Гора Превращения, – скорее, крутой холм, – поднималась над полями, словно спина огромного кота с дымчатой шкурой. Склоны поросли серебристыми оливами и невысокими кустиками с серыми листьями, которые выглядели так, будто их засыпало пеплом. На вершине высилось суровое, похожее на древний остроконечный шлем, светло-серое здание базилики.

– А вот и храм Превращения! – сообщил Даниэль, останавливаясь, чтобы немного передохнуть.

Рано на заре, в густом предрассветном тумане, они переплыли Альму. Как ни странно, не сбились с пути – пересекли огромную реку, словно по ниточке. И едва достигнув берега, сразу же свернули с главного тракта налево, в поля. Грег с Вальтером, посовещавшись, решили для начала дойти до храма Превращения и там осмотреться, что да как.

Конечно, Даниэль в Санторию и сам не рвался – не нравилось ему это черное облако, что висело над горизонтом там, где раньше белели стены да золотились купола и шпили… Но с ним могли хотя бы посоветоваться, а не обращаться, как с бессловесным скотом, ведомым на убой! Раньше алхимик высказал бы Вальтеру все, что о нем думает, а теперь промолчал. Даже сам себе он не хотел сознаваться, что начинает бояться его…

– Больше похоже на крепость, – заметил Грег, разглядывая постройку.

– Скорее всего, это и была сторожевая башня, – предположил Вальтер.

«Колдун с севера» появился ночью – как, впрочем, и положено колдуну, непонятно откуда, точно с неба свалился. Выглядел он скверно, даже постарел с виду. Даниэль злорадно подумал, что колдовство куда как вреднее для здоровья, чем алхимия. Впрочем, недомогание не мешало Вальтеру идти наравне со всеми и с каждым шагом становиться все румянее и свежее.

– Должно быть, ее переделали в храм после превращения Змееборца, который в этой башне нес караульную службу, или что-то в таком духе…

– Вовсе нет, – не удержался Даниэль. – Тут испокон веков располагался единственный на все Пять Герцогств храм Невидимого. Даже невежественным жителям Винделики следовало бы это знать…

– Брешет алхимик, – заявил Вилли, который с появлением Вальтера сразу же стал втрое наглее. – Невидимому не строят храмов. Как сказывают у нас, сотворил Отец богов мир, утомился от трудов, да и улегся спать до самого Последнего дня!

– Нигде не строят, а здесь был! – сердито возразил Даниэль, отвернувшись от дикаря. – Думаете, почему Змееборец превратился именно на этой горе? Он обратился к Невидимому с просьбой о чуде… и его услышали.

– Ну тогда это место в самом деле уникальное, – зевнул Вальтер. – Потому что это первый и единственный случай в истории, чтобы Невидимый отозвался на просьбу смертного…

Он прищурился, вглядываясь в белеющие впереди постройки.

– Однако, похоже, драконы тут не побывали. Скорее всего просто решили не тратить время на пустую башню… Вы отдышались, мэтр? Тогда шевелитесь, путь еще долгий!

…К святилищу вела узкая, но приличная дорога, вымощенная местным серым камнем. Корявые оливы бросали на нее пугающие тени. Но что в самом деле обеспокоило Даниэля – некоторые из теней оказались трещинами.

В одну из них, пересекавшую дорогу поперек, алхимик долго заглядывал, кашляя от едкого горячего пара, что сочился из земных глубин. Откуда здесь трещины? На юге, в окрестностях Монт-Эгада, его бы такое не удивило. Но ведь здесь не огненные горы! Неужели меняется сама земля? Подземные толчки давешней ночью… Да и теперь казалось, что все вокруг пропахло удушливым дымом…

Чахлые оливы, насаженные вдоль дороги, сменились раскидистыми платанами. Вилли, оказавшись в их тени, шумно перевел дух.

– Наконец-то! По этим полям шли, как по накрытому столу – налетай и ешь!

– Драконов поджидаешь? – ухмыльнулся Вальтер.

