Глава 3
Песня Лигейи
Братья поднимались над горами по спирали, широкими кругами — две черные тени, такие крошечные на фоне раскинувшейся от горизонта до горизонта Винделики. Долина реки Мистель превратилась в еле заметную извилистую зеленую полоску — одну из дюжин подобных, потерянных среди вздыбившегося до облаков моря из камня, снега и льда, — а они все летели вверх. Редкие кучевые облака плыли мимо них в прозрачном воздухе, словно фантастические замки. Вот уже и облака, и высочайшие из пиков Веттерштайна остались внизу. Только Триглав по-прежнему белел в синеве, уходя недостижимыми, промороженными вершинами в невообразимую высь.
Ветер становился все более студеным и резким. Грег, который летел первым, показывая дорогу, слегка наклонился и свел крылья, преодолевая его порывы. Триглав приближался, постепенно закрывая собой небо. Его вершина курилась, словно окутанная белым дымом, — там, в высоте, невероятной силы вихри обдували ее снежную шапку. Снежные потоки стекали с гребня в небо, извиваясь сотнями белых змей. Грегу подумалось, что Триглав похож на великана с развевающимися по ветру белыми волосами. И еще — что он понимает, почему смертные в древности обожествляли горы…
Но почему Вальтеру вздумалось сюда лететь? В это неживое, опасное место, где нет ничего, кроме камня, льда и ураганных ветров? Драконы могут жить где угодно, но они любят тепло, танец и блеск огня, жар летнего солнца… Какое брату дело до одинокого чудака-дракона, по доброй воле поселившегося среди вечных снегов?
Вершина потерялась в колышущемся снежном мареве. Ветер завывал, налетая порывами, сбивая с пути. Немигающий взгляд Грега бежал по склонам и гребням, не пропуская ни единой трещины или выступа. Ага, вот оно — белое пятнышко, странное облачко, прилепившееся на краю гребня…
— Туда! — крикнул он, круто ныряя в седловину, укрытую двумя каменными стенами от самых жестоких ветров. Тень и тишина окутали братьев. Снаружи завывает ветер, а тут — снег, глубокий и пушистый сверху, а внизу — твердый, будто камень. Братья приземлились на склоне, словно зубами утыканном острыми скалами, торчащими из снега.
— Ух, ну и местечко этот Триглав, — буркнул Вальтер, переступая в снегу и отряхивая крылья. — В голове гудит от воя ветра!
Грег ради справедливости уточнил:
— Здесь ветра почти нет. Скала прикрывает перевал.
— Ты посмотри, что творится там наверху — натуральный ураган, ни зги не видно… Еще немного выше, и нас бы просто сдуло…
Вальтер продолжал ворчать, но его взгляд быстро обшаривал скалы.
— Ага, — произнес он, глядя наверх — туда, где, закрывая кромку гребня, повисло одинокое кучевое облако.
— Оно самое, — подтвердил Грег.
Несколько мгновений Вальтер с любопытством вглядывался в облако.
— Неплохо замаскировался, — заметил он. — Но место выбрал неудачное. Даже у таких незамысловатых парней, как вы с Нагелем, первым делом возникает вопрос — как же оно там держится? Прилипло? Почему его не уносит ветром? И кстати, что-то я не вижу хозяина?
— Наверное, он внутри.
Вальтер огляделся.
— А может, сидит сейчас где-нибудь наверху и следит за нами…
Вдруг он упал, буквально зарывшись в снег. Грег, не раздумывая, сделал то же самое.
— Что случилось? — прошептал он.
— Тс-с! Слушай!
Вальтер чуть приподнял голову над острой скалой, за которой они прятались, и застыл так в абсолютной, каменной неподвижности. Грегу из-за скалы ничего не было видно, кроме острых шипов на спине брата, так что он выполнил приказ — распластался в снегу, закрыл глаза и начал слушать.
