Книга: Трепет
Назад: Глава 22 Фидента
Дальше: Глава 24 Бабу

Глава 23
Хонор

Лава никогда не бывала в Хоноре. Точно так же, как не бывала до последнего времени нигде южнее Утиса и Фиденты, но она прекрасно знала, что Хонор, не считая Бабу, самое южное атерское королевство, и южнее его только Аштарак, Тирена и степь, в которой властвовали кочевые племена, возникшие на развалинах древнего Аккада. Но если араманы, ушедшие из долины Иккибу, построили город на единственном холме на южном берегу Утукагавы, то атерский род Рудусов поступил иначе. Сначала сторожевая башня, потом поселение, потом городок, город, замок и крепость выросли в самом выгодном месте – у единственного на всем течении Утукагавы от гор Балтуту до впадения в Му – брода. С учетом того, что правый берег Утукагавы был высоким, обрывистым, лучшего места для каменного замка не придумаешь. Тем более, что брод этот был интересен не только всякому путнику, страннику, купцу, но и всякому разбойнику. Но на этот случай и проездной двор, и подъем от реки в город, и весь правый хонорский берег уже давно были превращены в мощную крепость, сравниться с которой могли с этой стороны гор только Бабу, Ардуус да новые укрепления Тимора. Но так и этим преимущества Хонора не заканчивались! Кроме брода имелся еще и каменный коридор длиной в две сотни лиг между неприступной стеной Бабу и опять же Хонором. Конечно, отправиться от Бабу на запад можно было и широким трактом, тем более сторожевые башни на нем торчали через каждые пять лиг, но в такие времена, как теперь, никакой путник не мог рассчитывать на благополучный исход неразумного путешествия. Поэтому каменный коридор, дорога шириной в десять шагов, стиснутая скалами Балтуту и бурным течением Утукагавы, была забита беженцами, которые, хоть и стремились на север, подальше от орды, во всяком случае миновать Хонор не могли. Каменным запором гордо называл свою крепость король Хонора Гратус Рудус и имел с этого запорного устройства немалое количество монет. Впрочем, и он сам, и его предки, и, пожалуй, его потомки тем более, что все они, кроме среднего сына Урсуса и младшего сына Алкуса, обладали благоразумием и понимали, что если когда-нибудь в пределы атерских земель Анкиды и ворвутся степняки, то сделают это они именно через хонорский запор. Так что укрепляли его денно и нощно.
…Отряд Сина въехал в Хонор вечером на двадцать второй день зимы. Точнее, к городу он подобрался еще в полдень, но все окрестности Хонора занимали палатки и землянки беженцев, шатры войска Муруса и хонорской дружины, поэтому пробираться между ними пришлось медленно, а после полудня вовсе спешиться и вести лошадей под уздцы, что немало обрадовало Гладиоса и Арму, которые вдруг оказались не на лошадиных загривках, а в седлах. К тому же на поясе у каждого теперь висел самый настоящий кинжал. Радости последнее их матери не добавляло.
В верхний город, который поднимался и над речной цитаделью, и над сторожевыми башнями каменного коридора, проход был закрыт. На воротах стояли неумолимые стражники, угрожающие всякому надоедливому не только изъятием ярлыка, но и порцией плетей. Сина не слишком расстроило данное обстоятельство, он повернул к северным слободам, но присмотрелся к бастионам королевского замка и объявил, что, судя по вывешенным стягам, все хонорское семейство на месте; и король Гратус Рудус вместе с супругой Кларитой, некогда знатной галаткой, и его старший сын Урбанус с семьей, и брат короля – выпивоха Сонитус.
– Которого подобрала и сделала мужем Тела Нимис, бывшая Тотум! – фыркнула Лава. – Удивительно. Она всегда мне казалась умной женщиной, как могла она решиться родить детей от того, кто пропитан вином от затылка до пяток? И ведь родила вроде бы не уродов, а крепеньких малышей!
– Почему ты, называя Телу Нимис, которая теперь уже давно Рудус, умной женщиной, тут же отказываешь ей в уме? – удивился Син. – Или ты думаешь, что если ей хватило ума не остаться безземельной вельможкой без мужа и детей, то родить она должна непременно от пьянчуги?
