Глава 35
После того как габаритные огни «БМВ» Дэна Шеффа исчезли на Ист-Арсенал, а Бо побрел обратно по переулку, Карлон заплатил пятьдесят долларов владельцу галереи, одетому в желтую рубашку и черные брюки, за разрешение использовать его офис — наверное, самую большую сумму, которую тот получил за этот вечер.
Нам не пришлось ждать и пяти минут, когда Бо вошел в офис, чтобы привести себя в порядок. Его белая рубашка покрылась пятнами и выбилась из джинсов «Джордаш», левую руку он прижимал к глазу — очевидно, именно туда пришелся удар Дэна — и проклинал чью-то прабабушку. Я подошел к нему и ударил открытой ладонью по здоровому глазу.
Конечно, я мог бы просто врезать ему кулаком, но у меня было паршивое настроение. Удар ладонью в тайцзи считается одним из самых болезненных, он такой же нежный, как удар хлыстом. Иногда он срывает кожу. Я больше не собирался заканчивать вничью встречи с мистером Карнау.
Проклятья Бо смолкли, и он удивленно застонал. Он ослеп, и ему пришлось остановиться, но я тут же сделал ему подсечку, заставив продолжить движение вперед, и он рухнул прямо в директорское кресло. Оно тоже застонало, но выдержало.
— Дерьмо, — сказал Карлон.
Я подобрал пакет из коричневой бумаги с пола, куда он упал, и высыпал содержимое на стол перед Карлоном. Зеленые кирпичики оказались пачками купюр по пятьдесят долларов. На секунду мне показалось, что у парня случится апоплексический удар.
Бо сидел очень тихо, прикрывая лицо ладонями, и издавал какие-то невнятные звуки, словно пытался вспомнить мотив песни. Когда он, наконец, сумел поднять оплывшие глаза, ему потребовалось две минуты, чтобы меня узнать. Он страшно побледнел и собрался поднять крик, но понял, что у него не осталось сил.
— Отлично, — пробормотал он. — Просто замечательно.
Я коснулся правого глаза Бо, и его лицо перекосила гримаса.
— Дэн решил взять процент от сделки, — заметил я. — В чем проблема, Бо? Эдди не смог выступить в роли твоего посыльного?
— Трес, — начала Майя, но я даже не посмотрел в ее сторону.
С двумя подбитыми глазами у Бо не получалось выглядеть опасным, но он старался изо всех сил. Я вытащил из кармана керамическое рулевое колесо от разбитой статуэтки и бросил Бо на колени.
— Это не входило в мои планы, но я начал коллекционировать твои произведения.
Карнау на несколько мгновений парализовало, но уже в следующую секунду он понял, что произошло.
— Какого дьявола?..
— Бо, — сказал я, — позволь мне обрисовать твое ближайшее будущее. У меня имеется один диск; у тебя — другой. Могу спорить, что без двух дисков твоя жизнь не стоит и цента — люди, которых ты шантажируешь, сожрут тебя заживо. Хочешь об этом поговорить?
— Я не… — попытался закричать он, но тут же смолк, уставился на меня, поднес пальцы к вискам и начал их осторожно массировать.
— Мистер Карнау, будет лучше, если вы поговорите с нами, — сказала Майя.
Ошеломленный Бо попытался сфокусировать свое внимание на Майе, и на его лице появилось ожесточение.
— Вы очень похожи на проклятого адвоката, — наконец, сказал он.
Майя попыталась улыбнуться.
— Но я никого не представляю.
Ее слова заставили Бо визгливо засмеяться.
— Замечательно, именно этого мне и не хватало, — пробормотал он.
Он взял керамический руль и швырнул мне.
— Мне нечего сказать. Я не понимаю, какого хрена тебе нужно.
Я посмотрел на Майю.
— «Я никого не представляю», — повторил я. — Отличная фраза. Он сразу перед нами открылся.
Майя пожала плечами.
Карлон сидел за письменным столом владельца галереи и задумчиво жевал канапе, используя одну из неоформленных фотографий Бо в качестве подставки для пива. Его голубые глаза напомнили мне голодного сарыча — так они смотрят на рысь, которая заканчивает возиться с добычей, терпеливо и с большим интересом.
— И при чем здесь убийство твоего отца? — осведомился Карлон.
Лоб Бо потемнел.
— А это еще что за тип?
— У нас есть адвокат, — ответил я. — И есть репортер из «Экспресс-ньюз», готовый вцепиться тебе в глотку. Вот что я тебе предлагаю, Бо — отвечай «да» или «нет», когда я буду задавать вопросы. Если ты еще раз скажешь, что не понимаешь, о чем я говорю, я позабочусь, чтобы Карлон правильно написал твою фамилию в ближайшем воскресном выпуске. Ты понял?
Бо решил встать, и я украсил еще одним красным отпечатком ладони его щеку. Он медленно опустился на место и закрыл голову руками.
