Глава 13
Обручение с морем
Амаро, самую северную из столиц Пяти Герцогств, называли еще городом Святой Невесты. По легенде, она была отсюда родом и неофициально считалась его покровительницей. Но Даниэлю не верилось, что Святая Невеста — идеал самопожертвования, чистой и верной любви — могла родиться именно в этом месте. Просто удивительно, до чего оно ей не соответствовало.
Городских стен в Амаро не было вовсе — их роль играла вода. Город теснился на нескольких десятках густо застроенных островов в дельте медленной темной реки Маура, которая подарила Амаро еще одно имя — «город тысячи мостов». Повсюду вода, похожая на траурный черный шелк, изредка — сияющие солнечные блики, гораздо чаще — туманы и наводнения; вечный запах гнили и плесени, множество сезонных лихорадок… Все это, впрочем, не мешало процветанию Амаро. Город цвел на зыбкой почве, словно великолепный болотный лотос. Огромные богатства и воинственность герцогов Амаро вошли в легенды, а местные жители издавна славились как скрытные и жадные интриганы.
Должностное лицо, принимавшее в своем дворце алхимиков из Каррены, было вполне в духе города. Казалось, оно даже не родилось тут, а вылупилось из лягушачьей икринки в одной из затянутых зеленой ряской проток. Даниэль то и дело моргал, чтобы прогнать морок, — казалось, вот-вот собеседник квакнет. Хотя ничего, кроме узких, выпяченных губ, не портило этого красивого и гордого лица. Разве что мутно-голубые глаза — как вода в лагуне. Выйдет солнце, и фальшивым теплом вспыхнут золотые искорки, но набежит облако, и золото с синевой исчезнет, как сон… Повеет гнилью, и зазмеятся бурые скользкие водоросли…
Звали должностное лицо Моретта. Слуги обращались к нему «ваше сиятельство», но его ранг в городской иерархии остался для гостей тайной.
— Ни о каком официальном представлении и речи быть не может, — холодно говорил Моретта, вольготно рассевшись в резном кресле. Золота на его парчовом кафтане было столько, сколько не на всяких парадных доспехах.
Послам он сесть не предложил, и они стояли перед ним как просители. Даниэля это возмущало.
— Я придворный алхимик герцога Каррены!
— И где ваши верительные грамоты?
— Мы прибыли тайно…
— Тем хуже для вас, мэтр… Как вас там…
— Мое имя известно каждому образованному человеку в Пяти Герцогствах!
— На что это вы намекаете? Что я невежда?
— Но позвольте…
— Позвольте не позволить, — с издевательской вежливостью перебил Моретта. — Чтобы не тратить время на расшаркивания, скажу сразу — герцог вас, разумеется, не примет. Ладно, если вы просто самозванцы, а если нет? Это же откровенная демонстрация неуважения и, я бы сказал, выражение отношения к нам герцога Каррены… Ну, и чем прикажете считать ваши действия — вызовом или провокацией? А мы тут не любим провокации… то есть любим, но не по отношению к нам…
— Наша тайная миссия…
— Ваша миссия — отдельный вопрос! — Моретта хмыкнул. — «Защита от драконов», гм… Уж не шпионы ли вы, кстати?
— Я готов делиться знаниями и рассчитывал на взаимопонимание! — заявил Даниэль. — В этот нелегкий час люди должны сплотиться перед общим врагом…
— И выложить первым попавшимся чужакам все наши тайны? Это даже не смешно! А может, в этом и состояла ваша цель — посмеяться над властями Амаро?!
Даниэль беспомощно развел руками и бросил взгляд на Вальтера, взывая о поддержке. Но тот, казалось, даже не слушал, беспечно рассматривая выложенный золоченой мозаикой потолок. «А я что говорил? — как бы намекал его вид. — Идея идти прямо во дворец с самого начала была идиотской! В житейском плане вы невероятно наивны, мэтр, и к тому же преувеличиваете свою известность за пределами вашего узкого научного мирка…»
Окна кабинета были закрыты такими толстыми решетками, что его можно было принять за тюремную камеру, а точнее — за тщательно охраняемую сокровищницу. Обрамляли их бархатные занавеси великолепного багрового оттенка — самые дорогие ткани, которые продавались в других городах на вес золота, тут шли на обивку помещений.
Единственным темным пятном в этом багрово-золотом сиянии был образ Святой Невесты на дальней стене. В Амаро ее почему-то всегда изображали одинаково: в строгом черном, с бледным, неулыбающимся лицом. Картина явно задумывалась как диптих — рама была сдвоенная. Даниэль привычно поискал глазами Змееборца, не нашел и вдруг с удивлением сообразил, что не видел в Амаро ни одного его изображения. Ни в кабинете, ни во дворце, ни на улицах города.
Вот и здесь святой воин был тщательно закрашен, и на черном фоне сияла восьмилучевая золотая звезда.
— …И что, боюсь, ваше долгое путешествие было напрасным. С такими нарушениями протокола я предпочел бы сделать вид, что вовсе вас не видел… Для предотвращения международного скандала…
— Так что, можно откланяться? — злобно спросил Даниэль. — Так и передать моему государю, что его приближенных выставили за дверь, как жуликов?!
