В темнице замка Раппу Кама провела семь дней. Впрочем, было ли ее узилище темницей? Скорее узкой и длинной комнатой с бойницей вместо окна – и голова не протиснется. Хорошо хоть можно было сдвинуть защелку, потянуть на себя створку и вдохнуть морозный воздух. Только решетка напоминала о темнице, что перегораживала комнату или келью на треть от тяжелой двери. Там, за решеткой, стоял только табурет. Здесь, где Кама проживала в уединении час за часом, имелась удобная постель, висели на всех стенах и лежали на полу ковры, стояли стол, кресло, чан с холодной водой, ваза для нужды и ширма для нее же. Имелась и крохотная печурка с дымоходом и охапка полешек возле нее. У Камы даже ничего не забрали, кроме оружия. Правда, и не обвинили ни в чем. Три раза в день в комнате появлялась служанка, которая открывала решетку, оставляла еду, при необходимости выносила вазу. Она ни о чем не говорила, Кама ни о чем не спрашивала. Она сидела на постели, прикрыв глаза, и перебирала день за днем сначала последние месяцы, а то и все последние шесть лет. Перебирала и не могла понять только одного, почему же все-таки она шесть лет оставалась в пустынных залах орденской башни в Эссуту? Что ее удерживало? Только то, что идти ей было некуда? Ведь был же, был у нее разговор с Виз Вини об этом! Да, в тот самый день, когда наставница взяла в руки факел и повела Каму и Эсоксу в подземелья, чтобы развеять древние домыслы, будто войска Лучезарного не смогли взять штурмом Орден Смерти и затопили его подземелья водами озера Аббуту.

– Чем древнее выдумка, тем больше ей веры, – посмеивалась Виз Вини, пока ее спутницы обшаривали подземелья и уверялись, что в них не только нет потайных ходов, но и залить водами озера Аббуту их нет никакой возможности, башня Ордена стояла на холме. Даже если раньше уровень воды в озере был выше, чтобы залить подземелья Ордена, озеру пришлось бы раскинуться едва ли не до стен Алки.

– Войско Лучезарного не штурмовало Орден, не брало Эссуту, не разоряло долину Иккибу, – продолжала рассказывать Виз Вини. – Нет, имелись, конечно, летучие отряды, которые нагоняли ужас на каламов, грабили деревни, угоняли скот. Но и скота, и людей почти не оставалось. Уходя, каламы сжигали посевы, уничтожали все. Если бы войско Лучезарного повернуло на юг, оно бы снесло башню Ордена в половину дня. Да, один отряд был отправлен к стенам Раппу, но и то лишь для того, чтобы испытать их крепость, не более. Там, где Лучезарный собирался пройти, он прошел. А мы… Мы смотрели с высоты этой башни, как по опустевшему городу носятся шайки мародеров, которые большею частью были свои, доморощенные, и ждали, когда все это закончится.

– А если бы Лучезарный победил? – спросила Эсокса.

– Вряд ли, – задумалась Виз Вини. – Боги ходили по этой земле. Они были словно гвардия, спрятанная за крепостной стеной. Гвардия, которая решает исход битвы. Даже ценой собственной жизни.

– Теперь такой гвардии нет? – заметила Кама.

– Богов – нет, – согласилась Виз Вини. – Правда, и Лучезарного нет. Есть много всякой мерзости, но его нет. А гвардия – есть. Вы – моя гвардия.

– Мы? – удивилась Эсокса. – Я и Кама? Как нам построиться? В два ряда или в колонну по две?

– Больше никого нет? – прошептала Кама.

– Есть, – задумалась Виз Вини, – есть угодники, которые служат благу этого мира так, как могут. Есть и мои ученики, которым уже немало лет, но они всегда явятся по моему зову. Но здесь – только вы.

– И… – начала Эсокса.

– И когда придет час, – улыбнулась Виз Вини, – вы поймете, что от вас зависит многое.

– А если мы не хотим… многое? – угрюмо спросила Эсокса.

– Вы видели стражу? – удивилась Виз Вини. – Одежду свою вы стираете сами, еду готовите сами, убираетесь в своих комнатах сами. Стражи нет. Двести лиг на север – горная тропа к Алке. Амулетов достаточно, никакая тварь не пристанет. Двери открыты.

