Глава 34

Даже в десять часов вечера и с открытыми окнами «Бьюик» больше напоминал сушильную камеру. Я сидел на месте пассажира, чувствуя, что холодный треугольник пота приклеил мою рубашку к спинке, и наблюдал, как мимо проплывают участки, выставленные на продажу. Машину заполнял запах дохлых скунсов и горящего кустарника.

Наверное, я слишком долго молчал. Когда мы проезжали мимо Лайв-Оук, Майя протянула руку и коснулась моего плеча.

— Ты все еще думаешь о Гарретте?

Я покачал головой.

На самом деле я почти ни о чем не думал после того, как мы уехали из Остина. Было глупо рассчитывать, что мне удастся расстаться с Гарреттом и не выслушать одну из его лекций. Пока Майя забирала машину с парковки «Марриотта», Гарретт поделился со мной своими философскими размышлениями относительно старых подружек. Потом в миллионный раз перечислил обиды, нанесенные отцом семье: как папа бросил Гарретта и Шелли после смерти их матери, на долгие годы оставил на попечении своей агрессивной второй жены, а сам пил, занимался политиканством, влюблялся в шлюх и молоденьких девочек. Как Гарретт сбежал, Шелли связалась с мужчинами, которые дурно с ней обращались.

— К тому моменту, когда он женился на твоей маме, было уже безнадежно поздно что-то менять, — сказал Гарретт. — Шелли и я лишились дома, а твоя мать была слишком мягким человеком, чтобы его изменить. Она никогда не рассказывала тебе про каплю, переполнившую чашу ее терпения? Ты учился тогда — дай вспомнить — в десятом классе? Этот ублюдок отвез твою маму на какую-то вечеринку в музей МакНея и исчез. Когда твоя мама и ее друзья, наконец, нашли его в лесу у старого рыбного пруда, он трахал очередную девчонку из юниорской лиги, игравшую под номером семь. Он просто улыбнулся, застегнул ширинку и вернулся на вечеринку, чтобы еще выпить.

Гарретт слабо рассмеялся и посмотрел вниз — туда, где должны были находиться его ноги.

— Пусть ублюдок спокойно спит, братишка. Только его смерть немного примирила меня с ним.

Майя съехала с автострады в центре Сан-Антонио. Мы проскочили мимо разрушающихся особняков района Кинг-Уильям и двинулись по Ист-Арсенал, где несет свои загрязненные туристами воды река Сан-Антонио. На ее берегах в этой южной части города было пусто, если не считать нескольких наркоманов.

Когда мы подъехали к парковке «Голубой звезды», она уже была забита множеством «БМВ» и «Феррари». Женщины в вечерних платьях нюхали кокаин, сидя в своих машинах; мужчины в черных костюмах потели от жары и пили шампанское возле старых грузовых платформ реставрированных складов. Перед входом в одну из галерей висела скромная афиша, приглашающая на открытие выставки Бо в галерее «Азул», расположенной наверху, возле узкой железной пожарной лестницы.

Внутри галереи из колонок лилась негромкая музыка «кантри». Рядом с книгой отзывов кто-то положил старое седло.

Двадцать или тридцать посетителей расхаживали по комнате, разглядывая не слишком удачные фотографии настоящих ковбоев. Один из гостей надел галстук Джерри Гарсия со звездой и расходящимися от нее лучами. Галстук украшал мятый зеленый репортерский пропуск времен Уотергейта. Он подошел ко мне из-за бочонка с пивом и негромко рыгнул чесноком.

— Пиво бесплатное, — сказал Карлон Макэффри, — но маленькие бутерброды отвратительны.

В одной руке Карлон двумя пальцами держал блокнот на спирали и стопку канапе на ладони. Он протянул мне чашку с «Лоун Стар», чтобы иметь возможность пожать руку Майе.

— Карлон Макэффри, — сказал он. — А вы не Лилиан.

Майя улыбнулась.

— Вы тоже.

Карлон кивнул и даже надул щеки, чтобы не рыгнуть еще раз.

— Ты слышал про своего приятеля Шеффа? — спросил он. — Вчера кто-то превратил его офис в выездное отделение морга.

— Да, мне рассказывали.

Карлон ждал. Я изобразил, что мне это не интересно. Наконец, его голубые глаза оторвались от моего лица, и он оглядел посетителей выставки в поисках новой жертвы.

— Ладно, — проворчал Карлон. — Я видел ранчо, видел коров, видел члена городского совета Асанте, болтающего с кем-то. Но так и не заметил ничего, что может стоить хорошего заголовка.

