Глава 12
Гарет Эванс фактически поселился в офисе фирмы. В операционный зал въехала походная кровать на колесиках, которую вечером вкатывали, а поутру выкатывали. На этаже была уборная с душевой кабиной, раковиной и унитазом. Питание в виде готовых блюд поступало из угловой кулинарии и гастронома. Практика регулярных, в назначенное время совещаний с сомалийским визави отошла в прошлое. А потому Гарету Эвансу надо было находиться в зале постоянно на случай, если Абди последует его совету и позвонит из пустыни. И вот как-то среди дня зазвонил телефон. На связи был Абди.
— Мистер Гарет? Это я. Я нашел сотовый. Только времени у меня немного.
— Тогда сразу к делу, мой друг. Судя по тому, как ваш главный обошелся с юношей, явствует одно: он хочет, чтобы в улаживании вопроса мы шевелились быстрее. Это непривычно. Обычно сомалийцы славятся своей неторопливостью: рядись себе хоть до конца света. На этот же раз в скором улаживании вопроса заинтересованы обе стороны. Это так?
— Похоже, что да, — ответил голос из пустыни.
— Мое начальство того же мнения. Только не из-за курсанта. Это, разумеется, шантаж, только очень уж грубый, чтобы на него поддаваться. Просто моему клиенту необходимо поскорей ввести в работу свое судно. Все дело в окончательной сумме выкупа, и ваш совет вашему предводителю будет иметь решающее значение.
Эванс знал: выдать, что цена за юношу десятикратно превышает стоимость корабля вместе с грузом, равносильно самоубийству.
— Так что вы предлагаете, мистер Гарет?
— Окончательную сумму в пять миллионов долларов. Мы оба знаем, что эта цена совершенно справедлива. Ради того, чтобы к ней прийти, мы могли бы утрясать вопрос на протяжении трех месяцев. Думаю, вы это знаете.
Мистер Абди с прижатой к уху трубкой сидел, напряженно сгорбившись, в пустыне на расстоянии двух километров за крепостью под Гаракадом. Внутренне он согласился, но вслух ничего не сказал. Он чувствовал, что сейчас речь пойдет о нем самом; точнее, его личной выгоде.
— Я предлагаю вот что, — сказал между тем Эванс. — На отметке в пять миллионов ваша личная маржа составит один миллион. Точнее, даже два: один на ваш частный счет прямо сейчас, второй — сразу по отплытии корабля. Краеугольный камень для нас — быстрое выполнение сделки. С этим учетом я, надеюсь, и плачу такие деньги.
Абди подумал. Поступление третьего миллиона будет зависеть от Аль-Африта. Втрое больше обычной ставки. Для этого придется постараться как следует.
Времена легких захватов и легких выкупных денег уже прошли. Морские державы вообще и западные в частности шли к своему коллективному договору долго, но стали ох как напористей и агрессивней.
Со стороны западных коммандос были уже два береговых штурма, один из них с вертолетной высадкой на борт стоящего на якоре сухогруза. Охранники, понятно, оказали сопротивление. Погибло двое моряков, но куда больше сомалийцев — все, не считая двоих, которые теперь сидят в тюрьме на Сейшелах.
Героем Али Абди не был, и спаси Аллах им стать. Одна лишь мысль о том, что в пиратскую цитадель, где он обитал, могут нагрянуть черные чудовища с очками ночного видения и плюющими огнем автоматами, приводила его в ужас. Он хотел наконец отойти от дел, с солидной суммой на счету и желательно подальше от Сомали. В каком-нибудь безопасном, цивилизованном месте.
— Что ж, — сказал Абди в трубку, — будем считать, что мы договорились. — Он надиктовал свой номер счета. — Теперь, мистер Гарет, я работаю на вас. Но прошу иметь в виду, что как бы я ни давил насчет этих пяти миллионов, как бы ни просил ускорить процесс, все это может занять еще как минимум недели три-четыре.