– А от кого же? – оторопела Лава. – Дети-то вроде похожи на Сонитуса. Во всяком случае, той же масти, и той же стати. Больше не от кого. Алкус – младший сын Гратуса – такой же пьянчуга, как Сонитус, несмотря на свои двадцать три года. Урсус – здоровяк, конечно, что бык. Да и жениться ему давно пора, тридцать один год уже, и пьет он много, но не заливает, как его младший брат и дядюшка, ну так у него другая беда. Дурак он дураком без пьянства и придури. Такой родился, такой и вырос. Остается только Урбанус, старший сын Гратуса, ну так этому я вовсе никогда не поверю. Мало того что он и честь – это почти одно и то же, так у него еще и жена – одна из первых красавиц Анкиды. Таркоса Скутум! Троих детей ему родила и, по слухам, после каждых родов только краше становилась! Да я девчонкой, когда ее в Ардуусе видела, забывала дышать от восхищения. Куда там Теле, будь она хоть трижды красавицей, да и скинь она с плеч лет двадцать. Ей ведь уже сорок восемь!
– А Гратусу шестьдесят один год, – заметил Син.
– Так… – прижала ладонь к губам Лава. – Неужели…
– А ты вспомни свою тетушку, – посоветовал Син. – Я, конечно, не бродил вельможными коридорами, но как-то чуть ли не годик потратил, чтобы разобраться, что же все-таки случилось в крепости Ос. Разобраться до конца не удалось, но про Телу теперь точно могу сказать, будь она королевой Ардууса, не Пурус бы теперь правил, а она. Даже если бы мужа ей пришлось убить.
– Так чего ж она не убьет его теперь? – воскликнула Лава. – Или ей нужно убить королеву, Клариту, чтобы занять ее место?
– Успокойся, – посоветовал Лаве Син. – Тела очень мудра. И ее мудрость в том, что она родила двоих здоровых детей, что она в тепле и достатке, под покровительством Гратуса и при попустительстве его жены. И главное, что она должна делать, – это сберегать своего пьянчугу мужа Сонитуса, потому что, пока он жив, ее жизнь полна радостей и легкости.
– Неужели вам интересно копаться в этой грязи? – поморщился Литус, который шел следом. – Какая разница, от кого родила детей эта самая Тела?
– Большая, – не согласился Син. – Родство в вельможных семействах не менее важно, чем число дружинников или протяженность границ. Из-за него порой рождаются и погибают целые королевства. Думаешь, просто так составляются родословные, вычерчиваются магические таблицы и сверяются родовые признаки? Это целая наука!
– Меня она не интересует, – буркнул Литус. – И что ты узнал насчет гибели семейства Тотум?
– Главное, – уверенно заявил Син. – Кирум не нападал на крепость Ос и не убивал никого из семейства Тотум.
– Кто же это тогда сделал? – удивился Литус.
– Не знаю, – пробормотал Син. – Но кое-какие мысли есть. Для того чтобы подумать, вспомни все, что мы говорили сейчас о Теле, и скажи, кто бы сейчас правил Лаписом, если бы не погиб сын Телы или не был убит в Ардуусе ее муж?
– Тела Нимис и правила бы! – воскликнула Лава. – И что? Не она же перебила стражников крепости Ос и все королевское семейство? Или у нее была собственная дружина?
– В том-то и дело, – пробормотал Син, – в том-то и дело, что была.
– И часто ты занимаешься такими делами? – спросил Литус.
– Ты злишься, – понял Син. – Успокойся. Мы не бежим от войны. Мы не ищем теплое место, чтобы заползти в него, как заползает улитка в раковину. Мы собираемся, чтобы принять правильное решение, определиться, как быть дальше.
– Сражаться! – прошептал Литус.
– Чтобы решить, как сражаться, с кем сражаться и где сражаться, – проговорил Син, забираясь по одной из улочек, что начали карабкаться вверх по горному склону. – Смотри-ка, война у порога, а за порогом все почищено, лед сколот, а где не сколот – посыпан песком. Самый чистый город – Хонор. Самый людный и самый чистый. Разве только Ардуус чище его.
– Радует одно, что в Хоноре не видно инквизиции, – заметил Литус. – А чистые улицы Ардууса залиты кровью невинных.
– Да, зрелище не из приятных, – согласился Син. – Ты не расстраивайся, Литус. Мы найдем его.
– Кого? – не понял Литус. – Аменса? Или есть еще какой-то угодник?
