Глава 6
– Все амулеты снял, пассажир? Все до единого?! – в восьмой или девятый раз спросил у меня предводитель нашего отряда, здоровенный мужик, обликом то ли недомерок-орк, то ли каланча-гном. Пропорции тела у него были чисто гномьи, кряжистые и квадратные, а рост и нижние клыки – точь-в-точь орочьи. – И еще раз напоминаю, клятва на древнем артефакте, конечно, не позволит тебе рассказывать о том, что увидишь в походе, враз убьет, но и сам не тужься ее преодолеть. Уяснил?
– Да уяснил я, уяснил… – с некоторым раздражением ответил я.
– Уяснил он! – фыркнул, в свою очередь, предводитель. – Надо, чтобы не просто «уяснил», но и крепко вбил в свою башку как святой наказ. Только мы знаем, сколько таких «понятливых» осталось в проклятых джунглях. Им говоришь-говоришь, а они злятся, бесятся. Как же, они – самые умные! Чего там слушать темного варвара из простолюдинов? Что он может сказать умного? Не знаю, кто ты, да и не моего ума дело. Для нас ты пассажир, а не член отряда. Однако Олевар за тебя поручился и, случись что, спрос будет с него и его семьи. Все очень серьезно. Без хиханьки-хаханьки. Уясни главное, что нам он не хозяин, а мы не холопы. Мы с ним только сотрудничаем. Нам так выгоднее. Но и улететь, аки птицам вольным, нам никто помешать не сможет. Уяснил? – в который раз повторил он.
– Уяснил, – мрачно пообещал я.
Вообще слово «уяснил» было любимым у предводителя. Он его произносил часто и с удовольствием. Учителем бы ему… начальных классов. Однако, как только представил могучую фигуру у доски, нависающую над мелкими ребятишками и ревущую грозным голосом: «А-а-азззз!! Бу-у-у-уки! Ве-е-еди!» – так на смешки пробивает… вот как сейчас. Бедные дети!
– Что рже-о-ошь? Я что-то не так сказал?! А не оставить ли тебя здесь, паря? Ты и так нам, как телеге пятое колесо. Уяснил?
– Да это я так, о своем вспомнилось, – поспешил я отвести от себя грозу. – Случай из школы вспомнился. Извините.
– Мальчишка, – вздохнул командир и повернулся к отряду: – Через пятнадцать минут выходим на маршрут. Точка встречи с… – он с подозрением покосился на меня и продолжил, – сами знаете, с кем, не поменялась. Нас уже ждут.
Одиннадцать охотников за древностями, составлявшие наш отряд, завозились, в последний раз проверяя снаряжение, и стали потихоньку с ворчанием надевать плащи. Причем самые обычные. Без внедренных магем водоотталкивания. Водонепроницаемые, «дышащие» плащи, конечно, штука дорогая, но не так чтобы очень. Многие зажиточные крестьяне вполне могут себе позволить держать в хозяйстве парочку. Кстати, плащи без магем сказали мне о серьезности требований предводителя об оставлении всех амулетов больше, чем все его голословные угрозы. Мокнуть под осенним дождем, вместо того чтобы прикрыться недорогой магией, может заставить людей только острая необходимость. Я со вздохом снял последний амулет – медное колечко, которое было у меня на пальце долгие годы, и положил в сумку, остающуюся здесь, на базе, до нашего возвращения.
Олевар выполнил свое обещание и договорился с одним из лучших отрядов охотников. Только вот выступить они должны были по плану не раньше начала второго месяца осени. Пока вернутся из похода, пока залечат раны, а то и подберут новичков взамен погибших товарищей. В общем, пока то, пока се, уже и осень наступит.
Отчасти отсрочка похода отвечала и моим планам. Я собирался посвятить это время артефакту копирования амулетов с магической начинкой, чем и занялся в подземельях храма. Там, без лишнего внимания всевозможных искателей моей персоны, мне было спокойнее. Ведь насчет мамаши Альмилиры я оказался со всех сторон прав, и она сама это признала.
Амулет герцогине доставил тот же санитар, который позвал ее к дочери. Лю мне обещала, что бывший воин человек очень надежный и, если пообещает, будет хранить секреты даже собственных врагов. Санитара быстренько научили пользоваться амулетом привязки, продемонстрировали его безвредность, а то мало ли что взбредет в голову руководительнице тайной стражи, повернутой на заговорах и интригах. Впрочем, если она побоится привязывать к себе разговорный амулет, то пусть потом и ходит с сопровождающим или вызывает его каждый раз, как только возникнет нужда в разговоре.
