scherzando marziale
Марцель альт Родер задумчиво потер кончик носа, зевнул.
– Ну, давай уже, что ли…
Но Сергио альт Табаска не торопился. Все тряс и тряс кожаный стаканчик, будто намеревался превратить кости в труху. Или полагал, что если они будут достаточно долго биться друг о друга, то залитые смолой углубления на их гладких гранях разложатся так, как ему хочется. Положим, в это верили многие. Кое-кто из солдат удачи относился к костям суеверно, как к некоему идолу. Желал спокойной ночи и доброго утра, носил в мешочке у самого сердца, будто медальон с локоном возлюбленной. Для начала игры тоже существовали определенные ритуалы. Например, лейтенант Пьетро из Дома Зеленого Пса всегда украдкой прижимал кости к губам. А капитан-кондотьер пран Жерон альт Деррен украдкой, когда думал, что никто не видит, дул в стаканчик. Лейтенант Сергио тряс до одури кости пред броском. Ну а сам пран Марцель всякий раз украдкой возносил молитву святой Маркитте, чей образок носил на груди. Но делал это всегда даже не шепотом, а мысленно, едва-едва шевеля губами, так что никто из офицеров Роты Стальных Котов не мог заподозрить его в излишней набожности или в еще какой-нибудь слабости.
– Кидай уже, Сергио. – Знаменщик Толбо альт Кузанн раздраженно крутанул «звездочку» на длинной шпоре.
Сегодня они играли вчетвером – лейтенанты Марцель, Сергио и Пьетро, а с ними знаменщик альт Кузанн, недавно принятый в отряд по рекомендации самого суперинтенданта Кевинала прана Бьянче альт Форреско из Дома Рубинового Журавля. Толбо приходился самому богатому после великого герцога человеку четвероюродным племянником, но злые языки утверждали, что на самом деле он – его бастард, прижитый с троюродной сестрой. Как там было на самом деле, не мог сказать никто, но, зная любвеобильность прана Бьянче, никто не удивлялся такому объяснению. А также, принимая во внимание, что господин суперинтендант даже в свои пятьдесят прекрасно владел шпагой и не терпел даже тени оскорблений, все предпочитали делать вид, что версия с племянником устраивает каждого. На первый взгляд Толбо показался неплохим парнем – незаносчивым и нежадным. Поэтому лейтенанты охотно пустили его в свой устоявшийся круг. Тем более капитан Жерон отсутствовал в роте вот уже более недели. Не скучать же в ожидании командира, если можно скоротать вечер за игрой в кости?
Когда какой-то мудрец несколько сотен лет назад выдумал игру в кости, он даже не предполагал, сколько разновидностей ее появится за это время. И для черни, не склонной к умственной работе, и для благородных пранов, которые считают, что забава тем интереснее, чем она сложнее. Можно, конечно, просто кидать кости и считать, у кого больше «очков» выпало. Но это – занятие для тупой солдатни, в бою только и способной держать строй с пикой или стрелять из аркебузы. Офицеры искали игр, которые давали бы не только ощущение азарта, но и повод поразмыслить. А потому в последнее время они не на шутку увлеклись «тысячей».
В этой игре выбрасывали по пять кубиков за раз и подсчитывали, сколько выпало «зачетных» граней. К таковым относили по три и по четыре одинаковых «очков» на гранях. В одиночку могли засчитываться только «единичка» и «пятерочка». «Зачетные» кубики откладывали, а оставшиеся кидали еще. Кон игрока мог прерваться, если за один бросок не выпадало «зачетных» граней или же по количеству набранных «очков» он попадал в «бочку» – триста, шестьсот или девятьсот «очков». Ну и, конечно же, он мог сам, добровольно прервать кон и передать стаканчик с костями товарищу, если понимал, что следующий ход приведет пусть не к проигрышу, но к неудачному повороту в игре. Побеждал тот, кто раньше других набирал тысячу «очков».
Наконец Сергио альт Табаска опрокинул стаканчик на поставленный «на попа» барабан, заменявший лейтенантам стол. Три «пятерочки».
– Пятьдесят, – сказал знаменщик. – Итого?
– Итого пятьсот пятьдесят, – ответил лейтенант. – Я, пожалуй, остановлюсь. Чья там очередь?
– Моя, – протянул руку Марцель. Вздохнул и сжал стаканчик в кулаке, полуприкрыв глаза.
– А мы пока вина выпьем, – подмигнул товарищам альт Табаска.
Все прекрасно знали: Марцель сейчас будет молиться святой Маркитте, а значит, время у всех есть.
– Клевосское. – Знаменщик сунул руку под складную койку, на которой сидел, пошарил там.
– Не люблю клевосское. – Лейтенант Пьетро тронул русый ус.
– Ну извини, бурдильонского сегодня нет. – Сергио развел руками. – Да и не по карману нам нынче бурдильонское.