Сперва он не слышал ничего, кроме отдаленного свиста ветра, шороха снега, треска льда, но понемногу в шелесте и завываниях ему начали мерещиться странные мелодичные звуки. Может, это звучала сама гора? Будто это ветер играл на ней, перебирая невидимые струны, издавая низкие, вибрирующие, тревожные ноты? Вдохи и выдохи ветра то слабели, то внезапно усиливались, звуча то как флейта, то как пастуший рог.
Или это пел снег? А может, лед, который под ним таился? Грег знал, как много звуков может издавать лед. Скользкий шепот, звонкое потрескивание, резкие скрипичные взвизги… Прекрасный, холодный голос, поющий заклинания на неизвестном языке. Скрытая — или, скорее, умышленно спрятанная — сила…
Безграничное коварство — вот главное свойство льда. А второе — красота.
Может быть, лед — женщина? Тогда гора — мужчина?
А облака? Ветер? Снег?
Сознание Грега наполнялось странными мыслями и видениями, пока он лежал, зарывшись в снег, и слушал, как ветер поет без слов. И чем дольше он его слушал, тем отчетливее понимал.
О чем эта песня? Мелодия, как морской водоворот, набирает темп, чтобы через миг резко поменять направление. Самоуглубленное, но в то же время беспечное пение; никакой тревоги, никакой печали, только полное созвучие с горами и их вечной, безжизненной красотой. То веселье, то покой — как солнце, которое плывет по небу, то закрываясь облаками, то выходя из-за них и празднично сияя.
Облака текут по небу, подчиняясь воле поющего, — так разматывается штука белоснежного шелка. То растягиваются, то скручиваются, то покрываются изморозью, то начинают сиять каплями воды. И из этих облаков встают призрачные колонны, распахиваются ставни и тянутся к небу ледяные шпили…
Грег сам не заметил, что он давно уже не лежит в снегу, а стоит, глядя прямо перед собой, словно околдованный. Смотрит на Триглав и видит его целиком, во всей совокупности его красоты, когда каждый камень и снежинка, каждый порыв ветра и вспышка льда на солнце — ноты огромной симфонии.
И подчиняются они движениям рук и голосу той, что стоит на скале выше по склону, в каких-то двадцати шагах от них…
Шепот брата пробудил Грега от грез.
— Что?
— Видишь ее?
Она стояла спиной к ним, повернувшись к облаку, протягивала к нему руки и пела. В длинном белом платье с широкими рукавами, она почти сливалась со снегом — казалось, временами она вообще исчезает. Грег моргнул — что это? Длинные пепельные волосы колышутся в такт течению воздуха, или ветер сметает снег со скал?
— Теперь понимаешь, как хорошо быть оборотнем? — прошептал Вальтер. — Противники тебя в упор не замечают! Просто потому, что не ожидают увидеть…
— Что это? — спросил Грег шепотом. — Иллюзия?
— Нет. Серебряная драккина.
— Дракониха?!
— Тихо, не ори! А впрочем, не важно — она все равно тебя не услышит. Она в трансе…
Грег собрал волю в кулак, стараясь не поддаваться чарам голоса и движениям порхающих рук. Какая сила и какая удивительная, непривычная форма ее проявления!
— Почему она в человеческом облике?
— Серебряные его почему-то любят. Кроме того, в этом облике ей, видимо, удобнее колдовать. Обрати внимание, она использует не только голос, но и особые жесты рук…
— Она колдует? По-моему, она поет.
— Пением она строит себе гнездо. Вглядись в облако. Ты его видишь?
— Временами, — медленно ответил Грег.
Теперь он понял, что ему не кажется. В облаке, мерцая, проступало здание невероятной красоты, полное света, открытое всему миру, — легкое, очень нежное, эфемерное. В каждом ритмичном повторении архитектурных элементов была своя мелодия, свой тон и свой оттенок чувства…
— Она творит с помощью пения, — пробормотал Грег. — Поразительно!
Он был впечатлен и глубоко взволнован — сам от себя не ожидал, что на него так сильно подействует музыкальная гармония. Как преображает она мир! Как властно проникает в душу!