Я заглянул за угол, где находилось еще одно небольшое помещение. Так и есть, возле стены, в окружении поклонников, стоял Фернандо Асанте, который небрежно поставил свое пиво на металлическую скульптуру. На открытие выставки Асанте оделся весьма неформально — черные джинсы, белая шелковая рубашка на огромном животе и хлопковый пиджак с вышитой блестками девой Марией на спине и лацканах. Две пухлые девицы в атласных платьях прикрывали фланги. Несколько бизнесменов смеялись шуткам. Белый телохранитель с вьющимися волосами, которого я видел в «Ми Тьерре», болтался рядом и единственный не выглядел очарованным обществом Асанте.

Какого дьявола? Я вернул Карлону его пиво.

— Будь настороже, Лоис Лейн, — сказал я ему. — Мне нужно кое с кем поздороваться.

Я посмотрел на Майю, чтобы проверить, идет ли она за мной.

Майя смотрела на Фернандо Асанте — тот смеялся собственной шутке и поглаживал ягодицы ближайшего атласного херувима. Потом она взглянула на Карлона, пытавшегося есть канапе с ладони, и без возражений последовала за мной в соседнюю комнату.

Когда мы подошли, Асанте одарил меня своей лучшей белозубой улыбкой, оценивающе оглядел Майю и, казалось, решил, что она того стоит. Затем он кивнул своим поклонницам, они одновременно извинились и покинули заднюю комнату, остался только телохранитель.

— Джек, как я рад снова тебя видеть, мой мальчик, — сказал Асанте.

Он ослабил на шее серебряный бола в форме Техаса и протянул мне ухоженную ладонь. Я не стал ее пожимать и поинтересовался.

— Слушайте, советник, у вас потрясающий костюм. Ваш пиджак льет слезы в религиозные праздники?

Он лишь улыбнулся и бросил похотливый взгляд на Майю.

— Я большой поклонник искусства, мадам, и восхищаюсь красивыми вещами.

Майя тепло ему улыбнулась.

— Должно быть, вы мистер Асанте.

Слова Майи доставили ему удовольствие. Ну, прямо Очаровательный Немолодой Политик.

— Вы правы, принцесса, — сказал он. — А вы?

— Меня просто заворожили истории из бульварных газет, которые мне читал Трес, — проворковала она. — Это правда, что вы и ваша секретарша были в одной паре трусиков?

Зрачки Асанте превратились в точки. Вероятно, с его гениталиями происходило нечто похожее. Тем не менее он умудрился продолжать улыбаться.

— Вижу, вы слишком много времени проводите с мистером Наварром, принцесса, — заявил он.

Майя наклонилась поближе, словно собиралась поделиться с ним неприличным секретом.

— На самом деле я научила его всему, что он знает. И если вы еще раз назовете меня «принцессой», меня вытошнит прямо на вашу деву Марию.

— Кстати, о тошноте, — вмешался я. — Я не знал, что вы поклонник работ Бо, мистер Асанте. Вы с ним знакомы?

Асанте не знал, на кого смотреть. К Майе он теперь относился, как собака к змее, и пытался определить, насколько опасной может оказаться эта маленькая штучка. Телохранитель подошел поближе, и у меня появилась возможность разделить с ним аромат галлона или двух «Арамиса», который он на себя вылил. У меня начали слезиться глаза.

Асанте оторвал взгляд от Майи и посмотрел на меня.

— Почему ты спрашиваешь, Джек? Хочешь автограф?

— Просто любопытно. Мне необходимо узнать профессиональное мнение Бо относительно фотографий, попавших ко мне в руки, — ответил я.

Я рассчитывал увидеть какую-то реакцию, но с тем же успехом мог бы говорить о шансах клуба «Рейнджерс» в финале.

К нам подошел мужчина в желтой шелковой рубашке и черных брюках, извинился, оторвал красную наклейку со страницы с ярлыками и указал на фотографию, находившуюся за спиной члена городского совета.

— Эта, мистер Асанте?

На снимке размером восемь на одиннадцать дюймов, с подписью Бо в нижнем углу, было снято заброшенное ранчо на холме над техасской равниной. На ночном небе со следом одинокой кометы висела раздувшаяся луна. На заднем плане виднелись ржавые железные ворота; вдоль верхней дуги шла надпись: «Ленивый У», одна створка частично слетела с петель и приоткрылась.

