***

— Большую часть ночи мы обсуждали детали плана, периодически заказывая в номер еду и выпивку. Наконец Александр потер глаза, потянулся до хруста и сказал:

— Все. Пусть пока так и будет.

— Это не план — мрачно сказал я. — Это даже приблизительно на план не походит. Это вообще ни на что не походит.

— Согласен. Только ничего лучше мы пока придумать не сможем.. Надо с Шайсом договариваться, а у него будут свои условия, которых мы еще не знаем.

— Шайса я предложил. Но других идей у меня нет. Я согласен на любую твою. Мне крайне неохота связываться с этим ночным ребенком..

— Дело в том, что и у меня других идей нет, — Александр развел руками. — Больше — если б я не узнал, что ты в городе, то уже сегодня отправился бы в Сиут. Можно, конечно собрать полсотни чародеев и они Стерна просто количеством задавят…

— Да не согласятся они.

— Мы сейчас об одних и тех же колдунах говорим? О суровых, справедливых рыцарях, презирающих золото и с открытым забралом выступающих на защиту бедняков, детей и котят? Об этих парнях, или о каких-то других?

— Не хватит золотишка.

— У меня хватит.

— Так за чем дело стало?

— За временем. Ничего не знаю об Альфе и Алисе, но у Виктора времени точно нет. Если он еще жив, то убьют его в самом скором времени. Я узнал, что он у Стерна, значит и другие узнают. А Виктор у всех, как кость в горле. Причем очень большая кость, потому что даже я знаю не меньше десятка людей, которые немало заплатили бы, чтоб только узел у него на шее завязать. Кстати, что это за история с твоим повешением в Ле Корне?

— Вопрос был неожиданным. Я даже опешил немного.

— Да так… долгая история.

— До рассвета далеко.

— Другому я не стал бы, наверное, рассказывать. Не то, чтоб тайна какая-то… Просто… Какая им разница-то? Про меня по свету и так рассказок много ходит. Но тут отец все-таки.

— К нам офицера нового прислали. Армейского. Такое в последние годы частенько бывало. Война уже сворачивалась, вот они к нам и летели косяками. Ненадолго, правда. Медалек боевых получить и всяких других конфетов. Им за какие-то висячки, вроде, землю давали и титулы, а может не землю, а чего другое. Но титулы точно давали. Звания они могли и у себя получать, но вот перлись к нам, будто их тут прикармливали. Нам без разницы было. Они — сами по себе, мы — сами по себе. Главное — чтобы в дело не лезли. А они и не лезли. Пили в основном. Мы ж в городах стояли очень редко. Ночных клубов нет, на приемы никто не приглашает, девок нет, даже кабака нормального нет. Правда, когда у них свои запасы заканчивались, то они переставали нос воротить и хлебали уже наше пойло. И приехала к нам очередная скотинка. Герцог, с–сука. Де Мена. Он с первых дней войны служил, но мне с ним пересекаться не доводилось. А вот слухи про него паскудные ходили. Нам казалось, что паскудные. Оказалось — это были хорошие слухи. Говорили, что тем, кто про него плохие слухи распускал, де Мена отрезал язык. Не думаю, что это правда, но вообще на него очень похоже. Вряд ли он когда-нибудь служил в реальных боевых частях. Может только в первые пару лет, когда дисциплина еще была. Не сама дисциплина, а слово. Потом его просто свои убили бы. При отступлении, наступлении… На крайний случай — прирезали бы так и спихнули на королевских разведчиков, бандитов… Да мало ли там народу околачивалось.

— У меня с офицерами, нашими офицерами, я имею ввиду, отношения нормальные были. Не сразу, но как-то быстро все утряслось. Там немного другие условия были. Каждый твердо помнил, что его свои могут в ящик заколотить быстрее и надежнее, чем королевичи. Разжалованные, которых иногда присылали, сразу во мне родственную душу видели. Я-то им родственной душой не был — чуть меньше года капитанства и почти десять лет в разведке. Старожил, мать его… Но эти все равно долго у нас не задерживались. Или убивали, или амнистировали, вручали офицерский патент и — добро пожаловать обратно. Это ж только меня разжаловали без права занимать офицерскую должность.

