Книга: Трепет
Назад: Глава 19 Тирена
Дальше: Часть третья Враги

Глава 20
Ардуус

Ардуус лежал во мгле. Пурус знал, что город укрыт снегом, но, несмотря на полдень, и снег, и дома, и людей, все укутывала мгла. Оттепель накатила в самом начале зимы, и теперь утренние облака ползли и над головой, едва не чиркая серыми животами по шпилям Ардууса, и под ногами, скрадывая все, кроме коньков крыш и изломанных линий крепостных стен.
– Господин…
Рабыня выползла на заледеневшую площадку главного бастиона цитадели на коленях. На днях Пурус неожиданно для самого себя ткнул имперским мечом, который он гладил в руках беспрерывно, в живот верному немому слуге. Ткнул, а потом надавил, пронзая насквозь, и расхохотался, глядя на ненависть, которая вдруг блеснула в покорных глазах Умбры. Правильно сделал. Если ненависть выплеснулась, значит, где-то она таилась. Если дал убить себя, значит, плохим он был охранником, нечего и жалеть. И вот уже неделю вокруг короля суетились только женщины. Стражники стояли у основания цитадели и подниматься наверх не рисковали. Впрочем, Пурус и не хотел их видеть. Но без охраны вовсе оставаться было нельзя.
– Говори, – буркнул, положив ладонь на холодную рукоять имперского меча, Пурус.
– Как вы повелели, Ваше Императорское Величество, – голос рабыни выражал покорность и дрожал от неподдельного ужаса, – все, кто просил вашего внимания, в соответствии с вашим соизволением, прибыли. Все, кому вы потребовали явиться к вам, – здесь. Ваш сын, Его Светлейшее Высочество Болус. Зелус Ренисус – племянник короля Тигнума. Алкус Рудус – третий сын короля Хонора и он же младший брат герцога Хонора. Фелис Адорири – герцог Утиса. Энимал – Предстоятель Единого Храма. Фуртим Верти – младший брат короля Фиденты. Всего шесть посетителей, Ваше Императорское Величество. И все они ожидают вашего приема в разных покоях. Но… – голос женщины задрожал еще сильнее… – но вместе с Фуртимом Верти прибыли пятьдесят женщин. С оружием. Пока они заперты в карулке…
– И?.. – поморщился Пурус.
– И Алкус Рудус слегка пьян, – выдохнула рабыня.
– Софус? Русатос? – поинтересовался Пурус.
– Софус не вернулся в Ардуус, – прошептала рабыня. – Никаких известий о нем нет кроме того, что Тимор он покинул. Русатос пока в Тиморе.
– Отправь ему весть о том, что он должен все разузнать о Софусе, – процедил сквозь стиснутые зубы Пурус. – И о каждом, кто был и кто остается в Тиморе и Обстинаре. И добавь, чтобы он сделал главное. Непременно сделал.
– Слушаюсь, Ваше Императорское Величество… – рабыня согнулась, почти уткнувшись головой в лед.
– Ну ладно, Тианта. – Пурус толкнул рабыню в затылок носком сапога, все-таки не просто так он оставил в живых единственную прежнюю игрушку. Мало того что никто не мог сравниться с ней гибкостью и живучестью, так и память у нее была на зависть. Ничего не забывала. Ничего и никогда. – Встань.
Рабыня послушно вскочила на ноги. Быстро, но не настолько, чтобы он почувствовал досаду из-за суеты. Пурус посмотрел на каменное ограждение оголовка цитадели. Приказать, что ли, чтобы прыгнула вниз? И посмотреть потом, во что обратится нежное тело? Сколько ей? По лицу за тридцать, а по телу – едва ли за двадцать. Отчего он перестал терзать ее плоть? Было, было какое-то ощущение… Странное ощущение, что она сильнее его. Что это она играет с ним, а не он с нею. И что же? Приказать? Нет, пусть живет. Где еще сыщешь толкового слугу? Мурус, кажется, уже в деле. Милитум – приговорен. Софус, скорее всего, струсил, старый пень. Мастера магических орденов перемалывают ветер, пытаясь удержать Светлую Пустошь. И Флавус Белуа, главный советчик, тоже с ними. Флавус Белуа. Все всегда знает. А он бы прыгнул по приказу с барьера вниз? Вряд ли… Нет. Его только мечом в живот. Может быть, твое спокойствие, Пурус Арундо, именно в смерти короля Эбаббара?