– Угодников немало, – усмехнулся Син. – Но я сейчас говорю не об Аменсе и не об угодниках. О Роре. Ведь ты из-за него бесишься? Мы найдем и сумеем убить его. И его заклинание поможет нам. Нужно только разыскать какого-нибудь мудреца.
– А ты разве не мудрец? – не понял Литус. – Ты прожил долгую жизнь, не единожды стоял на пороге смерти. Помог множеству людей. Суешь свой нос во все дела. И до сих пор не нашел мудреца? Разве есть хоть что-то, чего ты не знаешь?
– Многое, – ответил, остановившись, Син. – Кто я такой сам, почему мне отпущено столько жизни, если я не акс, не мурс, не демон и не кто-то еще? Кто был владельцем Змеиной башни на берегу озера Аббуту? В чем его замысел? Чего хотят мастера магических орденов? Кто еще помечен камнями Митуту и в чем замысел их повелителя? Куда пропал седьмой камень? Кто станет Лучезарным? Кто хранит огненный шнур, на котором висели камни Митуту? Почему мне ни разу не удалось встретиться с ардуусским магом Софусом, какие тайны он хранит? Как найти и убить Рора и кто он? Почему твоя мать погибла, а ты остался жив? Этого хватит?
– Отец мне рассказал кое-что о том, как это произошло, – прошептал Литус. – Правда, когда я был в Бараггале, я видел… дух своей матери. Говорил с ней. Конечно, если это не было мороком. Она тоже кое-что сказала мне.
– Еще один вопрос, – усмехнулся Син. – Кто он такой, твой отец?
– Флавус Белуа! – отчеканил Литус. – Король Эбаббара.
– Пожалуй, и это тоже, – кивнул Син. – Но я не слышу в твоем голосе уверенности. Ты ведь знаешь еще что-то? Кстати, у тебя на пальце перстень. Береги его. Я знаю, что это за камень.
– Но ведь это… – нахмурился Литус.
– Работа Рора, – кивнул Син. – У него разные инструменты. Когда один приходит в негодность, он берет другой. Перстень и твой рисунок – уже много для того, чтобы достать его.
– Почему мы остановились? – спросила Ава.
– А мы пришли, – развел руками Син и показал на старого дедка, что сидел у обшарпанных ворот, ведущих во двор одного из домиков под самыми скалами. – Вот и Аменс нас дожидается.
…Когда лошади были пристроены, дети вымыты и накормлены, а вслед за детьми нашли возможность заняться собой и Лава с Авой, благо Аменс не только натопил печь в сохраненном, как он сказал, за бешеные деньги домике на окраине Хонора, но и нагрел воды и отгородил часть большой и единственной комнаты занавеской, Син принялся колдовать над столом. Он и Литус приводили себя в порядок на улице и теперь могли не только похвастаться, но и поделиться морозной свежестью. Когда женщины наконец выбрались к столу, они, а точнее, одна Ава, с некоторым смущением поняли, что тот уже накрыт и им осталось только занять почетные места. Арма и Гладиос уплетали за обе щеки свежую выпечку, запивая ее медовым напитком и закусывая волокнистым сыром, Син ждал, когда дети уснут, а Лава не могла отвести взгляда от лица Авенса, который оказался вовсе не дедком, а вполне себе сорокалетним мужчиной, вся странность которого заключалась, на первый взгляд, в том, что он то и дело улыбался и жмурился так, словно пытался что-то стряхнуть с собственных ресниц.
– Расслабленным был наш дорогой Аменс, – объяснил эту странность Син, когда наевшиеся Ава и Гладиос, прижимая к груди выданные им кинжалы, упали на разложенные вдоль стены тюфяки. – Случается такое. Рождается ребенок, словно груда косточек. Обычно умирает. Тем более когда семья бедная.
– Или когда ее вообще нет… – усмехнулся Аменс.
– Да, – кивнул Син. – Лет сорок назад белый мор накрыл один городок между Туршей и Тиром. Или и в самом деле как-то зараза выбралась, или какой-то могилец решил порезвиться. Ну, развоплотить его не удалось, убрался он сам, но две улицы вымерли полностью. Вот и остался Аменс один. Мальчонка лет десяти.
– Урод, – хихикнул Аменс. – Совершеннейший урод. К тому же еще и сумасшедший. Калека! И на тело, и на голову!
