Разделение общества на две категории зашло так далеко, что простой народ рассматривал представителей знати как глашатаев или представителей богов. Чтобы понять это экстремальное проявление принципа дуализма, нужно более глубоко изучить психологию индейца.

Вся жизнь индейца проходила в атмосфере нереальности. Всевластная природа может править только тогда, когда становится одухотворенной. В Перу все считалось одушевленным. Даже самый маленький предмет обладал душой: лама и картошка, камень и отдельный человек. Эта душа, однако, могла носить коллективный характер. Невидимый дух проявлялся во множестве форм. Сегодня мы можем описать его как духа различных видов, обычный творческий принцип. Даже Мир имел свой собственный принцип – яйцо, изображенное на золотой пластине над алтарем в храме Солнца в Куско.

Будучи слепыми и глухими в своем неведении, люди могут посчитать, что плато пустынно. Однако его кажущаяся уединенность наполнена чьим-то присутствием и различными звуками. На нашем пути встречаются тысячи вроде бы неодушевленных предметов, но если присмотреться, кто-то из них думает и чувствует так же, как и мы; кто-то хороший, кто-то плохой, у многих есть желания и страсти. Если мы знаем об этой жизни, то в Андах нас пугает не изоляция, а опасение не разобраться во всей этой множественности.

Нам необходимо добиться расположения этих сущностей, чье отношение и поведение находится под давлением тех же факторов, что и наше собственное. Космическое единство совершенно. В космосе, так же как и во времени, нет никаких барьеров. Первоисточник хорошо знает об этом; он может по желанию моментально изменить время и место, сойти с дороги времени и вернуться на нее, принять форму камня, растения или животного. Его тело не имеет какой-либо конкретной формы и может разделяться. Волосы и ногти остаются его частью, даже если их состригли. Именно поэтому они тщательно сохраняются, так как зло, если завладеет ими, может получить власть над их бывшим обладателем. Первоисточник может отделять свои конечности от тела или приказать голове отделиться от туловища. Мы еще коснемся этих важных аспектов индейского менталитета в связи с рассмотрением религиозных концепций и практики. В этом постоянно меняющемся индейском мире каждое слово, каждый жест может привести в движение бесконечную череду последствий в любой плоскости, видимой или невидимой. Индивидуальное и общественное, материальное и духовное тесно переплетены. Болезнь считается как нарушением здоровья, так и платой за грехи.

За внешней пассивностью крестьянина, пастуха, ремесленника кроется постоянное душевное напряжение. Друга или врага можно встретить повсеместно, поэтому нужно внимательно следить за мельчайшими деталями, которые, будучи незамеченными, могут повлечь за собой различные реакции. Нужно стараться не нарушать естественный ход событий и не доверять ничему необычному. Отсюда возник культ уака и всех других предметов, наделенных величием, силой, великолепием или оригинальностью, – великие лесные кошки, заснеженные вершины, камень странной формы…

Вполне понятно, что значение слова может расширяться бесконечно и в конце концов будет использоваться для обозначения культа самих вещей – идол, святилище, могильник. Ясно также, что многоплановость этих объектов заставляла индейцев использовать такое же большое число обязательных ритуалов, которые, в свою очередь, готовили их к повиновению и социальной дисциплине, установленной инками.

К древним религиозным верованиям было добавлено учение, привнесенное захватчиками из Куско, и вся ситуация полностью изменилась. Религиозные концепции стали разными для широких масс населения и для правящего класса, который использовал их в своих политических целях. Религия стала как бы инструментом в руках правителей. В целях объединения империи инки с уважением относились к верованиям покоренных наций, принимали их идолов и ограничивались возвышением лишь одного, бесспорно всевышнего бога – Солнца. В то же время они подчеркивали божественность императора, который представлял на земле это божественное тело, являясь его сыном. Таким образом, был изобретен наиболее совершенный метод правления. Человек-бог из Куско мог непосредственно влиять на сознание всех своих подчиненных.

В отличие от простого народа сам монарх и правящий класс практиковали совершенно другую концепцию. Дуализм прослеживается и в этой области. По этой новой духовной схеме божественность самого правителя тускнела, и рядом появлялась другая сущность, абстрактная, неосязаемая, уникальная, другими словами – бог. Он настолько напоминал христианское божество, что такие хорошо осведомленные летописцы, как Гарсиласо де ла Вега и Бартоломео де Лас Касас, без сомнения утверждали, что инки поклонялись настоящему богу, а индейцы вплотную подошли к пониманию «истины».

По этой дороге супервозвышенного инки продвинулись гораздо дальше, чем даже испанцы. Они построили только два храма для своего верховного бога: один в Куско, другой в Ракче. По их мнению, раз уж их бог присутствовал во все времена и во всех местах, то было бы неразумно поселить его в одном месте. Они даже воздерживались от пожертвований ему, мотивируя это тем, что богу невозможно предложить что-нибудь, чего у него еще нет, так как ему принадлежит все. Мы ничего не можем сказать о поклонении этому богу, поскольку оба храма лежат в руинах, а сами церемонии носили секретный характер. В своем большинстве испанцы не понимали значения проведения исследований в этой области.

