Эпилог

Неугомонная Фрогги в нетерпении стучала копытом в своем стойле и издавала тихое ржание, будто моля о спасении.

– Только посмотри на нее, бедняжку, – вздохнула Берил – На ней слишком давно не ездили, и, думаю, она сгорает от желания пуститься в безумное приключение. Ты должен сделать это за меня.

– Я? Взобраться на спину этому существу? Я что, похож на маньяка? – фыркнул Джордан. – Ну уж нет, мне еще дорога собственная шея!

Берил похромала к лошади на своих костылях. Фрогги тут же ткнула головой в сторону двери и легонько подтолкнула хозяйку, будто приглашая покататься.

– Что ты, она такая лапочка!

– Лапочка со скверным характером!

– И ей так отчаянно нужен настоящий стремительный галоп!

Джордан посмотрел на сестру, которая покачивалась на костылях, стараясь не опираться на обутую в гипс ногу. Берил побледнела и исхудала, казалось, будто эти долгие недели в больнице высосали из нее все соки, забрали то, что было жизненно важным для поддержания ее духа. Конечно, нездоровая бледность объяснялась внушительной кровопотерей, все эти дни после операции по восстановлению раздробленного бедра Берил страдала от боли. Но даже теперь, когда процесс заживления шел хорошо, она все еще казалась бледным призраком самой себя.

А повинен в этом был Ричард Вулф. Разумеется, этот тип был достаточно мил, чтобы крутиться в больнице, пока Берил восстанавливала силы. Он подолгу засиживался в палате, проводя у ее постели дни напролет. А все эти цветы! Каждое утро – новый букет!

Но однажды Вулф пропал. Сгинул, не удосужившись ничего объяснить. Помнится, тем утром Джордан вошел в палату сестры и нашел ее смотрящей в окно, абсолютно готовой к возвращению домой, в Четвинд.

Они приехали в Англию три недели назад. «И все это время Берил думает о нем, мучается в неведении!» – думал Джордан, грустно глядя на ее бледное лицо.

– Ну, давай же, Джорди, – подбодрила сестра. – Позволь Фрогги немного побегать! Ты ведь знаешь, пройдет еще немало времени, прежде чем я снова смогу на ней ездить.

Ничего не оставалось, как послушно распахнуть дверцы стойла, вывести Фрогги и начать ее седлать.

– Тебе нужно вести себя хорошо, юная леди, – уговаривал Джордан животное. – Нельзя становиться на дыбы, нельзя брыкаться. И, совершенно точно, нельзя топтать своего бедного, беззащитного седока.

Фрогги одарила его красноречивым взглядом, словно желая сказать: «Что ж, посмотрим!» Джордан забрался на спину лошади и помахал Берил.

– Будь с ней поласковее! – напутствовала Берил. – Следи за тем, чтобы она не нанесла себе травму!

– Вот что меня трогает больше всего, так это твое беспокойство! – успел выпалить Джордан перед тем, как Фрогги оторвалась от земли и сумасшедшим галопом полетела по окрестностям.

Оглянувшись, наездник бросил взгляд на сестру, которая еле держалась на костылях. Какой маленькой она казалась, какой хрупкой! Это совсем не та Берил, которую он всегда знал. Интересно, сможет ли она когда-нибудь снова стать собой?

Фрогги стремительно несла Джордана к лесу. Он сосредоточился на том, чтобы из последних сил держаться в седле, пока неудержимое животное мчалось к каменной стене.

– Ты что, хочешь взять это проклятое препятствие, в самом деле? – пробормотал Джордан.

Вместо ответа грива Фрогги хлестнула его по лицу.

– Понял. Это означает, что проклятое препятствие придется брать мне…

И они вместе пролетели над стеной, совершив слаженный, чистый прыжок. «Я все еще в седле! – подумал Джордан с усмешкой триумфатора. – Не так-то просто избавиться от меня, не так ли?»

Это была последняя мысль гордого седока перед тем, как Фрогги сбросила его со своей спины.

Джордан приземлился довольно удачно – прямо на огромный ком земли, поросший мхом. Горе-наездник неуклюже растянулся под причудливо изогнутыми макушками деревьев, и до его слуха вдруг донеслось слабое шуршание покрышек, катящихся по грунтовой дороге. А потом кто-то окликнул Джордана по имени. С трудом, пошатываясь, он сумел приподняться и сесть.

Фрогги стояла совсем рядом – судя по виду, чудовище нисколько не раскаивалось в содеянном. Позади нее, выбираясь из красного спортивного автомобиля, маячил Ричард Вулф.