Эльфийка не побоялась.
– Гаррад? – Герцогиня с любопытством крутила головой, пытаясь рассмотреть и мою личность, и то, что прячется за моей спиной.
Ну да. В первый раз я точно так же пытался. Из кожи лез змеюкой линяющей, но все равно на малюсеньком экранчике ничего толком разглядеть не смог – уж очень детальки мелкие. Ни магическое, ни оптическое увеличительное стекло помочь в этом деле не смогли.
– Он самый, Ваша Светлость.
– Какой интересный амулет. Мои эксперты говорят, что о подобном даже не слышали. Это снова добыча того охотника?
– Ага. Его. – Я был предельно краток и не собирался облегчать жизнь тайной страже. Пусть уж сами, как смогут. А в том, что они хоть что-то смогут, я очень и очень сомневался. Столько накрутил маскирующих линий, накидал ненужных магем и связал их в причудливую схему, что теперь и сам не сразу смогу разобраться, случись что. Да мне и не надо – все в записях, а записи в сейфе Верховного жреца, а сейф в лабиринте, а я туда еще своих ловушек понаставил, а два призрака продолжают охранять с небывалым энтузиазмом, тем более сейчас, когда могут выразить свою полезность хозяину, то есть мне, по своей основной специальности и отрываться от нее очень не любят, а… Короче, добраться до записей можно только при поддержке армии, которой больше заняться нечем, кроме как искать невесть что и никто не ведает где.
Подозреваю, король мог бы направить армию, если бы узнал, что в его королевстве есть места, где его правление ничего не значит. Грубо говоря, в столице его верх, мой низ. В городе главный он, под городом – я. Но об этом знает не так уж много людей. Точнее, один человек и несколько гоблинов, которые не намерены кричать об этом на каждом перекрестке.
– Гаррад, – снова повторила эльфийка, – давай отложим мелочи на потом, а сейчас я хотела бы узнать главное. Ты как-то причастен к ранению Альмилиры? – и, не дав мне времени ответить, добавила: – У меня нет доказательств, одни подозрения, но случай с градориканской боярышней и моей дочерью весьма схожи. Обе очень быстро оказались далеко от мест событий. Я не могу точно сказать, где была моя дочь, но в том, что она никак не успевала вернуться в столицу, я совершенно уверена. Не хочешь ли прийти ко мне и поговорить? Как с будущей тещей?
Она ласково улыбнулась с экрана, а у меня мороз по коже пробежал.
– Простите, ваша светлость, но нет. Есть у меня подозрение, что вам непременно захочется оставить меня в гостях на неопределенный срок. Да и вопрос о теще я бы не поднимал. Скоро действие вашей магии закончится, и тогда…
– Ну и погостил бы, – снова улыбнулась эльфийка. – А насчет срока я бы не была так уверена…
– О чем это вы? – насторожился я.
– А вот приходи ко мне, расскажу.
– К сожалению, у меня нет времени. Поэтому я и просил передать вам этот амулет. Сами понимаете, подобные игрушки дорого стоят.
– Ценю, – кивнула герцогиня. – Готова купить. Этот и еще парочку.
– Я подумаю над вашим предложением.
– Так что все-таки случилось? Не расскажешь ли?
– Для этого, собственно, и озаботился связью с вами. Чтобы рассказать, что знаю, и в то же время не рисковать остаться у вас в гостях… слишком надолго.
Я рассказал, что произошло в столице Градорики, опустив некоторые подробности, о которых эльфийке знать не стоило. В частности, снова сослался на древний артефакт, с помощью которого смог перебросить Альмилиру в Вильдорию.
– Значит, говоришь, напали девушки. Эльфийки. С зелеными повязками. – Глаза герцогини опасно сверкнули. – А знак ты рассмотрел?
– Да. Вот нарисовал, как сумел. Смотрите, – приложил я бумагу с рисунком к экрану.
– Достаточно. Я перерисовала, – в голосе начальницы ТС звучал такой холод, что даже вдалеке от нее я замерз. Видимо, ей было известно значение этого знака, но рассказывать мне явно не собиралась. – Жаль, что мы не узнаем подробности от них самих. От людей толку мало – их явно наняли только для прикрытия. Хотя… они ждали тебя. Значит, удар был нацелен не только на мою дочь. Очень разумно. Люди разбираются с людьми, а эльфы с эльфами.