– Умом я это знаю, но сердце не желает смириться.
– Значит, заставь сердце поверить, что сегодня для него лучше клевосское. Светленькое, слабенькое…
– И кислое, как лимон.
– Зато жажду утоляет лучше любого другого, – вмешался знаменщик, сковыривая кинжалом смолу, защищавшую пробку.
Сергио выставил три глиняные кружки. Покосился на Марцеля. Добавил четвертую, а то еще обидится. Толбо альт Кузанн разлил вино.
Офицеры подняли кружки.
– За будущие дела! – провозгласил Пьетро на правах старшего по возрасту. Пригубил и скривился. – Вот не люблю клевосское…
– Не пей, нам больше останется. – Сергио альт Табаска опрокинул в рот содержимое своей кружки, проглотил в один прием. – Если в клевосском и есть недостаток, так только один – бегать до ветру приходится часто.
– Пить надо меньше. – Пьетро подмигнул знаменщику, чтобы разливал еще.
– А что здесь пить? – Сергио кивнул на пять нераспечатанных и одну початую бутылку. – Дожили! Офицеры Роты Стальных Котов еле наскребли на полдюжины вина!
– А что ты хотел? Полгода…
В этот миг Марцель без предупреждения швырнул кости.
Две «двойки», «четверка», «пятерка» и «шестерка». Лейтенант озадаченно уставился на расклад.
– Зачтется только «пятерочка», – прошептал юный Толбо. От выпитого вина он раскраснелся. Хотя, возможно, виной тому была душная кевинальская ночь – ни малейшего ветерка, зато раскаленные гранитные скалы неподалеку от бивака роты отдавали накопленное за день тепло.
– Кидаешь еще? – спросил Пьетро.
Марцель снова потер нос, сгреб кости в стаканчик. На этот раз он кинул сразу, без молитвы. Видно, разозлился.
Две «четверки» и две «пятерки».
– Оппа! – воскликнул знаменщик.
– Все сгорело… – пробормотал Марцель, откинул упавшие на глаза длинные, черные как смоль волосы. Еще раз осмотрел выпавшие кости. – Как же так?
– Ну, не повезло, бывает! – крякнул, хлопая себя по коленям ладонями, пран Сергио. Если бы не остроконечная бородка и подкрученные усы, его с легкостью можно было бы принять за крестьянина с Перренских холмов. Широкий в кости, невысокий, с бычьей шеей пран никак не походил на благородного. Хотя со шпагой управлялся мастерски. И даже с двумя сразу, показывая в бою чудеса виртуозности. Но капитан Жерон альт Деррен ценил его не за это, а за умение отыскивать для роты фураж и провиант, казалось бы, посреди пустыни. – Игра-то еще не закончена!
– Кому не везет в кости, тому везет в любви, – заметил молодой пран Толбо.
– Да? – Лейтенанты, не сговариваясь, переглянулись.
– Вот уж никогда не подумал бы, – покачал головой Марцель.
– Это точно! – хохотнул Сергио альт Табаска. – Рассказал бы ты это, мой юный друг, Лансу альт Грегору.
– Какому альт Грегору? – удивился знаменщик. – Великому менестрелю?
– Ага! – согласился пран Сергио. – И великому игроку.
– И великому пьянице, – добавил лейтенант Марцель.
– И великому мерзавцу, – нахмурился пран Пьетро. – Оставил меня без коня, каналья! Этот гнедой мне обошелся в сотню монет! Ах, что это был за конь! Шея как у лебедя! Копыта – наперстки! Круп…
– Как задница у маркитантки Люции, – оскалился Сергио.
– Погодите, господа! – воскликнул Толбо альт Кузанн. – При чем тут знаменитый менестрель? Я ничего не могу понять…
– Да при том, – пояснил пран Пьетро. – Что твой знаменитый менестрель еще четыре месяца назад сидел вот на этой койке, где сейчас ты, и тряс стаканчиком с костями так ретиво, что часовые прибегали спросить, в чем дело.
– Ничего себе! – Альт Кузанн вскочил, будто в страхе, что оскверняет седалищем священную мебель.
Лейтенанты не сдержались и покатились со смеху, хватаясь друг за друга.
– Да он еще четыре месяца назад играл с нами в кости и пил вино! – сквозь смех пояснил Сергио. – Может, даже из той же кружки, что и ты.
– Правда? – Толбо ошарашенно рассматривал простую глиняную кружку с надколотым краем и слегка треснувшей ручкой. – Прямо из…
– Да кто это упомнит? – хлопнул его по плечу Марцель.
– А откуда? – нерешительно спросил юноша. – Я хочу сказать, здесь откуда…
– В Роте Стальных Котов капитана Жерона альт Деррена всегда найдется место для Ланса альт Грегора.