— А это что за история? Я отчеты читал, судебные протоколы… Непонятно. Тебе в самом пиковом случае грозило снятие с должности. А вообще — гауптвахтой должны были обойтись.

— Чего они там понаписывали — я не знаю. На заседания меня не водили. Но вообще-то меня тогда должны были повесить. В первый раз.

— В первый? А сколько всего было?

— Не считая заочных приказов от королевичей и считая последний раз, когда я слиться успел еще до того, как меня на эшафот повели — три раза. Всегда — свои. От тех-то знаешь, чего ждать, а вот у своих сюрпризов, как у фокусника в рукаве. Хуже всего в первый раз и было. На меня уже петлю надели, ждал только пока приговор дочитают. Народу там собралось — тьма. Все заинтересованные лица. А заинтересованных до хера было. Одних родственников невинно убиенных — штук тридцать собралось. Была ж охота через всю Федерацию тащиться, чтобы посмотреть, как меня вздернут? Хотя в итоге получилось, что их я благодарить и должен.

— Почему?

— С ними их церковники приехали. Священники, жрецы и все прочие. Не знаю уж зачем, но хорошо, что приехали. Пока приговор зачитывали, все тихо стояли, а на меня ворон слетел. Там воронов много было. Трупы-то по неделе висели для поднятия патриотического духа. Так что у воронов там что-то вроде ресторана было. Не знаю, чего он именно на меня уселся. Нас там пятеро таких счастливчиков было. Может потому, что я с краю стоял. Ну тут и загомонили все. Мне веревку обрезали и обратно в подвал закинули. Через неделю вывели, зачитали новый приговор и отправили в разведку. Там тогда средний срок службы был три месяца. Не особо вдохновляет. А остальных повесили. Мне один охранник после рассказал, что меня вешать передумали из-за церковников. Они гвалт подняли — знак богов, примета, горе презревшим… Решили в разведку отправить — там один хер убьют, а они вроде и не при чем. Так что та птичка подарила мне прозвище и жизнь. Я потом часто пытался понять — подарок это или наказание. Так и не понял. Хрен с ним. Дареному коню…

— А за что все-таки?

— Офицеров своих перебили, приказ командования нарушили… много там чего было. Приговор минут десять читали. Но я-то понимал — за офицеров.

— А их вы за что? Да и сам ты тогда не рядовым был.

— Они сдаться хотели. Обложили нас сильно и королевичей много больше было.

— Сдались бы.

— Ага. Аж бросилися, да по дороге спотыкнулися. Им-то все равно где коньяк хлебать, девок щупать и ждать, пока выкуп пришлют. А нам очень даже не все равно было. Королевичи пленных брали охотно. Только если заплатить за себя не мог, то лучше уж сдохнуть в поле. Бесплатных пленных они своим колдунам отдавали, чтоб те новые заклятия оттачивали… Чего там происходило — не знаю. Никто не возвращался. Поэтому и сдаваться никто не хотел. Я тоже не хотел. У меня из выкупа было только то, что на мне надето. Нищим офицером не я один был, зато у меня самое высокое звание было. Остальные… Старших лейтенантов пара, лейтенантское пополнение из Академии… И они сдаваться тоже не хотели. Мы в общем-то и начали… Погнали этих сукиных детей первыми. Надеялись, что пока королевичи с ними разбираться будут, мы ближе подобраться сумеем чтоб колдуны нас частью ландшафта не сделали еще на подходе. Только они даже не пытались драться. Рванули в рассыпную, как тараканы когда свечу зажигаешь. Кого смогли, перестреляли. Не всех, к сожалению. Тогда б проще было. Знали бы — сразу б прибили.

