Глава 8
— Ты сегодня доказала, что имеешь право на свою версию, — Дэвид поставил на кухонный стол два стакана с горячим молоком, — о возможности убийства в операционной.
— Нет, пока нет. — Кейт задумчиво смотрела, как над стаканом поднимается пар от молока. — Мы ничего не доказали и не узнали. Разве только что у заведующего отделением больная собака. — Она вздохнула. — Бедный старый Эвери. Я напугала его до смерти.
— Вы оба напугали друг друга и до такой степени, что поглупели. А у него действительно есть собака?
— Он не стал бы мне лгать.
— Я просто спросил. — Он отпил молока, над верхней губой появились белые усики. На сверкающей чистотой кухне он казался сейчас совершенно не к месту — щетина на лице, рубашка, утром безупречно отглаженная, — мятая. Он расстегнул верхние пуговицы, и Кейт, негодуя на себя, вновь ощутила внизу живота теплую волну, увидев его грудь, покрытую золотистой порослью.
Обозлившись на себя, она опустила глаза.
— Уверена, что у него есть собака. Даже вспоминаю, что видела фото на его столе.
— Он держит на столе фотографию собаки?
— Вообще-то это фото его жены. А та держит на руках коричневого терьера. Она очень красивая.
— Ты имеешь в виду жену, конечно.
— Да. У нее был инсульт несколько месяцев назад. Эвери так расстроился, когда ее пришлось поместить в частную клинику. До сих пор не может прийти в себя. И вряд ли ему это когда-нибудь удастся. И он все равно не способен сделать это.
— Сделать что?
— Убить собаку. Некоторые не способны и муху убить, и он из их числа.
— Зато другие способны убить человека.
Она взглянула на него:
— Все еще думаешь, что произошло убийство?
Он некоторое время не отвечал, и молчание напугало Кейт. Неужели единственный союзник бросит ее?
— Не знаю, что и думать. — Он вздохнул. — До сих пор я руководствовался инстинктом, а не фактами. Но это не годится для судебного разбирательства.
— Или слушания моего дела на заседании профессиональной комиссии.
— Тебя слушают во вторник?
— Да, но я до сих пор не имею представления, что им скажу.
— Ты не можешь отложить слушания? Я отменю свои завтрашние дела, мы могли бы поискать доказательства. Ведь до сих пор не выявлена связь между двумя убийствами. — Он откинулся на спинку стула и задумчиво продолжал: — Что, если полицейские идут по ложному следу? А Чарли — карта, вытащенная наугад?
— Они нашли его отпечатки, Дэвид. И я сама видела его на месте убийства.
— Но ты не видела, что он убивал.
— Нет. Но у кого еще был мотив?
— Давай подумаем. — Он взял солонку и поставил в центр стола. — Генри Танака, как нам известно, имел связь с женщиной. — Дэвид подвинул перечницу и поставил рядом с солонкой. — Возможно, с Энн Рихтер.
— Хорошо, но при чем тут Эллен?
— Вот вопрос на миллион долларов. — Он взял сахарницу. — Куда поставить Эллен?
— Любовный треугольник?
— Очень похоже. Мужчина способен иметь не одну любовницу. Их может быть целая дюжина. А у них, в свою очередь, бывают ревнивые любовники.
— Треугольники в треугольнике, не могу такого представить.
— Случается. И не только в клиниках.
— В юридических конторах тоже?
— Я не сказал, что у меня так было. Но я тоже человек, ничто человеческое мне не чуждо.
Кейт не могла сдержать улыбки.
Смешно. Когда мы впервые встретились, я не могла даже подумать, что тебе могут быть присущи человеческие черты. Ты был враг. Еще один проклятый адвокат.
— О! Адвокаты известные отбросы общества.
— Ты хорошо играл роль.
Дэвид поморщился:
— Большое спасибо.
— Но сейчас все изменилось, — поспешила она заверить, — я не думаю о тебе как о еще одном ловком адвокате. С тех пор как…
Она замолчала и опустила глаза.
— С тех пор как я тебя поцеловал, — закончил он тихо. Щеки у нее загорелись. Она резко встала и понесла стакан с остатками молока в раковину, чувствуя взгляд на своей спине.
— Все так усложнилось, — вздохнула она.
— Потому что я оказался обыкновенным человеком?