Моретта улыбнулся неопытности этого простофили, который явно, сам того не осознавая, был пешкой в дипломатической игре, смысл которой ему недоступен по определению.
И неужто он в самом деле надеется отсюда уйти?
— Не горячитесь, мэтр. Поверьте, лично я рад видеть в своем доме путешественников из Каррены. Это такая редкость сейчас, в наши неспокойные времена… Кроме того, мне и моим друзьям, интересующимся науками, было бы крайне любопытно побеседовать с настоящим ученым. Вы ведь назвались придворным алхимиком, не так ли? Карренские алхимики славятся по всему миру… А мы ни от чего не отказываемся — это принцип Амаро…
«Ну да, точнее, «нахапаем как можно больше», — подумал Даниэль, вовремя удержав язык.
— Вы, должно быть, устали с дороги. Прошу, будьте моими гостями. Вам отведут покои у меня во дворце. А сейчас позвольте откланяться. Я и так отвел частному делу недопустимо много времени в такой день, как сегодня…
Моретта встал. Подскочили безмолвные слуги, вдвоем набросили на его плечи роскошный плащ на меховой подкладке, волочащийся по ковру. У пояса блеснули самоцветы на рукоятке меча, но вычурность костюма не позволяла понять, какое ядовитое жало скрывалось под этими пестрыми перьями.
— Завтра вечером я устрою прием в честь церемонии Обручения, — с любезной улыбкой произнес Моретта. — Общество будет избранное. Вы, как мои гости, также приглашены. Надеюсь, герцог почтит мой дом своим присутствием.
— Но разве вы не сказали…
— Это будет скромный, почти семейный ужин. Только узкий круг, никаких посторонних и минимум огласки. Кстати, герцог — очень образованный человек и тоже весьма интересуется наукой…
Даниэль наконец начал понимать. От сердца у него отлегло, и снова забрезжила надежда на успех. Все-таки этот Моретта ему поверил, хоть и не хочет этого показывать! После неудачи с этим сумасшедшим из Фиоре найти союзников в Амаро было бы большим везением! А если удастся выведать их тайну…
— Какой-какой церемонии? — спросил вдруг Вальтер.
Моретта высокомерно и удивленно взглянул на этого вендела, который сперва молчал, а потом заговорил, да еще так нахально. Но неожиданно для себя ответил:
— У нас сегодня великий праздник. Обручение с морем.
Он перевел взгляд на Даниэля, и на его лицо вмиг вернулось прежнее выражение.
— Поскольку официально вы не послы, на борт золотой барки вас не пустят. Ну ничего, с балкона вам и так все будет хорошо видно.
Он вдруг еле заметно подмигнул Вальтеру, словно намекая на что-то, известное только им двоим.
— Вам будет что рассказать вашему герцогу. Его, конечно, особенно интересует, каким образом мы обеспечиваем безопасность Амаро, не тратя средства ни на армию, ни на алхимию. Дело все в том, что есть еще один ресурс…
Даниэль его намека не понял. Но лицо Вальтера утратило прежнее безразличие — теперь на нем было написано откровенное любопытство.
— А почему вот тут вместо Змееборца звезда? — не удержался Даниэль, когда они уже покидали кабинет. — Я никогда прежде не видел такой символики…
Моретта остановился, повернулся и с неожиданно глубоким почтением склонился перед диптихом.
— Сердце Моря, — произнес он, прижимая руки ко лбу.
* * *
Даниэль и Вальтер стояли на мраморном балконе дворца Моретты. Дворец находился на лучшей набережной Амаро, окаймлявшей лагуну. Черные воды медлительной Мауры тут совершенно прекращали течение, и вода в лагуне казалась застывшей, как стекло. Вдалеке маячила кромка намывной дамбы. За ней синела узкая полоса моря. Заходящее солнце бросало на черную воду багровые отблески и вспыхивало на золоченых куполах соборов.
Все пространство лагуны было усеяно красочными лодками всевозможных форм и размеров. Множество людей толпилось на набережных, заполняло балконы и крыши. Над разодетой толпой стоял монотонный гул множества голосов. Время от времени его перекрывали пронзительные крики чаек. Со стороны моря тянуло гниющими водорослями.
— Если Амаро находится под покровительством Змееборца, как, к примеру, Сантория, это уже предполагает, что город защищен от зла, — говорил Даниэль, глядя, как на широких ступенях герцогского дворца, сходящих к воде, выстраиваются все новые ряды певчих в белом, красном и золотом. — В защите от Змея Бездны и его порождений — сама суть культа Змееборца… Не делайте такое скучающее лицо, Вальтер! Я предвижу ваши аргументы. «Помогла ли защита свыше сожженным городам?» А вы вспомните Фиоре! Признаться, после знакомства с Лукой мой скептицизм относительно религии сильно поубавился. Сам он, конечно, безумец, но в его случае мы настолько явно видим вмешательство сил, сути которых мы понять не можем…
— Готовитесь увидеть чудо, коллега? — ухмыльнулся Вальтер.
— А на что, по-вашему, намекал Моретта? Не на помощь свыше? И разве сейчас мы видим не приготовления к религиозному обряду?