– И что же? – осторожно спросила Кама. – Никто никогда не сбегал?

– Случалось, – подумала Виз Вини.

– И они так и ушли? – прошептала Кама.

– Я убила их, – ответила Виз Вини холодно. – Но не потому, что они ушли. Они гуляли несколько лет. Я постаралась забыть о них, хотя они были такими учениками, что порой и мне хотелось у них поучиться. И не потому, что одна из них украла у меня великую ценность, на изготовление которой были потрачены годы жизни. Десятилетия жизни. Одну из двух ценностей. Я ведь, кстати, так и не вернула ее. И не потому, что мне заплатили за нее огромные деньги. Вы ведь живете здесь на те деньги, что я получила за убийство. Да-да. Иногда их хватает на пятьдесят лет, иногда дольше. По-разному. Я их убила потому, что они хотели убить одного акса. Акса-хранителя.

– Хранителя? – не поняла Кама. – Есть такой акс, что печется о благополучии Анкиды?

– А я разве не такой акс? – рассмеялась Виз Вини.

– По мне так ты просто человек, – буркнула Эсокса.

– А ведь ты не обидела меня, – серьезно сказала Виз Вини. – Мне даже кажется, что похвалила. Да, такой акс есть. Он изрядный мерзавец. Среди аксов вообще всего один добряк и сорвиголова одновременно. Это коротышка по имени Хубар. Когда я думаю о нем, я сама себе кажусь… сукой, – рассмеялась Виз Вини. – Есть еще Момао. Он – себе на уме. Сидит в высокой башне и вглядывается то в одну сторону, то в другую. Я не знаю, чего он хочет и что он может. Он загадка. Может встать на любую сторону. Есть Фабоан. Это смертный ужас. Верный слуга Лучезарного. Он будет стараться вернуть его даже тогда, когда останется на земле в одиночестве или когда даже младенец будет чревовещать ему, что Лучезарный не вернется! Фабоан сейчас заваривает то, что темнит небо вокруг. Есть еще Рор. – Виз Вини сдвинула брови. – Он самый сильный. Может быть, силен не только он, но он силен и тщеславен. И он играет в свою игру, в которой ищет или власти, или свободы.

– Свободы? – не поняла Кама. – Разве он не свободен?

– Аксы – это полудемоны! – прошептала Виз Вини. – Да, мы не мурсы, мы не захватываем чужие тела. Мы лелеем собственное. Мы сильны. Смерть не страшна нам, хотя мы знаем, что такое боль. И если развоплощенный мурс через тысячи лет явит себя все тем же падальщиком, духом, будет рыскать в поисках чужой плоти, то мы можем восстановить собственное тело. Даже если оно будет испепелено. Но мы не демоны. Это значит, что земля для нас подобна клетке.

– А разве есть что-то кроме земли? – не поняла Эсокса. – Что-то, кроме сущего? Кроме Ки?

– Ты даже не представляешь, сколько всего есть… – прошелестела Виз Вини. – И не представляешь, что такое сущее… Но меня устраивает Ки. Анкида. Может быть, даже долина Иккибу. Но она уже никогда не будет прежней. Хотя магия Лучезарного рассеивается. Трава начинает расти на мертвой земле…

– Шестой акс, – напомнила Кама. – Кто он? Тот, которого ты назвала хранителем. Ты убила по его заказу своих учеников?

– Троих, – кивнула Виз Вини. – Может быть, лучших. Они были мурсами. Мурсами с телами, которые пестовали долгие годы. Столетия. С которыми срослись. Это ведь не просто – срастись. Хотя есть такие примеры. Родив ребенка от такого мурса, другой родитель должен знать, что в его ребенке есть частица высшей силы. Ему дано многое, с него многое и спросится. Акса хранителя зовут Зна. Он пестует Анкиду. Пестует уже много лет. Единственной его заботой всегда было одно, чтобы к тому времени, когда старания Фабоана по возвращению Лучезарного сдвинут Анкиду на край пропасти, в ней была сила, способная биться с врагом. Что-то вроде Империи Лигурры.