– И собрался он уже мирно отойти к престолу Энки, – улыбнулся Син, – как на этой улице объявился, кто бы вы подумали?
– Он! – ткнул пальцем в сторону Сина Аменс.
– Я, – кивнул Син. – Услышал хрип умирающего и, в силу собственной жестокости, откачал его. Закинул за спину и понес.
– В мешок он меня посадил, – закатился в тихом хохоте Аменс.
– Да, – кивнул Син. – Но у парня, как оказалось, имелась совесть. И то сказать, не на телеге ехал, на моей спине. Стала эта самая совесть его мучить, вот он и попытался ходить. И постепенно научился. Как видите.
– Десять лет! – поднял палец Аменс и снова заморгал. – Десять лет я за Сином по всей Анкиде шатался. Давно это было, а я каждый день помню. Все вылечил, вот только моргать никак не перестану. Привычка!
– А почему сумасшедший? – не поняла Лава. – И что значит, сохраненном за бешеные деньги?
– Ты видела, что творится вокруг Хонора? – загрустил Аменс. – Это жилище куплено в складчину. Но, поскольку оно пустое, мало стало угодников, надо платить, чтобы за ним приглядывали. Так вот, сейчас пригляд стоит дороже постоя, потому как мало приглядывать, надо и от самовольного постоя отбиваться. А уж сумасшедший… Говорят так, может, и сама так скажешь. Ерунда это. Главное, что мы дома, а уж пока я здесь…
– Ненадолго ты здесь, – покачал головой Син.
– Так что же? – растерялся Аменс. – Все? Все идет к концу?
– К концу ли, к началу ли, а прежним не будет, – кивнул Син, – но уходить придется, договор возобнови, мало ли что. Мне этот домик больше других нравится.
– Ну, хоть так, – загрустил Аменс. – Так что делать-то?
– А вот тебя мы и послушаем, – повернулся к другу Син.
…Рассказ Аменса был коротким. Лава слушала этого не молодого, не старого мужчину, который вдруг перестал моргать и хихикать, и думала, что, наверное, как-то так жил и другой друг Сина – Аллидус из Самсума; помогал тому, кому нужна была помощь, подрабатывал ле́карством, радовался, когда в городе объявлялся Син или еще кто-нибудь из угодников, был простым горожанином ровно до тех самых пор, пока вдруг не почувствовал слежку. Вся разница, что Аллидус этой слежки не пережил, а Аменсу повезло. В его доме появились две женщины необыкновенной красоты. Во всяком случае, одна была необыкновенной красоты, та, которая представилась как Виз Вини и сослалась на знакомство с Сином. С ней была юная молчаливая дакитка с волосами черными, как смола. Виз Вини предупредила Аменса сразу, что слежку она чувствует тоже, но лучше всего, если он пока заткнется и помолчит, а еще лучше, если заберется под кровать и затаится там хотя бы на день-другой. Аменс, конечно, под кровать не отправился, да и таиться ему не пришлось. Неизвестные полезли в дом той же ночью, но он не успел даже дотянуться до своего меча. Его гостьи порубили чужаков почти мгновенно, ничем не нарушив тишину туршинской улочки. Уже утром Виз Вини сама настояла, чтобы Аменс оставил записку для Сина, и проводила его до Хонора.
– Почему она решила, что я появлюсь у тебя? – спросил Син.
– Она сказала, что, во-первых, ей все равно нужно было до меня добраться, – пожал плечами Аменс. – Во-вторых, если ты в Самсуме или еще где в той стороне, то другой дороги в Ардуус нет. Послушай, Син. Это что? Та самая Виз Вини? Которая из Ордена Смерти? Признаюсь, я даже пожалел, что стал угодником. Я бы с удовольствием послужил под ее началом. Правда, не теперь. Знаешь, куда она отправилась?
– На юг, – сказал Син.
– Точно, – удивился Аменс. – Так вместе с этой Эсоксой и ушла. На север-то нам ведь идти. А она на юг. Я еще ее спросил, зачем? Тем более девчушку эту с собой тащить? Хотя девчушка тоже с мечом, словно вихрь, управлялась. Зачем, спрашиваю, там же Орда! Манны! Этот самый страшный Телох!
– И?.. – не выдержала Лава, потому что Аменс слишком уж долго крутил глазами и щелкал пальцами.