— Да вы, похоже, готовы уверовать! Стыдитесь! Вы же ученый!
— Вот именно как настоящий ученый я и подхожу к религии непредвзято. И если вижу чудо, то скорее начну изучать его, чем отвернусь, поскольку оно не вписывается в мои убеждения…
— А вы заметили, что в городе уничтожены все изображения Змееборца?
— Уничтожены?
— Снесены, убраны, разрушены…
Даниэль озадаченно нахмурился.
— Да, я заметил, что их стало меньше…
— Их вообще нет.
Вальтер окинул взглядом пространство лагуны.
— Вы, мэтр, должно быть, считаете, что перед нами вторая Сантория, — произнес он серьезно. — Там, говорят, настолько рассчитывали на защиту свыше, что даже не стали заводить войско — дескать, если что, Змееборец сойдет с небес и поразит Змея Бездны собственноручно… Погодите, доберемся до Сантории и посмотрим, помогло ли городу его заступничество. И почему из-за Альмы третий месяц нет ни вестей, ни приезжих, а посланные туда не возвращаются… Кстати, я видел, вас тоже заинтересовало это «сердце Амаро»?
— Крайне заинтересовало! — оживился Даниэль. — Совершенно новый символ! Что он означает и почему заменил собой образ Змееборца на иконе?
— Думаю, это мы узнаем в самом ближайшем будущем… Тс-с! Начинается!
Заходящее солнце коснулось края горизонта. В тот же миг над лагуной воцарилась мертвая тишина. Приглушенный ропот толпы затих. Кажется, умолкли даже крики чаек. И над неподвижной, как стекло, водой, постепенно нарастая, раздалось хоровое пение.
От слаженных хрустальных голосов у Даниэля захватило дух. Хор пел торжественную, строгую и возвышенную литанию, всем сердцем взывая…
К кому?
— Никогда не слыхал такой молитвы, — раздался рядом голос Вальтера.
— Я слыхал. Это торжественное моление Змееборцу…
Но вместо его имени они подставили…
— «Из моря явился Амаро, в море он уйдет, — речитативом пел бело-золотой хор. — Морем он вскормлен, морем защищен. Море — господин наш, море — наш отец, море — наша надежда. Оборони нас, море, от Змея Бездны и Змея Небес, от огня пожирающего…»
— Еретики! — возмущенно заявил Даниэль, забыв о том, что он беспристрастный ученый.
— Что еще за Змей Небес? — удивился Вальтер.
Вдруг бесчисленные лодки хлынули к берегам. Лагуна очистилась почти мгновенно. На ее середину торжественно выплыла большая низкая разукрашенная барка, вся в цветах. Тонкие золоченые весла мерно поднимались и опускались, напоминая лапки насекомого. Мачты, увитые синими, красными, золотыми лентами, венчали стяги с изображением Святой Невесты и золотой звезды. На корме под навесом толпились светские и духовные иерархи. От сияющей группы отделилась светловолосая девушка в строгом черном платье. В руке у нее что-то поблескивало.
Хор умолк, и в тишине девушка начала что-то говорить звонким, срывающимся голоском.
— …благословение вод, владыка приливов, хранитель сердца, защитник жизни! Я — Святая Невеста, твоя возлюбленная!
У Даниэля отпала челюсть.
— Отрекаюсь от ложных героев и путей, ведущих во тьму! Да обручится Святая Невеста с морем так, как мужчина обручается с женщиной, дабы быть ее господином! И нет мне другого возлюбленного, кроме тебя, великий Баугхот!
К алхимику вернулся голос:
— Что она несет?! Что за чудовищная ересь? Какое имя она назвала?
— Погодите, мэтр, — еле слышно прошептал Вальтер. — Самое интересное впереди…
— Обручаюсь с тобой, великий Баугхот, в знак твоего истинного и вечного господства! — прозвенело с барки.
Девушка размахнулась и швырнула в море то, что держала в руке, — золотое кольцо. Громко булькнув, кольцо исчезло в воде. По гладкой воде пошли круги… Все сильнее и сильнее!
Тишина сменилась нарастающим ропотом. Круги превратились в зыбь. Барку качнуло. Снова вступил хор. Сперва тихо, потом все громче, он запел древнюю песнь очищения:
Море, вечный мой господин,
Омой меня, и я стану чист,
Чистыми станут тело мое и дух,
Вина моя исчезнет, как грязь,
Я снова обрету радость и веселье,
И горести мои сгинут…
Барка опять покачнулась. Вдруг волны расступились, и с громким всплеском возле ее борта возникла огромная гребнистая голова. На один миг она нависла над бортом. Заходящее солнце сверкнуло на влажной лазоревой чешуе. Слегка наклонившись, морское чудовище распахнуло пасть, ловко схватило девушку и погрузилось в море.
Ни она, ни зрители даже вскрикнуть не успели, так быстро все произошло.
Когда волны сомкнулись над чудовищем и его жертвой, со всех сторон грянул крик. Даниэль не сразу понял, что это вопль восторга.
— Бог заключил брак! — неслось со всех сторон.
— Гм, теперь это называется так? — услышал Даниэль ехидный голос Вальтера. — А мне показалось, что он ее слопал…
Потрясенный алхимик вцепился ледяными руками в северянина.