— Прорвались, как я понимаю?

— Повезло. Их колдуны рощу спалили. Может случайно, может план какой был, а может просто сдуру. Иначе мы бы все там и полегли. Через те буреломы не прорвались бы. Но они все равно нас в труху раскрошили. До Фортенсберга человек двадцать только и дотопало. Правда, выходило нас сотни две. Те, что поумнее по дороге слились. Дошли только идиоты. Я молодой был, бестолковый. Думал, что обойдется как- нибудь. Кто там убитых считать будет? Вначале и обошлось. Не обошлось, когда сбежавших выкупать стали. Они хай и подняли. Черти-что началось. Лейтенантов моих никто и не искал и хорошо, что не искали. Их- то найти, проблему не составляло. Тех, кто жив остался, рассовали по разным полкам, а всех собак спустили на меня. Командовал же я.. И искать меня особо не надо. Где они этих четверых откопали — понятия не имею. Хотя, скорее всего, ребята к тем событиям вообще отношения не имели. Я их не помнил, но я и не мог всех помнить. Их вздернули, чтоб мне не скучно было на эшафоте торчать пока приговор читают. Такая вот история.

— Я вытянулся и закурил.

— Да–а-а–а… — мрачно и неопределенно протянул Блок, налил стакан водки и залпом выпил. — А с герцогом что произошло?

— С каким герцогом?

— Де Мена.

— Помер. Убил я его. Надо было, конечно, как-то не настолько демонстративно, только я тогда не в себе основательно был, да и варианты особо выбирать не приходилось. Так что половина Ле Корна это видела. Тут уж вряд ли чего придумаешь.

— И что, оно того стоило? Заслужил?

— Он еще до войны это заслужил. И оно того стоило.

— Александр ничего не спрашивал, но у меня уже сорвало все внутренние предохранители.

— Тварью он был. Редкостного сволочизма тварью. Когда только к нам явился, то на него особо никто внимания не обратил. Ну, герцог… Ну, гонору хоть свиней откармливай… Ну, любит себя так, что, по утрам зеркало взасос целует… Обычное дело. Они все такие.

— Не все.