– Ты помнишь о моем повелении? – спросил Тианту Пурус.
– Все сделано, Ваше Императорское Величество, – прошептала рабыня, не поднимая глаз. – Приглашения отправлены всем красавицам Великого Ардууса. Всем, кого вы перечислили.
– Поименуй, – потребовал Пурус.
– Домита и Нубис Верти, двадцать три и двадцать два года, племянницы короля Фиденты, – начала перечислять Тианта. – Обе редкие красавицы. Бибера Ренисус – племянница короля Тигнума. Не изысканна, но бодра и задорна. Двадцать три года. И три племянницы князя Араманы. Вена, Ласкивия – дочери Прунума. И Вивера – дочь Претиума. Всем по двадцать, двадцать два года. Всего – шесть приглашений. Переданы всем. Правда, брат короля Тигнума Ванитас сообщает, что его дочь исчезла и он ее ищет, но она ведь лишь одна из списка и не первая из красавиц? Срок указан – не позже пятого числа второго месяца зимы. Кроме них имеются еще несколько красавиц, но им всем меньше двадцати. Пока что это все.
– Нет, – улыбнулся Пурус. – Это не все. Еще не найдена Лава, моя племянница. Впрочем, я и не собирался посылать ей приглашение. Но поговорить с ней хотел. Очень хотел. И хочу. – Он постепенно погружался в ярость. – А еще двух? Ты не назвала еще двух, а я велел приглашать всех несватаных, всех, кому старше двадцати. Я хочу видеть всех. В одежде и без одежды. Пробовать хочу всех! Выбирать новую правительницу Ардууса! Где Аментия Адорири, дочь короля Утиса? Ее брат здесь! Мне у него спрашивать? Где Брита Верти, племянница короля Фиденты? Ее отец, Фуртим, здесь! Мне у него спрашивать?
– Да простит меня Ваше Императорское Величество, – вновь упала на колени Тианта. – Три девицы остались, годные под ваши требования. Но Ашу – племянницу Тигнума вы запретили приглашать. Аментия Адорири – не в себе. Все считают ее сумасшедшей. Вместе с тем она очень сильна в магии, я побоялась, что это окажется опасным.
– Ты побоялась? – поднял брови Пурус. – Побоялась за меня? Может быть, лучше я сам буду бояться за себя? Что с Бритой?
– С Бритой… – пролепетала Тианта, становясь белее снега. – Ей уже двадцать девять. И она день и ночь пропадает в оружейных залах Фиденты. Говорят, что это не женщина, а пучок сухожилий. Пусть даже и приятная на лицо!
– Вот и посмотрим, – процедил сквозь зубы Пурус. – Приглашения голубиной почтой. Срочно. Поняла? А теперь слушай и запоминай. Значит, так. Алкуса Рудуса – в тюрьму. Во дворе тюрьмы отвесить сотню плетей. Вполруки, но чтобы прочувствовал. Потом в холодную. Как протрезвеет, зачесть ему повеление о назначении его мастером темницы. В повелении отдельно отметить, что будет получать сто плетей после каждого пьянства. Запоминаешь?
– Да, Ваше Императорское Величество, – прошептала Тианта.
– Дальше. Болусу, моему сыну, передать мое повеление немедленно отправляться в Бэдгалдингир и свататься к племяннице короля Тигнума – Аше Ренисус.
– Но… – позволила себе подать голос Тианта.
– Передашь ему, что, если он будет упираться, я стану отсыпать ему полсотни плетей каждый день, – процедил сквозь зубы Пурус. – Я слышал, что эта Аша – изрядная стерва? Такая и нужна моему сыночку. И добавь ему, что по возвращении он будет назначен помощником нового воеводы моего войска. И у этого воеводы будет право ломать ему нос при малейшем неповиновении. Ясно?
– Да, Ваше Императорское Величество, – согнулась Тианта.
– Кто у нас остался? – собрал морщины на лбу Пурус. – Фелиса Адорири видеть не хочу пока. Отправишь его в писарскую. Пусть получит мое повеление о назначении его воеводой Ардууса вместо покинувшего нас Кастора Арундо, моего брата. Когда примет войско – буду его ждать. Даю ему на все три дня. Сейчас ко мне Зелуса Ренисуса. После него – Фуртима Верти. Пусть возьмет с собой старшую из своих девок. Затем – Энимала. Все запомнила?