— Способ как способ, не хуже любого другого, — раздался рядом голос Вальтера. — Меня больше интересует, не как эта драккина творит, а что. Облачный замок! Слыхал я о них в старые времена… Бывал ли ты на южных морях, видел ли тамошние бури, когда ветер способен растерзать корабль в клочья, а поднятые им волны захлестывают прибрежные деревни?
— Конечно, нет. Откуда бы?
— То-то же. Ты даже не представляешь, что можно выстроить из ветра, воды, облаков и иллюзий…
Вальтер говорил медленно, а глаза его изучали замок, не упуская ни малейшей детали.
— Где рождается молния? В облаках… Огонь — из воды и ветра!
— К чему ты клонишь?
Взгляд светлых глаз Вальтера, устремленных на драккину, становился все ярче и сосредоточенней, словно разгорался изнутри. Потом на губах возникла улыбка — та самая, мальчишеская и обаятельная, которая мгновенно преображала лицо главы Черного клана в тот самый миг, когда оно начинало быть пугающим.
— Ну и на кого ты собираешься поохотиться? — спросил Грег, которому очень хорошо были известно, что означают этот взгляд и улыбка.
— Гм-м… Так, возникла одна идея. Стой тут и не высовывайся, а я пошел.
— Куда? По-моему, это не лучшая…
Вальтер, не слушая его, обернулся человеком, вышел из-за скалы и направился вверх по заснеженному склону.
Скрип шагов оборвал дивное пение. Драккина резко обернулась и застыла, изумленная.
В самом деле, зрелище было абсурдное. На такой высоте не выжил бы ни один смертный. Лютый холод, почти нечем дышать — а он не только не умер, но и шел к ней, неспешным твердым шагом. Не дойдя до камня, на котором стояла драккина, шагов десяти, Вальтер остановился и опустился на колено.
Драккина в замешательстве провела рукой по волосам. Потом спорхнула с камня, подошла к нему и вступила в беседу.
Грег исподтишка наблюдал из-за скалы, пытаясь угадать замысел брата. Вальтер уже выпрямился и теперь что-то говорил драккине, стоя ниже по склону и заглядывая ей в лицо снизу вверх. Взял ее за руку и снова склонился, коснувшись руки губами. И снова поднял глаза, испытующе заглядывая в настороженное лицо, стараясь поймать ее взгляд.
Грег хмыкнул. Неужели Вальтер думает, что его штучки, рассчитанные на глупых человеческих самок, сработают с драккиной? Не слишком ли он самонадеян?
«Не слишком», — заключил он вскоре, глядя, как спокойно они вместе поднимаются по склону прямо к облаку и исчезают в нем.
На всякий случай Грег еще немного подождал и полетел вниз.
* * *
Вальтер вернулся только на следующий день на закате. Вместе с серебряной драконихой.
Глядя с главного крыльца на два крылатых силуэта, паривших в багровом небе, Грег мысленно похвалил себя, что не потерял времени и навел лоск на главный зал (не считая дыры в потолке), а также позаботился об ужине. Чего-то подобного он и ожидал, и долгое отсутствие брата его ничуть не встревожило. Грег крепко верил в его удачу.
Аличе, стоявшая рядом с ним, смотрела в небо, широко распахнув глаза.
Вальтер в драконьем облике был вдвое крупнее и Нагеля, и Грега, но серебряная драккина не уступала ему в размерах. Зато намного превосходила в изяществе.
Когда она летела, перетекая, словно серебряная лента, то вспыхивая на солнце, то становясь почти прозрачной, от нее было не оторвать взгляда. Ни единого поспешного, суетливого движения — стихия никуда не торопится… И вдруг она упала во двор, как серебряная молния. Момент превращения Аличе не заметила, — Грег уже говорил ей, что это и невозможно. Только вспышка — и на каменных плитах стоит прекрасная женщина в белом.
От восторга у девушки захватило дух. Вальтер привел с собой настоящую принцессу! Нет, королеву!