— Может. Но там мне других не попадалось. Видно, их на другом складе хранили. Вначале он ко мне свои командные навыки применил. Один раз. Потом посадил меня на гауптвахту на какой-то фантастический срок и с перспективой трибунала. Ему почему-то именно такая перспектива грезилась. Ребята всерьез решили его грохнуть по–тихому. Лучше бы тогда и грохнули. Надо было мне чуть больше посидеть. Только уже к вечеру меня выпустили, в штаб Корпуса отвели и очень внятно попросили его не трогать. Наши офицеры знали, что из этого может получиться. Я так понял, что офицерье просто в штаны наложило капитально. Уже много после узнал, что за шишка на нас свалилась. Ну и ладно. Живем, как обычно. Он где-то там, я — где-то здесь. К нам он не шлялся. Но, сука, начал таскаться в город… Ну, как город… До Ле Корна полдня верхом, а мы возле Хаттори стояли. Такой себе или очень маленький городишко, или очень большая деревня. Не разберешь. Мы в тех местах уже не в первый раз торчали. И не во второй. Бойкое местечко было… Иногда по три раза за неделю власть менялась. Но с хатторийцами у нас хорошие отношения были. Давно уже. Они королевских солдат не выносили, а к нам хорошо относились. Вот туда он и таскался. Я не знал. Не до него было. Уже потом, после всего этого мне рассказали… У меня в отделении два парня было — Мыша и Богомол. Они из одного городка были, откуда-то из под Джи Варо или Айдо–Хедо. Даже, вроде, родственники. Городок уцелел, хоть и потрепали его сильно. Их семьи не уцелели. Так что возвращаться им было некуда. Вообще, в разведку только Мышу отправили. Говорил — за воровство, а там — кто знает. Богомол добровольно с ним пошел и у нас они вместе держались. У Мыши в Хаттори женщина была. Дочь каменщика. Красивая. Я видел. Ну и Богомол себе тоже завел. Хотя я думаю, что это она его завела. Анжела. Сиротой была, родители погибли. Самая красивая девка в Хаттори. С нашим красавцем не сравнить. При его приближении кони хоть и не разбегались, но бояться начинали. В общем герцог начал к ней клинья бить. Анжела его только что собаками не травила, но он, падла, не отставал ни в какую. Понять, сука, не мог… Думал, что она цену набивает. Соседи знали, конечно. Все знали, потому что он потом обычно напивался и колотил их. Там ребята крепкие были, но трогать его боялись. Он же вроде как разведчик, а репутация у нас была поганая. Я ничего этого не знал. Мы как раз готовились в Ле Корн перебираться, ближе к корпусу. Короче, в один прекрасный день достал он уже всех. Мужики собрались, мешки на голову надели, чтоб не узнал, и вначале отмудохали его по первое число, а потом в выгребную яму кинули. Я его через пару дней видел. Хорошо отметелили. Думал, что кто-то из наших постарался и взъярился. Таких просто бить нельзя. Лучше бы удавили по–тихому и припрятали тело где-нибудь. Не маленькие же. Я на ребят тогда наорал, но они тоже в непонятках были. Герцог не жалуется, помалкивает. Я и решил, что все мягко сойдет на нет. Потом рассказали, что в это время Богомол узнал из-за чего все началось и от себя еще пряников насыпал. Мыша помог. Ладно, я понимаю, мужики из Хаттори, но эти-то чем думали? Ничего на нет не сошло и ни хрена герцог не забыл. Я потом эту картинку по кусочкам собирал почти месяц. Вначале он к отморозкам нашим пошел. К карателям. Они отказались. Дело не то, чтобы попахивало. От него несло за версту. Де Мена это знал, потому и цель конкретную не назвал. Так, набросал картинку в общих чертах. Если бы это было начало войны или середина, или если б Хаттори находился подальше — на равнинах, на побережье, то согласились бы наверняка. Отбросы. Там ведь даже людей почти не было, сплошь какие-то отщепенцы, которых даже свои не признавали. Но если б они узнали, куда их де Мена подрядить собрался, то стукнули обязательно. Нас они не то, чтобы боялись, но опасались. Скорее всего кто-то из инквизиторов и подсказал, где искать. Сам этот ублюдок вряд ли смог бы додуматься. Сейчас уже концов не найдешь — после той резни они себе скорее языки откусят, чем что-нибудь скажут. Короче, он снюхался с лесными братьями. Там лесов до хрена, так что много всяких шаек бродило. С большинством он договорился. Заплатил им невообразимую сумму непонятно за что. Он же пообещал, что войска от Хаттори уведет. Это все равно, что хорька в курятник запустить. Да они бы и без денег взялись, только за добычу. Ремесло у них такое неприглядное.. Того, что потом произошло, де Мена не хотел. Да просто не задумывался над этим. А на тигре, конечно покататься можно, но вот слезать проблематично. Ему надо было с крестьянами поквитаться и Анжелу прихватить. Своим работничкам долбаным он особо наказал, чтоб ее привезли. Он же, тварь тупая, не знал, с кем связывается. Они вначале перерезали всех соседей Анжелы, а как вкус крови и добычи почуяли, то вошли в раж и началось… Хатторианцы обороняться пытались, за помощью послали. К нам, к пехоте и в кавалерийский полк. У них знакомых везде хватало. Мыша с Богомолом прихватили восемь человек у которых там тоже подруги были и рванули к городу. Мне ничего не сказали. Не побоялись сообщать, а просто торопились очень, не подумали. Я через пару часов, когда рассказали, сразу за ними погнался. Деталей ведь никто не знал. Мне сказали, что вроде как в Хаттори жители между собой перецапались, пошли стенка на стенку, грабят друг друга, женщин насилуют. Боялся, что ребята дров наломают. Прибьют еще кого. А тут глубокий тыл, мирные жители, война почти закончилась.. Плохо все может обернуться. А обернулось еще хуже. Ребята ничего наломать не успели, потому что их сразу убили. Ждали их. Не в таком количестве, но Мышу и Богомола ждали. Специально за ними посылали. Герцог решил одним махом со всеми рассчитаться. Я тоже еле ноги унес. Коня убили, так в лесу затерялся. На свежих лошадях догнали бы. До наших добрался, поднял тех, кого нашел — десятка четыре и снова в Хаттори рванули. Думали — не успеем, да эти упыри от такого нежданного богатства совсем уже одурели, бродили по улицам и с трупов украшения снимали. Большинство, правда, уже смылось. Мы из оставшихся перебили сколько смогли, а остальные в леса ушли. Начали своих искать, а тут оставшиеся жители собрались духом, повылезали из своих дыр и схлестнулись с нами. Скорее всего, посчитали, что это мы на их поселение напали. Ну и мы… не было времени разбираться, короче… Плохо все получилось. Очень. А тут и кавалерия подоспела… Это не специально вышло. Просто карта так неудачно легла. Кто-то из жителей до них все-таки добрался. Ну… и мы тут… такие все из себя загадочные — в чужой крови на главной площади, возле кучи награбленного барахла оставшихся добиваем. А для полноты картины — десяток трупов наших ребят. Они с нами и разговаривать не стали. Черт! Даже осуждать как-то сложно, хотя шестерых наших они сразу убили. Мы тоже в долгу не остались, но как первый запал прошел, двинули в лес. Их там сотни три было. Очень глупая смерть получилась бы.