– Все, Ваше Императорское Величество, – еще ниже согнулась Тианта.
– Встань, – приказал ей Пурус, шагнул ближе, взял за подбородок, рассмотрел покрытое бисеринками пота лицо, взъерошил волну золотых волос, облапал грудь, сунул руку в разрез платья, запустил пальцы в лоно. Затем наклонился и поймал ртом ее дрожащие губы. – Все уйдут – приходи. Умасти тело маслами, как я люблю, и не трясись. Пока у тебя хорошая память – будешь жить.
…Первым появился Зелус. Просунул в дверь голову, согнулся и заковылял к сидевшему на возвышении королю, словно утка, переваливаясь с ноги на ногу. Упал в десяти шагах на колени, уперся головой в пол. Замер.
– Зелус Ренисус, – протянул Пурус. – Тридцать три года. Почему не женат?
– Отказала, – пробубнил в пол Зелус. – Запал на Процеллу Тотум – она отказала.
– Считай, что согласилась, – усмехнулся Пурус. – Хотя… Ну ладно, о ней потом. Я читал твое письмо с просьбой о службе. Твои заверения в верности. Все читал. И хоть ты пока подданный Тигнума Ренисуса, но Тигнум мой старый друг. Так что, думаю, он будет не в обиде. Ведь так? Тем более что мы уже породнились? Моя дочь даже родила ему внука и внучку?
– Да, мой император! – проговорил Зелус.
– Ты понимаешь, что с этого момента служишь мне, а не Тигнуму? – спросил Пурус. – Даже не собственному отцу и не собственной матери. А только мне!
– Да, мой император! – проговорил Зелус.
– Что случилось в Алке? – спросил Пурус.
– Разведка, – пролепетал, не разгибаясь, Зелус. – Даккитский отряд пытался взять крепость, но, скорее всего, разведывал укрепления. Герцог Импиус Хоспес ждал большой обоз беженцев из Даккиты, под их видом к крепости вышел этот отряд. Их было много. Не меньше пяти тысяч. Мы пролетели, сменяя лошадей, всю долину за два дня! Нам пришлось сражаться. Но мы устояли. Принц Церритус был ранен. Не опасно.
– Похвально, – кивнул Пурус. – Надеюсь, принц Церритус оправится в самый короткий срок. А что с твоим носом? Я заметил, что он не в порядке. Ты тоже был ранен?
– Нет, – мотнул головой Зелус. – Мне пришлось схватиться с одним наглецом на кулаках.
– Разве племянник короля может снизойти до схватки на кулаках? – удивился Пурус. – А не проще ли было зарубить наглеца? Или ты его и зарубил?
– Нет, – с досадой проговорил Зелус. – Я зарубил бы, но мне пришлось срочно отправляться в Алку. К тому же он не был простолюдином. Это был Игнис Тотум, пропавший принц Лаписа. Он вдруг объявился в Бэдгалдингире. Объявился вместе со своей сестрой, Процеллой. Из-за нее и случилась ссора. Игнис заявил, что она не достанется мне никогда!
– И где он теперь? – холодно проговорил Пурус.
– Я узнавал, – вовсе снизил голос Зелус. – Он говорил с нашим угодником, приятелем короля Тигнума, Бенефециумом. Не знаю о чем. Потом ушел из города вместе с Процеллой и моей двоюродной сестрой – Биберой. В Бэдгалдингире как раз был отряд ардуусской стражи во главе с воином под именем Русатос. Мне говорили, что три десятка всадников отправились в погоню за Игнисом, но он вроде бы скрылся со спутницами в Светлой Пустоши.
– Ладно, – процедил сквозь зубы Пурус. – Скажи, Зелус. Как ты представляешь свою службу?
– Я не знаю, – ответил Зелус. – Но я готов выполнить все, что будет приказано.
– А мог бы ты прыгнуть для меня с оголовка этой цитадели? – спросил Пурус.
– Я? – оцепенел Зелус, затем закашлялся и хрипло прошептал: – Я знаю, мой император, что в твоем праве сбросить меня с любого высокого места, даже если внизу будут острые камни. Наверное, это не самая плохая смерть. Но я не готов пойти на смерть сам. И прошу тебя не убивать меня.