Уже и так прошло две недели. Но и при этом шесть недель — срок между захватом и освобождением судна рекордно короткий.
— Спасибо, друг мой. Давайте скорее покончим с этим малоприятным делом и вернемся к цивилизованной жизни.
Эванс ушел со связи. То же самое в своей далекой пустыне сделал и Абди и пошагал обратно в крепость. В разговоре собеседники пользовались не сомалийским каналом связи, хотя для Форт-Мида и Челтнема это никакой роли не играло. В разговоре было ухвачено каждое слово.
Согласно приказу Форт-Мид передал текст по спецлинии СОТПу, а тот отправил его в Лондон Ловцу. Значит, месяц. Время пошло. Вместе с тем, как навстречу поплыли пригороды Пула, свой «блэкберри» Ловец сунул в карман и стал искать глазами указатель на Хэмуорти.
— Это уйма денег, босс.
Фирма «Троян хорс ауткамз» была, судя по всему, очень небольшой, а названа, бесспорно, в честь одной из самых крупных мистификаций в истории. Правда, сидящий сейчас напротив Ловца человек был способен на деяния куда более скромные, чем у греческого войска.
Все дела здесь вершились с неброской террасы пригородного дома, силами двух или трех человек. Тот из них, что сейчас сидел напротив за кухонным столом, был здесь явно за начальника, а по должности где-то на уровне сержантского состава королевской морской пехоты. Ловец оказался прав сразу в обоих своих догадках. Звали этого человека Брайан Веллер.
Ссылался Веллер на увесистый кирпичик пятидесятидолларовых банкнот.
— Так чего бы вы хотели?
— Мне нужно, чтобы на улицах Лондона оказался похищен один человек. Похищен, отвезен и упрятан в спокойное изолированное место эдак на месяц, а затем тем же порядком выпущен. Грубости не надо — просто приятный отпуск от будничной суеты, подальше от Лондона и от телефонов.
Веллер задумался. Само собой, любое похищение противозаконно, но его философия и логика были по-солдатски просты. Есть хорошие парни, и есть парни плохие, причем последним последнее время что-то слишком уж многое сходит с рук.
Точно так же незаконна и смертная казнь, но у Веллера в школу ходят две дочурки, и если какой-нибудь сука-педофил тронет их хотя бы пальцем, он не колеблясь отправит его в иной — может, даже лучший — мир.
— Чем он вам насолил, этот ваш подопечный?
— Он помогает террористам. Исподтишка, финансами. Тот, кому он помогает сейчас, убил четверых британцев и пятнадцать американцев. Гнида еще та.
Веллер хмыкнул. За время службы он трижды бывал в афганском Гельманде, где у него на глазах, случалось, гибли хорошие товарищи.
— Телохранители?
— Нет. Только иногда берет напрокат лимузин с шофером. А обычно просто ловит на улицах такси.
— Место для отвоза у вас есть?
— Пока нет. Но найду.
— Мне надо будет вначале досконально его осмотреть.
— Если б вы поступили иначе, я бы отсюда ушел, — сказал Ловец.
Веллер отвел глаза от долларового брикета и оценивающе посмотрел на американца по ту сторону стола. Все это молча. Слов было не надо. Безусловно, этот янки тоже нюхнул пороху, слышал посвист залетных пуль и видел смерть товарищей.
— Сейчас я поехал в Лондон, — с кивком сказал он. — Завтра потянет, босс?
Ловец сдержал невольную улыбку. Это «лицевое» обращение британских спецназовцев к своим командирам он знал хорошо. За спиной оно, правда, звучало иначе. Скабрезно. Ну да это неважно. «Без меня они меня могут даже бить».
— Завтра годится вполне. Тысяча долларов за ваши старания. Если да, то задаток оставьте себе; если вздумаете отстраниться, то вернете.
— А откуда у вас уверенность, что я так и поступлю? В смысле, верну?