— Что это было?!
— Прекратите истерику, коллега. Все ясно как день. Тут, в Амаро, Святая Невеста отреклась от Змееборца и обручилась с местным богом моря.
— Драконом?!
— Ну да. Мы с вами сейчас наблюдали жертвоприношение морскому дракону. Однако и здоровенный же он! Не знал, что такие водятся в этой части света! Гм, не это ли — «сильнейший из драконов»? Неудивительно, что Красный клан сюда не лезет…
Его рассуждения потонули в грохоте выстрела и оглушительных криках «ура-а-а!». На набережной заиграла музыка.
— О, смотрите, фейерверк!
Даниэль плюнул за мраморную балюстраду, круто развернулся и ушел с балкона.
* * *
Внутри было сумрачно, за окнами полыхали вспышки света, дробясь в витражах. Слуги внесли зажженные лампы, поднос с едой и молча вышли.
— Мэтр, вы в порядке?
— Поехали отсюда! Не могу и не желаю тут задерживаться ни единого дня! Проклятые еретики! Бедная девушка…
— Погодите! Мы не можем уехать без позволения властей. Вы посол, хоть и непризнанный… Но вам же лучше — не были на золотой барке во время…
— Ох, не напоминайте!
— Зато теперь мы знаем, почему на Амаро не нападают драконы. У них есть свой собственный!
— Вот как здесь поняли Зимнее Пророчество! Ох, недаром настоятель храма Горы Превращения сразу сказал, что лучше бы это пророчество немедленно вычеркнуть из памяти людской, потому что от него будет только один соблазн…
Даниэль вдруг сделал резкий рывок, сдавленно взвизгнув: ему показалось, что по стене ползет мерзкий спрут. Пригляделся и нервно рассмеялся:
— Довели…
Это был барельеф, голова шута в черном колпаке. Мертвое лицо, обсыпанное золотой пудрой. Мутные голубые глаза шута смотрели с наглой усмешкой. Вальтер подошел, наклонился, внимательно поглядел в эти глаза, словно пытаясь прочитать мысли. Потом перебрался к столу, налил вина, быстро обнюхал еду и махнул Даниэлю:
— Присоединяйтесь!
Придворный алхимик взял высокий бокал слегка дрожащими руками.
— Тошнотворно!
— А мне показалось, неплохое, хоть и слишком сладкое…
— Не вино! Это место, Амаро… Все зыбко, все не то, чем кажется. Кажется, красиво, — Даниэль повел рукой в сторону головы шута, — а другой раз взглянешь — какая-то мерзость… Еще раз — снова красиво. И думаешь — показалось или нет? Красота, а под ней гниль, причем иной раз так отчетливо, что диву даешься.
— Это вы про что?
— Про все. А этот… Моретта? Знаете, мне кажется, что он оборотень.
— Дипломат, — развел руками Вальтер. — Что вы хотите? На каждый отдельный случай припасено свое обличье… И вообще, — он задумчиво посмотрел в стеклянные глаза шута, — я бы на вашем месте не особенно размышлял вслух в этом дворце.
— Мне скрывать нечего, — упрямо возразил Даниэль. — У меня на уме нет ничего такого, что я не сказал бы в лицо герцогу. Это же откровенные змеепоклонники! Да еще святотатцы! Гнев Змееборца обрушится на этот проклятый город!
Вальтер зевнул и налил себе еще вина.
— Что до гнева небес — испокон веков он обрушивается на кого ни попадя. Стихия не знает правых и виноватых… Кстати, Даниэль! Вы сейчас сказали что-то любопытное про Зимнее Пророчество. О словах настоятеля какого-то храма…
— Храма Горы Превращения. Это святая гора неподалеку от Сантории, где, по легенде, Змееборец бросил вызов Змею Бездны и преобразился… Я был там, — объяснил Даниэль. — И наблюдал все собственными глазами.
— О, как интересно! — Вальтер подался вперед. — У нас в Винделике о Зимнем Пророчестве известно только то, что оно было, — а тут живой свидетель! Прошу, расскажите, ничего не упуская!
— Ну… Отчего ж не рассказать?
Даниэль устроился в кресле, посмотрел на свечу сквозь стеклянный витой бокал с темно-красным вином, глубоко вздохнул и заговорил:
— Это случилось лет восемнадцать назад. Только-только погибла Мондрагона, и еще никто не понимал, что на уме у драконов, а их налеты на южное побережье считали разовыми выходками… Но закрывать глаза на очевидное становилось все сложнее, тревога росла… И вот как-то зимой в Сантории устроили грандиозное моление. Точнее, не в самой Сантории, а на горе в ее окрестностях, откуда, по преданию, воспарил Змееборец, когда вызвал на бой самого Змея Бездны. Именно там он отрекся от себя ради борьбы со Злом, там у него за одну ночь отросли белоснежные крылья, и совершилось Великое Превращение…
— Да, да, эту легенду все знают, так что с пророчеством?