— Мы оба просто люди.
Их тянуло друг к другу, и отрицать это было глупо. Она тщательно вымыла стакан. Потом снова села за стол. Кажется, ее смущение доставляло ему удовольствие. В глазах Дэвида мелькали веселые искорки.
— Неприятно оказаться рабом биологических потребностей. Могу подтвердить.
Вот как! «Биологических потребностей». Бледное описание того гормонального шторма, который ее сотрясает. Она избегала его взгляда и упорно смотрела на солонку в центре стола.
Подумала о Танаке. Треугольник в треугольнике. Неужели все эти убийства совершены из безумной ревности?
— Ты прав, — она дотронулась до солонки, — человеческие слабости иногда чреваты различными проблемами, например усложняет жизнь или ведут к убийству.
— Мы заблуждаемся. — Он вдруг подвинул стакан, и теперь образовался квадрат. — Мы имеем дело не с треугольником. Это квадрат.
— Твои познания в геометрии вызывают уважение, — заметила она вежливо.
— Что, если у Танаки была еще одна любовница — Эллен О'Брайен?
— Но это опять старый добрый треугольник.
— Но мы кое-кого забыли. Очень важного участника. — Он многозначительно постучал по пустому стакану из-под молока. — Миссис Танака.
Она растерянно смотрела на расставленные на столе предметы.
— Боже мой. Миссис Танака!
— Вот именно.
— Ни разу не подумали о его жене.
— Настало время о ней подумать.
Японка, открывшая дверь офиса Танаки, напоминала фигурку гейши из чайного домика. С белым, густо напудренным лицом, ярко-красными накрашенными губами, красиво ухоженными иссиня-черными волосами.
— Вы из полиции?
— Не совсем, — ответил Дэвид. — Но мы хотим задать несколько вопросов.
— Я не разговариваю с репортерами. — Женщина стала закрывать дверь.
— Мы не репортеры, миссис Танака. Я адвокат. А это доктор Чесни.
— И что вам надо?
— Мы ищем материалы по другому убийству. И кажется, дело связано со смертью вашего мужа.
Внезапно любопытство сверкнуло в глазах миссис Танака.
— Вы о той медсестре? Рихтер?
— Да.
— Что вам о ней известно?
— Мы расскажем, если вы нас впустите.
Она колебалась, но любопытство победило.
Открыв шире дверь, жестом пригласила пройти в приемную. Она была высокая для японки, слишком высокая, выше Кейт. Простое синее платье, высокие каблуки, золотые серьги в форме морской раковины. Волосы были такого глубокого черного цвета, что могли показаться ненатуральными, если бы не единственная седая прядь на правом виске. Мари Танака была исключительно красивой женщиной.
— Простите за некоторый беспорядок. — Она обвела рукой безукоризненно чистую приемную. — Столько дел свалилось, надо разобраться. — Она взглянула на пустые кушетки с таким видом, как будто удивилась, куда вдруг исчезли пациенты. На столиках все еще разложены журналы, ящик с игрушками для детей притулился в углу. Единственным напоминанием о трагедии была карточка с соболезнованиями и ваза с белыми лилиями, посланная от разделяющих скорбь пациентов. Через стеклянную дверь комнаты ожидания видны были две женщины, они разбирались с бумагами.
— Столько всяких счетов, бумаг, я раньше ни о чем понятия не имела. Генри сам все делал, а теперь, когда его нет… — Миссис Танака устало присела на диван. — Вы знаете о моем муже и той женщине, не так ли?
Дэвид кивнул.
— А вы знали?
— Да, то есть я не знала ее имени. Смешно, правда? Как говорят, жена узнает последней. — Она взглянула на двух женщин в соседней комнате. — Уверена, они тоже знали, как и все. В клинике одна я была в неведении. Глупая жена. Вы сказали, что расскажете об этой женщине. Энн Рихтер. Что вы о ней знаете?
— Я работала с ней… — начала Кейт.
— Правда? — Миссис Танака взглянула на Кейт. — Я ее никогда не встречала. Какой она была? Красивая?
Кейт поколебалась, она понимала, что сейчас этой женщине любая информация о любовнице мужа доставит боль. Или ей нравилось страдать?
— Энн была… привлекательной женщиной.
— Умная?