– А как же! Они небось голодные – вон, совсем людей тут не осталось.

Тут он был прав: земли по эту сторону Альмы, так же, как по правому берегу, совершенно обезлюдели. За день пути они не встретили ни человека, ни зверя. Демонов, впрочем, тоже не видели…

Подъем стал круче. Среди платанов начали появляться харчевни, гостиницы, странноприимные дома для паломников – все брошенное. Даниэль, вспомнив одержимую с перевоза, с опаской поглядывал на распахнутые двери опустевших домов. Но тут почему-то жутью не веяло – было просто тихо и грустно.

Дорога вывела на край обрыва, на обширную огороженную площадку, явно служившую местом отдыха паломников. Сохранились даже скамьи и остатки навеса, под которым люди переводили дух после долгого подъема, закусывали и наслаждались видом на Санторию. Раньше вид с площадки открывался великолепный – вся южная Пианура, расцвеченная зелеными лугами и желтеющими полями, окаймленная по горизонту синей полосой Огненных гор. Даниэль подошел к каменному парапету, вспоминая, как много лет назад, обнимая молодую беременную жену, любовался отсюда зимней Санторией. Но теперь…

– Ч-что это? – пробормотал он, бледнея. – Где город?

Посреди желто-пестрой равнины, на месте нарядного, белокаменного столичного города чернело огромное облако дыма, сгущаясь к центру. Сквозь дым смутно виднелись остатки высоких зданий, покосившихся башен и расколотых куполов. На улицах мерцало что-то багровое. А в центре…

– Это же вулкан! – выпалил потрясенный Даниэль, глядя на погруженный в дым черный конус. – Вот почему земля содрогалась! Санторию уничтожил подземный огонь, а вовсе не драконье пламя! Вот почему беженцы говорили, что драконы появились потом!

– М-да, – протянул Вальтер, оглядывая панораму. – Мэтр, прогулка по Сантории отменяется. По крайней мере, для вас. Человеку там находиться невозможно, воздух отравлен испарениями Бездны. Чувствуете, потянуло? Это сера. Даже сюда доносит…

– А где драконы? – поинтересовался Вилли.

Даниэль вздрогнул и быстро отступил от парапета. Несмотря на то что он всю жизнь изучал летающих гадов и считал себя главным специалистом по драконам в Каррене, он в жизни ни одного дракона не видел. И – как он только что понял – был бы счастлив не видеть их и дальше…

– В самом деле, – заметил Грег. – Мы тут торчим на открытом месте. Если дракон нас увидит, он будет здесь раньше, чем мэтр заберется под скамейку…

Даниэль, который как раз мысленно измерял глубину выемки под каменной скамьей, покраснел и сделал вид, что любуется облаками.

– Брат, – спросил Вальтер, – в Вишневой Лорете был вулкан?

– Вулкана не было…

«Или был?» – неожиданно усомнился Грег. Не было вулкана, но раскололась гора… И трещины, и запах серы… Память подкидывала признаки извержения, которые он тогда не заметил.

– Был, – уверенно произнес Вальтер. – Везде та же картина. Это хорошо, люблю закономерность… Ладно, уже вечереет, а мы все еще не добрались до храма! Надо поужинать, выспаться… А утром решим, что делать.

– Что-что делать? – проворчал Вилли. – Валить отсюда надо, да поскорее!

– Знаете, – страдальчески произнес Даниэль, – на этот раз я с ним согласен…

Солнце зашло, но темнее не стало. На облаках лежал пульсирующий багровый отсвет Сантории, превращая ночь в жутковатые сумерки – подобие Бездны. Пахнущий гарью и серой ветер завывал в бойницах под потолком храма Превращения. Внутри было зябко от каменных стен. Каждый шаг будил гулкое эхо. И никаких скамеек – в этом храме Змееборцу пели литании стоя.