– Что ж, – задумался Пурус. – Ты хотя бы честен со мной. Я беру тебя на службу.
– Что я должен буду делать? – спросил Зелус.
– То, что я скажу, – процедил Пурус. – Может быть, сменишь Русатоса. Может быть, станешь воеводой города. Я подумаю. Это будет зависеть от твоего усердия.
– Я буду стараться, – кивнул Зелус.
– Будешь, – согласился Пурус. – Сейчас иди. Внизу тебя встретят и отведут в старый замок. Одна башня – в твоем распоряжении. Там кроме тебя будут еще тридцать воинов. Они все – бывшие воины моего прежнего помощника Деменса. Каждый день они будут тебя учить своему искусству. Жалеть тебя не будут. Хотя бы потому, что, когда ты станешь их воеводой, ты не будешь жалеть их. Выходить из башни ты сможешь только для второй своей службы. Всякий раз, как только услышишь колокол инквизиции, должен будешь бежать к помосту и трудиться подручным. Ты понял меня?
– Понял, – стукнулся лбом о пол Зелус.
– Убирайся, – махнул рукой Пурус.
После Зелуса в зале появился Фуртим Верти – светловолосый крепыш лет пятидесяти. С ним была настолько красивая девушка, что Пурус затаил дыхание. Брат короля Фиденты, похожий на него, как маленькой горшок бывает похож на большой, вынутый горшечником из той же печи, опустился на одно колено, склонил голову, и его спутница сделала то же самое.
– Ну хоть что-то приятное, – пробормотал Пурус. – Остальные сорок девять такие же?
– Они хороши, – кивнул Фуртим. – Но с Ярри никто не сравнится. Разве только… моя жена. Ну, или дочь. Но они не схватывались. К тому же я говорю только о воинском умении. Внешность Ярри нельзя превзойти.
– Пять лет, – напомнил Пурус. – Пять лет ты занимался этим делом по моей просьбе. Хорошо ли ты выполнил его? Сохранил ли ты все в тайне? Ты уверен, что твоя жена смогла научить своих подопечных тому, что мне нужно?
– Моя жена, Млу Верти – дакитка в первом поколении, – гордо произнес Фуртим. – Ее отец – даку из Чилдао. Брат тамошнего князя. Моя дочь – человек в первом поколении. Она сильна, как никто. Так вот, Млу сказала, что Ярри – единственная, победить которую непросто будет моей дочери и даже ей самой. Такой талант редок, но он случается. Но и прочие – очень хороши. Они смогут защитить тебя, император. И они будут преданы тебе, и только тебе. Я собирал их девчонками среди беженцев, в деревнях, на дорогах. Жена выбирала из десяти одну. Иногда – из сотен – одну. Что касается тайны, то все происходило в моем замке. Он стоит в стороне от дорог, на восточной окраине Фиденты, на склоне гор Балтуту, в трех десятках лиг южнее крепости Ос. И размером он не больше крепости Ос. Крохотное укрепление. Там даже деревни рядом нет. Я назвал его именем жены. Замок – Млу!
– Вот уж это мне совсем неинтересно, – поморщился Пурус.
– Я не сказал главного, – поклонился Пурусу Фуртим. – Эти воительницы преданы тебе. У них никого нет. Никого, кроме тебя, император.
– И ты хочешь сказать… – начал Пурус.
– Любое твое пожелание, – кивнул Фуртим. – Любое. Хотя должен сразу предупредить, что искусству любви учить их придется тебе. Они в нем несведущи. Все прочее я выполнил. Твои деньги, император, не были потрачены напрасно.
– Это меня беспокоит меньше всего, – усмехнулся Пурус. – Я попрошу тебя пока остаться в Ардуусе, Фуртим. Твоя жена здесь?
– Да, мой император, – кивнул Фуртим.
– А твоя дочь? – сдвинул брови Пурус.
– Пока в Фиденте, – пожал плечами Фуртим. – Но жена справится и без нее.
– Ладно, – задумался Пурус. – Завтра я хочу увидеть всех. А пока идите. Внизу вам скажут, где разместить… девушек. Я думаю, что должность найдется и для тебя, Фуртим Верти.
– Слушаю и повинуюсь, – кивнул вельможа.
