Глава 2
— Это абсурд! — воскликнула Нина. — Полная чушь!
— Я должен рассмотреть все возможные версии.
— Какие версии? Вы хотите сказать, что бомба предназначалась для меня?
— Ваша свадьба была назначена на два часа дня. Бомба взорвалась в два сорок. Взрыв произошел возле первого ряда скамей. Прямо перед алтарем. Я нисколько не сомневаюсь, — если судить по очевидной силе взрыва, — что будь вы и все ваши гости в тот момент внутри, то наверняка погибли бы. Или, по меньшей мере, получили бы серьезные увечья. Мы с вами говорим о бомбе, мисс Кормье. Это была не утечка газа. Не несчастный случай. Это было взрывное устройство. С его помощью кого-то хотели убить. Мне необходимо выяснить, кто мог быть потенциальной жертвой. Кто, по-вашему?
Нина ничего не ответила. Эти версии были настолько ужасны, что о них не хотелось думать.
— Кто должен был присутствовать на вашей свадьбе?
— Там… там должны были…
— Вы и преподобный Салливан. Кто еще?
— Роберт… мой жених. Моя сестра, Венди. Джереми Уолл, шафер…
— Кто-то еще?
— Мой отец собирался прийти. Затем две девочки: одна с букетом и одна с кольцами…
— Я интересуюсь только взрослыми. Давайте начнем с вас.
Нина упрямо покачала головой:
— Нет, не я… Это не могла быть я.
— Почему же?
— Этого не может быть.
— Почему вы так уверены в этом?
— Потому что я не знаю никого, кто мог бы желать моей смерти!
Ее сдавленный крик, похоже, удивил Сэма, и какое-то мгновение он молчал. Стоявший неподалеку полицейский обернулся и посмотрел на них. Наварро жестом дал понять: мол, все нормально, и тот отвернулся.
Нина нервно теребила подол платья. Этот коп — просто бесчувственное чудовище. Сэм Спейд, лишенный даже тени человеческой теплоты. Хотя в машине стало жарко, Нина почувствовала, что дрожит. Отчасти тому виной была абсолютная бесчувственность сидевшего рядом с ней мужчины.
— Можно я задам вам еще несколько вопросов на эту тему? — поинтересовался он.
Она предпочла промолчать.
— У вас есть друг или бывший возлюбленный, мисс Кормье? Кто-то, кто был недоволен вашей свадьбой?
— Нет, — прошептала Нина.
— Никакого бывшего друга?
— Нет, во всяком случае, за последний год у меня никого не было.
— Вы так давно знакомы с вашим женихом? Целый год?
— Да.
— Пожалуйста, назовите его полное имя и адрес.
— Роберт Дэвид Бледсоу. Оушен-Вью-Драйв, триста восемнадцать.
— Тот же самый адрес?
— Мы живем вместе.
— Почему свадьба не состоялась?
— Спросите об этом у Роберта Бледсоу.
— Так это было его решение? Расстроить свадьбу?
— Как говорится, он оставил меня прямо возле алтаря.
— Вам известна причина?
Нина горько рассмеялась:
— Я пришла к потрясающему умозаключению, детектив, что мужской ум для меня — тайна за семью печатями.
— Он вас не предупредил?
— Нет, его поступок стал для меня неожиданностью… — Нина тяжело сглотнула. — Как и эта бомба. Это все, что я могу вам сказать.
— На какое время было назначено бракосочетание?
— На два часа дня. Я уже прибыла в церковь в свадебном платье и все такое. Затем ко мне подходит Джереми, шафер, и протягивает мне записку. Роберту не хватило мужества сказать мне о своем решении лично. — Нина с видимым отвращением покачала головой.
— Что было в записке?
— Что я ему больше не нужна. Что он на какое-то время уезжает из города. Больше ничего.
— Мог Роберт по какой-то причине…
— Нет, это невозможно! — Нина заглянула прямо в глаза Сэму Наварро. — Вы ведь хотите знать, мог ли Роберт иметь к этому отношение, верно?
— Я хочу рассмотреть все возможные версии, мисс Кормье.
— Роберт не способен на насилие. Ради бога, ведь он врач!
— Все правильно. Через минуту я вас отпущу. Давайте рассмотрим все версии. Где вы работаете?
— Я медсестра в медицинском центре штата Мэн.
— В каком отделении?
— В отделении экстренной медицинской помощи.
— У вас есть какие-нибудь проблемы на работе? Конфликты с персоналом, с коллегами?
— Нет. Мы прекрасно ладим.
— Вам кто-нибудь угрожал? Например, ваши родители?