– Они дружны еще с Браккарской войны, – пояснил Пьетро. – Немало почудили в Трагере. Поэтому, когда полтора года назад Ланс угодил в опалу в Аркайле, он пришел к нам.
– Только у нас скучно было, – продолжал Марцель. – Никаких войн. Жалованье маленькое…
– А из-за игры в кости оно у Ланса еще меньше стало, – улыбнулся Сергио. – Вот уж кому не везло, так это ему. И тряс, и дул в стаканчик, а не падали кости как надо, и все тут.
– Значит, ему в любви везло? – наивно моргнул знаменщик.
Лейтенанты переглянулись.
– Тот, кому в любви везет, – серьезно и даже немного грустно пояснил Сергио, – не страдает так.
– Я Ланса давно знаю, – пробормотал Пьетро. – Ты, малыш, не слушай меня, когда я его за коня ругаю. Ради Ланса я готов табуна лишиться. Гнедой, конечно, хорош, но не настолько, чтобы из-за него друга терять. Давайте-ка выпьем?
Знаменщик быстро-быстро откупорил вторую бутылку и разлил.
– Чтоб у нас все было и нам за это ничего не было, – сказал Марцель, поднимая кружку.
Они выпили, едва ли не насильно усадили Толбо.
– Не знаю, что у него там случилось, малыш, – начал Марцель, вздыхая. – Но Ланс, похоже, не на шутку влюбился. Мне скоро тридцать лет, я – наемник. У меня было несколько десятков женщин, от маркитанток до баронесс. Но все это проходило как-то легко и непринужденно… Да, я влюблялся! Но самое большее на месяц. Потом встречал новую красотку, и все начиналось сначала.
– Думаю, у альт Грегора было точно так же, – встрял Пьетро. – Только его перечень побед длиннее твоего в несколько раз.
– Ну, я ж не всемирно известный менестрель… Перебиваюсь объедками за Лансом, – ухмыльнулся Марцель. – Но теперь мне ничего не грозит. Армия сердцеедов понесла невосполнимую потерю. Ланс альт Грегор навеки оставил наши ряды.
– Кто же эта прана, которая сумела так приворожить великого музыканта? – удивился Толбо. – Какая-нибудь баронесса или княгиня?
– Княгиня? Нет, с княгиней у него как раз не заладилось. Лет пять назад он гостил на Айа-Багаане. Местная знать просто слюни пускала от его выступлений. Говорят, золото швыряли горстями. Тамошние благородные праны… не помню, как они называются на южных островах… из шаровар выпрыгивали, так хотели угодить в койку лучшего менестреля двенадцати держав. А они, малыш Толбо, там все красотки, должен тебе признаться. Черные косы, черные глаза, губы алые и нежные, словно бутон розы…
– Да ты поэт, дружище! – воскликнул Сергио. – Вот уж не замечал раньше!
– Он просто завидует Лансу, – поправил его Пьетро.
– Ну а как не позавидовать? – нисколько не смутился Марцель. – Если его удостоила вниманием сама княгиня Зохра! Вот уж красавица из красавиц!
– А ты ее видел? – прищурился Пьетро.
– Не видел, но люди врать не будут. И опять же, я доверяю вкусу Ланса.
– Убедил.
– Интрига с княгиней у Ланса было бурной, но недолгой. Оказалась, что ее высочество ревнива до одури. И, застав менестреля в объятьях одной из своих придворных танцовщиц…
– А зачем же он обнимал танцовщицу, если княгиня… – пролепетал знаменщик.
– Откуда я знаю? Творческая натура… Я же говорю – они сами из шаровар выпрыгивали.
– А может, несчастная девица просто расплакалась, а менестрель пытался ее успокоить? – подмигнул Сергио, доставая третью бутылку и протягивая ее племяннику суперинтенданта.
– Вполне возможно, – согласился лейтенант Марцель. – Ланс – человек добрый и отзывчивый. Женские слезы для него – острый нож в сердце. Но княгиня не разделила его стремления к милосердию. Альт Грегору пришлось бежать в чем был…
– Постойте-ка! – воскликнул Толбо. – Но ведь он только обнимал, ты говоришь!
– Айа-Багаан – южный остров. Там и зимой жарко, а уж летом. Полагаю, Ланс спасался от жары. Ну, молва утверждает, что штаны на нем все-таки были. Великий менестрель не опозорился, сверкая задницей в Нижнем Городе. Но прыгать со стены ему пришлось. К счастью, она не очень высокая, но хромал Ланс долго. Позже он нам рассказывал, что нисколько не жалел о золоте, которое пришлось бросить во дворце, а вот осознание того, что он нанес оскорбление прекрасной, как южная ночь, княгине, его терзало долго.
– Ага… – кивнул Пьетро. – Пока не встретил ту танцовщицу из Кранала, помнишь, Сергио?
– Как же не помнить! Я сам на нее глаз положил, но куда мне до Ланса!