– А почему нельзя узнать подробности? Понимаю, что поймать их трудно, но с вашими возможностями…
– Даже с моими возможностями мертвых допросить не удастся, – с некоторым раздражением прервала она меня. – Хотя ты же не знаешь… Зеленая полоска и знак-отличие «Покидающих лес во имя леса». Обычно это лучшие воины, лично преданные одному из хранителей. Задание они не выполнили… во всяком случае, подтверждения представить не могут, поэтому обязаны лишить себя жизни.
– А что за подтверждение?
– Например, голова моей дочери. Нет головы – нет отчета о выполнении задания. Нет надежды в самое ближайшее время завершить его выполнение – есть обязанность покончить с собой. Как ты доставил Альмилиру сюда?
Она задала последний вопрос, не меняя интонации, словно продолжала перечислять обыденные последствия неудачного для смертниц завершения дела. Я же находился под впечатлением пережитого и чуть было машинально на него не ответил. Вот ведь неймется тайной стражнице!
– Если вы будете продолжать ловить меня, то я перестану отвечать на ваши вызовы. Вы этого хотите?
– Нет. Не хочу. Успокойся. Я обязательно должна понять, кому же настолько перешла дорогу, что враги стали действовать так жестко. Что могло послужить причиной?
Эльфийка замолчала, напряженно что-то обдумывая.
– А что вы имели в виду, когда сказали, будто я ошибаюсь в сроках действия вашей магии?
– А? Что? Какие сроки? Какая магия? Ах да! Я про вашу связь с Альмилирой… С-стоп!! – Герцогиня вперилась в меня поистине змеиным взглядом. – А ну-ка скажи, тебе совсем недавно, в пределах месяца, не снилось чего-нибудь необычного? Говори честно, как на духу. Это может оказаться крайне важным! Спрошу прямо – Альмилира тебе не снилась?!
– Ну, снилась, – буркнул я. Говорить про свой эротический сон совершенно не хотелось.
– Она тебя касалась?
– Чем это касалась? Во сне же…
– Не важно чем. Рукой, ногой, грудью… Касалась?! – голос эльфийки стал мягким и убеждающим. – Ты пока не понимаешь, но, поверь, малейшие детали сна имеют громадное значение. Откровенно скажу – это был не совсем сон. То, что ты видел, – результат одного крайне редкого и крайне затратного ритуала, а я не успела спросить у дочери, как все прошло. Она теперь без сознания и пребудет в целительском сне еще долго. Потом она может потерять память, а время очень, очень дорого!
– Мы занимались с ней любовью, – словно нырнув в ледяную воду с разбегу, признался я. – Да что в этом такого? Обычные мальчишеские фантазии. А девушка она очень красивая. Признаю. Да мало ли что снится парням?
– Вот-т оно что! Королевская свадьба! Ну надо же! Кто бы мог рассчитывать на подобное? Теперь понятно, кому могло не понравиться случившееся. Понятно-то понятно, но кто из них?.. Не могли же они все разом… Впрочем, – спохватилась герцогиня, – это не твои проблемы. Не забивай голову. Я сама разберусь и кое с кем поговорю… Ох и поговорю-у-у-у! – внезапно тон ее стал деловитым и напористым: – Слушай меня… зятек. Тебе и моей дочери угрожает очень серьезная опасность. Есть некие силы, которые сделают все возможное, чтобы уничтожить вас. Для их нейтрализации мне потребуется время. И не факт, что я смогу победить. Дочь я окружила охраной, но теперь понимаю, что этого недостаточно. Я обещаю тебе свою защиту. В стенах тайной стражи тебе ничего не будет угрожать. А чтобы не было скучно, могу предложить работу в нашей экспертной группе. Там собрались самые опытные маги. Они могут тебя многому научить. У нас хорошая лаборатория. Соглашайся, зятек.
– С каких это пор я стал вашим родственником?
– Ты прошел единение в момент ритуала. Откровенно говоря, никто не знает, какие силы откликаются в это время на призыв, но лгать там, где вы с Альмилирой были, совершенно невозможно. И… Самое главное! Там невозможно даже просто коснуться собеседника без благословения этих самых сил. А уж чтобы любить друг друга… Такие случаи бывали крайне редко и всегда только между двумя чистокровными эльфами. Буду откровенна, но сразу предупреждаю, только отчасти. О многом знать тебе пока еще слишком рано. Альмилира должна была постараться всего лишь коснуться тебя. Любой обнаженной частью своего тела любой обнаженной части твоего тела. Тогда привязка продлилась бы еще на три года. Вижу, не понимаешь. Венок помолвки связал вас на два года. Это стандарт, и в подавляющем большинстве случаев этого срока достаточно. Но ты ускользал, ерепенился, никак не хотел понять, что мы с Альмилирой желали тебе исключительно добра. Снять груз забот с твоих плеч, дать возможность заниматься чистой наукой. Ничто бы тебя не отвлекало…
– Простите, Ваша Светлость, нельзя ли ближе к теме? Эти доводы мне уже не раз приводила Альмилира, а время идет, и его все меньше…
– Да, прости.