— Мы потом три недели по лесам этих братьев отлавливали. Поодиночке, группами… Расспрашивали… Так, понемногу, из кусочков, всю картину и восстановили. Всех, конечно, не переловили — много на равнину сбежало. А один из последних сказал, что после этой бойни, де Мена заплатил, чтобы Анжелу зарезали. Не у себя оставили, а зарезали. Наверняка. Тогда ведь очень большой шум был. Даже о капитуляции говорили только между прочим — вот, дескать, война наконец-то заканчивается, а взбесившиеся от крови и безнаказанности разведчики во главе с печально известным Питером Фламмом вырезали целый город ради кучи ношенных тряпок и колец, срезанных с пальцев, еще неизвестно, куда после направились бы эти безумные звери если бы не регулярные части федеральной конницы, разогнавшие бандитов в мундирах. Жалкие остатки до сих пор скрываются в лесах, откуда их понемногу выкуривают егеря..

— Не знаю — выкуривали они нас или нет. Мы их не встречал. Когда шайки закончились, то мы тоже решили расползаться.. Объяснять командованию, как все было… Такой дурацкой мысли даже не возникало ни у кого. Нас восемнадцать человек осталось. После стычки с кавалерией девятнадцать было, но один от ран умер. Ну и пошли кто куда. Я — в Ле Корн. Там все это дерьмо и прочитал. Де Мена через слово упоминали. И предупреждал он, и предсказывал… Оракул хренов. Из нашего корпуса не осталось почти никого. Ребята почуяли, откуда ветер дует еще до того, как он подул, и просто растворились туманом. Федерация большая. Я тогда подумал, что настолько паскудная ситуация уже хуже стать не может. Как же. Стала. Я в Ле Корне задерживаться не собирался, но кое–какие дела были. Денег надо было раздобыть на первое время. После всех тех помоев, которые на разведку вылили, это сложновато было. Хотя те, кто нас знал, не поверили, но таких мало было. Очень мало. Решил перед отъездом поужинать. Лошадь уже навьюченная перед трактиром стояла. И столкнулся с де Мена. Буквально нос к носу. И я его узнал и он меня узнал. Так что выбора никакого не было. Представь — Ле Корн, Центр, улица, вечер. Да там сотни две народу видело, как я ему кишки выпустил. Он только и успел, что меч вытащить. Думал по переулкам уйти, но на соседней улице взяли. Там как раз строителей с работы в казарму вели, а я прямо на них вылетел. Даже обороняться не стал. Не мой это день был. Надоело все до чертиков. Вот в общем-то и все.

