Глава 28
Гудмен выслушал Соренсон, которая рассказала ему о звонке с бензоколонки.
– А что будем делать с моим исчезнувшим свидетелем? – спросил он.
– Вы можете заниматься им до рассвета. Однако не беспокойтесь. Вам окажут всяческую поддержку. Как только наши люди придут на работу, они пришлют сюда агентов, которые меня заменят, – столько, что вы сможете использовать их даже для управления движением на дорогах. Завтра вы узнаете, кто бросает жвачку на тротуар.
– Ваш начальник уже в этом участвует. И вас еще не заменили.
– Он не передал дело наверх, это невозможно сделать посреди ночи. Однако он именно так и поступит, прикроет свою задницу. Могу спорить, что сейчас он пишет рапорт, который отправит по электронной почте еще до того, как взойдет солнце, а в последнем абзаце будет рекомендация снять меня с расследования и передать его крутым парням из Вашингтона. Можете даже не сомневаться.
– Он вам не доверяет?
– Он мне полностью доверяет. Но эта история очень плохо пахнет. И он не захочет, чтобы его офис оказался по уши в дерьме. Он не любит рисковать.
– Тогда зачем вам ехать в Айову?
– Потому что я все еще веду расследование.
– Вы и вправду думаете, что это они?
– Место соответствует. Именно там они должны сейчас находиться.
– Но это всего лишь догадки.
– А кто еще мог звонить в Омаху из окрестностей Де-Мойна?
– Зачем им вообще звонить? К тому же из телефона-автомата, который легко отследить…
– Возможно, это укоры совести. Вероятно, звонил водитель. Они сказали, что он говорил в нос. Не исключено, что тот у него сломан и дело вовсе не в простуде. Быть может, телефон-автомат был его единственным шансом.
– Но он повесил трубку.
Соренсон кивнула.
– Передумал. Такое случается.
– Как быть с дочкой Карен Дельфуэнсо?
– Вам нужно ей все рассказать. В любом случае. Это ваш округ, ваши люди.
– И когда?
– Когда она проснется.
– Непростая задача…
– Да, такие вещи даются нелегко.
– Эти парни будут уже далеко, когда вы доберетесь до Восточной Айовы. Путь неблизкий.
– Я могу ехать быстрее, чем они. И у меня не будет причин для остановок, к тому же превышение скорости – не проблема.
– И тем не менее…
– Лучше поехать в Айову, чем бездействовать здесь, – заявила Джулия.
Соренсон предупредила Доусона и Митчелла, что собирается уезжать. Она не предложила им составить ей компанию. Джулия полагала, что агенты из отдела по борьбе с терроризмом последуют за ней на своем автомобиле и с удовольствием примут участие в погоне. Однако они сказали, что останутся в Небраске. Рядом с уязвимым местом. Они сказали, что Айова их не беспокоит. С полным уважением к этому чудесному штату, сказали агенты, он не является главной мишенью террористов.
– Возможно, у них там базовый лагерь. Тайное убежище.
– Вы серьезно? – спросил Митчелл.
– Не слишком.
Доусон кивнул.
– Мы позвоним в Сент-Луис. Технически именно они отвечают за юго-восток Айовы. Если потребуется, они примут участие в расследовании.
Соренсон не стала разговаривать с Лестером Л. Лестером из Государственного департамента – она попросту его проигнорировала. Гудмен отвез ее на бензоколонку, она села в свою машину, при помощи навигатора выехала на автостраду, постоянно поддерживая скорость семьдесят миль в час, включила мигалку и поставила сотовый телефон на зарядку.
«Обманчивый съезд», – снова подумал Ричер. Темные проселочные дороги и места, которые оказываются закрытыми, когда ты туда приезжаешь. Он ошибся относительно бензоколонки, но это еще не означало, что мотель существует. Пятьдесят на пятьдесят – таков вероятный исход, если речь идет о правдивости рекламы. За время своих путешествий он видел множество закрытых мотелей. В Америке их полно. Они подобны капсулам времени, навсегда застывшим в своей эре, иногда самые обычные, порой диковинного дизайна, но всегда свидетельствующие о долгом и печальном закате энергии и амбиций своих владельцев и об изменении вкуса публики. Неделя в домике на берегу небольшого озера больше никого не интересовала. В моду вошли круизы, Вегас и Виргинские острова. Ричер видел рекламу туристических агентств. Он знал, куда люди отправляются в отпуск. И знал, куда не ездят. И не видел никакой причины для существования мотеля на огромных пространствах Айовы в последние тридцать лет.
О чем можно было пожалеть – ведь остановка на ночь открывала целое море новых возможностей.
Кинг сворачивал налево и направо, продолжая ехать на юг и восток по темной шахматной доске; они преодолели уже более тридцати миль после бензоколонки, и на каждом повороте возникали новые рекламные щиты, направлявшие их все дальше, обещающие и безнадежные. Однако Маккуин не выглядел встревоженным. Он был внимательным, спокойным и уверенным. Он верил рекламным указателям.
И оказалось, что он не ошибся. Они проехали еще милю, и во второй раз за эту ночь оказалось, что Ричер был не прав. Он заметил тусклое сияние в тумане, далеко впереди и слева; вскоре оно превратилось в отдельные жемчужины света – не слишком яркие электрические лампочки, находящиеся на высоте колена и идущие вдоль стен длинного низкого здания мотеля. Самого обычного: темно-коричневая обшивка, вестибюль и офис в северном конце, автомат, продающий кока-колу, и навес над входом, а дальше на юг в неизменном ритме – окно, дверь, окно, дверь, всего двенадцать номеров. Перед каждой дверью стояла пара белых пластиковых стульев. Низко расположенные лампочки освещали тротуар, идущий вдоль всего здания.