Нина возмущенно фыркнула:
— Детектив, будь у меня враги, уж поверьте, я бы об этом знала!
— Вовсе не обязательно.
— Вы, я смотрю, изо всех сил пытаетесь сделать из меня параноидальную истеричку!
— Неправда. Я лишь прошу вас задуматься о собственной жизни. Постараться вспомнить тех, кому лично вы можете не нравиться.
Нина снова откинулась на спинку сиденья и задумалась. «Люди, которым я могу не нравиться». Первым делом на ум пришла собственная семья. Старшая сестра Венди, с которой она никогда не была особенно близка. Лидия, их мать, вышедшая замуж за бездушного толстосума-сноба. Джордж, ее отец, женатый в четвертый раз, его нынешняя жена Даниэла, самоуверенная молодая блондинка, которая считает ее, Нину, досадным недоразумением. Не слишком правильное по всем канонам семейство, в котором, однако, не могло быть убийцы.
Она покачала головой:
— Нет, детектив, никто. Абсолютно никто.
Никто так никто. Сэм вздохнул и закрыл блокнот.
— Прекрасно, мисс Кормье. Пожалуй, на сегодня хватит.
— На сегодня?
— У меня, возможно, еще возникнут дополнительные вопросы. После того, как я поговорю с другими лицами из тех, кто был приглашен на свадьбу. — С этими словами полицейский вылез из машины и захлопнул дверцу. — Если вы что-нибудь вспомните, пожалуйста, позвоните мне, — произнес он в открытое окно и, написав на листке из блокнота свое имя и телефон, протянул его Нине. — Это мой прямой номер, — пояснил он. — Вы также можете связаться со мной в любое время суток через коммутатор полицейского участка.
— Так я… я могу идти?
— Да, вы свободны, — ответил он и зашагал прочь.
— Детектив Наварро!
Сэм моментально обернулся. Только сейчас ей бросилось в глаза, что он высокого роста.
Интересно, подумала Нина, как это ему удалось поместиться в полицейской машине рядом с ней?
— Что-то еще, мисс Кормье? — спросил Сэм.
— Вы сказали, что я могу ехать домой.
— Верно.
— Мне не на чем туда ехать, — сказала она и кивнула на взорванную церковь. — И позвонить тоже не могу. Вы не могли бы позвонить моей матери, чтобы она приехала за мной?
— Вашей матери? — Наварро огляделся по сторонам, словно искал способ разрешить эту малоприятную проблему, но, судя по всему, так ничего и не придумал. Наконец его взгляд остановился на той стороне салона, где сидела Нина, и он распахнул дверь. — Вы можете поехать со мной. Я довезу вас.
— Послушайте, я попросила лишь о телефонном звонке.
— Мне не составит труда отвезти вас. — Сэм протянул руку, предлагая ей вылезти из машины. — Все равно мне рано или поздно придется встретиться с вашей матерью.
— С моей матерью? Зачем?
— Она собиралась присутствовать на вашей свадьбе. Мне нужно поговорить с ней. Таким образом, я смогу одним ударом убить двух зайцев.
Как это, однако, по-джентльменски звучит, подумала Нина.
Он все еще продолжал протягивать ей руку. Она сделала вид, будто не замечает этого жеста. Выбраться из машины ей удалось не сразу: шлейф обмотался вокруг ног, словно путы. После недолгой битвы с платьем Нина наконец выбралась на свободу. Полицейский смерил ее ироничным взглядом. Она же подхватила шлейф и, прошуршав атласной тканью, с гордым видом прошла мимо.
— Мисс Кормье!
— Что? — бросила она ему через плечо.
— Мой автомобиль в другой стороне.
Нина остановилась, чувствуя, как ее щеки порозовели. Мистер Детектив наконец великодушно удостоил ее улыбкой — улыбкой, которая скорее подошла бы кошке, слопавшей канарейку, чем полицейскому.
— Вон тот голубой «таурус», — указал он. — Дверь открыта. Я приду через секунду, — сказал он и направился к группе полицейских.
Нина приблизилась к голубому «таурусу» и, брезгливо сморщив носик, заглянула в окно. Неужели ей предстоит ехать на этой машине? Что за хлам там, в салоне, навален? Она открыла дверцу — из машины на землю выкатился бумажный стаканчик. На полу под пассажирским сиденьем валялся пакет из «Макдоналдса», картонные стаканчики из-под кофе, позавчерашний номер «Портленд пресс геральд». Заднее сиденье было завалено всевозможными бумагами, газетами и папками-скоросшивателями. Там же валялся портфель, пиджак и — о господи! — рукавица для игры в бейсбол.