– С тобой все в порядке? – взволнованно крикнул он, несясь на помощь Джордану.

– Скажи-ка мне, Вулф, – простонал тот, – ты намерен погубить всех Тэвистоков? Или охотишься на кого-то конкретно?

Смеясь, Ричард помог ему подняться:

– Я бы возложил вину на того, кто этого заслуживает. На лошадь.

Оба мужчины взглянули на Фрогги. Она ответила им странным звуком, подозрительно напоминавшим смешок.

– Как себя чувствует Берил? – посерьезнев, тихо спросил Ричард.

Джордан принялся счищать грязь с брюк:

– Ее нога заживает просто прекрасно.

– А помимо ноги?

– А это уже не так замечательно. – Выпрямившись, Джордан заглянул в глаза Вулфу. – Почему ты уехал?

Вздохнув, Ричард посмотрел в сторону Четвинда:

– Она попросила меня об этом.

– Что? – Джордан в удивлении воззрился на него, не веря своим ушам. – Она никогда мне не говорила…

– Она ведь из семьи Тэвисток, как и ты. Ненавидит жаловаться, хныкать. Терять лицо. Эта ее гордость!..

– И как же это произошло? – спросил Джордан. – Вы поссорились?

– Нет, мы даже не спорили. Просто показалось, что все эти различия между нами… – Ричард покачал головой и горько рассмеялся. – Посуди сам, Джордан: она любит чай и сдобные лепешки, я – кофе и пончики. Она бы возненавидела все это в Вашингтоне. А я не уверен, что мог бы привыкнуть к… этому. – Он показал жестом в сторону Четвинда.

«Но тебе придется привыкнуть, – словно предвидя, подумал Джордан. – И ей тоже. Потому что любому идиоту с первого взгляда ясно, как вы подходите друг другу».

– Как бы то ни было, – продолжил Ричард, – когда Ники позвонил мне и напомнил о том, что нас ждет работа в Нью-Дели, Берил попросила меня уехать. Она думала, что для нас это станет хорошей проверкой – побыть какое-то время порознь. Сказала, что даже в королевской семье принято нечто подобное. Расстаться, чтобы увидеть, сможет ли утихнуть сердце, а заодно и гормоны.

– И как, утихло?

– Нисколько, – усмехнулся Ричард и снова сел в машину. – Возможно, мне повезет влиться в вашу дикую, безумную семейку. У тебя есть какие-нибудь возражения на сей счет?

– Ни одного, – ответил Джордан. – Но я хочу дать тебе один маленький совет. Если, конечно, вас двоих ждет долгая и счастливая совместная жизнь.

– Какой совет?

– Пристрели лошадь.

Рассмеявшись, Ричард ударил по тормозам и помчался в Четвинд. К Берил.

Джордан проследил, как «М Джи» Ричарда скрылся за поворотом, и подумал: «Удачи тебе, сестренка. Я так рад, что хоть кто-то из нас наконец-то нашел свою любовь! Вот если бы и мне точно так же повезло…»

Он обернулся к Фрогги.

– А что касается тебя, – громко сказал он, – то я собираюсь преподать тебе наглядный урок и показать, кто тут главный.

Лошадь пренебрежительно фыркнула. А потом, победоносно вскинув гриву, повернулась и галопом умчалась прочь – без всадника, в родной Четвинд.

– Это так на тебя не похоже: что-то тебя тяготит, ты все время грустишь, – сказал дядя Хью, сняв с ветки еще один помидор и опустив его в корзину.

В своей широкой соломенной шляпе для занятий огородничеством он смотрелся довольно нелепо и больше напоминал садовника, чем владельца поместья. Опустившись на колени, он отделил от листьев еще один яркий красный шар и аккуратно сорвал сокровище.

– Ума не приложу, почему ты последнее время такая мрачная! В конце концов, нога почти зажила.

– Это не нога, – тихо ответила Берил.

– Можно подумать, тебе все время приходится хромать! Ты ведь не калека!

– Это не нога.

– Ну а что тогда? – поинтересовался дядя Хью, переходя к грядке цепляющегося за опору гороха. Пораженный неожиданной догадкой, он замер и оглянулся на племянницу: – О, это все он, правда?

Вздохнув, она потянулась к костылям и поднялась с садовой скамейки:

– Я не хочу это обсуждать.

– Ты вечно не хочешь.