— Я тебя убью, — пробормотал он без особой уверенности.
— На диске находятся фотографии людей, силуэты которых ты вырезал из копий в твоем портфолио — ночная встреча в лесу, три человека, и то, что между ними произошло — этого оказалось достаточно, чтобы шантажировать их на десять тысяч долларов в месяц.
Мне показалось, что он кивнул. Однако движение головы было таким незаметным, что полной уверенности у меня не возникло.
Я взял часть денег со стола.
— Сегодня тридцать первое июля, день платежа, но здесь гораздо больше десяти кусков. Дэну известно, что у тебя один диск. Я думаю, ты договорился с ним, что продашь ему второй. Ты закроешь свои счета и сбежишь; он же получит гарантию, что фотографии изъяты из обращения. Сегодня ты пытался выиграть время. Возможно, именно поэтому он тебя ударил.
— Да пошел ты…
— Будем считать, что ответ «да». Но будь ты проклят, Бо, где Лилиан?
Он начал тихонько трястись, продолжая закрывать голову руками. Далеко не сразу я понял, что он смеется. Когда он поднял голову, его глаза превратились в распухшие щелочки.
— Ты полный придурок, — сказал он. — Все еще играешь в ее защитника?
У меня перехватило горло.
— Не хочешь объяснить поподробнее?
— Она превосходно умеет заставлять других людей ее защищать. Я этим занимался много лет. Потом Шефф. Если тебе повезло, Наварр, она мертва, и ее тело предали земле. Может быть, так и есть.
У Майи очень сильные руки. И только то, что она успела схватить меня за локоть, его спасло — в противном случае, я бы изувечил Бо. Она держала меня до тех пор, пока я не почувствовал, что рука у меня начала неметь. Тогда Майя наклонилась ко мне и прошептала на ухо:
— Пойдем, вполне достаточно.
Мы оставили Бо в директорском кресле, он продолжал трястись, словно уже не мог контролировать свое тело. Пакет с деньгами я забрал с собой.
Мы прошли мимо хмурящегося владельца галереи, одетого в желтую рубашку и черные брюки, спустились по металлической лестнице и оказались на парковке «Голубой звезды», где мужчины в черных костюмах открывали очередную бутылку шампанского. Только после того, как Майя взяла меня за руку, я понял, как сильно сжимаю кулак.
Мы довели Карлона до его машины — новенького бирюзового «Хюндая» с фальшивым полицейским маячком на крыше, припаркованного в запрещенном месте. Он взял серебряную фляжку с переднего сиденья, сделал большой глоток и передал мне.
— Напомни, чтобы я внес тебя в список тех, кому посылаю поздравления на Рождество, Наварр. Не хочу, чтобы ты на меня обижался.
Я глотнул из фляги и поморщился.
— Господи, «Большая красная текила»?
Он пожал плечами.
— Завтрак для чемпионов, Наварр. Ты сам научил меня этому рецепту.
— Тебе не кажется, что пора повзрослеть, Карлон?
Он фыркнул.
— Значимость этого факта сильно преувеличена. Я буду ждать видео.
Я предложил фляжку Майе, но она покачала головой.
— А теперь расскажи мне всю историю. — Карлон с трудом удержался от того, чтобы не начать потирать ладони от нетерпения. — Мне нужно написать обзор выставки.
— Никакой истории не будет, — сказал я.
Карлон сильно удивился, и мне показалось, что он пытается осмыслить значение этих четырех слов, но уже в следующее мгновение он рассмеялся.
— Правильно.
Я мрачно посмотрел на него.
— Подожди минутку, — сказал он. — Ты заманиваешь меня сюда, чтобы я увидел, как крупный бизнесмен платит шантажисту — сколько получал Бо? Десять штук в месяц? Ты упоминаешь Лилиан. Называешь имя… — Он помолчал, и по его губам скользнула мимолетная улыбка; наконец, он все понял. — Дерьмо. Ты сказал «Эдди». Труп, который мафия отправила в кабинет Шеффа. Эдди, как там его. И после всего ты говоришь, что истории не будет?
Он рассмеялся, я — нет.
— Двадцать четыре часа, — сказал я.
— С какой такой радости?
— Лилиан каким-то образом с этим связана, Карлон. Любые публикации могут ее убить.
Он немного подумал.
— Что еще я могу сделать? — спросил Карлон.
— Внеси мое имя в рождественский список, — напомнил я.
Карлон колебался. Он дышал так поверхностно, что я даже не ощущал запах чеснока, бледно-голубые глаза пристально смотрели на меня, он что-то прикидывал. Казалось, будто мы заключали сделку.
Наконец, он пожал плечами.
— Я уже говорил, мне всего лишь хотелось помочь.
Я кивнул, сделал глоток «Большой красной текилы» и бросил фляжку в машину Карлона.
— Я знаю, Карлон. Я знаю.