— Мистер Веллер, — сказал, вставая, Ловец. — Мы с вами люди служивые, с правилами знакомы. Как говорится, не первый раз замужем.
Когда Ловец ушел, экономя время на рандеву вне посольских стен, Брайан Веллер перелистал содержимое брикета. Двадцать пять тысяч долларов. Пять уйдут на текущие издержки; место заточения предоставит сам янки. Веллеру надо было платить за обучение двоих дочурок-школьниц, содержать жену, снабжать семью пропитанием, и все это имея навыки, не вполне годные для чаепития в доме викария.
Он съездил на встречу, затем повидался еще с одним из своих коммандос. На принятие решения ушла примерно неделя. Оно было положительным.
Али Абди скрепя сердце отправился на встречу с Аль-Афритом.
— Все идет хорошо, — доложил он. — За «Мальмё» нам дадут хороший, солидный выкуп.
Затем он коснулся еще одной темы.
— Тот светловолосый юноша. Если он умрет, дела отягчатся, сроки затянутся, а сумма барыша уменьшится.
Он не упоминал своего личного кошмара: перспективу высадки европейских коммандос со стрельбой. На старого изувера это могло подействовать как провокация.
— С чего это он должен умереть? — пробурчал тот.
— Да мало ли, — пожал плечами Али. — Инфекция, заражение крови…
Он гнул свою линию, и это подействовало: из Гаракада привезли доктора, взбухшие рубцы и раны обработали и перевязали. Но юношу по-прежнему держали в подвале — на этот счет у Абди были коротки и руки, и запас смелости.
— В этом графстве разрешена оленья охота, — просветил Ловца работник туристического агентства. — Хотя скоро у оленей начинается гон, так что охотничий сезон будет временно закрыт.
— Ничего, это меня не волнует, — улыбнулся Ловец, снова разыгрывающий из себя американского туриста. — Я просто собираюсь сесть за свою книгу, а для этого мне необходимы полное уединение и покой. Чтобы ни звонков, ни машин, ни гостей, ни отвлечений. Уютная хижина у окольной тропы, где я мог бы спокойно писать замечательный роман из жизни Америки.
Сотрудник бюро о писателях кое-что да знал. Народ со странностями, чудаковатый. Пощелкав по клавиатуре, он всмотрелся в экран и наконец заключил:
— Так. Есть тут у нас одна хижинка, до начала следующего охотничьего сезона свободна.
Он встал, подошел к стенной карте и постучал указкой по девственно чистому участку, свободному от городков, деревень и даже дорог. Лишь отдельные тропы змеились через северный Кэйтнесс, последнее графство в Шотландии перед диким Пентландским заливом.
— У меня и фотографии кое-какие есть.
Он вернулся к экрану и пролистал портфолио с картинками. Бревенчатая, что приятно, лачуга среди бескрайней вересковой пустоши в обрамлении высоких холмов; место, откуда городской хлыщ под присмотром двоих морпехов черта с два куда сбежит; пробежит в горку метров пятьсот и сдохнет. Две спальни, кухня и душевая, а также просторный зал со здоровенным камином и горой дров.
— Мне кажется, я однозначно обрел свою маленькую Шамбалу, — восхищенно кивнул писака-турист. — К сожалению, счет я открыть еще не успел. Наличные доллары вам подойдут?
Наличные доллары подходили однозначно. Точные ориентиры, а также ключи агентство должно было прислать отдельно через пару дней, но уже в Хэмуорти.
От самостоятельной езды по Лондону Мустафа Дардари воздерживался, а потому машину не покупал. С парковкой здесь всегдашнее мучение, которого лучше избегать. Тем более в Найтсбридже, где все время курсируют такси; пусть и дороговато, но зато без проблем. Ну а на банкетные выезды он заказывал себе лимузин, всегда у одной и той же фирмы и с одним и тем же шофером.