Я удивился сдержанности могущественной эльфийки. Внутри она, может быть, и рычала от ярости, но я лично видел перед собой образ мягкой, доброй и мудрой женщины, немного уставшей увещевать неразумное дитя.
– Таким образом, цель ритуала была вполне невинной. Но случилось то, чего я не ожидала, и, признаться, очень и очень рада такому исходу. Да. Что касается вопроса: почему вдруг ты стал моим родственником. Так вот. Единение во время ритуала там, в неведомом пространстве и времени, по эльфийским законам означает безусловное и неоспоримое супружество участников. Такой союз не вправе разорвать даже объединенный совет хранителей Великих лесов. Таким образом, зятек, хочешь ты этого или нет, но с того самого момента ты стал моим родственником. Такие вот дела. А теперь улыбнись и сделай счастливое лицо. Тебя ведь учили в нашей актерской мастерской. Давай-давай. С тещей нельзя портить отношения.
– В вашей(!) актерской мастерской?! – с нажимом уточнил я, хотя уже и догадывался об ответе. И спросил я с единственной целью – получить небольшую передышку для привыкания к ошеломительной вести и выработки линии поведения.
– От родни у меня нет секретов. Да и ты давно должен был догадаться, что выпускники этого центра подготовки все поголовно работают на нас. Каждому спустя некоторое время после выпуска поступило предложение, от которого невозможно было отказаться. А многие так даже рады были, ибо давно подозревали, что учат в мастерской слишком уж серьезно для сцены. Один ты – фанатик магии – ничего не заметил. И учти! Один ты не получил предложения. Надеюсь, оценишь. Может быть, не сейчас. Позже. Но оценишь! В общем, так, зятек. Прекрати позорить жену. Приходи ко мне, вместе подумаем, как тебя защитить от опасности.
Сказать, что безапелляционный тон эльфийки меня возмутил – ничего не сказать. Нет, это ж надо было – женить меня во сне! Все расы со смехом столетиями вспоминают случаи, когда парня женили, напоив так, что он терял последнее соображение, а здесь и вовсе обхохочешься. Заснул свободным – проснулся женатым! Кошмар, да и только. Это же теперь каждый раз, когда что-нибудь эдакое приснится, просыпаться придется в холодном поту, соображая, не было ли все приснившееся результатом эльфийского ритуала? Например, приснится, что иду по лесу и шишки сшибаю, а проснусь и узнаю, что передал свое княжество эльфам в полное, бессрочное и безвозмездное пользование.
Словно ледяной ком выморозил у меня все внутри. Впору было задрожать и заклацать зубами, но я сдержался. Вскоре на меня сошло ледяное спокойствие и полное равнодушие.
– Это по вашим! – с нажимом произнес я. – Эльфийским! Законам! Я стал мужем Альмилиры. Но я человек и гражданин Вильдории. Пока обряд не будет проведен по законам нашего государства, лес может хоть сто раз считать меня мужем девушки, я этого не признаю. После случившегося и вовсе ни о каком браке между нами не может быть и речи. Жульничество во время помолвки! Что может надежнее разбить добрые отношения, не говоря уж про любовь? А теперь, если у вас больше нет вопросов, я хотел бы прервать связь. У меня полно забот. А благодаря вашему(!) ритуалу, мне еще и опасность грозит, как вы сами признаете, очень и очень серьезная. Да! И впредь прошу беспокоить меня исключительно по делу. Честь имею!
Эльфийка вызывала на связь еще не раз, но, надо отдать ей должное, отвлеченных разговоров не вела. У меня даже сложилось впечатление, что ей, в общем-то, все равно, выживу я или нет. Стану реальным мужем Альмилиры или навсегда исчезну с ее глаз. Не скрою, мне такая позиция принесла некоторое облегчение. Во всяком случае, надеюсь, теперь хотя бы с этой стороны никто не будет носом землю рыть, чтобы меня отловить…
…Все лето я был занят разработкой системы копирования амулетов. В этом деле трудностей оказалось гораздо больше, чем я предполагал. Я-то думал, что самый умный и использую наработки алхимиков для своих целей, слегка подправив магемы подготовки растворов. Ага. Двадцать раз, и все по лбу половником. Магическая структура самого предмета копировалась хорошо. Более-менее. И сам предмет формируется в растворе один к одному. А вот внедренные магемы, как явно чужеродные элементы, сикось-накось. Месяц бился и ничего не добился. Убираю стабилизирующие магемы – плохо копируется уже и структура предмета. Пластина серебра, используемая в качестве опытного образца, получается меньше (или больше) по размеру, изогнутая самым причудливым образом, да еще и разной толщины. Увеличиваю жесткость системы – магемы вовсе перестают копироваться, зато сам предмет получается идеальной копией образца.