Бог знати носил различные имена, в частности Пачакамак и Виракоча, причем первое произошло из религии прибрежных народов, а второе – из племени аймара. О происхождении такого двойного названия сообщают летописцы. Инка Тупак Юпанки, захватив район, где сегодня расположена Лима, оказался перед знаменитым храмом одного всемогущего идола, который не решился атаковать. От священников он узнал, что их бог Пачакамак был олицетворением верховного, невидимого бога. На плато он уже был известен под именем Виракоча, основавшего мир Тиауанако. Он передал символ власти первому из императоров инков, Манко Капаку, и вознесся на небеса.

У некоторых летописцев встречается любопытная история. Знаменитый Инка Пачакути на встрече со жрецами и ясновидящими якобы спросил, какой из богов наиболее могущественный; те сказали, что Солнце. Тогда император произнес важную речь, пояснив, что Солнце, которое должно каждый день работать, освещая и обогревая землю, может быть закрыто облаками и дождевыми тучами, и, таким образом, не может считаться Создателем. В заключение он заявил, что верховным животворящим божеством является Виракоча.

По всей видимости, это была попытка великого правителя подтолкнуть жрецов Солнца к некоторым секретным верованиям, распространенным среди правящего класса.

Похоже, что после этой встречи Пачакути приказал изготовить две статуи Виракочи из цельного золота и поместил их в два вышеназванных храма.

Нам известно, что император разговаривал с Солнцем как с одним из членов своей семьи, и в то время обращался к Виракоче с огромным уважением.

Врожденный мистический характер индейца, к какому бы классу он ни принадлежал, по-разному воздействует на простого человека и представителя правящего класса.

Постоянное присутствие божеств, которых мы называем сверхъестественными, и трудности повседневной жизни заставляют индейца безропотно подчиняться и с радостью идентифицировать себя с окружающей средой, чтобы суметь выжить в этих условиях. При такой бедной и нестабильной жизни он учился ценить вещи и людей, приносящих непосредственную и прямую пользу. Таким образом, одновременно с пассивностью и, как следствие, умением противостоять горю прослеживается общий дух, генерирующий идею о том, что действия одного человека влияют на благосостояние группы, к которой он принадлежит. К этой идее нам придется вернуться, чтобы понять практику «исповеди». Кроме этого, следует отметить мало сентиментальный характер семейных связей, который до сегодняшних дней остается чисто утилитарным. В чувствах нет недостатка, однако они играют вторичную роль.

Современные писатели обычно описывают человека коммуны, льякта руна, подчиненного строгой дисциплине и делящего свое время между своей работой в поле и военными занятиями, подавленного меланхолией и скукой. Основной чертой такого человека, несомненно, является меланхолия, что до сих пор поражает современного наблюдателя. В языке кечуа есть целая серия слов, описывающих оттенки данного состояния. Следует также отметить, что индеец строго следует традиции и, как и все другие, любит гармонию и надежную стабильность. На этом основываются и особенности его искусства: геометрические линии, повторение одних и тех же мотивов и симметрические рисунки. Это также лежит и в основе его страха перед причудами природы, стремлении к пропорции и необозримому пространству. На этом же зиждется громоздкая структура его общества, тоже геометрическая, которую мы рассмотрим позже. Ее точные и определенные пропорции обеспечивали баланс между простым народом, иерархией правителей и всеобщим постоянством.

Однако, находясь внутри такой социальной структуры, индеец не испытывал постоянства духа. Естественно, он был фаталистом, подчиняющимся капризам многочисленных сил, человеческих и сверхъестественных, которые повсюду окружали его. При каждом ударе судьбы он восклицал «Ас!», что означает «Да будет так!». Однако ему были присущи и другие, более ценные чувства и суждения: он мыслил, восхищался, тосковал и даже сохранил определенное чувство юмора, что и сегодня придает лицам наиболее интеллектуальных индейцев несколько загадочное и даже насмешливое выражение, которое современным художникам иногда удается изобразить.

В противоположность простым людям, правящий класс, одухотворенный своей божественной миссией и вдохновленный духом инициативы и провидения, был активным и расчетливым. Неся ответственность за управление такой огромной империей, они проявляли себя сильными и даже жестокими людьми по отношению к тем, кто им сопротивлялся. Частично в них сохранился дикарский дух. Уже во время нашествия испанцев Атауальпа вешал индейцев вдоль дорог и приказал изготовить барабан из кожи своего брата, а из его черепа – чашу. Нет сомнения, что такая же участь могла постигнуть Франсиско Писарро, если бы он потерпел поражение.

Однако история и фольклор свидетельствуют о том, что в этом классе общества существовали сантименты. «Ольянтай», единственный индейский спектакль, доживший до наших времен, рассказывает о трудной и пылкой любви полководца к принцессе, когда на фоне печальных событий испанского нашествия развивалась трогательная и правдивая любовная история Килаку и Смеющейся Звезды.

Почти безграничная власть представителя правящего класса над его подчиненными переполняла его пагубной для него же самого гордостью. Его знатность вызывала восхищение даже у испанцев. Именно чувство собственной непобедимости заставило Инку разрешить банде Писарро пересечь Кордильеры и добраться до него. Он мог бы запросто остановить движение испанцев по перевалам. В этом виновато его чувство собственного превосходства, когда он считал себя слишком великим даже перед лицом своих поработителей.