– Великий Ардуус! – прошептала Кама.

– Может быть, – усмехнулась Виз Вини. – Во всяком случае, Зна в своих стараниях не остановился бы ни перед чем. Когда он почувствовал, что ему угрожает опасность, что мои ученики, ведомые мурсом, присланным Фабоаном, а он правит почти всеми ими, собираются убить его, он был готов заплатить огромные деньги, чтобы избавиться от опасности! Он даже готов был убить собственного сына!

– Подожди! – не поняла Кама. – Разве твои ученики были настолько хороши, что могли убить акса? Почему он сам не справился с ними? И ты сказала о сыне…

– Хорошо, что ты не спросила, кто он… – после долгой паузы ответила Виз Вини. – Я не свидетельствую против аксов, хотя ты вправе догадываться… Против акса я могу биться только сама. Но кое-что я тебе скажу. Первое – Зна мог расправиться с моими учениками. Даже с учетом того преимущества, которое было у одного из них. Или, точнее, у одной из них, ведь они все были женщинами. Кроме одного, того, что прислал Фабоан. Того, что выманил их у меня… Но у них было средство от него. Против каждого акса может быть средство. Есть заклинания, которые способны развоплотить акса. На тысячи лет. Так, словно он обычный мурс. Такое заклинание может сплести только акс. Но воспользоваться им может любой, в ком есть сила. Не сплести. Взять готовое. И у них оно было. Я их убила, оно вернулось к тому, кто его сплел. К Фабоану. Зна есть чего бояться. К тому же одна из моих учениц… Зна не мог убить ее сам. Для него она была особенной.

– Ты убила и сына? – прошептала Эсокса.

– Нет, – мотнула головой Виз Вини. – Не убила. Я увидела его и почувствовала, что он нужен Анкиде. Так же, как вы. К тому же это очень непросто – убить ребенка.

– Значит, – поняла Кама, – у аксов могут быть дети? И кто они? Полуаксы?

– Они люди, – ответила Виз Вини. – Но особенные люди. Вот в тебе, Кама, есть кровь человека, кровь дакита, кровь этлу. А через твою бабку по отцовской линии даже крохотная толика крови рефаима, что уже странно. И ты человек, который сильнее, быстрее, выносливее обычного человека. Род Эсоксы молод. Несколько поколений назад он начался от союза даку и дакитки. И в ней тоже есть толика крови этлу. И она тоже быстрее, сильнее, выносливее обычного человека. Что не значит, будто нет человека с чистой кровью, который не может быть так же быстр, силен и вынослив. Но это уже дар судьбы и великий труд. А сын акса в любом случае одарен безмерно. Сейчас в Анкиде есть четыре ребенка от акса. Две женщины. И двое мужчин. Один, тот, которого я пощадила, особенный. И есть один ребенок от мурсов.

– Хорошо, хорошо, – повторила тогда Кама, чувствуя, что словно водоворот затягивает ее в неведомую пучину. – Хорошо. Я мало что поняла, но те сплетения, о которых я узнаю из твоих уст, Виз Вини, поражают. Скажи еще вот что: есть угодник, о котором я слышала уже не раз. Его имя – Син. Его годы – велики. Он живет долго. Кто он? Акс? Или, может быть, хозяин Змеиной башни? Или один из угодников, не сумевших сжечь себя на поле Бараггала? Я слышала предание, что камней на шее Лучезарного было семь. Аксов – шесть. Камни вроде бы связаны с аксами. Или нет?

– Ты уже спрашивала об этом, – рассмеялась Виз Вини. – Забыла? Когда я вела вас от Змеиной башни в Эссуту. Ну или почти об этом. Значит, Син, Змеиная башня, обгоревший угодник. Я слышала легенду об этом несчастном, что не смог выдержать испытание. Отделался ожогами на пороге в колыбель божественного. Я не знаю, кто он и есть ли он на самом деле. Ходили слухи, что это и в самом деле хозяин Змеиной башни, но никто не обращал на него внимания, пока не случилось то, что случилось. Все-таки эта башня в прекрасном Алу была всего лишь одной из многих. И, пожалуй, самой маленькой из них. Но одно я знаю точно. Син – не акс. Кто он – не знаю. Он и сам не знает. Он неотличим от человека. И я не вижу в нем никого, кроме человека. Так что он и не демон, и не мурс, тысячелетиями удерживающий от старения захваченное тело. Син – загадка. И, кстати, первое, что вы должны помнить – так это то, что, если вы уйдете от меня, куда бы вы ни отправились, – все загадки так загадками для вас и останутся.