В общем, не буду утомлять подробностями своих метаний. В конечном итоге мне удалось просчитать и отладить совмещение двух способов копирования через систему магоалхимических зеркал. Одно отражает магическую структуру предмета, другое – магем, прочие фокусируют отражения, снова «переворачивая» их с ног на голову в общую камеру, где совмещают в одной точке пространства. В этой камере как раз и протекает… нет, не емкость, а процесс… синтеза предмета со внедренными магемами.
Пришлось создавать довольно большое хранилище под переменные магемы, внедрять целые библиотеки универсальных (а потому и объемных) магем, пригодных для выполнения целого спектра специализированных задач, объединять их множеством перекрестных связей… Короче говоря, устройство по размерам получилось довольно габаритным. Пожалуй, с двуспальную кровать. Зато имело четыре камеры, в которых за пять-десять минут, в зависимости от габаритов образца, созревали сразу четыре готовых изделия. Правда, само «сердце и мозг» изделия по размеру было с прикроватную тумбочку и разделялось на восемь частей-кубиков двадцать на двадцать сантиметров. А разделялось оно для того, чтобы… это устройство можно было скопировать по частям. Целиком бы не влезло. Я-то сначала приуныл, представив себе, как с утра до вечера штампую копиры для производства – устал, видимо, вот и отупел маленько. Потом хлопнул себя по бестолковой голове – можно же их самих точно так же, как любой амулет или артефакт, скопировать.
Копиров сделал шесть штук, написал подробные инструкции по эксплуатации, состав растворов для разных изделий и правила использования. Дедушка У обещал позаботиться о том, чтобы побыстрее доставить оборудование на предприятия и оформить патент в Гоблери.
Пришлось еще настрогать некоторый запас образцов амулетов и артефактов для копирования. Дело в том, что копию с копии снять можно, но не более двадцати раз. Это в среднем. Ограничение связано с накапливающимися погрешностями, которых в любом деле не избежать. Копии ведь получаются не идеальные. В некоторых случаях и после десятого копирования количество бракованных амулетов переходит за грань приемлемого процента. Так что копировать двадцатую копию практически бесполезно, на выходе будет только брак. Учитывая, что некоторые ингредиенты для растворов стоят недешево и добыча их ограниченна, в идеале лучше копировать с эталона. Будет меньше, но качественнее. Хотя для элиты можно делать с эталона, а для покупателей среднего и небольшого достатка подойдут и более дешевые амулеты. Надо не забыть пояснить эти тонкости дедушке У, чтобы как-нибудь маркировали копии, а то сами запутаемся, продадим эталон и… Я-то потом еще сделаю, но когда? И еще один момент. Мне показалось, что сам эталон в момент копирования тоже подвержен негативным изменениям. Однако для более определенного вывода не хватало экспериментальных данных. Но это можно оставить до возвращения.
Таким образом, основные дела я завершил к середине первого месяца осени и отправился в Либедь, столицу Градорики, уточнить с Олеваром детали путешествия. С некоторых пор я ему стал доверять гораздо больше. Дело в том, что еще летом, когда у меня случился небольшой творческий кризис и хотелось наплевать на магию с самого высокого моста, а в голове крутились обоснованные мысли о собственной бездарности, дедушка У предложил мне развеяться и передать Олевару амулет связи.
Не без опаски я телепортировался в градориканский храм, ожидая всего чего угодно. И дождался. У телепорта висели два унылых призрака… гнома – помощника Олевара – и еще какого-то типа, не обезображенного науками и культурой. Призраки имели императив безусловного подчинения любому жрецу (высший приоритет – Верховному). Ну а я и просто жрец, и Верховный, да и конкурировать пока не с кем – клан хранителей еще только собирает и проверяет живых жрецов, – поэтому могу целиком и полностью доверять ответам на свои вопросы. Собственно вопросов было два: какого хрена они здесь делают и кто послал? Оказалось, что они искали золото храма. Гном был абсолютно уверен, что оно именно здесь. И поиски были его, и только его, инициативой. Найдя золото, гном собирался не возвращаться к своему работодателю, а в качестве тонкой издевки нанять его потом на какие-нибудь работы. Весь отряд из десятка головорезов довольно быстро полег, нарвавшись на мои ловушки. Кто сгорел, кто в буквальном смысле потерял голову, кого разрезала сеть на аккуратные кубики… В общем, смерть членов отряда была разнообразна и впечатляюща. Самыми последними, как самые умные, покинули мир глава отряда и его помощник. Причем самое обидное, что проникнуть им удалось совсем не далеко – минут пять до входа быстрым шагом. На что же они рассчитывали? Оказывается, на небольшие магические таланты гнома и его пособника. И надо сказать, многие ловушки они сумели распознать и миновать без жертв. Но, как теперь им предельно ясно, далеко не все.