— Как закончилось?

— Меня не в гарнизонную тюрьму посадили, даже не в городскую, а… были у них, короче, такие казематы. Там держали гражданских и именно тех, у кого срок был больше десяти лет. Казематы старые — их еще до Ле Корна строили. Тогда тут только форт был. Потом народу побольше стало и, соответственно, сажать чаще стали. Построили городскую тюрьму, а сюда кидали тех, кого не жалко и кому свобода не светит. Тут и охранять никого особо не надо было. Подземелье, окон нет, вокруг камень. Если из камеры вонь поднималась, то тело вытаскивали и в общей могиле хоронили.

— Сколько сидел там?

— Месяца два–три. Не знаю точно — солнца там не было, охрана с нами не разговаривала. В моей камере парень один сидел… Вернее, это я в его камере сидел, потому что он там уже восемь лет находился.

— За что его?

— Ни за что. О нем забыли или бумаги потеряли. Он тоже армейский был, потому, наверное, меня к нему и сунули. Раньше он в обслуге офицерской кухни служил. Восемь лет назад он и кладовщик с продовольственного склада начали потихоньку от запасов аристократической жратвы отщипывать. Кладовщик зарвался, а когда ему хвост прищемили, то слил Макса вчистую. Ерундовое дело. Дальше передовой не послали бы. И то в самом фатальном случае. Его в каземат посадили, потому что забито все было под завязку, а каземат в двух шагах от гарнизонной находился. Утром должны были в трибунал отвести, а ночью как раз вся эта кутерьма началась… Ну, когда королевства порталы открыли и за шесть часов столько войск сюда накидали, что только через семь лет их зачистили. Тогда вся Западная часть, как колода карт была — красное, черное, и цвета менялись с той же скоростью, как колода тасуется. Так что всем не до Макса было. Он и не высовывался. Повесить запросто могли и те и другие. А когда немного все успокоилось и власть стала меняться не каждый день, а хотя бы раз в неделю, то напомнил о себе. Только все уже… Поздно. Люди новые, никто его не знает, бумаг нет. То ли сгорели, то ли лежат неизвестно где. Самое забавное, что у него даже жетон не забирали. Он должен был часов десять там просидеть, пока судьи не явятся.. Толку только с того жетона… Что наши судейские, что ихние, включили свой обычный принцип — не чеши и само пройдет. Если проблему игнорировать, то она рано или поздно исчезнет. Проще, конечно, было бы его повесить, но и тут никто на себя ответственность брать не хотел. Какого это хрена армейский в каземате сидит? Тут наверняка кто-то из высших чинов завязан. Никому же в голову не придет, что охрана гарнизонки и каземата бухали вместе в тот день.