– Пасба Сойга? – услышала Кама властный голос на седьмой день, открыла глаза, но не встала с постели, на которой она сидела прижавшись спиной к стене. В двери ее кельи показалась Рима Нимис. Кама взглянула на королеву Раппу, кивнула и снова закрыла глаза. В памяти промелькнуло случившееся неделю назад. Морозный день, яркое солнце, слепящее глаза, Субула, дочь короля Эбаббара – Флавуса Белуа, дылда, над которой потешалась вся вельможная поросль, невестка королевы Раппу, и гахи, ползущие по скалам. Что тогда сделала Кама? Заорала. Заорала, что скалы и стены надо поливать, покрывать льдом, и показала на гахов, а потом, когда Субула во всю мощь немалой груди выкрикнула «Враг!» – вдруг помчалась вместе с ее воинами в замок, опередила всех, успела проскочить внутрь до того, как ворота опустились и отсекли от нее Туррис и Орса, не теряя дыхания поднялась по витой лестнице и уже наверху ринулась в схватку. Гахов было три сотни. Они успели положить верхнюю стражу, но этим дело и кончилось. Воины Субулы, она сама, но в первую очередь именно Кама порубили почти всех. Почти, потому что с десяток гахов успели убраться по скалам. И именно тогда, когда Кама, покрытая чужой кровью, стояла среди десятков трупов, которые были посечены именно ее мечом, и воины Раппу смотрели на незнакомку словно на сошедшую на их замок демоницу, из-за спины Субулы появился ее муж, принц и герцог Раппу – Лентус. Появился и громко объявил, что Камаена Тотум, принцесса Лаписа, повелением славного короля Ардууса Пуруса Арундо и королевы Раппу – Римы Нимис задерживается для отправки в Ардуус.

– Сдай меч и ножи, – предложил ей Лентус. – Ведь ты не будешь убивать воинов Раппу, рядом с которыми сдерживала врага?

Кама сняла пояс с оружием в полной тишине. Обнажила полосу чистой ткани на вымазанной кровью гахов одежде. А потом прошла в выделенную ей келью, где сама отстирывала свою одежду, сама чинила ее, сама пыталась собраться с мыслями, но вместо этого вспоминала и вспоминала. И вот королева Раппу соизволила прийти к ней.

– Обижаешься? – спросила королева. – Нечего обижаться. Ты в пределах Великого Ардууса. Если бы ты не вступила в схватку, так бы и держала путь туда, куда тебе нужно. Не думаешь же ты, что можно приказать сотням глаз не верить в то, что они видели?

Кама не ответила ничего.

– Кажется, ты не теряла времени, – продолжила королева. – Я, правда, удивлена, что на твоем лице признаки старости, которых нет на теле, но отношу это к твоей хитрости. К тому же даже твоя хитрость не умалила твоей красоты. Но где ты научилась так драться? Субула сказала, что четверть гахов пали от твоего клинка. От клинка редкой работы. Бесценного клинка. А на тебе ни царапины. Как это?

И снова Кама не ответила ничего.

– Хотя что я говорю, – усмехнулась Рима. – Ведь у тебя был редкий наставник. Многие пытались переманить его у короля Лаписа, но никому этого сделать не удалось. Сор Сойга. А у тебя ярлык на имя Пасбы Сойга. Это он тебя научил так драться. Тогда я не удивляюсь, что ты убила собственного дядю на посвящении в герцоги шесть лет назад, натворила кровавых дел в Ардуусе, порезав и порубив кучу свеев, убила самого Рубидуса Фортитера! Отличного воина! Правда, и своего наставника потеряла… Ты должна быть благодарна тому, что скрыта здесь. Ты знаешь, что мне пришлось утроить охрану? Моли богов, чтобы вести о твоем пленении не дошли до твоей названой тетки – Телы Нимис… Или же Телы Тотум. Ну как же, ты ведь убила ее мужа. Теперь она Тела Рудус. У нее двое детей. Все хорошо. Одно ее мучит – ненависть к тебе. Она хочет убить тебя, Камаена Тотум.