Даниэль прохаживался по нефу, грея руки под мышками и рассеянно разглядывая росписи. Снаружи сквозь цветные стекла сочился багровый свет, превращая картинки из жития Змееборца в какую-то крайне зловещую историю. И все время хотелось обернуться и понять наконец – откуда тут сквозит?! Как будто тут где-то есть невидимая дверь во внешнюю тьму, и она приоткрыта, а за ней ждет Тот, Кто вечно скрыт – Невидимый. Безымянный и непостижимый Отец богов. И как Змееборец не побоялся к нему обратиться, привлечь его внимание? «А вот не побоялся, – вздохнул Даниэль, останавливаясь. – На то он и герой… Не то что я…»

– Бедненько для главного святилища, – раздался голос Вальтера.

Он стоял в дверях, внимательно оглядывая помещение.

– Здесь же все должно ломиться от сокровищ! Пожертвования со всех герцогств, шутка ли! Неужели успели все вывезти, или просто спрятали?

– Нет. Тут всегда так было. Только витражи и росписи.

– Это здесь вы получили то откровение? Ну, то – Зимнее Пророчество?

– Не я! – замахал руками Даниэль. – Но да, именно тут. Точнее, в часовне Превращения. Это старая часть храма, совсем маленькая и тесная. Там остаются на ночь те, кто хочет получить ответ лично от Змееборца…

– Во сне? – хмыкнул Вальтер.

– Ну, друг мой, просто так в святилище сны не снятся! Это очень рискованное дело, ибо ответ может быть совсем не таким, как ты надеешься… Правду ведь знать, кроме ученых, на самом деле никто не хочет…

– То есть кто-то задал вопрос Змееборцу? И какой же?

– Как людям избавиться от Пожирателя Мира, – ответил Даниэль. – К тому времени уже погибла Мондрагона, но Сантория казалась несокрушимой… И был дан ответ: «Чтобы победить дракона, надо обрести дракона!»

– Обрести, – задумчиво повторил Вальтер. – И это было истолковано людьми так: «Алхимически вывести из яйца», верно?

– Не травите душу, коллега, – горько произнес Даниэль. – Вам смешно, а я погубил полжизни на это заблуждение…

– Давайте уж тогда посмеемся друг над другом, – предложил Вальтер, – поскольку я тоже немало времени потратил на алхимию…

– А все женщины! Все зло от них! И в частности, от Фьяммы! Когда Сандра расссказала Фьямме о том пророчестве, моя бестолковая невестка восприняла его буквально! Вы знаете, чем она сейчас занимается?

– Э-э… Варит травки, пытаясь извлечь летучий элемент?

– Если бы… – Даниэль содрогнулся. – Ах, если бы она ограничилась только травками! На этом мы с ней и разошлись окончательно. Ее opus magnum оскорбляет небесные и людские законы. Вы читали ее последнюю статью о человеческом теле как прообразе атанора? Будь моя воля, я бы вообще запретил спагирию. А Фьямму засадил в тюрьму! Ее нельзя подпускать к исследованиям, она аморальна и не умеет вовремя останавливаться – не говоря уже о том, что вокруг нее постоянно вертятся шпионы. С ее невоздержанностью и взбалмошностью она для них просто клад! Признаться, мэтр, я думал, что и вы один из них… Но такое глубокое невежество в вопросах алхимии не подделать.

Вальтер расхохотался.

– Вы остроумны как всегда, мой любезный коллега! Так над чем сейчас работает ваша сестра?

– Не в базилике будь сказано… – Даниэль огляделся и прошептал: – Она собирается ставить эксперимент на себе. Хочет родить дракона! В буквальном смысле!

– Это безумие, – проронил Вальтер, пожав плечами.

– Вот именно! Но она упорно стоит на своем. Дескать, именно так ей толковала свой сон Сандра. Что дракона надо именно родить, а все прочие варианты – мистические, алхимические, символические – это все заблуждения от Змея Бездны… Но Сандра не могла такого сказать – она была святой, непорочной душой, и подобная ересь никогда бы…

– Так этот вещий сон приснился вашей жене? – удивленно спросил Вальтер. – Но вы же всегда делали вид…

Даниэль прикусил язык.