– А что княгиня? – вернул беседу в нужное русло знаменщик.
– Княгиня? Княгиня очень обиделась. Ее головорезы-стражники перерыли весь Нижний Город, но Ланс спрятался в лачуге рыбака, в таких трущобах, что никто и не подумал, что привыкший ко дворцам менестрель унизится до их грязи и вони. Поэтому там его искали нестарательно. А может, стражники и сами нос воротили. Рыбаки не заморачиваются и высыпают кишки, после того как выпотрошат рыбу, прямо на улицу перед жилищем. Но Ланс не только спрятался, но и сумел втереться в доверие к рыбакам настолько, что его вывезли на фелуке, спрятав в рыбе. И выпустили на побережье Вирулии вонючего и в рубище.
– Втереться в доверие! – хохотнул Пьетро. – Просто у Ланса всегда есть в штанах потайной кармашек, а в нем – полдюжины золотых на черный день. Для айа-багаанских рыбаков – целое состояние.
– А чтобы у рыбаков не возникло желание завладеть золотом силой, Ланс никогда не расставался со шпагой, – добавил Сергио. – Вы вообще видели его без шпаги?
– Видел один раз, – сказал Пьетро. – Когда в речке купались. Но, когда вылезли, он тут же прилег на солнышко рядом с ней.
– Вот-вот. Он со шпагой не боится даже горных демонов с Карросских гор. Поэтому айа-багаанцы привезли его на материк и высадили возле Вирула, в маленькой деревушке. В город он сам отказался в таком виде идти.
– С тех пор путь на Айа-Багаан ему заказан, – закончил историю Марцель. – Княгиня Зохра обещала ему на выбор, по старой дружбе, либо на кол, либо за ребро и на городскую стену, либо плаха и голова на верхушке самой высокой башни. Но Ланс не слишком расстроился, похоже. Во всяком случае, я за ним не замечал печали по черноокой княгине. А вот девушка с зелеными глазами из Аркайла запала ему в сердце всерьез и надолго.
– Что же за девушка такая? – Толбо попытался снова вскочить, но Сергио толкнул его в плечо, возвращая на место. Сунул в руки очередную бутылку. – Баронесса? Герцогиня?
– Нет, – покачал головой лейтенант. – Просто девушка. Благородного, конечно, происхождения, но не более того… Провинциалка. Ланс видел ее всего лишь раз в жизни, но с тех пор каждый день талдычил нам о зеленых глазах, каштановых локонах и чудесной улыбке. Да он просто бредил ею! Есть не мог, спать не мог. Напивался до бесенят… Однажды пьяный просто поднялся из-за стола и пошел в Аркайл пешком. Даже коня оседлать не догадался. Мы его догнали, он шпагой размахивать начал. Хорошо, что совсем пьяный был, а то кого-нибудь проткнул бы, он мастер. Пран Жерон приказал его связать и уложить, чтобы проспался. Никогда не видел, чтобы благородный пран, немолодой уже, так с ума сходил…
– Голову он точно об что-то отбил, – вставил Пьетро. – Скорее всего, до того, как влюбился. Понять я его не мог, но не посочувствовать другу нельзя. Потому-то я и не смог Лансу отказать, когда он начал проситься съездить в Аркайл.
– И как съездил?
– А вот до сих пор нет. И коня моего, кстати, тоже нет. Ну, ничего, вернется он рано или поздно, я ему…
– Тише! – насторожился и вскинул руку пран Марцель. – Идут к нам.
– Да свои, – пожал плечами Сергио. – Наши часовые не спят. Не та выучка.
– И кто среди ночи… – начал знаменщик, но лейтенант Пьетро прижал палец к губам.
– Тс-с-с… Пран Жерон. И не один. Вино и кости убрать! Камзолы застегнуть! Могут быть наниматели.
Офицеры управились как раз вовремя. Шагнувшего под полог кондотьера встречали Марцель и Сергио, склонившиеся над картой, знаменщик, глубокомысленно читавший толстую книгу, и лейтенант Пьетро, замерший посреди шатра, опираясь на шпагу.
Жерон альт Деррен из Дома Черного Медведя отличался высоким ростом, гордым разворотом плеч и черной повязкой через пустую глазницу. Смешно сказать, не оружие, не пуля, а ветка лишила глаза шестнадцатилетнего юношу, когда он мчался галопом напролом через дремучий лес.
Тогда, тридцать с лишним лет назад, Кевинал терзали междоусобицы. Великие Дома Красного Солнца и Радужного Богомола оспаривали друг у друга право на корону великого герцога. Более слабые Дома вынужденно примыкали к одному из Великих, ибо война никого не оставила в покое. Поначалу дело ограничивалось небольшими стычками между молодыми дворянами – благородно, на шпагах и кинжалах. Позже некоторые праны начали вооружать челядь, особенно после нескольких случаев захвата городских особняков и замков противоборствующей стороной. Дальше – больше. Дома принялись нанимать маленькие армии для защиты своих интересов. От полусотни человек до двух-трех тысяч, у кого на сколько денег хватило. Не стеснялись и наемных убийц подсылать к противникам. Именно так погиб пран Микеле, глава Дома Радужного Богомола. В то время будущий кондотьер с отцом и старшими братьями служил именно этому Дому, согласно вассальной присяге.