— Мы с женой тоже прибыли на это моление… И не смейтесь! Я не хуже вас знаю, что все эти обряды — смешные суеверия. Можете поверить, мне было очень стыдно. Ходил там, надвинув капюшон на глаза, чтобы знакомые не узнали… Но Сандра захотела, и мы отправились в Санторию. Жена в то время была беременна, а я… ну, словом, не хотел ей отказывать в такой мелочи. Я очень ее любил, — тихо добавил Даниэль, словно извиняясь.
Вальтер покивал с серьезным видом.
— Вот я и подумал — почему бы не съездить в Санторию на зимний солнцеворот и праздник освящения вина? Погулять по городу, посмотреть его красоты, сделать приятное Сандре… Конечно, там царил настоящий балаган. Тысячи паломников со всех Пяти Герцогств… Священники с горы Превращения устроили большое представление — довольно живописное. Было моление о погибели драконов, поминовение погибших в Мондрагоне, проклятие Змею, освящение осеннего вина и распитие его же с песнями и плясками… И еще там было получено странное пророчество, которое тогда многие сочли злой насмешкой Змея Бездны. Вот как звучало оно дословно: «Чтобы победить дракона, надо обрести дракона».
— О как! — заинтересованно произнес Вальтер. — Занятно! Понимай как хочешь!
— Ну да, оно многих смутило. Я тогда решил, что кто-нибудь спьяну ляпнул, а остальные разнесли. Кто-то уверовал, кто-то посмеялся и забыл… Но чем дальше, тем чаще вспоминают… Теперь, после всех этих ужасных событий, очень многие всерьез пытаются искать в Зимнем Пророчестве ответ.
— Уже не глупая шутка, а зловещая загадка…
— Вот-вот. Все больше людей возлагают надежду на Зимнее Пророчество, на то, что однажды эта загадка будет отгадана и драконы исчезнут. Потому что все прочие надежды разрушаются одна за другой.
— Ну и как? Кто-нибудь «обрел дракона»? Если не считать вашего мертворожденного гомункула и волшебной по своей меткости пушку «дракон» в Фиоре, — усмехнулся Вальтер.
— Вы сегодня видели! — горько проронил Даниэль, кивая в сторону балкона.
— Я бы не сказал, что жители Амаро обрели дракона. Скорее он их «обрел». Этот водяной дракон недурно тут устроился. Обед приплывает сам в указанное время… Буквально уже накрытый, на тарелочке…
Даниэль холодно промолчал, всем видом показывая, что он не одобряет шутку.
— Сама по себе практика откупаться от дракона жертвами не нова, — продолжал рассуждать Вальтер. — Дикие племена издавна приносили драконам жертвы, считая их божествами стихий, и были в общем-то недалеки от истины… Только это ничего не объясняет…
— О чем вы?
— Одна жертва, пусть даже красиво сервированная, не должна быть интересна водяному дракону такого возраста…
— Какого?
— Он очень стар, это видно — драконы растут всю жизнь, без ограничений… Стар, огромен и очень силен. Но тогда, — пробормотал Вальтер, — какого рожна он безвылазно застрял в Амаро? Что его здесь держит? Как здешним людям удалось с ним договориться? Как вообще они умудрились обратить на себя его внимание, не говоря уже о союзе? Жертва — это не более чем символ. Корни этого союза в чем-то другом…
Даниэль смотрел на него с изумлением.
— Как вы хладнокровны! Восхищаюсь вашим умением формулировать правильные вопросы, но… Как вы собираетесь получить на них ответы?
Вальтер опомнился и демонстративно зевнул.
— Сейчас мы их точно не получим. Пойдемте лучше спать!
— Ох… Смогу ли я уснуть после увиденного!
Зайдя в спальню, Даниэль обнаружил нечто такое, что отбило у него сон окончательно. Почти всю комнату занимала огромная постель, вся в знаменитых амарских кружевах, под шелковым балдахином.
— А где вторая постель? — спросил шокированный алхимик. — Мы что, должны спать вместе? Под одним одеялом?
— Мне совершенно без разницы. — Вальтер зевнул и принялся расстегивать ремень.
— Безобразие! Издевательство!
— Да ну, даже забавно.
— Если это шутка, то совершенно несмешная!
— Да ладно, коллега! Будьте проще! — подбодрил его Вальтер, коварно ухмыляясь. — В жизни надо попробовать все! Если бы вы только знали, где и с кем мне приходилось проводить ночи!
— Это-то и настораживает…
Даниэль с сердитым видом теребил пуговицу у горла. Вальтер снял куртку, оставшись в одной сорочке, и принялся за штаны.
— Если мое соседство так смущает вашу невинность, то я могу лечь на полу…
Даниэль посмотрел на мраморные плиты и вздрогнул:
— Нет-нет, ну что вы, мэтр!
— Ложитесь-ка спать, дружище Даниэль! А я еще посижу, полюбуюсь ночным Амаро. А когда вы уснете, потихоньку приду…
— Гм…
— Можете вообразить, что меня тут нет. Или что я вам снюсь.
— Избави Змееборец!
— Ну я же не сказал — вообразите, что к вам сейчас придет прекрасная дама…
Вальтер, посмеиваясь, вышел из спальни, налил себе вина. Застенчивость алхимика его немало развеселила, и он обдумывал, как бы еще над ним подшутить, как вдруг из спальни донесся металлический щелчок, глухой удар и испуганный крик. С лица Вальтера мигом стерло улыбку; он метнулся в спальню и увидел там все на прежних местах: кровать, аккуратно развешанную на кресле одежду, обувь на полу, и при этом — никаких следов Даниэля.