– Ты считаешь, что это я должна ее бояться? – впервые вступила в разговор Кама. – Или она меня?

– Значит, она боится именно тебя, – поняла Рима. – Именно поэтому почти не покидает хонорский замок. Стережет детей, как цепная сука щенков. Тебя боится? Что она тебе сделала?

– Ты хочешь узнать? – спросила Кама.

– Да, – кивнула Рима. – Как ты знаешь, думаю, что знаешь, я не слишком люблю сестер своего покойного мужа. Особенно Телу. Она отвечает мне тем же. Но я хочу знать о ней все, и поверь мне, ты не сможешь меня обмануть. Я из прайдов. Из рода княгинь Редере, дома Рапес. Мой дар – отличать ложь от правды. Я знаю, что Тела лжет. Но не знаю правды. Слушаю тебя.

– Хорошо, – задумалась Кама. – Скажи мне, королева Рима Нимис. Сиятельная владетельница неприступной крепости Раппу. Хотя семь дней назад ее неприступность едва не была нарушена. Скажи мне, мой отец стал бы присягать Пурусу Арундо? Или разрешил бы своему старшему сыну Игнису Арундо становиться герцогом Великого Ардууса?

– Никогда, – мотнула головой королева. – Более того, будь он жив, многие бы не согласились. Раппу и Бабу уж точно. Может быть, и Фидента. И Утис, и Хонор.

– И Тимор, и Обстинар тем более, – продолжила Кама, – хотя там причина была бы другая. Так вот, подумай тогда, кому была нужна смерть короля из рода Тотум вместе с его семьей?

– Так совпало, – с сомнением произнесла королева. – Не хочешь ли ты сказать…

– Хочу, – прошептала Кама. – Посмотри сама. Дивинус, племянник моего отца, стал герцогом только потому, что я убила своего дядю. Да, – повторила она. – Я его убила. Проткнула стрелой. На главной площади Ардууса. И убралась оттуда! И свеев порубила тоже я. Почти два десятка или больше, я не считала.

– Ты могла, – прошептала в ужасе королева. – Но могла ли Тела…

– Ты же сама понимаешь, что могла, – улыбнулась Кама. – Нет, не своими руками, хотя она умело обращается с мечом.

– Она не выпускает его из рук последние шесть лет, – заметила Рима. – Ждет встречи с тобой.

– Пусть ждет, – пожала плечами Кама. – Она наняла свеев, сговорилась с Пурусом, который обещал ей герцогство, и устроила бойню. Вошла со свеями, которых наняла как защитников, в крепость Ос и во время принесения присяги приказала им напасть. Часть свеев уже пряталась в крепости. Они перебили всех воинов. Убили моего отца, мою мать. Дядю, отца Дивинуса и Процеллы. А также моих братьев Нукса и Лауса и сестру Нигеллу. Игниса и меня не оказалось во дворе крепости, поэтому я жива. Надеюсь, он тоже. Тебя не удивило, что в этой резне осталась жива Тела и ее муж, мой дядя Малум?

– Но погиб ее сын! – выкрикнула Рима. – У тебя есть доказательства того, что ты говоришь?

– Ты ведь отличаешь правду от лжи? – спросила Кама. – Ты поэтому взволнованна? Я тоже была в крепости. Если тебе приходилось бывать в крепости Ос, ты не могла не запомнить единственную и высокую дозорную башню. Я забралась на нее, чтобы увидеть, что происходит. Считай это моим предчувствием. Я видела все своими глазами. Тебе нужны доказательства? Моя мать была убита свейским трезубцем. В описи на погребение должны быть указаны раны. Сверься. И поверь мне, что это не были три удара копьем или мечом. Это был удар свейским трезубцем. Великан-свей пригвоздил ее к стене. Может быть, отметины сохранились там до сих пор.