В тот вечер он ужинал в дружеской компании буквально в паре километров от дома, а когда со всеми распрощался, вызвал по мобильному шофера. Лимузин должен был подъехать к самому портику, где любую парковку денно и нощно запрещают двойные желтые линии. Дожидавшийся за углом шофер тут же завел мотор и нажал на газ. Машина тронулась с места, но, проехав с метр, неожиданно закапризничала. Причиной оказалась одна из неожиданно спущенных задних шин, да как — прямо до обода.
Беглый осмотр показал, что какой-то негодяй, пока шофер дремал за рулем, подсунул под колесо фанерку с острым, как игла, гвоздем. Водитель позвонил клиенту и объяснил ситуацию. Шину он заменит, но лимузин — машина довольно громоздкая, тяжелая, так что придется повозиться, а клиенту, соответственно, — подождать.
Когда мистер Дардари вместе с другими отъезжающими гостями стоял под портиком, из-за угла вырулило такси с зажженными фарами. Дардари выставил поднятую руку, и машина вильнула к нему. Надо же, повезло. Он забрался в салон, назвал адрес, и машина поехала в указанном направлении.
У лондонских таксистов есть правило сразу после посадки пассажира приводить в действие замки задних дверей. Это в случае чего помешает недобросовестному ездоку дать деру, не оплатив проезд, но и одновременно не дает хулиганью, забравшись в машину, начать приставать к пассажиру. Только этот дурила таксист, похоже, про правила забыл.
Они едва вышли из поля зрения водителя лимузина, согнутого с монтировкой возле своего авто, когда такси заложило вираж к бордюру и на заднее сиденье бесцеремонно забрался кто-то дюжий. Дардари попробовал было заспорить: мол, таксомотор занят. Но дюжий, хлопнув дверцей, хамски махнул рукой:
— Да ладно тебе. Тоже мне, чистоплюй нашелся. Все нормально. Для меня.
Пакистанского богатея по-медвежьи облапила могучая длань, а свободной рукой наглец нашлепнул ему на нос и рот смоченную хлороформом тряпку. Через двадцать секунд возня прекратилась.
Вскоре последовала пересадка в минивэн, за рулем которого сидел третий коммандо. Такси, занятое у промышляющего извозом кореша, было, как и договаривались, оставлено на стоянке с ключами под сиденьем.
Двое сели по краям сиденья, зажав между собой дремлющего гостя, и так оставили за собой северные пределы Лондона. Затем соню уложили на одноместную полку-кровать за сиденьями. Дважды он пытался проснуться, но его тут же снова заботливо погружали в объятия сна.
Путь был неблизкий, но за четырнадцать часов посменной езды они управились, следуя указаниям навигатора «джи-пи-эс». На последнем отрезке дороги минивэн пришлось толкать, но к закату они управились и прибыли к месту, откуда Брайан Веллер сделал звонок. Вышек сотовой связи в эти краях не было, но он догадался купить спутниковый телефон.
Ловец позвонил Ариэлю по проверенной линии, которую не могли прослушивать даже в Форт-Миде с Челтнемом. В вирджинском Кентервилле сейчас была середина дня.
— Ариэль, помнишь компьютер в Лондоне, который ты недавно потрошил? Ты бы сейчас мог отправить имэйлы якобы с него?
— Безусловно, полковник. У меня туда доступ прямо отсюда.
— Так что тебе не приходится покидать Вирджинию, да?
Иногда Ариэль просто дивился такой наивности. Взрослые, казалось бы, люди, а как дело доходит до Интернета, так чисто дети. С тем, что было у него под руками, «стать» Мустафой Дардари для него было что высморкаться. Равно как и передавать имэйлы из лондонского Фелэм-Кресента.
— Ты помнишь тот шифр, ключ которого — цены на фрукты-овощи? Им при посылке пользовался старый юзер. Ты мог бы зашифровать текст в этом же шифре?