Возле двух номеров были припаркованы машины, старый проржавевший седан и огромный грузовик пикап, выкрашенный в цвета производителя мотоциклов. Третья машина стояла возле офиса, трехдверная иностранная модель, не слишком превосходящая размерами гольфмобиль. Очевидно, на нем ездил ночной портье.
Алан Кинг остановил «Шевроле» с работающим двигателем в двадцати футах от въезда в мотель, оглядел его и спросил:
– Годится?
– Меня устраивает, – ответил Маккуин.
Кинг не стал спрашивать мнения Карен Дельфуэнсо. Никаких демократических дискуссий. Он поехал дальше и остановил автомобиль под навесом носом на север, номера остались у них за спиной. Не слишком удобно, если придется давать задний ход или разворачиваться после регистрации, но неизбежно, ведь в Америке приходится сворачивать направо и ехать по кругу против часовой стрелки.
Вестибюль был тускло освещен, и Ричер с трудом разглядел стойку портье, за которой находилась запертая дверь, несомненно ведущая в офис. Вероятно, портье находился там и спал в кресле. Стойку украшала ваза с цветами, скорее всего, искусственными.
– Мистер Ричер, – сказал Алан Кинг, – вы не могли бы узнать, есть ли здесь свободные номера?
– Конечно, есть, – ответил Джек. – Здесь двенадцать дверей и всего две машины.
– Будьте так добры, зарегистрируйте нас, пожалуйста.
– Я не самый лучший кандидат для этого, – сказал Ричер.
– Почему?
«Потому что я не хочу выходить из машины, – подумал Джек. – Во всяком случае, сейчас, когда у меня нет ключа от зажигания».
– Потому что у меня нет кредитной карточки, – ответил он.
– В самом деле?
– И документов. Если не считать старого паспорта. Но он давно просрочен, а некоторым людям это не нравится.
– У вас должны быть водительские права.
– У меня их нет.
– Но вы только что вели машину.
– Не говорите об этом полицейским.
– Вождение машины без прав – это уголовное преступление.
– Скорее административное правонарушение.
– А у вас когда-нибудь были права?
– Гражданские? Нет, никогда.
– И вы не сдавали экзамен?
– Сдавал, наверное. В армии.
– Вы не помните?
– Я помню, как учился. Но сам экзамен – нет, не помню.
– Я пойду с вами, – сказал Маккуин, – у меня есть кредитная карточка.
Такой вариант Ричера вполне устраивал. Он не хотел уходить из машины один и чтобы Кинг и Маккуин сами выбирали номера. В его планы входило оказать влияние на их выбор. Джек распахнул дверцу, и Маккуин последовал его примеру. Они вышли вместе; Дон находился в десяти футах от вестибюля, Ричер – по другую сторону машины. Маккуин ждал. Джек обошел «Шевроле» со стороны багажника и помедлил, протянув вперед правую руку: проходите, я за вами. Предосторожность, а не вежливость. Он не собирался идти перед человеком, у которого есть пистолет. Нет, Ричер не считал, что Маккуин может в него выстрелить. Во всяком случае, не здесь и не сейчас – рядом находился ночной портье и по меньшей мере двое гостей.
Маккуин зашагал вперед по дорожке, выложенной битым камнем. Джек следовал за ним. Дон распахнул дверь в вестибюль. Ричер подошел, придержал дверь и вновь повторил свой жест: после вас.
Маккуин вошел, Ричер последовал за ним. Пол в вестибюле был покрыт пластиком, здесь же, вокруг низкого столика, стояли четыре безвкусных плетеных кресла. Рядом находился стол повыше, на котором стояли термосы с кофе и стопки бумажных стаканчиков. На стене висела полка с рекламными буклетами для туристов. Она была практически пустой.
Стойка портье находилась у боковой стены справа. Она заканчивалась в шести футах от соседней стены, рядом со столом с кофе. Из-за двери офиса доносился шум работающего телевизора, было видно, что в офисе горит свет. Маккуин подошел к стойке справа, Ричер – слева.
– Привет! – позвал Дон.
Ответа не последовало.
Маккуин постучал костяшками пальцев по стойке.
– Привет! – снова позвал он.
И вновь никакой реакции.
– Сфера услуг, – проворчал Маккуин. – Их не победить.
Он постучал по стойке погромче.
– Привет! – Дон слегка повысил голос и посмотрел на Ричера. – Наверное, вам стоит постучать в дверь.
Джек мог оказаться перед дулом пистолета, но у него не было разумного повода для отказа. Дверь офиса находилась слева, и Ричер был к ней ближе, чем Маккуин. Все предельно просто. Хореография. Геометрия. Неизбежность.
Он прошел между краем стойки и столом для кофе, оказался в узком проходе за стойкой и выглянул в окно. «Шевроле» все еще стоял под навесом, на прежнем месте. Двигатель продолжал работать, над выхлопной трубой поднимался белый дымок.
Однако Маккуин оставил дверь открытой.
И это был первый звонок.
Второй последовал, когда Джек услышал шаги.
Очень быстрые.
Третьим звонком стал шорох кожи по хло́пку, шерсти и металлу.
Как если бы что-то тяжелое вынимали из кармана.
Ричер обернулся к Маккуину, но увидел лишь дульный срез маленького пистолета из нержавеющей стали, направленного в центр его лица.