— Когда я в первый раз с Лэном пообщался, то решил, что голова у него прохудилась основательно. Это ошибка была. Он был полностью сумасшедший и головы там не было вообще. Сквозняком снесло. Восемь лет в одиночке и без солнца. Он и жив-то был, наверное, только потому, что не соображал ничего в принципе. За то время, что я там сидел, мне раза три основательно казалось, что я в его реальность на постоянное место жительства переехал. Только других собеседников все равно не было, так что я к нему даже привык. Он постоянно о солнце говорил. Причем чаще всего я даже не понимал, что это разговор о солнце. Для него это просто было каким-то символом… Символом новой жизни, власти, бога, всего на свете и самим светом. Миром. Понять невозможно, так что и не пытайся. Он и ход-то начал рыть, чтоб к солнцу выйти. Видимо, давно очень начал. Когда — не знаю, потому что во времени он вообще никак не ориентировался. Даже прошлое от будущего не отличал. Но вот свои первые месяцы или годы тут, помнил до деталей. А то, что очень давно копать начал… Там вокруг только камень. Из стены валун выковырять просто невозможно. А вот из пола — теоретически возможно. И валуны поменьше и не связаны между собой, только накрепко утрамбованы в несколько слоев. И вот этот, абсолютно умалишенный, человек мало того, что расшатал и вытащил эти валуны… а они здоровые были, тяжелые… Мало того, что он их вытащил, так он еще и землю рыть начал. Такую аллею прокопал, что до сих пор не могу понять — как его там не завалило. Я вначале думал, что у нас крохотная камера. Оказалось, что это все земля из хода. Он и меня к солнцу пригласил. Говорил, что нас там ждут и столы уже накрыты. Правда, из рассказанного, я понял, что помойные крысы в Федерации питаются лучше, чем подданные Солнца. И не ждал нас там никто по той простой причине, что Максим упорно копал не в ту сторону. Понятия не имею, что там находилось. Скорее всего — продолжение казематов. Нет, если бы его не завалило, то куда-нибудь он дорылся бы в конце концов. Но у меня столько времени не было. Петля на горизонте даже сомнений не вызывала. Я ему дня три пытался ошибку объяснить. Он ведь рыл землю так, что барсуки обзавидовались бы, а тут и копать всего ничего было. А уж по сравнению с тем, что уже сделано… Короче, ничего я ему объяснить и доказать не смог. Сам рыть начал. Макс быстрее управился бы. Он и в темноте ориентировался, как летучая мышь. Только стимул у меня был похлеще, чем горы сухарей и бочки воды.. Землю сыпать было некуда, так я проходы в камере засыпать начал. Хорошо, что ночью на поверхность выполз. Хоть и уже перед рассветом, но еще темно было. В тот раз повезло. Вернулся за Максом…

— А зачем?

— Ну… Солнце он хотел увидеть… привык я к нему… Да это вообще его ход был. Я даже не знаю, сколько он на эти валуны сил угробил. Мне бы точно времени не хватило. Вернулся за Максом, он идти не хотел по моему ходу, но я его просто затолкал туда. Не до церемоний было. Пока из города выбираться было опасно, так я его в Нижний собрался тащить. Но не успел. Умер он.

— От чего?

— Не знаю. Просто умер. Дождался рассвета, посмотрел на солнце, вздохнул и умер. Может, это и к лучшему. Он же абсолютно сумасшедшим был. Просто не представляю, чем бы он мог потом заняться.

— Похоронил где-то?

— Нет. Ни времени, ни сил, ни возможностей не было. Надо было еще попробовать свой меч отыскать, вещи, деньги, жетон… Меч- то уж точно в трибунале должен был быть.

— Меч, вижу, нашел.

— И меч и вещи. Просто надо знать, где искать. И дело свое нашел. Только деньги и жетон пропали. Но я их особо и не искал. Куда мне с этим именем соваться? Приговор, кстати, уже был подписан. Так что вовремя я обулся. Хотел судейских обождать — пара часов всего осталась, но решил судьбу не искушать. И так уже джек–пот сорвал.

— Чегой-то понесло меня… Никогда такого не было. Дьявол! Да я в жизни столько о себе не говорил! Я вообще никогда столько не говорил. Как-то неловко даже. Чего ж меня повело так? Я мельком взглянул на Блока. Он сидел с мрачным видом и затягивался сигаретой.

— В Фаро как очутился?

— Ну уж хватит. Цирк уехал и клоунов тоже с собой прихватил.

— Слова у меня закончились. Расскажи лучше, каким это образом вампирский магистр задолжал тебе?