— Конечно. Я его взломал; я его, если надо, и воссоздам.
— Прямо таким, какой он есть? Как будто за клавиатурой сидит старый пользователь?
— Один в один.
— Круто. Надо, чтобы сообщение с протоколом в Лондоне было послано получателю в Кисмайо. Бумага с карандашом у тебя есть?
— Что-что у меня есть?
— Я понимаю, звучит старомодно, но на всякий случай хочу перейти на надежный телефон, а не на имэйл.
Возникла пауза, в течение которой Ариэль слез со своего чердака и возвратился туда с предметами, которыми даже слабо представлял, как пользоваться. Ловец надиктовал сообщение. Оно было зашифровано точно таким же шифром, который в свое время использовал Дардари, а затем отослано. Как и все, что теперь отстукивалось от имени Дардари в Кисмайо, проходило через Форт-Мид и Челтнем, где повторно расшифровывалось.
На обоих постах прослушки наблюдалось недоуменное поднятие бровей, однако приказы вменяли слушать и не вмешиваться. Согласно приказу, копии Форд-Мид отправлял в СОТП, а оттуда они уходили к Ловцу, который, не меняясь в лице, их принимал.
В Кисмайо их теперь принимал не Тролль, ныне покойный, а Джамма, бывший секретарь Проповедника. Сообщения он пословно расшифровывал по оставленной Троллем «шпаргалке». Но специалистом Джамма не был и ничего бы не заметил, даже если бы в тексты вкралась ошибка. А ошибки не было. Даже опечатки, и те были на месте.
Поскольку посылать сообщения на урду и арабском было обременительно, Дардари, Тролль и Джамма прибегали к использованию английского. То, новое сообщение тоже было на английском, который сомалиец Джамма хотя и знал, но с некоторой натяжкой. Тем не менее объема этих знаний хватало, чтобы понять: важность сообщения такова, что его следует незамедлительно доставить Проповеднику.
Джамма был одним из немногих, кто знал, что интернет-выступление якобы Проповедника с публичным отречением от своего учения — сплошная подделка, поскольку его хозяин вот уже три с лишним недели в эфир не выходил. Но знал он и то, что фан-база по всей громадной мусульманской диаспоре на Западе кипит от негодования. Он видел электронные комментарии, на один только просмотр которых уходили часы. Тем не менее вера Джаммы в хозяина оставалась незамутненной. И он отправился в долгий и утомительный переезд обратно в Марку с этим самым сообщением из Лондона.
Точно так же как Джамма, уверенный, что сообщения поступают от самого Дардари, в Форт-Миде и Челтнеме пребывали в уверенности, что маринадно-консервный магнат сидит у себя за столом в Лондоне и продолжает оказывать помощь своему другу в Сомали.
Тем временем настоящий Дардари полным отчаяния взором смотрел на кажущийся бесконечным сентябрьский проливной дождь, в то время как за спиной у него под рев огня в камине трое бывших морпехов со смехом вспоминали свое армейское житье-бытье и бои, через которые они прошли. Через узкую горную лощину неслись косматые сизые тучи, обдавая крышу хижины бурными водяными потоками.
А в испепеляющей жаре Кисмайо верный Джамма заправлял бензином бензобак пикапа, готовясь к длинному ночному пути в Марку.
В Лондоне Гарет Эванс перевел на тайный счет Абди на Каймановых островах первый миллион из денег Хари Андерссона и предвкушал, что теперь недели через три «Мальмё» со своим экипажем возобновит путь по морю, на этот раз в сопровождении натовского эсминца.
Ну а в своем коттедже в том же Лондоне Ловец гадал, клюнет ли рыбка. С наступлением сумерек он позвонил в штаб-квартиру СОТП в Вирджинии.
— Грэй, — обратился он к Серому Лису. — Мне, видимо, скоро понадобится птичка с пропеллером. Ее можно подать сюда, в Нортхолт?
