя убью.
Стюарт высвободил руки, его серый блейзер порвался. Он посмотрел через улицу на Марио, который, проводя рукой по волосам, наблюдал за их схваткой.
– Успокойся, Люсия, – сказал Стюарт. – Хватит буйствовать.
Он вставил ключ в замок зажигания.
Люсия с размаху ударила его по лицу, а затем вцепилась в него ногтями. Брызнула кровь. Он пытался оттолкнуть, слыша, как Марио громко окликает свою жену по имени.
И тут мужчина завел мотор.
Взрыв подбросил «Таурус» в воздух на двадцать футов, разметав по сторонам дверцы, шины решетки и бамперы. Все это взлетело и закувыркалось в воздухе, а затем, упав на землю, покатилось по тротуару, оставляя за собой горящие полосы, разрушая все, что попадалось на пути, и в конце концов остановилось возле Марио. В его грудь ударили разлетевшиеся по сторонам мелкие обломки.
Доехав до конечной станции Западной линии метро на 4-й улице, Гарольд дождался, пока лимузин, привезший его, не скрылся из виду, а потом влился в людской поток, устремленный вниз, к станции, по бесчисленным ступенькам.
Крепко держась за поручни, он старался идти вместе с потоком, но внезапно чуть не упал, когда группа подростков пронеслась рядом с ним. Идти в толпе было тяжело, а Бейнс чувствовал сильную усталость, но он решил вернуться домой именно этой дорогой.
Когда Гарольд достиг нижней ступеньки, то уже едва дышал, лоб покрыла испарина, а сердце билось угрожающе часто. Поезда не было уже давно. Люди стояли группами, прислонившись к облицованным кафелем стенам и колоннам, или нетерпеливо ходили взад-вперед по краю платформы. Было мучительно жарко, не чувствовалось ни малейшего движения воздуха. Он уже много лет не спускался в метро и успел забыть, насколько мучительными были поездки в летнее время.
Заметив среди толпы свободный пятачок, он быстрым шагом дошел до него и слепо уставился на грязные рельсы. Живот скрутило резкой болью, когда он увидел крысу. Она, нервно двигая хвостом и прижав уши, что-то ела. Приглядевшись, старик понял, что это останки дохлой кошки.
Гарольд отвел глаза. Он не будет тосковать по этому городу. Он не будет тосковать по этой грязи.
Закрыв глаза, он подумал о Лиане. Она все знала. Она знала об этом все эти годы и, несмотря на это, всегда любила его. При мысли о том, что она виделась с тем злополучным фотографом, он едва не заплакал в голос от унижения. Интересно, сколько раз она встречалась с ним и после каждой встречи думала об этих фотографиях? Сколько раз она обнимала его, чувствуя при этом жалость и сострадание?
Внезапно тяжелый влажный воздух заколебался. Цементный пол завибрировал, и люди, стоявшие у стен и колонн, двинулись вперед.
Глядя вниз, на путь, Гарольд заметил, как крыса, мелькнув серым хвостом, скрылась под деревянной шпалой.
Вспомнив о Луисе Райане, Гарольд задумался, что ждет этого человека, когда Марио де Сикко возьмется за него. «Наверное, перережет ему горло, – подумал Гарольд. – Или, может быть, вспорет ему грудь и раздавит в руках его сердце…»
Его самого удивляло, почему он так верил де Сикко.
Гарольд понимал, что под защитой де Сикко семья Редман будет в безопасности. Он понимал, что Марио обеспечит им такую защиту, на которую он сам не способен. Сейчас он больше всего на свете хотел посмотреть заголовки завтрашних утренних газет.
Он почувствовал сильный порыв ветра – это поезд вошел в тоннель. Вот он уже замаячил в широкой трубе, этот грохот возбуждающе действовал на толпу.
Гарольд смотрел на быстро приближающийся поезд, испытывая при этом радость, к которой примешивалось и чувство горечи. Три дня назад его анализ на ВИЧ показал положительный результат. Его потребность в героине и кокаине стала неконтролируемой. Он знал, что если Райан умрет, то пленка, которой этот человек его шантажировал, наверняка всплывет, попадет в руки прессы, и это не просто поставит его самого в затруднительное положение, а наверняка разрушит его семью.
Этот путь намного лучше. После этого от него в этом мире не останется ничего.
Поезд был уже совсем близко.
Он подумал о Хелен и о своих детях, но основная его мысль была сейчас о Лиане. Он любил ее. Он будет тосковать о ней, сильнее, чем о ком-либо другом. В своем завещании он оставил ей половину всего, что у него было.
Когда поезд приблизился, Гарольд кинул на него радостный взгляд – наконец-то! – и прыгнул на пути.
За мгновение до столкновения с поездом Гарольд услышал ошеломляющие, нечеловеческие крики, издаваемые людьми, отказавшими ему в том, чтобы быть таким, какой он есть, – лицемеры, дружно проводящие уходящего от них этим чудовищным воплем. И эти ублюдки хотели, чтобы он жил!
Чувствуя нарастающее внутри бешенство, Гарольд хотел закричать на них, сказать им, как ненавистно ему было жить от одной лжи к другой, что у него никогда не было ни единого шанса на то, что они воспринимали как нечто само собой разумеющееся – шанса быть тем, кем он был, и не испытывать при этом ни стыда, ни страха, ни боли, ни унижения.
Поезд ударил его, переехал тело, разрывая на части. Он раздавил голос Гарольда, как было со множеством его предшественников. С последним прерывистым вздохом Гарольд Бейнс превратился в ничто, в мокрые, грязные куски крупно нарезанного мяса.