Кейт кивнула:
— Она была хорошей медсестрой.
— Я тоже. — Миссис Танака закусила губу и отвернулась. — Я знаю, она была блондинкой. Мне говорили. Генри любил блондинок. Какая ирония, верно? Он любил то, чем я не могла быть. — Она внезапно с чисто женской подозрительностью взглянула на Дэвида: — А вам не нравятся восточные женщины?
— Красивая женщина — всегда красивая женщина, — невозмутимо ответил он. — Я не дискриминирую женщин.
Миссис Танака смахнула с ресниц слезу.
— Зато Генри подверг дискриминации меня.
— У него были и другие? — мягко спросила Кейт.
— Наверно, — она пожала плечами, — он ведь был мужчиной.
— Вы когда-нибудь слышали об Эллен О'Брайен?
— Она… тоже имела связь с моим мужем?
— Мы надеялись, что вы нам скажете.
Миссис Танака покачала головой:
— Он никогда не называл имен. Но я никогда и не задавала вопросов.
Кейт нахмурилась:
— Почему?
— Не хотела, чтобы он мне лгал. — И по тому, как она это произнесла, стала понятна занятая ею в браке позиция.
— Вам сообщили, что есть подозреваемый? — спросил Дэвид.
— Сержант Броуфи приходил ко мне вчера вечером. Он показал фото этого человека.
— Вы его узнали?
— Никогда его не видела, мистер Рэнсом. Знала только, что на моего мужа напал какой-то псих. Пять лет назад. И что глупые полицейские отпустили его на следующий день.
— Ваш муж отказался заводить дело, — сказал Дэвид.
— Что?
— Поэтому Декера и выпустили сразу. Похоже, что ваш муж хотел замять это происшествие.
— Он мне никогда не говорил об этом.
— А что он вам сказал?
— Почти ничего. Но мы не говорили о многих вещах. Поэтому и сумели прожить вместе все эти годы. Негласное соглашение. Я не спрашиваю о его женщинах, он о том, куда я трачу деньги.
— Вам, значит, ничего не известно о Декере?
— Нет. Но, может быть, Пегги вам расскажет о нем.
— Пегги?
Она кивнула на стекло:
— Наша секретарь в приемной. Она была здесь, когда все случилось.
Пегги оказалась блондинкой лет сорока, похожей на амазонку в белых брюках в обтяжку. Хотя ее пригласили присесть, она предпочла стоять. Или не хотела сидеть рядом с миссис Танака?
— Помню ли я его? — повторила она. — Да я его никогда не забуду. Я прибиралась в одном из кабинетов, когда услышала крики и выбежала. Этот псих был здесь, в приемной. Он схватил Генри… доктора Танаку за горло и орал на него.
— Осыпал бранью?
— Нет. Что-то вроде «Что ты сделал с ней».
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— И кто это «она», одна из пациенток?
— Да. Доктор был очень расстроен ее случаем. Она была такая милая девушка, и надо же так случиться, что она и ребенок умерли.
— Как ее имя?
— Дженни… Дайте подумать… Дженни Брук. Да, Дженнифер Брук.
— Что вы сделали, увидев нападение на доктора?
— Ну, я оттащила этого психа от шефа. Хотя это было нелегко, но я смогла. Женщины не так уж беспомощны.
— О да, я уверен в этом.
— Но он сам свалился на пол.
— Доктор?
— Нет. Этот человек. Он опустился на пол, сел, спрятал лицо руками и заплакал. Он так и сидел вот здесь, у столика, пока не прибыла полиция. А несколько недель спустя нам сказали, что он выстрелил себе в рот. — Она взглянула на то место, как будто видела там привидение. — Знаете, может, это глупо, но я жалею его. Он плакал, как ребенок. Мне показалось, что и Генри тоже стало его жаль.
— Миссис Танака? — просунула в дверь голову вторая секретарь. — Вам звонят. Это ваш бухгалтер, я перевела звонок в кабинет.
Миссис Танака встала.
— Больше мне нечего вам сказать. А нам надо работать. — Она многозначительно взглянула на блондинку, слегка наклонила голову в знак прощания и вышла.
— Уведомление об увольнении за две недели, — мрачно сказала Пегги, — и еще ждет, чтобы мы разгребли все дела. Недаром Генри держал эту ведьму подальше от офиса. — Она повернулась, чтобы уйти.