– Да, – окликнул его Пурус, – вот еще что. Отправь весточку домой. Мне нужен твой племянник. Беда случилась с Милитумом Валором, надо его заменить. Понимаешь?
– Да, император! – прошептал Фуртим.
Энимал появился чуть позже прочих приглашенных. Он не ткнулся головой в пол, не упал хотя бы на одно колено, но поклонился Пурусу точно так же, как кланялся Флавус Белуа, – покорно, но с достоинством, и это было единственным, что заставляло клокотать Пуруса изнутри.
– Ты по-прежнему уверен в том, что ты делаешь? – спросил Пурус.
– Конечно, мой император, – кивнул Энимал. – Все идет так, как должно. Я говорил тебе, что Светлая Пустошь будет продвигаться к началу зимы на лигу в день, она так и продвигается. Не знаю, что говорят тебе маги, хотя их ведь не осталось в Ардуусе, но Единый Храм от своих слов не отказывается. Растягиваясь – Светлая Пустошь истончается. И когда она доберется до стен Ардууса, то станет так тонка, что не только не окажет никакой помощи врагам Ардууса, но и не сможет помешать самому Ардуусу. Она будет, словно холодный пепел под ногами твоего войска!
– А прочее? – процедил сквозь зубы Пурус. – Что с Бараггалом?
– Бараггал пока недоступен, – вздохнул Энимал. – Но рано или поздно мы вернемся туда. И не обходным путем, а напрямик. Я чувствую, Энки готов принять наши жертвы. Искупление прегрешений идет полным ходом.
– Сколько казнено за последнюю неделю? – спросил Пурус.
– Всего лишь пятьдесят человек, – вздохнул Энимал. – Мало, но мы ведь не казним просто так? Только за деяния, совершенные или умышленные. За противление святости и благочестию. За поклонение злу и грязную магию, хотя я-то считаю всю магию грязной. Но нам нужно быть чистыми перед Энки, чтобы заслужить его помощь. Конечно, если случится война.
– А она может не случиться? – спросил Пурус.
– Это решает Энки, – пожал плечами Энимал. – Уверен, что полчища богомерзкого Телоха за рекой Утукагавой будут ждать, когда Светлая Пустошь пожрет Ардуус, чтобы подобрать наши кости. Но они дикари. Что они могут знать об Энки и его силе? Стены Раппу и Алки высоки. Твое войско велико. Тебе нечего бояться, император.
– Разве я говорил о страхе? – удивился Пурус. – Я говорил о сроках.
– Я не провидец, – покачал головой Энимал. – Я священник. Я тот, кто стоит у престола Энки, чтобы молиться за престол короля Пуруса! Я тот, кто льет кровь нечестивцев, чтобы сохранить кровь благостных. Разве не этого ты хочешь от меня, мой император?
«Хочу, чтобы ты прыгнул с высоты моей цитадели, – подумал Пурус. – Но только после того, как сброшу с нее Русатоса и Флавуса Белуа. Живых или мертвых. Пришло время. Куда пропал этот проклятый король Эбаббара! Уже пять дней не отвечает ни вестью, ни магией! Неужели скрылся? Спрятался? Забился в щель, как крыса?»
– Ужас наполняет город, – произнес Пурус вслух. – Ужасом тянет со Светлой Пустоши, даже я здесь наверху чувствую его. И таким же ужасом отдает с площадей Ардууса.
– Сыростью тянет от мокрого, когда оно высыхает, – ответил Энимал. – Это не тот ужас, которого следует бояться. И ужас твоих подданных – это страх перед твоей волей, император. Твои подданные боятся тебя. И это хорошо, потому что ужас – это то, что объединяет всех. Ужас – то, что делает всех равными. Главное, чтобы тебя боялись больше, чем Светлую Пустошь. Более, чем кого-либо. И я все сделаю для этого!

 

Ирис начала приходить в себя уже через день после отбытия Игниса. Алиус Алитер пытался протестовать, кричать, что ей еще месяц даже голову нельзя поднимать, но Ирис стискивала зубы и сначала приподнималась на локтях, на второй день пыталась сидеть, на третий садилась, а концу недели уже медленно ходила по комнате. И все это время она не выпускала из рук свои луки и стрелы. Гладила их, прижимала к щеке, клала под подушку, прикладывала к больному месту. Алиус только качал головой, потому как понял, что ни увещевания, ни уговоры на жену Игниса Тотум не действуют. Она ходила, дышала, шевелилась, двигала руками и ногами, изгибала тело, делала все, чтобы вновь быть сильной и здоровой. Очень сильной, Алиус Алитер даже присвистнул, когда однажды попытался натянуть тугой лук, тетиву на который Ирис набрасывала играючи, зажав лук ногами и сгибая его о колено.