– Этого мало, – прошипела Рима.

– Сын Телы – Палус, который рубил мечом вместе со свеями, был убит мною, – отчеканила Кама. – Я выпустила стрелу с башни. Сверху вниз. Она вошла ему в ворот и пронзила его до потрохов.

– А после? – прошептала Рима.

– Мне пришлось бежать, – вздохнула Кама. – Поэтому Тела еще жива. Но я точно знаю, что она с Малумом и свеями обстряпали все остальное. Отправились, выловили кирумский дозор, добавили к десятку кирумцев жителей лаписской деревни, что вроде бы погибла под оползнем, устроили погребальный костер. И то, что Рубидус Фортитер напал на меня, когда я пробиралась домой, убил в спину Сора Сойга, а потом пытался убить меня, было очень кстати.

– Похоже на Рубидуса, – проговорила Рима.

– Но я убила его, – вздохнула Кама.

– Я не удивлена, – согласилась Рима.

– После крепости Ос я перешла перевал, – продолжила Кама, – отсекла снежной лавиной погоню, пришла в Ардуус. Порубила свеев в том доме, где раньше останавливалась моя семья. Вышла на площадь и убила Малума.

– И осталась жива, – покачала головой Рима.

– Как видишь, – скривила губы Кама.

– А теперь приносишь вести о гахах, по слухам, убиваешь чудовище в Сухоте, прибываешь в Раппу, разворачиваешь мою невестку, лезешь в битву, спасаешь замок и вот оказываешься в темнице, – проговорила Рима.

– Как видишь, – повторила Кама.

– Кто ты? – поднялась с табурета, подошла к решетке Рима.

– Я Камаена Тотум, принцесса Лаписа, четвертый ребенок последнего короля Лаписа Тотуса Тотума, – встала с постели Кама.

– Не лжешь, – кивнула сама себе Рима. – Значит, сила идет на Раппу серьезная? Мы будем поливать стены. Если закончится оттепель. Как ты думаешь, мы устоим?

– Не знаю, – ответила Кама. – Думаю, что гахи – это опасная, смертельно опасная, но только часть беды. И вряд ли битва под стенами Раппу будет главной битвой новой войны.

– Это мы еще увидим, – отрешенно пробормотала Рима. – Ладно. Слушай меня, Камаена Тотум. Завтра я отправлю тебя в Ардуус. Твои друзья – надоедливая угодница Туррис и настырный здоровяк Орс будут ждать тебя за внешней стеной Бабу. С тобой будут пять воинов Раппу. Не пытайся бежать от них, они твоя охрана. Твое оружие будет у одного из них. Когда вы минуете Бабу, отметившись у привратной стражи, они оставят тебя и вернутся.

– Так ты не боишься великого Ардууса? – спросила Кама.

– Я бы сказала, что боюсь, – проговорила королева, не поднимая глаз, – но почти уверена, что этой войны не пережить ни Раппу, ни Ардуусу.

…Ранним утром следующего дня Кама в сопровождении пяти воинов-лаэтов покинула Раппу. Через четыре дня отряд добрался до перевала, миновал сначала одну горную крепость, перебрался через заледенелый горный гребень, прошел срединную стену, миновал горную крепость Бабу и начал спускаться в долину. К концу пятого дня, уже в сумерках, когда горы начали расступаться, а спящие деревеньки перемежаться рощами горного можжевельника и до желанного постоялого двора оставался пяток лиг, впереди показались всадники.

– Меч мне, – прошептала, придержав лошадь, Кама, которую вдруг окатило ужасом. – Быстро, меч мне!

– Зачем? – не понял стройный лаэт, старший дозора, который, прищурившись, вглядывался в шестерку приближающихся воинов. – Это же явно не гахи? Мы в Бабу! Здесь нам ничего…

– Меч! – почти зарычала Кама, и лаэт раздраженно сунул ей сверток, в котором были и меч, и пояс, и ножи, когда вдруг шестеро раздались в плечах и, сверкнув огненными глазами, потянули мечи из ножен.

– Да, – процедила сквозь зубы Кама. – Это явно не гахи.