— Это плохая история. И вспоминать ее мне неприятно. Потом… может быть.

— Не! Ну вы видели родственника! Я тут мозоль на языке себе натер, а ему вспоминать неприятно!

— А–а-а… Конечно. Извини, что спросил. Я ж не думал, что тебе плохие истории вспоминать неприятно. Не догадывался даже. Не предполагал. Я ведь свои истории всем подряд рассказываю. По несколько раз. Главное — чтоб у слушателей уши были.

— Извини. Я понял. Но история действительно… В детали я углубляться не буду. Сейчас они уже не имеют значения, — Александр собрался и одним духом выпалил. — Я помог Шайсу основать Сиут.

— Это номер, конечно. А что действительно люди настолько достали? Ты ведь не так давно предупреждал меня насчет общения с этими шалунами из сумерек?

— Предупреждал. И слова свои обратно не беру. Просто… В тот момент у меня, может, и был другой выход, но времени его искать не было. Тогда шла охота на вампиров и их уже оставалось меньше сотни. Охота шла и на меня. Не только на меня — охотились на всех оставшихся людей с Земли, а я просто наследил невзначай. Сам виноват, но обстоятельства сложились так, что мы или должны были выбираться вместе, или помирать по отдельности. Я решил, что выбраться вместе будет все-таки лучше. Я ошибся.

-- -Почему? Они, вроде, пока ни на что не посягают?

— Вот именно — "вроде" и "пока". Они посягнут. Обязательно. Я предупреждал, что ты просто этого не понимаешь. Я жил в Сиуте лет тридцать и я знаю, о чем говорю. Потом-то я придумал несколько вариантов выхода, которые позволяли обойтись без вампиров, только было уже поздно. Такой вот паршивенький подвиг. Я им не горжусь, но повернуть время назад не могу.

— Может как-то обойдется. До сих пор ведь ничего не случалось.

— До каких таких "сих пор"? Пойми, что сотня лет значит для них меньше, чем один день для тебя. Времени для них просто не существует.

— Так серьезно и плохо?

— Хуже. Просто никто не догадывается, и, думаю, что к тому времени, как начнут догадываться, процесс пойдет и сделать будет ничего нельзя.

— Что ж за день такой? Пятница, наверное. Каждая новость — как гвоздь в голову.

— Все. Хватит для меня на сегодня. Столько интересного узнал, что даже жалеть начинаю, что меня в Ле Корне не повесили.

— Погоди. Еще немного твоего времени я займу. Это важно для меня.

— Я равнодушно пожал плечами и приготовился слушать.

— Я потерял твои следы после выпуска из Академии.

— Да там и выпуска, как такового, не было. Сразу на войну кинули.

— Я в курсе. Не в этом дело. Через пару лет я хотел тебя забрать к себе. Тебе уже не три годика было, а я редко на одном месте долго задерживаюсь.

— Это я понял.

— За свою весьма долгую жизнь я сколотил себе состояние. Не настолько большое, как у Виктора, но я этим занимался от случая к случаю и на жизнь мне хватает вполне. Официально я тебе передать его не могу по той простой причине, что меня просто нет. У меня есть десяток настоящих жетонов и я пользуюсь ими по мере надобности. Но ни один этот "я" не владеет ничем. Я уже давно понял, что как только появляется хоть какая-то собственность — замок, ферма, мельница, кот… Неважно, насколько она мала.. Тут же появляется армия непонятных людей — муниципальных чиновников, мытарей, столичных стряпчих, церковных служащих… Если нет ничего такого, что можно выпросить, украсть или просто забрать, то человека как бы тоже не существует. Все мое имущество поделено на части и разбросано по Федерации. Какие-то дома в городах и замки тебе не пригодятся — они, скорее всего, отойдут управляющим, если те смогут откупиться от государства. Дай карту. Точных координат я тебе не укажу, но спросишь у местных. Как правило, это проклятые места…