* * *
Давненько Даниэлю не снились такие кошмары. Холодные воды лагуны поглощали его, морское чудовище хватало его, вонзало клыки и увлекало на дно. Рывок, страшный удар, вода в лицо! Он завопил от боли и тут же наглотался воды. Теперь он тонул, а где-то над ним сверкали сполохи фейерверка и грохотал многоголосый издевательский смех. Огромным усилием Даниэль вынырнул из воды, жадно глотнул воздуха. Его окружали плавающие в темноте огни. Кажется, они-то и смеялись. Даниэль приподнялся, и его снова пронзила боль. Горели огнем бедро и локоть. Кроме того, он обнаружил, что лежит в глубокой луже. И уж никак не в постели и не в спальне.
От ужаса и изумления придворный алхимик тут же очнулся. Он сел и дико огляделся: вокруг были каменные стены без окон. Каменный пол с уклоном к центру был залит водой. Какой-то колодец… Как он тут оказался? Он же только что лег в постель!
— Не расшиблись? — заботливо спросил знакомый голос.
Даниэль помигал, пытаясь вглядеться в два светящихся пятна напротив. Теперь он видел, что это лампы, которые держат в руках люди в длинных черных плащах. Еще трое стояли сбоку.
— Ч-что случилось? — пролепетал он.
— Кровать переворачивается, — объяснил другой, незнакомый голос. — Это специальное ложе для особых гостей.
Даниэль с оханьем встал на ноги. Ноги были босые, нижняя одежда мокрая, а вода — холодная. В голове шумело — видимо, от удара, возможно, и от вина.
«Может, мне это снится?» — с надеждой подумал он, пытаясь рассмотреть говоривших с ним. Но увидел только то, что все они были в черных масках.
— Вы хотели предложить герцогству Амаро свои услуги, — заговорила ближайшая маска с факелом. — Ваше желание будет удовлетворено.
— Господа, что это означает?
— …но перед этим мы должны понять, заслуживаете ли вы честь послужить нам. Мы зададим несколько вопросов — отвечайте честно…
— Где мой спутник?
— Им займутся отдельно.
— Кто вы?
— Здесь вопросы задаем мы.
Даниэль узнал голос, и его испуг перешел в возмущение.
— А вы, Моретта, могли бы и не прятаться!
— Такова традиция, — хладнокровно ответил Моретта, и не думая снимать маску. — Осужденный не должен видеть лица судей. Ибо карают его не люди, а закон.
— Осужденный? Я что, в тюрьме?
— Вы поразительно догадливы. Это моя личная дворцовая тюрьма.
— За что?!
— Ну что вы как ребенок? Какая разница? Очень глупо было присылать к нам придворного алхимика… Кстати, вам повезло, что вы и в самом деле тот, за кого себя выдаете, — иначе у нас был бы другой разговор, гораздо короче…
— Вы за это заплатите, Моретта! Когда мой герцог узнает…
— Мы могли бы сообщить вашему герцогу, что вы уехали в Санторию или Молино и пропали по дороге, а тысяча свидетелей подтвердила бы это, — заявила еще одна маска властным голосом. — Но не будем. Знаете почему? Вы же видели обряд Обручения, алхимик? Вы хоть понимаете, что нам начхать на ваш статус? И на Каррену в целом? А вот ваши научные и практические знания нам, возможно, пригодятся…
— С чего вы решили, что я намерен на вас работать? — заявил Даниэль дерзко, как человек, которому никогда в жизни не угрожали.
Ему все еще как-то не верилось, что это происходит не во сне.
— Будете, если не хотите страдать, — ответила третья маска. — Разве что от отсутствия солнечного света. Остальное мы вам предоставим. Лаборатория и все, что необходимо для жизни, — тут, в соседней камере. Если вы будете усердно служить Амаро, как служили Каррене, то будете жить вполне… — говоривший подумал, и на этом закончил: — Будете жить.
— То есть вы хотите сказать, что я отсюда не выйду!
— Именно.
— Жить рабом в подземелье, предать свой город?! — в праведном гневе воскликнул Даниэль, совершенно забыв о том, что он «патриот человечества». — Вы считаете, что ради сохранения собственной жизни я пойду на все? О, я наслышан о вашей подлости и коварстве! И о том, как вы поступаете с теми, кто выдает ваши секреты. И о ваших ужасных пытках…
— Да вы что, никаких пыток, — возразил Моретта. — Никто к вам и пальцем не прикоснется. Если мы не договоримся, мы просто отсюда уйдем… А вы останетесь… Вы не задумывались, почему тут лужа на полу?
Даниэль побледнел.
— А, я читал про эту пытку! Вы уйдете, а я останусь — в воде! Воды нальется совсем немного — примерно по колено. Разве в такой мелкой воде можно утонуть? Конечно нет! Но узнику надо иногда спать… А потом вы поклянетесь герцогу Каррены, что и пальцем ко мне не прикоснулись, что я сам уснул в луже и захлебнулся во сне…
Маски негромко, но крайне мерзко захихикали.