– А она и сказала, – прошептал Аменс. – Именно поэтому и на юг, потому что там Орда, Манны и Телох!
– Там один из камней, – прошептал Син. – Конечно, Виз Вини – это Виз Вини, но все равно сумасшествие. Не могу поверить.
– Да уж, – кивнул Аменс. – Случается, что я и сам себя чувствую нормальным. Хотя сейчас скажу то, что велела передать тебе Виз Вини, и опять запишусь в придурки. Пора пришла, дорогой мой наставник. Битва будет. И нам нужно к ней готовиться.
– Где она будет? – прищурился Син.
– Где и в прошлый раз, – развел руками Аменс. – У Бараггала. В середине этой поганой, не пойму, почему ж ее называют светлой, пустоши. И нам туда надо добираться. Виз Вини сказала, что битва будет не позднее начала весны. Ну, если только чуть позднее.
– С чего она взяла? – нахмурился Син.
– Она сказала, что ты спросишь, – захихикал Аменс и тут же стал серьезным. – Она слушала. Слушала тех мурсов, что были развоплощены. Она может. Он должен явиться. Они все ждут.
– Она может, – прошептал Син. – Он должен явиться. Они все ждут. Что ж. Я так и догадывался. Уж во всяком случае, кое-что предпринял. Ты набросил насторожь?
– Да, – махнул рукой Аменс. – И на дом, и на всю улицу.
– Кто должен явиться? – тихо спросил Литус, а Ава, прижав ладонь к лицу, вдруг заплакала.
– Не он, – вздохнул Син. – Не тот, кого все боятся, хотя некоторые и ждут. Но кто-то схожий. Губитель. Впрочем, сейчас не об этом. Что она еще сказала?
– Там, – Аменс облизал губы, – там место силы. Бараггал. Великое место силы, если до сих пор Светлая Пустошь не сожрала его. Там те, кто владеет камнями, легче смогут противостоять замыслу Лучезарного. Неведомому губителю. Когда придет час, они все могут быть обращены в зло. Поэтому они должны быть там. И все угодники должны быть там. И если сила будет противостоять злу, все должны быть там!
– Я знал… – прошептал Син. – Знал. Ну что же… Так и будет.
– Как мы туда попадем? – прошептал Литус.
– Попадем, – уверенно изрек Син.
– У нас нет даже войска! – воскликнула Лава.
– Ты отправишься в Лапис, спрячешься и будешь ждать, когда я за тобой приду! – твердо заявил Литус.
– Я отправлюсь в Бараггал, не спрячусь и не буду ждать, когда ты за мной придешь, а буду следить, чтобы тебя не убили, как в прошлый раз! – отчеканила Лава.
– Самое красивое сватовство, которое я слышал, – произнес в повисшей тишине Син, вогнав Литуса и Лаву в краску. – Договаривай, Аменс. Ты ведь не все сказал?
– Да почти все, – пожал плечами Аменс. – Нам нужно беречься. Орден Света охотится за нами. Хотя в Турше их стало меньше на шесть человек.
– И в Самсуме стало меньше на шесть человек, хотя Аллидусу не повезло, – добавил Син.
– Есть еще какие-то слуги Рора, – наморщил лоб Аменс. – Да и другой пакости достаточно. Мурсов много. Виз Вини сказала, что их десятка полтора и почти все уже обзавелись телами. Или многие. Поэтому здесь мы еще три дня. Потом идем в Утис в то укрытие, о котором знают все угодники.
– Потом в Фиденту, а там уж решим, что делать, – прошептал Син. – Кого мы сможем собрать? Кто остался?
– Виз Вини сказала, что Туррис и Портенум придут, – начал загибать пальцы Аменс. – Туррис рассылала птиц.
– Я поймал свою, – кивнул Син.
– Вот два угодника, – развел руками Аменс. – С ними будет каменщик.
– Каменщик? – не понял Литус.
– Кто-то вроде тебя, – объяснил Син. – Хотя ты еще и угодник. Впрочем, тот каменщик – тоже.
– Я угодник? – поразился Литус.