– Как ты это делаешь? – восхитился Алиус, возвращая лук Ирис.
– Ты не слабее меня, – успокоила она угодника, морщась от боли, но тем не менее с удивительной легкостью подтягивая тетиву к щеке. – Ты же не будешь завидовать лошади за ее быстроту? Лошадь родилась, чтобы скакать, мчаться галопом, преодолевать лиги и лиги. А я родилась, чтобы стрелять из лука. Вот и все.
– Только для этого? – подала голос маленькая Ува, которая не сводила с Ирис глаз ни на секунду.
– Не только, – успокоила ее Ирис. – Для всего. Для того, чтобы любить, ненавидеть, сражаться, оберегать. Для разного. Послушай. – Она повернулась к Алиусу и, краснея, спросила: – У меня возобновились росы. Через семь лет. Это значит…
– Это значит, что ты можешь иметь детей, – зажег свет в глазах Ирис Алиус. – Думаешь, просто так Ува едва не выдала себя?
– Выдала, – надула губы Ува. – Кто-то вцепился в мой отблеск, но не успел нащупать. Я почувствовала. Ничего, пусть поищет.
– Эх, – покачал головой Алиус и в который раз принялся показывать, где лежат упакованные мешки, как выйти из дома, куда бежать, где скрываться.
– Неужели ты думаешь, что мы тебя бросим? – снова дула губы Ува.
– Уверен, – строго отвечал Алиус. – Потому что то, что в тебе кроется, дочь, важнее и меня, и даже Ирис, и многого другого. Если это попадет в руки врага – мало того что тебя убьют, убить могут еще многих, многих и многих!
– Сотни-сотни-сотни тысяч? – скребла лоб ноготками Ува.
– Всех! – уверял ее Алиус.
– Это плохо, – сокрушалась Ува. – Ну уж Ирис-то нельзя убивать! Ей еще нужно ребенка родить Игнису. А потом вырастить его, а потом…
Перечислять то, что следовало сделать Ирис, Ува могла бесконечно. Как раз этим она и занималась, когда Алиус однажды явился бледным и взмокшим. Он тут же запер изнутри дверь и приказал дочери и Ирис одеваться.
– Гулять? – обрадовалась Ува.
– Может быть, – прошептал Алиус. – Хотя я и не уверен. Три дня назад в городе появился большой отряд из Ардууса. Некий Русатос с полсотней всадников прибыл помогать Адамасу искать убийцу королевы Армиллы. Обходят едва ли не каждый дом, Адамас их не привечает, но и не отворачивает. Вынужден терпеть.
– Ну и пусть обходят, – пожала плечами Ува. – Нас же все равно не найдут! Я спрячусь, Ирис спрячется. Даже и бежать не придется. Ведь не в первый раз-то?
– Так – в первый! – отрезал Алиус. – Этот Русатос меня не слишком беспокоит. Другое страшно. Есть еще кто-то.
– Еще кто-то? – не поняла Ирис.
– Кто-то уже с неделю ищет лекаря или колдуна, – добавил Алиус.
– И что же? – подняла маленькие брови Ува.
– Лекаря или колдуна, – повторил Алиус. – Ты понимаешь? Если кто-то хочет найти тебя, то именно лекаря или колдуна и надо искать. Или, точнее, колдуна, поскольку всякий лекарь немного колдун. Только колдун может скрыть твой дар.
– Я и сама могу скрыть, – не согласилась Ува.
– Они этого не знают, – вздохнул Алиус. – Поэтому – будьте готовы ко всему, – и посмотрел на Ирис. – Я тебе все рассказал. Как себя чувствуешь?
– Легкость появится не скоро, а так-то хоть в битву, – попробовала пошутить Ирис и тут же вновь стала серьезной. – Может быть, обойдется?
– Может быть, – кивнул Алиус. – Но если не обойдется, Ува почувствует.