— Не-не! Ваша идея тоже хороша, но… Правда, мы в самом деле пальцем вас не тронем. Сейчас мы уйдем. А потом вот оттуда, — Моретта указал на темную арку в дальнем углу помещения, — появится владыка Баугхот.
Даниэль открыл рот, но смог только судорожно глотнуть воздух.
— Одной жертвы в год ему, конечно, мало, так что мы его периодически подкармливаем…
— Вы же так хотели узнать тайну Амаро! — насмешливо произнес властный голос. — У вас будет уникальный шанс рассмотреть ее вблизи!
— Или даже изнутри, — издевательски добавил кто-то.
— Честно сказать, вы нам не очень нужны, — сказал Моретта. — Великий Баугхот защищает Амаро без всякой алхимии. То, что мы предлагаем, — акт человеколюбия по отношению к вам… Ну, нам уйти?
Даниэль жестоко страдал. Гордость боролась в нем со страхом, причем последний явно одолевал. Жизнь кабинетного ученого, которая порой угнетала его монотонностью, сейчас казалась ему яркой, желанной и полной манящих вероятностей…
— Молчите — стало быть, согласны, — тем же любезным тоном произнес Моретта. — Отлично, мы сохранили массу времени. Скажите, вам нужны для работы глаза?
Даниэль даже подскочил.
— Конечно!
— Руки, видимо, тоже… Хорошо, тогда отрежем ногу. Пока одну.
— Но…
— Не беспокойтесь, у нас отличные врачи. Все проделают в лучшем виде. Не нужно возмущаться! Нога вам в темнице все равно не понадобится. Это всего лишь залог вашей доброй воли…
Моретта говорил спокойно и благожелательно, его глаза в прорезях маски блестели от удовольствия. Даниэль вдруг понял, что Моретта искренне наслаждается, запугивая его.
— Слыхали историю оружейника Эрно? По глупому капризу, не желая поклоняться Баугхоту, он сбежал в Молино. Но его, конечно, выследили. И знаете, что с ним сделали?
Речь Моретты была внезапно прервана громким треском где-то наверху. Из темноты, едва не пришибив Даниэля, обрушились какие-то доски и тряпки, а затем в лужу упало еще одно тело.
— Мэтр Вальтер! — вскрикнул алхимик.
Северянин лежал, не двигаясь, — должно быть, расшибся. Маски, отскочившие было к стенам, переглянулись и опустили невесть когда выхваченные клинки. Даниэль услышал тихие торопливые переговоры. Больше всего его тюремщиков удивило не появление тела, а обломки кровати. Никто не понимал, почему не выдержал дорогой, неоднократно проверенный механизм…
— Прошу прощения, — произнес Вальтер, поднимаясь из лужи и старательно отряхиваясь. — Не было времени ковыряться в устройстве вашей ловушки, пришлось сломать ее. Мэтр, они вас еще не покалечили?
— Нет еще, но…
— Вот и славно. Господа, я его забираю.
Люди в масках, не сговариваясь, вскинули оружие и бросились на Вальтера. Даниэль успел только увидеть вспышку огня на клинке — кажется, это был выпад Моретты…
И тут Вальтер совершил нечто странное. Он, едва заметно отклонившись, пропустил руку с клинком мимо себя, схватил Даниэля, зажал ему рот и нос и с силой что-то выдохнул. Даниэль ощутил едва уловимый горький запах. Колодец словно заволокло туманом, — а может, у него от яда помутилось в глазах. Однако алхимик ясно увидел, как люди в масках, все одновременно, в корчах повалились на пол. Вальтер не шелохнулся. Он стоял и смотрел, как враги дергаются и бьются в луже, в точности как вытащенные из воды рыбины. Даниэль тоже дергался — ему не хватало воздуха. Но Вальтер только сильнее зажал ему рот, крепко удерживая его второй рукой в стоячем положении.
— Погодите, мэтр, — услышал Даниэль сквозь звон в ушах. — Надо выждать еще немного. Скоро уже можно будет дышать. Главное, не вздумайте упасть, у пола концентрация газа еще слишком сильная…
Наконец, когда глаза Даниэля закатились, а попытки вырваться стали явно конвульсивными, Вальтер позволил ему вздохнуть.
— Вот такие мы, алхимики в Винделике! Практики, а не теоретики. Вы ведь уже начали сомневаться, что я вообще занимался алхимией? А, мэтр?
Даниэль хрипел, глотая воздух. Ноги не держали его — если бы не поддержка Вальтера, рухнул бы в воду, к мертвецам. Моретта в агонии сорвал маску, и теперь в его лице не было вообще ничего человеческого, так перекосила его гримаса удушья.
— Ну до чего же вы хрупкие! — посетовал Вальтер. — Как же с вами хлопотно иметь дела!
Убедившись, что Даниэль дышит, Вальтер взвалил его себе на плечо и направился прямо в темную арку, из которой должен был появиться Баугхот. Он брел по колено в воде, в полной темноте, пока впереди не блеснул холодный свет. Луна, всходившая над лагуной, протягивала серебристую дорожку прямо к стенам дворца Моретты. Вальтер положил Даниэля на сырой песок, постоял несколько мгновений, любуясь огнями ночного Амаро.