– Я так сказал? Гм… Ну да. Только никому не говорите, мэтр! Это же позор, когда супруга ученого начинает пророчествовать!

– Занятно, – хмыкнул Вальтер. – Весьма занятно…

Грег стоял в часовне Превращения и рассматривал алтарную роспись. Голоса брата и Даниэля приглушенно доносились из новой части храма, не мешая ему размышлять. В окна-бойницы еле сочился грязно-багровый свет. Огонь и грязь, затопившие южную Пиануру… Слабые содрогания почвы где-то вдалеке… Низкий рев пламени, отдающийся в костях… Грег и сам не мог разобраться, как он сейчас воспринимает реальность – как человек или как дракон. Эта часовня была поистине странным, пограничным местом, где причудливо смешивались две реальности – человеческая и драконья, и на обе падала мрачная тень храма Невидимого. Да уж, недаром Змееборец выбрал для Превращения именно это место…

Вот он, на алтарной росписи во всю стену, как живой. Могучий воин в белых латах, с белыми крыльями, поражает Солнечным копьем Змея Бездны. Лица не видно – опущено забрало, и похоже, художник сделал это нарочно. Намекая, что личность и биография Змееборца не имеют значения – важно только то, что он совершил… В самом деле, кем был Змееборец до своего превращения? – внезапно задумался Грег. – Как пришел к нему? Как смертный осмелился вызвать на бой самого Змея Бездны?..

Поверх росписи шла длинная, витиеватая надпись в несколько рядов. Может, она что-то объяснит?

– «Тучи гнева закрывают свет дня, и начинается Огненный Шторм, – прочитал вслух Грег, медленно разбирая вычурные буквицы. – Смотри и плачь, он поджигает небо и твердь…»

– «И некуда бежать, когда сгорает мир…» – подхватил Даниэль, который, как ему казалось, бесшумно прошел в часовню и заглянул в двери. – Ну вот откуда он знал, что так будет?

– Что это такое? – спросил Грег, оборачиваясь. – То, что вы сейчас произнесли?

– Это, друг мой, строка из той самой легендарной Книги Огня. Эту литанию в обычных храмах не услышишь. Только здесь, раз в год, на праздник Превращения…

– Почему? Слишком длинная?

– Отнюдь. Ее не читают, чтобы не вводить мирян в искушение.

– В каком смысле? – озадаченно спросил Грег, оглянувшись на алхимика.

Даниэль подошел к алтарю, прижал руку к груди и склонил голову.

– Я думал, вы неверующий, – удивился Грег.

Даниэль фыркнул.

– Я агностик и эмпирик, – сказал он. – Верю в то, что видел сам. А большая часть культа Змееборца меня просто раздражает. И по очень простой причине: люди не хотят помнить о том, что Змееборец – не бог. Он только заступник за нас, людей, перед Змеем Бездны, перед силами хаоса и его воплощениями – драконами. Причем он сам решил им стать, Невидимый его таким не создавал. В таком качестве я вполне готов уважать его.

– То есть вы поклонились из уважения?

– Именно. Ибо человек, не знающий страха, самоотверженный, готовый жертвовать собой ради других и бестрепетно смотреть в лицо смерти – его достоин…

– Почему вы думаете, что Змееборец был именно таким?

– А вы почитайте дальше. Хотя не понимаю, как вы можете там хоть что-то разглядеть! Я даже стенку не вижу…

– Предлагаете молиться Змееборцу… мне?

Грег засмеялся.

– Почему бы и нет? Он покровитель воинов, и нам сейчас не помешает его поддержка – ведь мы, можно сказать, находимся в походе против слуг самого Змея Бездны…

Грег обдумал его слова, с серьезным видом поклонился изображению и начал медленно читать:

Теперь Грег понимал, почему эти слова приписывают самому Змееборцу. Вряд ли церковники смогли бы придумать их сами. Эти строки не походили ни на один религиозный текст, который он прежде встречал. Столько в них горечи, фатализма… И истинно драконьей жестокости.

– Брат, проснись.