– Поверь мне, – кивнул Син. – Так же, как Лаурус. Или ты думаешь, что угодник – это кто-то в балахоне с прозвищем Бродяга? Нет, это тот, кто угождает Энки, тот, кто не дает погаснуть его священному пламени, кто сохраняет этот мир. Так вот, я скажу тебе, что и Лаурус, и Эсокса, и даже сама Виз Вини, будь она хоть сто тысяч раз главой своего ордена, – они тоже угодники! Хотя можешь считать себя учеником.
– Я хочу считать себя учеником, – прошептала Лава.
– Только этого мне не хватало, – схватился за голову Литус.
– Туррис и Портенум, – напомнил Син. – Литус и Лава. Четверо. С тем каменщиком, что идет с Туррис и Портенумом, – пятеро. И два камня.
– Мы с тобой, – пожал плечами Аменс. – Семеро и два камня.
– Лаурус в войске Муруса, Эсокса и Виз Вини на юге, – задумался Син.
– Если он еще жив! – прошептала Ава.
– Жив, – успокоил ее Син. – Я чувствую каждого из угодников. О каждом могу сказать, жив или нет.
– Аллидус мертв, – вздохнул Аменс. – Я сразу почувствовал. Поэтому и насторожился.
– Аквуилус мертв, – продолжил Син. – Погиб шесть лет назад в Тире. Йор мертв. Погиб шесть лет назад в Самсуме. Сор Сойга мертв – погиб шесть лет назад в окрестностях Кирума. Зироп, ходил в Иалпиргах, поймал тень Лучезарного, уморил себя, чтобы не нести ее дальше. Умер шесть лет назад в Кагале. Хаустус, погиб шесть лет назад в окрестностях Лулкиса, защищая Эсоксу и каменщика. Алиус Алитер – погиб во второй день зимы где-то на севере. Совсем недавно. В Тиморе или Обстинаре. Я почувствовал.
– Ой! – прошептала Лава. – Я его помню.
– Не уверен, но с ним был каменщик, – добавил Син. – Однако он не проявил себя, значит, пока укрыт. Здесь мы можем только уповать на Энки.
– Сколько мертвых, – прошептала Ава. – Вас всего семеро. Но не все еще здесь. Вы думаете, что этого достаточно для битвы?
– Увидим, – прошептал Аменс, и в его голосе Лава вдруг услышала сталь.
– Касасам, – продолжил Син. – Он недалеко, надеюсь, что будет. Моллис. Будет обязательно. Поможет нам с дорогой.
– Девять, – прошептала Лава. – Но не все еще здесь.
– Пусиллус, – наморщил лоб Син. – Очень надеюсь на него. Он стоит десятерых. Если не сотни. И он будет интересен тебе, Литус. Он схватывался с Рором. И даже выжил.
– Десять, – кивнула Ава. – И не все еще здесь.
– Бенефециум с двумя учениками, – вздохнул Син. – Но он не придет. Может быть, и хорошо, что не придет.
– Я его не знаю совсем, – пожал плечами Аменс.
– Один парень у него очень хороший, – задумался Син. – Есть еще и девчушка поблизости от Бенефециума с редким талантом, но я до нее не дотянусь.
– Может быть, хватит уже девчушек? – поморщился Литус.
– И еще один каменщик, – продолжил Син. – Каменщик и угодник. Я очень надеюсь на него. Как-то мы с ним не совпадали последние шесть лет. Но он очень многое сделал. И пережил столько, что не каждому удастся. Вы его знаете. Это Игнис.
– Игнис! – вытаращила глаза Лава.
– Рад, если это так, – заметил Литус.
– Одиннадцать, – подвела итог Ава.
– Двенадцать, – улыбнулся Син. – Есть и еще одна… угодница. Своеобразная. Вроде тебя, Лава. Сколько раз сбегала из дома… Однажды мы так с ней и встретились. Правда, – Син поморщился, – ее родители живы. И это тот случай, который меня нисколько не радует. Она должна быть. И она тут не слишком далеко, кстати. Ее зовут Брита.
– Я слышала о ней? – воскликнула Лава. – Но она никогда не появляется в Ардуусе!
– А что там хорошего? – поинтересовался Аменс.
– Как я ушла, ничего не осталось! – огрызнулась Лава.
– Двенадцать, – согласилась Ава. – И не все еще здесь.
– Да, – вздохнул Аменс. – Пока еще здесь тех, кто пойдет, – четверо. Ждем еще восьмерых. Причем Пусиллус, насколько мне ведомо, вечно где-то странствует, неизвестно еще, узнает ли.