– Да, и у меня по-прежнему не возникает подобного желания, – ответила Берил и упрямо поковыляла вниз по кирпичной дорожке, к лабиринту. Она легонько коснулась живой изгороди из лаванды, пробудив восхитительные ароматы сада поздним летом. Берил думала о том, что когда-то они шли этой дорожкой вместе. Теперь же она гуляла здесь одна.

Берил вошла в лабиринт и, ловко пользуясь костылями, принялась маневрировать по всем тайным петлям и поворотам. Наконец она добралась до самого центра и села на деревянную скамейку. «Да, я снова грущу, – призналась она самой себе. – Дядя Хью прав. Пора прекратить все эти переживания и вернуться к своей обычной жизни».

Но сначала нужно перестать все время думать о нем. Интересно, а он, Ричард, перестал думать о ней? Былые сомнения и страхи вдруг вернулись, чтобы разом наброситься на нее. «Я устроила Ричарду проверку, – подумала Берил. – И он ее не прошел».

Издали послышался чей-то голос – Берил показалось, что кто-то звал ее по имени. Сначала голос звучал так слабо, что она даже решила, будто ей чудится. Но голос раздался снова, мало того: он приближался!

– Ричард?

– Берил?! – закричал он в ответ. – Где ты?

– В лабиринте!

Шаги Ричарда уже слышались с дорожки, совсем рядом.

– А где именно? – уточнил он.

– В самом центре!

Сквозь высокие стены живой изгороди до Берил донесся его робкий смех.

– И теперь от меня требуется найти путь к сыру?

– Подумай об этом более возвышенно, – с вызовом отозвалась она. – Как к проверке истинной любви.

– Или истинного безумия, – пробормотал Вулф, с шорохом пробираясь к желанной цели.

– Вообще-то я очень тобой недовольна, – бросила Берил.

– Мне кажется, я уже это заметил.

– Ты не писал мне. Не звонил – ни разу!

– Я был очень занят, пытаясь успеть на обратный рейс в Лондон. И, кроме того, мне хотелось, чтобы ты соскучилась по мне. Ты ведь соскучилась?

– Нет, совсем нет.

– Значит, нет?

– Ни капельки. – Она с горечью прикусила губу. – О, возможно, немного…

– Ах, так вот как ты меня ждала!

– …Но не слишком сильно.

– А вот я действительно очень тосковал по тебе.

Она немного помолчала, потом тихо спросила:

– Правда?

– А еще хочу тебе сказать, что если не найду треклятый центр этого треклятого лабиринта как можно быстрее, я просто…

– Что ты сделаешь? – спросила она затаив дыхание.

Шорох ветвей заставил Берил обернуться. Внезапно прямо рядом с ней материализовался Ричард, он притянул ее в свои объятия и тут же одарил неистовым, горячим поцелуем – таким глубоким и настойчивым, что у Берил закружилась голова. Костыли выскользнули из рук и упали на землю. Они больше были не нужны – не теперь, когда ее так крепко держал любимый.

Ричард наконец оторвался от губ Берил и улыбнулся ей.

– Ну, здравствуй, мисс Тэвисток, – прошептал он.

– Ты вернулся, – еле слышно произнесла она. – Ты действительно вернулся!

– А ты думала, что я никогда больше не приеду?

– Это означает, что ты думал об этом? О нас?

Он снова засмеялся:

– Я едва ли мог сосредоточиться на чем-нибудь другом. На работе, клиенте. Кончилось тем, что мне пришлось звонить Ники и просить подменить меня на то время, пока я не исправлю всю эту ситуацию с тобой.

– А ты думаешь, что все можно исправить? – тихо спросила Берил.

Он с нежностью взял ее лицо в свои ладони:

– Я не знаю. Некоторые, возможно, могли бы назвать наши отношения авантюрой.

– И они были бы правы. Есть многое, что может нас разделить.

– И многое, что удержит нас вместе. – Ричард наклонился к Берил и нежно прикоснулся к ее губам своими. – Признаюсь, из меня никогда не получится настоящего джентльмена. Крикет не в моем вкусе. И тебе придется приставить пистолет к моей голове, чтобы заставить меня взобраться на лошадь. Но если ты можешь смириться со всеми этими ужасными недостатками…

Берил обвила руками шею Ричарда.

– Ну какие это недостатки? – прошептала она, и губы влюбленных снова встретились.

Издали послышался перезвон колоколов старинной церкви. Шесть часов. Наступает время сумерек, теней, сладостных ароматов… «И любви, – подумала Берил, когда Ричард, смеясь, снова притянул ее в свои объятия. – Да, определенно любви».