Асанте бросил неторопливый взгляд на фотографию.

— Конечно, сынок, эта подойдет.

Служащий галереи наклеил ярлык с надписью «продано», еще раз извинился и ушел.

— «Ленивый У», — задумчиво проговорил я. — Наверное, имеется в виду «Ленивый Ублюдок»?

Асанте меня проигнорировал.

— Удачная сделка, — сказал он, обращаясь к Майе. — Мне сказали, что это одна из лучших старых фотографий Карнау. — Я всегда что-нибудь покупаю, если оно не слишком большое и на него выставлена цена.

Он продолжал пожирать Майю глазами, словно напомнил ей какую-то только им двоим известную шутку. Потом он повернулся ко мне.

— А как у тебя с работой, сынок? Ты еще не потерял надежду?

— На самом деле я хотел узнать, не найдут ли для меня ваши друзья в «Шефф констракшн» какую-нибудь работенку?

Асанте удивился.

— Прошу прощения?

— Я полагаю, в строительство нового художественного комплекса в Норт-Сайде, который вы продвигаете, будет вложено очень много денег. Самый большой «казенный пирог» со времен «Центра Трэвиса», может, даже больше. И еще я знаю, что Шефф наверняка получит контракт. Вы ведь именно так с ним договорились?

Асанте бросил взгляд на телохранителя и кивнул, показывая, что собирается уходить с выставки. Арамис подошел и встал рядом со мной.

— Дезинформация — опасная штука, Джек, — почти ласково сказал Асанте. — Город принимает решение о предоставлении строительных заказов в результате анонимного тендера. Только после того, как мы одобряем комплексное соглашение на новый проект, начинается поиск подходящих фирм, но проект проходит через множество комитетов и казначейство. Я имею к этому лишь косвенное отношение. Теперь тебе стало понятнее?

— Да бросьте вы. И никаких откатов, ничего такого? — спросил я.

Асанте холодно улыбнулся.

— Знаешь, Джек, на твоем месте, — сказал он, наклонившись ко мне, чтобы дать личный совет, — я бы отвез барышню обратно в Калифорнию, да и сам перебрался бы в такое место, где перспективы лучше, а ожидаемая продолжительность жизни выше.

Он показал мне свой золотой зуб, и из его рта на меня пахнуло использованным машинным маслом.

— Я постараюсь не забыть ваш совет, — обещал я.

Асанте взял свое пиво, стоявшее на статуе, и вежливо кивнул Майе.

— Доброй ночи, Джек.

И ушел в сопровождении телохранителя.

Майя приподняла брови. Мне показалось, что она выдохнула только после того, как к нам впервые за десять минут подошел Карлон, руки которого были все еще заняты тарталетками, и подтолкнул меня локтем.

— Ладно, отойдем-ка к окну в конце зала.

Я мрачно посмотрел на него.

Он тут же направился в конец комнаты, не дожидаясь, что я последую за ним. Когда мы его догнали, Карлон стоял на цыпочках в своих гуарачи, заглядывая из крошечного окна с металлической решеткой в переулок за складом.

— Ладно, — деловито начал он, — Дэн — блондин и водит серебристый «бимер»?

— Да.

Карлон нахмурил брови.

— Ты хочешь сказать, что он привозит Бо Карнау ленч и встречается с ним в переулке, чтобы его передать?

Мы с Майей выглянули в окошко, но нам потребовалось несколько секунд, чтобы наши глаза приспособились к темноте снаружи, прежде чем мы сумели разглядеть двух мужчин: светловолосый сидел, скрестив на груди руки, на капоте серебристого «БМВ», а лысеющий брюнет, которого мы отлично рассмотрели благодаря белой накрахмаленной рубашке от смокинга, держал в руках коричневый мешок с ленчем и тряс им перед лицом Дэна Шеффа, словно был чем-то недоволен.

— Может быть, Дэн забыл положить десерт, — предположил я.

Дэн молча сидел на капоте. Он находился в тени, и я не видел его лица, но тело выглядело напряженным, его переполнял гнев. В следующее мгновение, когда Бо снова принялся на него кричать, Дэн нанес ему мощный удар, каким уже пробовал достать меня во дворе у Лилиан в прошлое воскресенье. На этот раз он не промахнулся.

Бо упал на спину и уронил мешок, из которого вывалились толстые зеленые кирпичики наличных и попали в лужу света, лившегося из окон галереи.

— Может быть, он положил все, что нужно, — заметил Карлон.