Смерть прана Микеле подорвала боевой дух, и в очередном боевом столкновении Дом Радужного Богомола потерпел сокрушительное поражение. Враг опрокинул их дворянскую конницу, смял аркебузиров ударом во фланг. Отчаянным рывком Рота Младших Сыновей, стоявшая в резерве, попыталась не дать врагу развить наступление, но задержала тяжелых рейтаров очень ненадолго. Жерон альт Деррен бежал вместе с остальными. На его глазах четверо товарищей по роте были изрублены в капусту. Юноше оставался нелегкий выбор – погибнуть с ними вместе или удирать. Он предпочел жизнь – кто способен осудить за это шестнадцатилетнего юношу? Неудачно попавшаяся на пути ветка хлестнула поперек лица, и острый сучок угодил в глаз.
С тех пор пран Жерон носил повязку. Но это нисколько не повлияло на его отношения с прекрасным полом. Правильные, благородные черты лица, каштановые волосы, тронутые после сорока серебряной изморозью, остроконечная бородка и навощенные кончики усов сделали из кондотьера записного сердцееда.
Войдя в шатер, он окинул помощников строгим взглядом.
Лейтенант Пьетро церемонно поклонился:
– Капитан…
– Вольно. Расслабляйтесь. Хотя что-то мне подсказывает, не сильно-то вы и напрягались.
– Как можно, капитан! Часовые выставлены, старшие караульные получили строгие указания. Фуража для лошадей хватает, солдаты накормлены. Изучаем диспозицию. – Пьетро кивнул на оставшихся лейтенантов. – Благородный пран Толбо альт Кузанн прорабатывает сочинение знаменитого полководца Ильхама Лоддского. После я его опрошу со всей строгостью по прочитанному.
– Да? – Альт Деррен в два шага поравнялся со знаменщиком. Заглянул в книгу. – Ты гляди… Даже держит не вверх ногами. О чем пишет Ильхам Лоддский?
– В настоящий момент я читаю главу, посвященную сражению при броде в Харадаре. При почти трехкратном численном преимуществе трагерской армии Ильхам Лоддский поставил на правом крыле роту наемников из Кринта, а необученных и слабых духом лоддских ополченцев – в центр и на левый фланг. Дворянская конница находилась в резерве в четверти лиги от брода. Когда роты пикинеров Трагеры переправились через реку и увязли в бою, они смяли нестройные порядки…
– Довольно! – крякнул кондотьер. – Вижу, что читал. А вы, почтенные праны, какую карту изучаете?
– Северных земель Вирулии.
– Да? Это еще зачем?
– Ну, не знаю, – развел руками Пьетро. – Надо же что-то изучать, а то закиснем.
– Полагаю, капитан, Вирулия интересна с точки зрения преодоления водных преград в пограничных фрегезиях, – вмешался лейтенант Марцель. – Любопытно расположение фортов королевской армии и замков, оседлавших ряд перевалов в горах Кольд…
– Довольно, – прервал его пран Жерон. – Убедил.
– Рад стараться.
– Я так и думал. А сейчас можете убирать карты.
– Убирать?
– Да. Убирать карты Вирулии…
– И доставать?..
– Карты Аркайла.
– Капитан?
– Я больше десяти лет как капитан… Сейчас все объясню. – Он повысил голос. – Прошу вас, баронесса!
В шатер вошли трое.
Женщина в шелковом темно-синем плаще с капюшоном, скрывавшем лицо. С нею два прана. Один уже седой, явно старше пятидесяти лет, в черном камзоле, застегнутом под горло, со шпагой на украшенной золотом перевязи. Второй – юнец, лет пятнадцати или шестнадцати, светловолосый с едва-едва пробивающейся бородкой.
Оказавшись под пологом, женщина сбросила капюшон, мгновенно ослепив присутствующих лейтенантов красотой. Сапфирно-синие глаза и черные как смоль косы, уложенные вокруг головы. Толбо вскочил, роняя книгу. Пьетро невольно подкрутил ус, а Марцель и Сергио приосанились.
– Позвольте представить вам баронессу Кларину альт Рутена из Дома Сапфирного Солнца.
Черноволосая красавица величественно кивнула.
– Пран Клеан альт Баррас, глава Дома Бирюзовой Черепахи.
Пожилой мужчина прижал ладонь к сердцу и поклонился.
– Пран Этуан альт Рутена из Дома Сапфирного Солнца.