Грег ощутил тычок в бок, открыл глаза и увидел склонившегося над собой Вальтера. Они оба находились в часовне Превращения. Была глубокая ночь. Луна уже ушла, только красноватые отсветы Сантории гуляли по стенам.

– Я видел его, – прошептал Грег, стискивая запястье Вальтера.

– Кого?

– Змееборца!

– О Невидимый, неужели ты послал моему брату видение в этом святом месте?!

Грег тихо засмеялся.

– Во сне! Не помню, как я уснул, но помню Змееборца – словно наяву… Он был в белых латах и сражался со Змеем Бездны – огромным огненным червем… Но потом я пригляделся и понял – они оба драконы! Брат, я видел двух сражающихся драконов! Что бы это значило?

– Всегда говорил, что воинам читать вредно, – хмыкнул Вальтер. – Особенно для них опасны стихи! Вставай, хватит валяться – есть дело…

Грег сел на мраморном полу, положил локти на колени. Лицо Вальтера было прямо перед ним. Немигающие глаза казались желтоватыми в густом сумраке.

– Не будем терять время, – сказал Вальтер. – Ты сейчас полетишь в Санторию.

Грег резко выпрямился.

– В Санторию? К красным драконам?!

– Ага.

– Но… разве ты сам не запрещал мне принимать истинный облик в землях людей?

– Где ты видишь земли людей? Им тут попросту не выжить. Вон, наш алхимик даже тут задыхается – еще хорошо, что ветер не с юга… Мы теряем время, брат. Мне срочно нужна информация о том, что происходит там, за дымовой завесой.

Грег задумался.

– Думаешь, в Сантории сейчас нет драконов? Или они не заметят меня? Одно дело – горстка смертных, но черного дракона они не пропустят…

– Конечно, драконы там есть, – с раздражением произнес Вальтер. – И даже более того! Разве ты не видишь вулкан? Разве ты не знаешь, что гнездо всегда расположено на источнике силы? Догадки герцога подтверждаются. Все говорит, что Сантория – новое логово Красного клана.

– Но тогда какой смысл…

– Ты идешь не на разведку, а на переговоры.

Грег покачал головой.

– Если переговоры – тогда почему не ты?

– Я не хочу, чтобы меня видели красные драконы. Еще рано. Я не могу собой рисковать, – откровенно признался Вальтер. – Надо же сохранить какие-то козыри! Если захватят нас обоих – всему конец. Так что хоть переговоры и не твоя сильная сторона – больше лететь некому…

– Ну хорошо, – кивнул Грег. – И ты серьезно считаешь, что меня оттуда выпустят?

– Выпустят? Смотря что ты им скажешь.

– Что мне следует им сказать?

– Скажи, что ты дракон-одиночка с севера. Ни слова про Черный клан. Скажи, что превратился недавно и не знаешь, что делать дальше. Что услышал про сильный клан на юге и не прочь к нему прибиться…

– Хочешь, чтобы я вступил в Красный клан? – усмехнулся Грег.

– Попытайся. Если они тебя примут – отлично. Если прогонят – тоже неплохо, вернешься со сведениями…

– Ты забываешь третий вариант. А если они захотят меня убить?

– А ты не веди себя так, чтобы они захотели! Не дай им повод!

Грег почесал в затылке.

– Выясни, какие расклады сейчас внутри клана. На внутренних противоречиях всегда можно поиграть… И главное – как можно больше узнать о Мондрагоне! Ни одна мелочь не будет лишней. Он – наш единственный серьезный противник, и я все еще не знаю, как его одолеть… Ну, лети! Я буду ждать тебя тут до рассвета.

– Хорошо, – сказал Грег, поднимаясь на ноги.

– Будь очень осторожен. Я не полечу туда искать тебя. Не смей погибнуть. Ты поломаешь мне всю игру!

Грег невольно рассмеялся.

– Доброго пути и удачи тебе!

Братья крепко обнялись, и Грег вышел из часовни. Через мгновение витражи содрогнулись и зазвенели от сильного удара ветра.