К сожалению, использовать их так, как я использовал Брога и Хрыска, не представляется возможным – уровень образования настолько далек, что они просто мало чего поймут в книгах. Поэтому, кроме обычного патрулирования и защиты храма, большего ожидать от эктоплазменных нельзя. Я их оставил, наказав служить и защищать.
Согласовав с Олеваром детали, снова вернулся в Вильдорию и устроил себе небольшой отдых – постоянные тренировки с ювелиром или Лю нагрузкой уже давно не считал. Затем, завершив основные дела, предупредив семью и хранителей, я присоединился к походу охотников за древними артефактами. В дождь, сырость и фактически голым. То есть без привычного набора амулетов.
Своих имен охотники мне не называли и моим тоже не поинтересовались. Друг к другу они обращались исключительно по кличкам, а я для них стал «паря» или, в минуты пасмурного настроения, «эй ты, пассажир». Но я не обижался, лишь бы провели по моему княжеству, хоть по краешку, да показали, как там обстоят дела. Того, что я князь, они тоже, разумеется, не знали и, вероятно, принимали меня за любителя острых ощущений или мальчика из богатеньких, проигравшего спор. Отношение было соответствующее – настороженно-внимательное. Некоторые их взгляды мне откровенно не понравились. Олевар предлагал мне даже отказаться от похода. Он, конечно же, потребовал от охотников клятвы беречь меня, но вынужден был согласиться с тем, что нянек не предвидится, а места там опасные, поэтому полностью ручаться за сохранность моего тела охотники не могут.
…Оставив за спиной лесную базу, мы шли по извилистой тропинке среди редколесья примерно часа три. В начале нашего похода я особо к местности не приглядывался, да и видел за струями дождя только спину впереди идущего длинного эльфа. Второй эльф шел на некотором расстоянии перед отрядом, хотя никакой необходимости в следопытах в данный момент не было. Дорога, как я понял, была исхожена многократно вдоль и поперек. Думаю, таким путем командир настраивал отряд на работу.
Каждый охотник тащил на горбу огроменный битком набитый мешок, поверх него спальник, котелок и в отдельной котомке запас харчей. У меня все это спокойно помещалось в один, и еще место оставалось. Вооружены все были парой коротких мечей, скорее длинных ножей, и… все. Эльфы даже неизменные луки не взяли. Для меня их экипировка была несколько странной, но им-то виднее, что брать с собой в поход, а что не брать.
Достигнув небольшой полянки, судя по утоптанности травы и старым кострищам, посещаемой довольно часто, остановились на привал и явно стали кого-то ждать. Примерно через час с другой стороны полянки на наше место постоя выползла, звеня кандалами, колонна из двадцати двух личностей уголовного вида практически всех рас. Тут были и люди, и эльфы, и гоблины, и орки, и парочка гномов, злобно сверкавших маленькими глазками из-под кустистых бровей. На спинах все тащили здоровенные мешки. По размерам почти такие же, как были у охотников, только гораздо проще по исполнению. Откровенная дешевка, чуть ли не из гнилой дерюги. Сопровождали странный караван градориканские стражники во главе с молоденьким сержантом. Последний петушился, надувал щеки, хмурил брови… короче, изо всех сил строил из себя очень(!) важную(!) персону(!).
– Кто тут старший? А ну быстро ко мне! – начав внушительным баском и закончив фальцетом, крикнул сержант.
– Ну я старший, – лениво встал со своего места наш предводитель. – Чего кипишишь, молодой?
– Я тебе не молодой! А господин сержант! – кукарекнул стражник.
– Я был сержантом, когда ты еще титьку сосал! Для меня ты молодой и будешь молодым. Уяснил? Тебе лейтенант доверие оказал. На секретную операцию подписал, но я могу ему шепнуть, и будешь после этого в северной деревне полярных медведей гонять. Вот там свой гонор и показывай.