— Пегги, — остановила ее Кейт, — еще один вопрос. Если не возражаете. Когда пациент умирает, как долго вы храните историю болезни?
— Пять лет. Если дело идет о врачебной ошибке и это доказано, то дольше.
— У вас все еще есть карта Дженнифер Брук?
— Наверняка. — Девушка прошла в соседнюю комнату, открыла шкаф и дважды перебрала карточки на букву «Б». Не найдя там, она перешла на букву «Д», но тоже безуспешно. Захлопнула ящик и удивленно сказала: — Не понимаю. Здесь карты нет.
Дэвид и Кейт переглянулись.
— Пропала?
— Странно, она должна быть. Я всегда слежу за картами, у меня здесь порядок. — Она взглянула на вторую секретаршу, как бы ища поддержки, но та промолчала.
— Ее кто-то взял?
— Видимо, так. Не понимаю зачем, почти пять лет прошло.
— Кто мог взять?
Она посмотрела на него как на слабоумного:
— Доктор Танака, кто же еще?
— Дженнифер Брук, — повторила девушка-регистратор в компьютерном зале клиники и набрала имя на клавиатуре. — Есть «е» на конце или нет?
— Я не знаю, — сказала Кейт. Регистратор строго посмотрела на них поверх роговой оправы очков.
— Подозреваю, что вы не знаете и номер медкарты? — спросила она с усталым видом.
Они покачали головой.
— Этого я и боялась. — Девушка вновь склонилась к компьютеру и ввела другую команду. Через несколько секунд на экране появились два имени: Брук и Брук с буквой «е» на конце, и обе Дженнифер. — Одна из них ваша?
Взглянув на даты рождения, из которых следовало, что одной пятьдесят семь, а другой пятнадцать, Кейт покачала головой:
— Нет.
Девица с тяжелым вздохом очистила экран монитора.
— Доктор Чесни, — сказала она, всем своим видом показывая, что они испытывают ее терпение, — для какой цели вам нужен этот документ?
— Это для научной работы. Доктор Джонс и я…
— Доктор Джонс? — Регистратор взглянула на Дэвида. — Не помню, чтобы доктор Джонс работал у нас.
Кейт быстро сказала:
— Он из университета…
— Аризоны, — закончил Дэвид с улыбкой.
— Это проходило через офис Эвери. Отчет о смерти при родах… — уточнила Кейт.
— Смерти? Вы имеете в виду, что пациентка мертва?
— Да.
— Тогда нет ничего странного в том, что я не нашла. Такие документы хранятся отдельно. — По ее тону можно было подумать, что хранение этих документов ведется на Марсе. Она неохотно отклеилась от своего стула. — Это займет немного времени. Придется подождать. — Она неторопливо исчезла за дверью в соседнюю комнату, где, вероятно, хранились архивы на умерших.
— Почему у меня чувство, что мы ее больше никогда не увидим? — прошептал Дэвид.
Кейт облокотилась о стойку.
— Хорошо, что не потребовала твое удостоверение. У меня могут возникнуть большие неприятности, если узнают, что я показываю закрытую информацию клиники врагу.
— Кому, мне?
— Ты же адвокат, не так ли?
— Я просто обыкновенный бедный старый доктор Джонс из Аризоны.
Он оглядел помещение. За одним из дальних столов доктор, зевая, просматривал страницы какого-то дела. Санитар с сонным видом провез пустую тележку и поставил в ряд уже припаркованных ранее.
— Веселое место. Когда начнутся танцы?
Оба посмотрели в сторону раздавшихся за дверью шагов. Регистратор в роговых очках появилась с пустыми руками.
— Ее карты здесь нет.
Кейт и Дэвид смотрели на нее ошеломленно.
— Что вы имеете в виду? — спросила Кейт.
— Должна быть на месте, но ее нет.
— Вы могли ее выдать кому-то на руки? — резко спросил Дэвид.
Регистратор надменно взглянула на него.
— Мы не отдаем оригиналы, доктор Джонс. Люди всегда их теряют.
— О да, разумеется.
Она снова села за компьютер и ввела команду.
— Видите? Вот список хранения документов. Все, что могу предположить, — возможно, перепутали место хранения папки. — И добавила: — Что означает, что мы ее больше никогда не найдем.