Когда-то отец брал Аличе с собой ко двору герцога Каррены, и там она видела придворных дам, похожих на изукрашенные, увешанные золотом статуи, — и как же они ходят? — но ни одна из них драккине и в подметки не годилась. В белом и серебряном она выглядела царственно и так естественно в своих воздушных нарядах, словно родилась в них. Длинные пепельные волосы удерживались на лбу тонкой диадемой — это было единственное ее украшение…
Не будь Аличе так захвачена рассматриванием серебряной драконихи, ее позабавило бы преображение Вальтера. Черный лорд держался покорно и почтительно, стараясь предупредить каждое желание гостьи, всем видом демонстрируя готовность служить ей. Войдя в зал, он и взглядом не поблагодарил Грега — зато принялся извиняться перед драккиной, что здесь темновато…
Гостья усмехнулась, вытянула руку и пропела короткую музыкальную фразу: появились иллюзорные люстры, вспыхнул свет сотен свечей.
Повела рукой в другую сторону — и стол, главным и единственным украшением которого было огромное серебряное блюдо с жареной олениной, преобразился в мгновение ока. Полотняные салфетки, серебряные вилки, чаши для омовения рук, вазы с фруктами и амарские кубки с вином… Все в таком порядке, что страшно прикоснуться! Ясно, что иллюзия, и все же! Аличе украдкой отщипнула виноградину, сунула в рот — сладкая, как настоящая, — и встретилась взглядом с драккиной. Прозрачные серые глаза смотрели на нее с интересом и симпатией. Гостья улыбнулась, и робость Аличе значительно уменьшилась.
Никаких вопросов девушке, впрочем, драккина задавать не стала. А Грегу и Нагелю кивнула приветливо, как старым знакомым.
— Я видела вас на днях — вы прятались за хребтом южного зубца Триглава, шпионя за мной… Не знала, что вас трое. Чем горных драконов так притягивает мое воздушное гнездо? Ваши лесные соседи не проявили к нему никакого интереса…
— Не гнездо, а твое мастерство и твое пение, госпожа, — серьезно ответил Грег.
Драккина насмешливо прищурилась.
— Зови меня Лигейя. Зачем нам титулы? Так тебе нравится мое пение? Твой брат предпочитает смотреть на его результаты.
— Кто-то любит ушами, а кто-то глазами, — возразил Вальтер. — Путь не важен, имеет значение только цель… И сила желания, что влечет к ней.
И так посмотрел на Лигейю, что Грег и Нагель только озадаченно переглянулись. Возможно ли, что их брат потерял голову? Почему он так гнется перед этой драконихой? А она почти не обращает на него внимания, принимая поклонение как должное, отвечает с отстраненным и серьезным видом. Но Аличе заметила, что порой драккина поглядывает на Вальтера, словно пытаясь разгадать некую загадку.
— Не пройти ли нам к столу?
Вальтер учтиво протянул гостье руку. Лигейя положила кисть ему на локоть, не глядя на него. Рука ее слегка дрогнула. Аличе вдруг захотелось крикнуть ей: «Берегись!»
Пусть Вальтер изображает гостеприимного и галантного хозяина, только взглядом намекая, что под этой вежливостью кроется нечто серьезное, — Аличе не оставляло ощущение, что он следит за Лигейей из засады, выбирая момент, чтобы нанести удар… А все остальное — только для отвода глаз.
«Но что я понимаю во всем этом?» — подумала она, чувствуя неуверенность и смущение.
Воспитанница Лореты, которая из всех мужчин близко знакома только с отцом и с Грегом, — если можно считать дракона мужчиной, — что она посоветует этой величественной даме, к которой и подойти-то боязно? Лигейя же сама — дракон, она понимает, что делает. Она видит, что такое Вальтер… Наверно.
Лучше уж помалкивать.
Нагель сперва обалдел от визита ослепительной драккины, но потом понял, что происходит, и ухмылялся понимающе, особенно когда гостья на него не глядела. Вот это добычу поймал старший братец! А удержит? Как бы ему не подавиться!