Наконец поздоровался и юноша.
– Позвольте, в свою очередь, представиться, – шагнул вперед Пьеро. – Лейтенант Пьетро альт Макос из Дома Зеленого Пса. Наемник.
– Лейтенант Марцель альт Родер из Дома Бронзового Сокола. Наемник.
– Лейтенант Сергио альт Табаска из Дома Черной Мыши. Наемник.
– И знаменщик нашей роты, юный Толбо альт Кузанн из младшей ветви Дома Рубинового Журавля, – завершил знакомство капитан-кондотьер.
– Нам очень приятно встретиться со столь благородными пранами, – голосом мелодичным, но холодным, как ледяные ущелья Карросских гор, произнесла баронесса. – Надеюсь, их воинская доблесть столько же неотразима, как и выправка.
– Под нашим началом пятьсот отборных вояк. – Пран Жерон жестом пригласил гостей присесть. Кларина и ее отец не отказывались. Молодой пран Этуан, по всей видимости, один из многочисленных племянников баронессы, остался стоять за спинами своих родственников, держа ладонь на эфесе шпаги. Как будто мальчишка мог что-то противопоставить четверым прожженным псам войны, если бы они замыслили недоброе. – Сотня рейтаров. Сотня аркебузиров. Две сотни пикинеров. И еще сотня бойцов, не придумавших для себя особой воинской профессии. То есть этим бравым молодцам скучно заниматься чем-то одним, а потому они с равным мастерством рубятся на тесаках и фехтуют на шпагах, стреляют из аркебуз и арбалетов, наводят мосты через реки и подводят мины под крепостные стены. Они умеют все. И ни в одной роте Кевинала вы не найдете таких мастеров на все руки. Это – младшие сыновья, которым судьба отказала в наследовании Дома, но которые хотят чего-то добиться в жизни. И большинство из них добивается.
– Места в земле, глубиной в четыре локтя, – презрительно поджав губы, произнес пран Клеан.
– Да? Не без этого. Всякий, кто пытается проявить удаль и отвагу на поле боя, должен иметь в виду и такое развитие событий, – пожал плечами Жерон. – Но смею вас заверить, погибает не больше половины пришедших к нам новобранцев. Остальные выживают, набираются опыта и становятся настоящими воинами, без тени сомнения и страха. Скажу больше, последнее время мы можем позволить себе принимать далеко не всех солдат, а лишь после тщательного отбора. Поэтому у нас много ветеранов войн в Трагере и Унсале. Вы, несомненно, слышали…
– Мы слышали, – кивнула баронесса. – Трагерцы и унсальцы любят пускать кровь друг другу. Но мне непонятно, как у вас в роте уживаются недавние враги?
– Враги? Да? О нет, уверяю вас, прана Кларина, врагов я к себе в роту не набираю. И в Унсале, и в Трагере полно бойцов, которые сражаются спокойно, как хорошие ремесленники лепят горшки или сколачивают табуреты. Они не бьют себя в грудь, не орут, призывая вырезать всех врагов мужского пола, кто дорос до чеки тележной. Они не вешают бургомистров захваченных городов, не сажают пленных на колья вдоль дорог. Ну, иногда насилуют, частенько грабят, но они ценят человеческую жизнь. Поверьте, очень ценят. Всегда предпочитают брать врага в плен и требовать выкуп. Поэтому они прекрасно уживаются в одном войске. А вот идейных я в роту не приглашаю, а если вдруг какой и просочится, гоню поганой метлой, уж простите, баронесса, за грубое слово, но я – мужлан и солдафон.
– Я слышал, вы давно не воевали. Года два, – прищурился пран Клеан. – Знаю, вынужденное бездействие очень плохо сказывается на боеспособности наемников. Лучшие солдаты уходят к более удачливым кондотьерам, а оставшиеся разлагаются – пьют, играют в кости, волочатся за юбками. – Он огляделся по сторонам, будто выискивая признаки разложения непосредственно здесь, в штабном шатре.
– Да? Возможно, вы правы. Я даже склонен заявить – в большинстве случаев вы были бы правы. Но не в нашем. Скажу больше, несмотря на то что в серьезных боевых столкновениях Рота Стальных Котов не принимала участие, мои люди пользуются спросом для решения небольших внутренних конфликтов. – Кондотьер наклонился, вытащил из-под складной койки резной ларец, водрузил его на стол поверх карты. Откинул крышку. – Вот рекомендательные письма от… – Он многозначительно закатил глаза. – Впрочем, лучше сами почитайте. – Он протянул бумагу баронессе, но юный Этуан шагнул вперед и принял из рук кевинальца рекомендацию. Передал ее Кларине. – Подавление крестьянского бунта в провинции Арганда, – пояснял пран Жерон по мере того, как баронесса просматривала одну бумагу, исписанную ровными строчками, за другой. – Усмирение мятежного Дома Малахитового Паука. Умиротворение наследников Дома Черного Солнца до оглашения приговора великого герцога по наследованию. Отражение пиратского десанта браккарцев на берега Трагеры…
– Ничего не слышал о последнем случае, – нахмурился пран Клеан.