Красный от ярости сержантик хлопал глазами и разевал рот, но придумать убийственный ответ, способный поставить на место хама, мало отличавшегося по виду от сопровождаемых лиц, так и не смог.
– Тебе какой приказ был? Доставить, снять кандалы, заменить на веревки и сдать старшему охотников под расписку. Так? – спокойно спросил наш командир и вдруг рявкнул: – Выполнять, сержант!!
Тот машинально вытянулся во фрунт и рявкнул в ответ.
– Да, сударь!
Кстати сказать, стражники за перепалкой не следили. Видно, опытные и знающие пришли. Они уже делали все, что должны были. То есть выдергивали кандальников по одному, снимали железо и вязали руки обычными веревками.
Работа не заняла много времени. Стражники смешались с охотниками, приветствуя знакомых, присели у костра, разведенного под навесом – в кустах хранилось все необходимое для этого, – и, неторопливо попивая крепкий чай, беседовали.
– Ну что ж. Отдохнули? Пошли, – скомандовал предводитель.
И мы пошли.
Охотники замкнули в редкое кольцо уголовников, впереди снова эльф, за ним предводитель и еще двое из отряда. Не знаю их по именам и даже расам. Вроде люди. Так мы и шагали под дождем до самого вечера. Привал устроили на очередной поляне. Костер не разжигали, поели всухомятку. Кандальников… или теперь правильнее веревочников… в общем, связанных группами по трое, развязывали и давали им поесть. Причем еду доставали сами охотники из мешков связанных. Никаких изысков: лепешка, луковица, кусок сыра и вода во фляжке. Накормленного отводили в кусты справить нужду, затем снова связывали и переходили к следующему. Естественно, трехразовое питание им никто не обещал (разве что три раза в неделю), поэтому подобные хлопоты в целом занимали не так уж много времени.
На третий день пути дождь кончился, начало проглядывать солнышко, запели птички, и мне захотелось немного отойти от тропы, полюбоваться на птаху, которая так мелодично выводит рулады. Меня остановил злой голос предводителя:
– Эй, пассажир! Ты собрался выходить на этой остановке?!
Я повернулся и вопросительно посмотрел на него.
– Ты забыл, что я тебе говорил? Здесь уже проклятый лес, аномальная зона и дикая природа. Здесь не живут, а выживают. Забудь про милых заек, сусликов и лисичек. Нет здесь безобидных букашек, жучков и таракашек. Все!! Даже трава здесь может быть смертельно опасна. Только на тропе и в кустах, где я(!) скажу, можно чуток расслабиться. Не будешь слушать – сожрут. Уяснил?! Похоже, что нет. Знаешь, кто так красиво чирикает там? – Он мотнул головой в сторону леса. – Свиристель ядоплюйка. Подошел ближе чем на пять метров – получил плевок в лицо и через пару минут смотришь с небес, как тебя обгладывают милые пташки. Выглядят они, кстати, как самый страшный кошмар. Уяснил?!
– Уяснил, – смущенно повинился я.
Дальше до самого вечера я шел строго чуть ли не след в след за впереди идущим охотником. Несмотря на солнышко и довольно теплую погоду, чувствовал я себя неважно. Меня словно знобило, выкручивало и выворачивало. Ауры окружающих растений и мелькающих за пределами тропы животных виделись искаженными и, мало того, словно дышащими, колеблющимися и изменчивыми. Все вместе вызывало такое чувство, будто я нахожусь в лодке, болтающейся по волнам штормового моря. Накатывали приступы тошноты и головной боли, а лечебный комплекс общефизического оздоровления, которому меня научила Лю, я провести не мог. Накопители я ведь тоже оставил на базе. Все как сказали. Правда, был с собой эликсир, но он почему-то помогал слабо.
Вечером предводитель построил отряд связанных и обратился к ним с речью:
– Слушайте сюда. Теперь я могу сказать вам, куда мы идем и зачем. Вам, висельники, предоставляется шанс начать жизнь заново. Там, за лесом, есть поселения – остатки, и немалые, княжества Бахрийского. В них тоже живут люди… и не люди. Законы там простые и суровые – суд Великого Князя Градорики покажется вам верхом мягкости, всепрощения и доброты. Однако, если не будете нарушать, проживете долго и, может быть, счастливо. Определят, кому куда, местные сами. Через двое суток, когда дойдем до граничного поселения. Всем все ясно? С этого момента нам будет некогда опекать вас как неразумных детишек. Мы в самом опасном месте проклятых земель. Здесь каждый шаг может стать последним. Поэтому не растягивайтесь, с тропы не сходите, что-то увидите – сразу кричите нам. Даже простой взгляд иной раз может закончиться для вас смертью. Все уяснили? Тогда отдыхать. Завтра продолжим путь.