– Узнает, – уверенно произнес Син. – У него нюх. Достаточно вспомнить Змеиную башню, когда случился провал.
– Это было тысячу лет назад! – воскликнул Литус.
– Тем более, – крякнул Син. – Пусиллус чего-то да стоит. Значит, мы здесь еще три дня. Ждем Туррис и Портенума с каменщиком. Потом отправляемся в Утис.
– Подождите, – прошептала Лава. – Я уже запуталась в именах и числах. Хотя поняла, что числа невелики. Но вы говорите так… о каменщиках. Это ведь люди?
– Скорее всего, – кивнул Син.
– Ну, тогда это Игнис, – загнула палец Лава. – Литус, хотя я так и не поняла…
– Дальше, – попросил Син.
– Тот, кто идет из Сухоты, – наморщила лоб Лава. – И тот, кто был с Алиусом.
– Я надеюсь на это, – кивнул Син. – Четыре камня.
– Но их ведь должно быть шесть? – спросила Лава. – Или семь?
– Еще два у врага, – прошептал Син, – и каждый из четырех может оказаться у врага.
– Ну уж нет, – процедил сквозь зубы Литус.
– Один камень на юге, где-то возле Телоха, – продолжил Син. – А один на востоке. В Эрсет. Во власти врага. Я уверен в этом.
– А седьмой? – спросила Лава.
– Никто этого не знает, – ответил Син. – Полторы тысячи лет он скрывается во мраке.
– Тихо, – вдруг поднялся Аменс, удивительным образом становясь похожим на зверя.
– Кто? – вскочил на ноги Син. – Враг?
– Нет, – удивился Аменс. – Кажется, друг. Но я его не знаю.
– Зато знаю я, – улыбнулся Син и поспешил к двери.
…Когда через минуту Син вернулся с гостями, Лаве осталось только таращить глаза и открывать рот. С ним вместе был самый настоящий даку, хотя и ничем не напоминающий того даку, которого убил Литус, и женщина, которая была выше ростом на голову любого из мужчин в небольшой комнате.
– Знакомьтесь, – расплылся в счастливой улыбке Син. – Еще один угодник – Касасам из Лулкиса. И его жена – прекрасная Фидусия.
– Большая Фидусия, – поправила Сина женщина. – И я здесь не для того, чтобы заниматься всяким баловством, а для того, чтобы проследить за муженьком. Оттопала ради этого дела почти четыре сотни лиг!
– И это подтверждает, – подмигнул Литусу Син, – что угодник не обречен на бессемейную жизнь.
– Это точно, – кивнула Фидусия. – И наши шесть прекрасных детишек тому подтверждение. Ну что же, муженька я вам передала, пора бы мне и домой?
– Подожди, Федусия, – подтолкнул большую женщину к столу Син. – Поешь, покорми мужа, переночуй, а с утра и пойдешь. Тем более что я возвращаюсь к нашему давнему разговору. Мне нужно укрытие для близких людей.
– Ну, так это всегда пожалуйста, – засмеялась Фидусия, хотя в глазах ее что-то блеснуло. – Да и моего собакоголового лишнюю ночь увижу, все счастье. Кого брать-то? Я ж могу и всех приютить! Мне ж муж такую домину в горах отгрохал!
Не выдержала большая Фидусия. Присела у стола и заплакала. И Ава, которая оказалась напротив, тоже заревела.
– Ты, похоже, – кивнула, вытирая слезы, Фидусия. – Я сразу поняла. А вот эти стручки, что под одеялом сопят, твои?
– Да, – закивала сквозь слезы Арма.
– Ну и хорошо, – улыбнулась Фидусия. – Все человеческие лица. А то ведь у меня от Касасама только клыкастые. Шесть деток, красавцы, но все дакиты. Однако они не кусаются, не бойся. Мы уже четыре года в Лаписе. Тянули в Лулкисе, но потом почувствовали, что совсем плохо становится. Выбрались через Араману, тайным путем, потом девица одна, Туррис ее зовут, отвела нас в Бабу, а там уж добрались. Другая девица помогла. Процеллой кличут. Она не просто кто-нибудь, а сестра самого герцога. Хотя, что твоя крестьянка, грязи не стесняется. Но дома у нас чисто. Она нас пристроила. А потом мужа моего замучила, все просила, чтобы мечом научил махать. Хорошая девчонка. У нас деревенька под самым тайным перевалом. Далеко от других. Мало кто про нее знает. Даже если всю Анкиду дерьмом затопит, мы и то не сразу принюхаемся.