– Да? Ничего удивительного. Великий князь Трагеры и король Браккарских островов только-только подписали договор о сотрудничестве, который в какой-то мере смягчает кабальные условия торговли, навязанные островитянами по окончании последней войны. Но тут пиратское братство Южного Острова решило поразвлечься. Огласка не входила в планы ни короля Ак-Орра тер Шейла, ни его светлости Пьюзо Третьего альт Ортега из Дома Пурпурного Меча. Поэтому они не смогли задействовать ни регулярную армию Трагеры, ни флот Браккары. Скажу больше, великий князь не мог даже открыто нанять нашу роту. Все свершилось тайно. Мы задействовали только конницу и младших сыновей, мастеров на все руки.
– И как, удачно? – спросила баронесса, улыбаясь уголками рта.
– Вылазкой командовали лейтенант Пьетро альт Макос и ваш соотечественник Ланс альт Грегор.
– О! Альт Грегор служил у вас? – едва заметно приподняла бровь Кларина.
– Вы с ним знакомы?
– Мимолетно…
– Жаль, а то прана Пьетро волнует судьба его коня, на котором Ланс альт Грегор четыре месяца тому назад отправился в Аркайл.
– Очень волнует, ваша милость, – проникновенно добавил лейтенант, подкручивая ус. – Я очень любил его.
– Коня или альт Грегора? – холодно поинтересовалась баронесса.
– Оба мне как родные! – воскликнул Пьетро.
– Но, полагаю, коня все-таки больше, – добавил кондотьер. – По крайней мере ты чаще вспоминаешь о нем.
– Тогда позвольте выразить вам, лейтенант, свое искреннее сочувствие. Коня вы, скорее всего, не увидите никогда.
– Я так и знал! – покачал головой Пьетро. – Нельзя доверять никому! Даже величайшему менестрелю всех времен и народов!
– А почему, ваша милость, вы так решили? – осторожно поинтересовался лейтенант Марцель.
– По законам Аркайла, имущество государственных преступников, как правило, конфискуют. Разве в Кевинале иные законы?
– А Ланс альт Грегор каким-то образом злоумышлял против Аркайла? – удивился пран Пьетро.
– Ну, вы же слышали, благородные праны, о скоропостижной смерти герцога Гворра.
– Герцога? Право же, не привык называть его герцогом… – покачал головой капитан. – Но мы, конечно, слышали, хоть и живем в ужасающей глуши. Наследник короны Гворр был зарезан среди ночи на улицах Аркайла месяца три назад.
– Совершенно верно. Ровно четыре месяца. А руку к этому приложил ваш дорогой альт Грегор. В чем покаялся, был осужден…
– Его казнили?! – встрепенулся Пьетро, невольно хватаясь за шпагу.
– Насколько я знаю, нет. Понимаете ли, благородные праны, я сама уже в бегах больше полутора месяцев. А история с альт Грегором весьма темная. Говорят, казнь ему заменили на пожизненное заключение. Потом были слухи, что его похитили браккарцы. Ну, или подстроили побег, что по большому счету одно и то же.
– Браккарцы?! Что за чушь? Да Ланс скорее принял бы помощь от горного демона, чем от браккарца! – не сдержал чувств лейтенант.
– Невежа! – неожиданно шагнул вперед Этуан альт Рутена. – Ты усомнился в правдивости баронессы?
– Что? – уставился на него Пьетро. – Ты здесь откуда взялся? Иди на место, щенок, и жди, пока взрослые окончат разговор!
– Прежде я тебя заткну…
Юный Этуан схватился за шпагу и даже потянул ее из ножен. Неуловимо быстрым движением Пьетро перехватил его кисть, вывернул… Какое-то мгновение, и дерзкий боец оказался на коленях, а кинжал наемника щекотал ему горло. Представитель младшей ветви Дома Сапфирного Солнца боялся вздохнуть, яростно вращая глазами.
– Ваша милость, – как ни в чем не бывало обратился лейтенант к баронессе. – Я покорнейше прошу вас – приструните своего щенка. Он думает, что грозный и кусачий, но, увы… Он неуклюжий и глупый. Наверное, только-только прозрел. Драться с матерыми волкодавами ему еще рано.
Кларина взглянула на перекошенное от ненависти лицо племянника, на его непринужденно болтающего обидчика, на капитана-кондотьера и махнула рукой с изысканной небрежностью.