Утром я встал с трудом. Состояние ухудшилось. Однако, несмотря на тошноту, почему-то страшно хотелось есть. Будто месяц голодал. Завтрака мне совершенно не хватило, и я, собравшись в путь, не стал укладывать обратно в мешок кусок вяленого мяса, которое, впрочем, быстро умял. К сожалению, останавливаться, чтобы дать мне покопаться в мешке, предводитель не собирался, хотя и стал поглядывать с подозрением. Мое состояние, видимо, было для него не в новинку.
В магическом зрении все продолжало причудливо изменяться и искажаться. Причем иногда прямо на глазах. А ближе к полудню пришлось испытать настоящее потрясение.
Началось с того, что эльф внезапно подал какой-то знак, и предводитель мгновенно скомандовал остановку. Я отступил полшага влево, чтобы посмотреть, на что пялятся охотники, шедшие впереди. И увидел.
Тропу слева направо пересекал ручеек насекомых. Причем не одного вида, а будто все жучки-букашки-паучки-и-таракашки, передвигающиеся с помощью членистых ног, одновременно выступили в поход и вперемешку двигались к одной им ведомой цели. Скорее, убегали от чего-то. Во-вторых, над ратью наземных клубился рой летучих насекомых, которые, казалось бы, в панике метались внутри роя и, изо всех сил работая слюдяными крыльями, от кого-то улетали.
– За ними! – рыкнул командир, и мы бросились параллельно курсу убегающих насекомых.
Рядом с нами лес шумнул, словно волна прилива. Поверху промчались когтисто-шипасто-зубастые белки, понизу протаранили кусты и траву чешуйчато и мехасто-кожистые твари бредово-кошмарного вида. На нас никто не обращал внимания. Соседей по бегству они тоже игнорировали, как бывает во время лесного пожара. Слышал, что спасаясь от огня, звери никогда не нападают друг на друга и даже иногда сотрудничают. Но, возможно, это лишь байки.
Мы отбежали всего метров на сто и остановились. Все дружно стали смотреть в ту сторону, откуда прибежали. Не знаю, что видели остальные, но я увидел странное зрелище, разворачивающееся в магическом пространстве.
Магическая энергия, которую я привык видеть спокойной, словно гладь пруда, закручивалась спиралью и уплотнялась, как в концентраторе. Внутри смерча с разной скоростью крутились обрывки контуров и будто бы целых магем. Они сталкивались между собой, сцеплялись в причудливые структуры, расцеплялись и иногда внедрялись в структуры деревьев, кустарников и… не успевших улизнуть живых существ. Им это, впрочем, вроде никак не мешало, но за счет чего, понять тогда я не смог. Похоже, был у местных животных и растений некий защитный механизм, но как он работает – неизвестно. За смерчем тянулся длинный шлейф то оседающих на землю, то снова взлетающих обрывков магических структур. Хлопьями снега в бурю они разлетались в разные стороны, покрывая довольно большую площадь. Накрыло и нас, что никак не обеспокоило охотников. Они просто не видели и не понимали опасности! Хотя для них, возможно, опасен сам вихрь, а не обрывки магоструктур.
В этот самый момент я и понял, зачем предводитель настойчиво требовал оставить все амулеты на базе. Обрывки структур, как я успел отметить для себя, тяготели к наиболее магически структурированным и энергонасыщенным предметам. Объединяясь с ними, они могли их либо разрушить, либо усилить, либо заставить непредсказуемо измениться… и необязательно в жизнеспособную форму.
Обычно вслед за достаточно сильной магической формой меняется и физическая. На этом основан, например, жреческий способ исцеления – вернуть ауру в исходное состояние и накачать ее энергией. Правда, по сравнению с работой эмпатов энергии тратится прорва, а результат достигается долгим и болезненным путем.
Изменения форм я не увидел, но при мне слияние обрывка контура с шишкой на дереве привело ко взрыву последней. Другой обрывок, слившись с кустом, за несколько минут превратил его в вонючую зеленую слизь.
А что было бы с амулетами и артефактами, останься они при мне? Скорее всего, внедренные структуры изменились бы самым причудливым образом, а потом так сработали бы (хорошо, если еще при моей сознательной активации), что последствия могли быть очень печальными, например, банальная кучка пепла.
Вскоре мы вернулись на тропу и продолжили путь. После полуденного привала встать я не смог.