Она уже готова была очистить экран, но ее остановил Дэвид:
— Подождите. А это что за примечание?
— Запрос на этот документ.
— Кто-то запрашивал копию?
— Вот именно, доктор. — Девушка устало вздохнула.
— Кто запрашивал? — настаивал он.
Она снова повела курсором, щелкнула мышью, и на экране появились имя и адрес: Джозеф Кахану, адвокат, Алакеа-стрит. Дата запроса 2 марта.
Дэвид нахмурился:
— Всего месяц назад.
— Верно, доктор, так и есть.
— Адвокат. За каким дьяволом ему потребовалась информация о смерти, случившейся пять лет назад?
Девушка оглядела его с ног до головы поверх очков:
— Вы меня спрашиваете?
Стены с облупившейся краской, дорожка, протертая до дыр тысячью ног. Табличка у двери гласила: «Джозеф Кахану. Адвокат. Разводы. Завещания. Страховые случаи. Вождение в пьяном виде. Нанесение увечий».
— Великолепный список. Ну и дыра, — прошептал Дэвид. — Здесь крыс больше, чем клиентов. — Он постучал в дверь.
Дверь распахнул огромный гаваец, одетый в плохо сшитый дешевый костюм.
— Вы Дэвид Рэнсом? — спросил он грубым голосом.
Дэвид кивнул и представил:
— А это доктор Чесни.
Мужчина бросил взгляд на Кейт, отступил, пропуская их внутрь, и указал на пару старых стульев:
— Входите.
В офисе было душно, стоящий на столе вентилятор гонял жаркий воздух. Окна с мутными грязными стеклами выходили на улицу. Обстановка была убогой. Старенькая пишущая машинка, картонная коробка с карточками клиентов. Изношенная мебель. Почти всю комнату занимал стол. Кахану было жарко в пиджаке, он наверняка только что надел его.
— Я еще не звонил в полицию. — Кахану уселся на жалобно скрипнувший стул.
— Почему? — спросил Дэвид.
— Не знаю, как работаете вы. Но я не вижу смысла доносить на своих клиентов.
— Но вы знаете, что Декера обвиняют в убийстве.
Кахану потряс головой:
— Это ошибка.
— Он сам вам это сказал?
— Я не смог с ним связаться.
— Теперь полиция его отыщет для вас.
— Вот что, — Кахану перешел в оборону, — мы оба знаем, что я не вашего полета, Рэнсом. Я слышал — у вас шикарный офис в центре, у вас масса помощников, по выходным вы играете гольф с кем-нибудь из судей. А я? — Он обвел рукой комнату и засмеялся. — У меня горстка клиентов. В большинстве случаев они забывают оплатить мне. Но они все равно мои клиенты, я не выдаю их.
— Вам известно, что два человека были убиты?
— У вас нет доказательств, что это сделал он.
— Зато в полиции есть, там считают, что Чарли Декер опасен и нуждается в помощи, его надо лечить.
— Так они называют теперь тюрьму? Оказанием помощи? — С отвращением на лице Кахану вытащил из кармана платок и промокнул лоб, оттягивая время. — Кажется, вы не оставили мне выбора, — пробормотал он наконец. — Все равно скоро полиция постучит в мою дверь. — Он сложил платок, засунул снова в карман, достал из ящика папку и бросил на стол. — Вот копия медкарты, которую вы хотели видеть. Кажется, не только вы.
Дэвид нахмурился:
— Кто-то еще спрашивал ее?
— Нет. Кто-то просто проник в мой офис.
— Когда?
— На прошлой неделе. Все тут раскидал, все мои бумаги валялись на полу. Ничего не украл, хотя у меня было в кассе пятьдесят долларов. Сегодня, когда вы мне сообщили о пропаже в архиве, я подумал, не за этой ли копией он приходил.
— Но он не взял ее.
— В ту ночь бумаги были у меня дома.
— Это единственная копия?
— Нет, теперь я отснял несколько. Для сохранности.
— Можно взглянуть? — спросила Кейт. Дэвид протянул ей папку:
— Ты доктор. Смотри.