– Не затопит, – пообещал Син.
– Я так и надеюсь, – всхлипнула Фидусия. – Ну что все я да я. Вы мужа моего спрашивайте. У него ж новости для вас, и хорошие и плохие. Очень плохие!
– Спрашивайте, – пробурчал Касасам. – Я ведь и слова вставить не могу. Даже не знаю, может, затявкать, чтобы замолчала. Ладно. И пошутить смешно не могу. Так вот про новости. Тут же все можно говорить?
– Здесь друзья, – кивнул Син. – И, кстати, вот Лава. Она вашей Процелле – двоюродная сестра. А Ава с детишками – жена ее двоюродного брата. Так что все одно – дальняя, но родня.
– Вот и славно, – снова всхлипнула Фидусия. – Эх, Ава, детишки у тебя маловаты. А то б я точно пристроила или дакитов своих, или дакиток.
Тут уж точно никто не удержался от улыбок, хотя Касасам тут же тяжело вздохнул.
– Мы недалеко от перевала, – начал он рассказ. – Мои сыновья часто ходят на ту сторону. Смотрят. Приглядывают. Там же поганый лес у озера. До озера от нас, конечно, за полтысячи лиг, но до леса поближе. Меньше сотни. Ну, там, охота какая, шкуры калбов ценятся.
– Касасам, – нахмурился Син. – Я ж не советовал!
– Удержишь их, как же, – буркнул Касасам. – Впрочем, больше не полезут. Считай, в конце осени это было. Помнишь, ты говорил про лесных людей? Про гахов? Войско.
– Что войско? – не понял Син.
– Войско гахов, – твердо сказал Касасам. – В доспехах и с оружием. Двинулось в сторону Раппу. Десятки тысяч воинов. Боевым строем. Месяц назад.
– Подземелья Донасдогама вскрыты, – прошептал побледневший Син. – А хорошие новости?
– Смотря с какой стороны считать их хорошими, – вздохнул Касасам. – За неделю перед тем, как птичка ко мне прилетела от Туррис, что надо идти в Хонор, мои ребятки высмотрели беглецов.
– Каких беглецов? – не понял Син.
– Из Даккиты, – объяснил Касасам. – Истерзанных, почти без еды. С семьями. Многие ранены. Их преследовали, поэтому они ушли в Сухоту и пошли вдоль гор на юг. Надеясь вырваться через Раппу. Но до Раппу они бы не дошли. Там ведь еще полтысячи лиг от нас до Раппу. Ну, мы их и приняли. Ну, не мы, незачем им обживаться у перевала, но в долину их спустили. Ими теперь герцог занимается. Хотя и приказал держать все в тайне. Но я ж только вам?
– Беда в Дакките, – подала голос Фидусия.
– Да, – кивнул Касасам. – Огромное войско. Сотни тысяч. Не одна сотня тысяч. Готовятся идти на Бэдгалдингир. Может быть, уже и вышли. Белые балахоны. Казни. Колдуны. Ужас. Правит ими некто Балзарг, атерский король, но ниточки-то в белый храм ведут. Так что все плохо. Я ж когда еще тебе говорил, Син. Если начали резать металл бледной звезды, значит – великую войну затевают. Последнюю войну. Говорят, они даже Руфу под себя подмяли. А вот Даккиту не сумели до конца, хотя этот молодой даккитский король Фамес у Балзарга на подпевках. Так что часть воинов собрали семьи и ушли через Кагал. Потеряли, конечно, в пути пару сотен воинов, но остальные дошли.
– Сколько их всего? – спросил Син.
– Не очень много, – вздохнул Касасам. – Треть от даккитского войска. Двадцать тысяч воинов. С семьями – пятьдесят. Да и то только потому, что молодых много. Семьями обзавестись не успели. А которые и потеряли уже. Плохо в Дакките. Очень плохо. И в Эрсет плохо.
– И здесь будет плохо, – прошептал Син, посмотрел на побледневшую Аву и добавил: – В Лаписе – в последнюю очередь. А может, и обойдется.
Назад: Глава 22 Фидента
Дальше: Глава 24 Бабу