– Этуан, вернись на место и больше не смей двигаться без разрешения. Ты меня понял? – Юноша, лишенный возможности кивнуть, просто моргнул. – Пран Пьетро, будьте столь любезны, отпустите его. – Лейтенант разжал пальцы и опустил кинжал. Мальчишка прошел за спину баронессы, в самом деле ужасно напоминая обиженного щенка. – Пран Жерон, вот видите, не зря я уговаривала вас показать мне ваших людей…
– Да? И что вы теперь скажете?
– Офицеры вашей роты мне нравятся. Подробности условий найма вы обсудите с моим отцом. – Пран Клеан важно кивнул, сохраняя брезгливо-настороженное выражение лица. – А для лейтенанта Пьетро альт Макоса из Дома Зеленого Пса поясняю: я знаю, что Ланс альт Грегор не любит браккарцев. Вернее, не любил еще полтора года назад. Но, знаете ли, люди меняются. Я видела его незадолго до ареста. Это совсем не тот альт Грегор, который покорял музыкой сердца правителей и черни. Что-то в нем сломалось. Поэтому я вполне допускаю его предательство, сколь это ни прискорбно.
Сергио открыл было рот, чтобы возмутиться, но капитан одним взглядом остановил помощника.
– Мы собрались здесь не обсуждать достоинства и недостатки Ланса альт Грегора. Диспозиция такова: баронесса Кларина альт Рутена и пран Клеан альт Баррас желают нанять нашу роту для защиты собственных интересов и земель.
– По законам Аркайла, имущество государственных преступников, как правило, конфискуют… – пробормотал Пьетро. – Или я ошибся, ваша милость?
– Нет, не ошиблись, – величественно проговорила Кларина. – Но я себя не считают изменницей родины. Я только попыталась возвести на престол Аркайла вменяемого наследника вместо слабоумного Айдена. Мой сын – сын герцога Лазаля, чему есть письменное подтверждение его светлости…
– Покойного.
– Пусть так, но сделанное собственноручно, в здравом уме и трезвой памяти. Мы не успели обвенчаться с герцогом Лазалем, поэтому Великие Дома Аркайла сочли моего сына бастардом и отдали корону Гворру. Это можно было стерпеть, но после смерти Гворра мой Висент имеет больше прав, чем Айден, поскольку является его дядей.
– Да? – Жерон потер бороду. – Сложно и запутанно все. Напоминает давнюю историю прихода к власти герцогини Себиллы из Дома Пурпурного Меча.
– Скорее, унсальские интриги после смерти Эдеварда Второго, – возразил Марцель.
– Может быть… Но это, впрочем, неважно. Наша задача – войти в пределы Аркайла и занять земли Домов Сапфирного Солнца и Бирюзовой Черепахи. К счастью, они сопредельны.
– Преодолев сопротивление войск правящего Дома, если таковые попадутся на пути, – заметил пран Клеан.
– Мы понимаем, – кивнул кондотьер. – Дальше вы будете вести переговоры с регентшей, праной Леахой, а мы пресекать любые попытки со стороны Домов Черного Единорога или Охряного Змея решить вопрос силой. Я правильно понял?
– Совершенно верно. За все это я предлагаю вам четыре тысячи золотых «лошадок».
– Я уже говорил, что это маловато. Расходы на фураж и довольствие солдат непомерно выросли в эту зиму.
– Но это чудовищная сумма! – возмутился пран Клеан.
– Я же не прошу ее удвоить или утроить. Давайте все спокойно обсудим. Лейтенант Сергио, лейтенант Пьетро.
– Да, капитан.
– Слушаю, капитан.
– Как быстро вы сможете подготовить обоснованный расчет затрат на переброску роты в южные провинции Аркайла? Ну и хотелось бы иметь сведения, во сколько будет обходиться один день пребывания роты в месте службы. Кроме того, следует включить статью непредвиденных расходов – таких, как болезни.
– Почему за мой счет? – возразил Клеан.
– Ну а за чей же? Это всегда относят к расходам работодателя. Но я привык разбивать оплату. Если в ваших землях наших солдат не будет косить чума, холера или оспа, вы сохраните эту часть денег.
– К завтрашнему утру, думаю, будет сделано, капитан, – рассудительно произнес Сергио.
– Вот тогда и поговорим. Подпишем договор. Надеюсь, вы в настоящее время платежеспособны, пран альт Баррас?
– Что за вопрос?! Конечно! Если сумма не будет превышать разумных пределов.
– Не волнуйтесь. Мы привыкли работать честно. Доброе имя Роты Стальных Котов нам дороже лишней сотни золотых монет. Значит, до завтра. Лейтенант Марцель покажет вашу палатку. Встретимся утром. Заодно скрепим договор бутылочкой-другой бурдильонского.
– Вино тоже за наш счет? – прошипел сквозь зубы аркайлец.
– Обижаете. Бурдильонское выставляю я. После внесения задатка.
– Значит, все-таки за наш.
Кондотьер не ответил. Он просто ослепительно улыбнулся и развел руками.