Она взглянула на имя вверху. Дженнифер Брук. Открыв, начала читать. Сначала шли обычные данные. Пациентка, здоровая двадцативосьмилетняя женщина, тридцать шесть недель беременности, поступила в клинику на ранних стадиях родов. Предварительный осмотр провел доктор Танака. Сердечный ритм в норме, как и анализы крови. Кейт перевернула страницу. Роды, описание. Вместо аккуратного почерка сестры пошли небрежные, плохо читаемые каракули. Причины смерти молодой женщины свелись к нескольким холодным профессиональным формулировкам: «Сильные судороги… Валиум и дилантин не помогают. Срочный вызов хирурга. Дыхание прерывистое… остановка дыхания. Массаж сердца… Сердце еле слышно, но пульса нет. Доктор Вог из хирургии ассистирует кесарево сечение… Живой ребенок».
Дальше следовали абсолютно неразборчивые, неряшливые записи. Потом последнее, снова разборчиво: «Оживление остановлено. Смерть наступила в 01.30».
— Она умерла от кровоизлияния в мозг, — сказал Кахану. — Ей было всего двадцать восемь.
— А ребенок? — спросила Кейт.
— Девочка. Умерла час спустя после смерти матери.
— Кейт, — тихо сказал Дэвид, — смотри, внизу список персонала, принимавшего участие в операции.
Она посмотрела на список из трех человек, и у нее похолодели руки.
Генри Танака, доктор медицины.
Энн Рихтер, операционная сестра.
Эллен О'Брайен, операционная сестра.
— А где доктор Вог? Этот доктор может нам все рассказать…
— Он не может, — прервал ее Кахану, — дело в том, что доктор Вог почти сразу после смерти Дженнифер Брук попал в аварию. Его автомобиль врезался в другой.
— Он погиб?
— Лобовое столкновение. Все погибли.
Документ выпал из ее похолодевших пальцев, как будто нес в себе угрозу. Канаху перевел взгляд на окно.
— Четыре недели назад Чарли Декер пришел ко мне. Не знаю, почему он выбрал меня. Может быть, другие были не по карману… Он хотел провести расследование по поводу преступной врачебной ошибки.
— Но Дженни Брук умерла пять лет назад, — сказал Дэвид, — Декер не был ее родственником, и они не были женаты. И он не имел права по закону возбуждать дело.
— Он платил, мистер Рэнсом. Наличными.
Наличные… Магическое слово для адвоката, еле сводившего концы с концами.
— Я взялся за его дело. Написал доктору и двум медсестрам, но они так и не ответили на мои письма.
— Они не прожили долго, — объяснил Дэвид. — Декер добрался до них раньше.
— Зачем ему это было надо?
— Месть. Они убили женщину, которую он любил. И он убил их.
— Он никого не убивал.
— У вашего клиента был мотив, Кахану. А вы отыскали для него имена и адреса тех, кому он хотел отомстить.
— Вы никогда не встречались с Декером, иначе понимали бы, что он не способен никого убить.
— Вы удивитесь, каким безобидным на вид может быть убийца. Я их повидал немало в суде.
— А я защищал их! Я брался защищать подонка, от которого все другие отказались. И я знаю, кто действительно убийца, стоит мне взглянуть на него. У них есть что-то такое во взгляде… И я говорю вам — Чарли Декер не такой.
— А какой он, мистер Кахану? — спросила Кейт спокойно.
Гаваец помолчал, глядя через грязное стекло на улицу.
— Он вполне обыкновенный, не высокий не маленький, худой, кожа да кости, но это из-за неправильного питания. Мне было жаль его. Он не мог говорить, только шептать, поэтому он мне писал. Он сидел на том стуле, где сейчас сидите вы, доктор Чесни, написал, что у него мало денег, вынул из бумажника двадцатки, и по тому, как он бережно к ним относился, я понял, это последнее. — Кахану покачал головой. — Я до сих пор не могу понять, почему он пришел. Женщина умерла, ребенок тоже, пять лет назад. Их не вернешь.
— Вы знаете, где его можно найти? — спросил Дэвид.
— У него есть почтовый ящик. Но я проверял, он не брал почту уже три дня.
— Адрес? Телефон?
— Не давал. Я не знаю, где он. Пусть его ищет полиция. Это ведь их работа, не так ли? И давайте заканчивать. Я все сказал. Если надо больше, спросите самого Декера.
— Который исчез.
Кахану среагировал мрачно:
— Или его нет в живых.