– Почувствую, – кивнула девчушка. – Но должно обойтись. Ты знаешь, какой мой папка сильный? Удивишься!
Три дня Алиус не выходил из дома, а на четвертый выскочил на полчаса, чтобы вернуться домой бегом.
– Милитума Валора и его жену Пустулу убили! – прошипел он, запирая дверь на все замки. – И на рынке мне показалось, что за мной следили. Кто – не знаю, но следили. Русатос вроде бы в бешенстве! Он же так никого и не нашел, а тут еще и новое убийство! Адамас требует, чтобы Русатос убирался из города, пригрозил продлением траура, усыновил детей Милитума… Русатос пообещал уйти завтра же, если не найдет никого. Но все говорят, что не его люди убили Милитума. Все они были в казарме, только сам Русатос ночует в замке. Да и при нем стояла охрана Адамаса.
– Так пусть уходит? – не поняла Ирис.
– Сегодня будет обход каждого дома, – пообещал Алиус. – И хоть мы у самой стены, в углу между ней и медвежьей горой, нас не минуют. В ночь убийства ворота в верхний город были закрыты. Убийца где-то близко.
– Нас не найдут! – твердо сказала Ува.
– Смотря кто будет искать, – прошептал Алиус. – Кажется мне…
В дверь постучали. Громкий голос приказал открыть воинам Тимора для проверки дома.
– Быстро! – рявкнул Алиус и набросил пару мокрых мешков на пламя в камине.
Первой в неприметный ход в его углу юркнула Ува. За ней пропихнула вперед мешок, оружие, а затем и протиснулась сама Ирис. Протиснулась, запомнила наполненный болью взгляд Алиуса, потащила за собой мешки и заткнула ими проход.
– Ползи за мной, – донеслось до нее из темноты. – Ползи. Все очень плохо. К папке очень плохие дяди пришли. Уходим.
…Ход, как ей и обещал Алиус, не был очень уж длинным. Через десяток локтей он обратился полузасыпанным подземельем, а еще через десяток локтей Ува щелкнула пальцами, словно фонарик оживила в ладони и показала Ирис дыру в каменной кладке.
– Это папка сделал дырку. Он, правда, говорил, что сам только голым протиснется, но ты и так должна пролезть. Попробуй! Давай, я первая, подашь мне все, а потом уж и сама.
Ува говорила так, словно речь шла об обычной прогулке, но ее тонкий голос звенел, как натянутая струна. Ирис, чтобы протиснуться, морщась от боли в груди, пришлось все-таки раздеться до исподнего. И, уже одеваясь во внутренних казематах стены верхнего города, она вдруг услышала грохот, а потом почувствовала, как словно пламенем обожгло лицо, глотку, все тело.
– Папка все, – прошептала Ува и тихо завыла.
Так она и скулила, пока Ирис не выбралась через устроенный в стене дровяной склад в Верхний город, не дошла до третьего ущелья, не набросила бечеву на водяную задвижку и не сползла, цепляясь за веревку вниз по замерзшему водяному потоку к руслу Азу.
– Куда мы теперь? – прошептала Ува, стоя на берегу еще не успокоившейся после горных порогов реки и вытирая лицо.
– Думаю, – ответила Ирис.
…Завалы на месте дома Алиуса разобрали только на следующий день. Странно сложился домик угодника, никто не пострадал в соседних домах, ни одна стена не треснула, а дом Алиуса Алитера обратился грудой мусора. Под ним и обнаружились шесть странных трупов. Кое-кто даже признал в них каких-то не так давно набранных в войско Тимора пришлых воинов. На шее у каждого из них висела на шнурке стальная чешуйка. Седьмым был труп Алиуса.
– Энки всемилостивейший, – бормотал Соллерс, осматривая тела. – Четверых лекарь убил. Как только сумел, сам был ранен раз шесть. Кровь почти всю потерял, но оставшихся двоих придавило камнями. Магия?
– Она самая, – скривил губы Русатос, наклонился и то ли достал из-под тела, то ли выдернул из рукава узкий и странный нож. – Не таким ли был убит Милитум Валор?
– Таким, – прошептал Соллерс. – И Милитум, и Пустула, и Армилла… Так что же получается, вот эти шестеро…
– Или ваш лекарь, – пожал плечами Русатос.
Назад: Глава 19 Тирена
Дальше: Часть третья Враги