Лицо у него стало отрешенным, глаза закрылись. Рука нашарила мелкий камушек и кинула его в темноту. Где-то слабо булькнуло.
Вальтер улыбнулся и пошел на звук по лунной дорожке. Черная вода с тихим плеском сомкнулась у него над головой.
* * *
Следующим утром, на заре, Даниэль и Вальтер ехали по южной дороге среди полей и виноградников, с каждым шагом удаляясь от голубеющего на горизонте моря. Алхимики присоединились к торговому каравану из Молино. С хозяином каравана договорился Вальтер, не пожалев денег. Даниэль предпочел бы караван из Сантории, которая, кстати, была и ближе, но оказалось, что оттуда уже пару месяцев никто не приезжал…
Купеческий обоз напоминал отряд разбойников — охраны в разы больше, чем купцов и их слуг. О том, что везли, не распространялись. Купцы тоже побывали на обряде Обручения и теперь на все лады ругали жителей Амаро, злостных еретиков и змеепоклонников. Вспоминали, переходя на шепот, Санторию, священный город Змееборца, где тоже творилось неладное. В другое время Даниэль тут же принялся бы расспрашивать, что там стряслось…
Но придворный алхимик все еще не пришел в себя после ночных приключений. Бледный, с запавшими глазами и мрачным взглядом, с самого выезда из Амаро он хранил молчание. Вальтер жевал травинку, развалясь в седле, и выглядел беспечным, как всегда. Однако и он о чем-то раздумывал.
— Почему вы предложили мне ложиться спать первым? — внезапно спросил Даниэль. — Хотели проверить на мне постель-ловушку?
— Вовсе нет! Клянусь, не ожидал ничего подобного. Едва не опоздал! Пока понял, куда вы сгинули, пока удалось разобраться с механизмом…
— Неправда, — резко возразил Даниэль. — Вы были готовы ко всему, в том числе и к самому худшему. Иначе не носили бы во рту такую штуку…
— Какую?
— Не прикидывайтесь. Я догадываюсь, как вы это сделали. Ядовитая смесь, которая реагирует с воздухом. Из двух безопасных по отдельности компонентов возникает третье — смертоносное вещество, которое разлагается, исполнив свою задачу. Знаете, я всегда подозревал, что воздух есть не пустота, а невидимый газ, без вкуса и запаха. Можно над этим смеяться, но это подтверждают многочисленные опыты. Достаточно поместить такую смесь в запаянную стеклянную капсулу, а потом просто раскусить ее и выдохнуть…
— Вы крайне проницательны, мэтр!
— Но какая отвага! Для такого нужны, кроме научных познаний, железные нервы… Я вас недооценивал, мэтр! В Каррене вы, честно говоря, казались мне просто интриганом и, возможно, шпионом. Простите мне недостойные мысли! Вы показали себя человеком знающим, бесстрашным… и жестоким.
— Ну, — протянул Вальтер, — тут уж или мы, или они! Вы о чем-то жалеете? Может, вы предпочли бы остаться на службе Амаро, отдав ногу в залог повиновения?
— Нет-нет! Я же обязан вам жизнью, Вальтер. Не думайте, что я не оценил! Ничто не мешало вам сбежать — а вы вернулись за мной. Я ваш должник…
Даниэль протянул руку. Вальтер, смеясь, пожал ее.
— Полно, перестаньте!
— Они хотели скормить меня дракону!
Даниэль содрогнулся. Он знал: теперь это подземелье с черной аркой и коридором, уходящим в воду, надолго станет его ночным кошмаром.
— Знаете, мне привиделось, что вы говорили с ним.
— С кем?!
— С этим чудовищем… Баугхотом. Говорили спокойно, буквально по— приятельски… А потом ушли вместе с ним под воду!
— Предсмертные галлюцинации! — отмахнулся Вальтер.
Он повернул голову и посмотрел на синюю гряду гор, окаймляющую Равнину с севера.
— Знаете что, коллега? Я вас, пожалуй, покину. Мне надо побывать дома.
— Дома? — изумленно повторил Даниэль.
— Ага. В Веттерштайне.
Даниэль недоверчиво улыбнулся.
— Конечно, до Винделики тут относительно недалеко, но… Вы в самом деле хотите уехать? И бросить меня одного с этими бандитами?!
— Ну что вы, мэтр. С таким эскортом дорога вам будет не опасна. Я уверен, что в Молино вас примут достойно, дракону скармливать не станут, да и нет у них дракона… Ну, в крайнем случае посидите в тюрьме до моего приезда.
— Спасибо, утешили!
— Я обернусь быстро. Хочу проведать родные места и убедиться, что у братьев все в порядке. Что Грег нашелся… Может быть, он уже в замке… Может, Нагель что-то узнал… Поймите, я беспокоюсь…
— Интересно, как вы меня нагоните? — хмуро спросил Даниэль, смиряясь.
— У меня хороший конь, — Вальтер ухмыльнулся. — Не волнуйтесь, полечу, как на крыльях! Готов спорить, нагоню вас еще до Молино! Принимаете?
Даниэль только рукой махнул.