Она сгребла хлам, валявшийся на пассажирском сиденье, и перебросила в заднюю часть салона. Затем села, надеясь, что сиденье чистое.
Детектив Холодная Рыба приблизился к машине. Было видно, что он чем-то встревожен. Рукава рубашки закатаны, узел галстука распущен. Нина также заметила, что, хотя он порывался уйти, полицейские не отпускали его, продолжали задавать какие-то вопросы.
Наконец Наварро скользнул на водительское сиденье и захлопнул за собой дверцу.
— Так все-таки где живет ваша мать? — спросил он.
— Кейп-Элизабет. Насколько я понимаю, у вас много дел.
— Мой напарник возьмет на себя мою работу. Я довезу вас, побеседую с вашей матерью и заскочу в больницу, чтобы переговорить с преподобным Салливаном.
— Замечательно. Похоже, что вы сумеете прихлопнуть одним ударом даже не двух, а трех зайцев.
— Я сторонник эффективных методов.
Они ехали молча. Она не видела смысла поддерживать разговор лишь из соображений вежливости. Для таких, как он, вежливость — пустое слово. Нина напряженно смотрела в окно и мрачно размышляла о несостоявшейся свадьбе, о сэндвичах, ожидающих гостей, о самих гостях, которые так никогда не войдут в банкетный зал. Придется позвонить и распорядиться, чтобы всю еду, пока та не успела испортиться, отправили в бесплатную столовую для бедных. И еще подарки. Дома лежат десятки подарков. Стоп, следует внести поправку — в доме Роберта. Это место никогда не было ее домом. Она там лишь жила. Она даже предложила оплачивать квартиру пополам. Роберт любил подчеркивать, как он уважает ее независимость. В любых хороших взаимоотношениях, говорил он, очень важна обоюдная ответственность, все должно делиться пятьдесят на пятьдесят. Они так решили с самого начала. На одном свидании за ресторан платил он, на следующем — она. Тем самым Нина пыталась показать, что является самостоятельной, независимой женщиной.
Теперь же все это выглядело очень глупо. «Разве я когда-либо была независимой женщиной? Я всегда мечтала о том дне, когда стану миссис Бледсоу», — с грустью подумала она. На это надеялась и ее семья, этого ждала от нее мать — удачного, счастливого замужества. Родные так и не поняли ее решения пойти учиться в школу медицинских сестер. Единственное, что утешило их тогда, — надежда на то, что подобный шаг поможет ей найти подходящего избранника. Какого-нибудь доктора. Она и познакомилась с доктором.
«И что я теперь имею? Кучу подарков, которые придется вернуть. Свадебное платье, которое у меня уже не возьмут обратно. И день, который я никогда не смогу забыть».
Больше всего потрясло Нину пережитое унижение. Даже не тот факт, что Роберт предательски бросил ее. Не тот факт, что она могла погибнуть при взрыве, прогремевшем в церкви. Сам взрыв казался ей чем-то нереальным, чем-то далеким и не имеющим к ней отношения, словно какой-нибудь телесериал. Далеким, как человек, который сидел на соседнем сиденье машины.
— Вы отлично держитесь, — похвалил ее Сэм.
Нина никак не ожидала услышать от детектива Холодная Рыба такие слова и поэтому вздрогнула.
— Простите, что вы сказали?
— Вы довольно сдержанно восприняли случившееся. Спокойнее, чем можно было бы ожидать от большинства женщин.
— Я не знаю, как все это можно воспринимать иначе.
— После взрыва люди чаще всего впадают в истерику.
— Я работаю в отделении экстренной медицинской помощи, детектив. Мне не положено впадать в истерику.
— И все же для вас это был шок, и его последствия рано или поздно дадут о себе знать.
— Вы хотите сказать, что это лишь затишье перед бурей? Я верно вас поняла?
— Что-то типа того. — Он повернулся к ней, и их взгляды встретились. Впрочем, Сэм поспешил перевести глаза назад на дорогу, и визуальный контакт оборвался. — Почему ваших родственников не было с вами в церкви?
— Я отправила их домой.
— Вы не хотели, чтобы они морально поддержали вас в эти минуты?
Нина посмотрела в окно:
— В нашей семье это как-то не принято… Думаю… скажем так, мне нужно было побыть одной. Когда животное ранено, детектив, оно заползает в нору зализывать раны. Вот так и я… — Нина не договорила и, вместо слов, усиленно заморгала, отгоняя непрошеную слезу.
— Я понимаю, вам сейчас не хочется говорить об этом, — произнес Сэм, — но, может быть, вы ответите мне на один вопрос. Как вы думаете, кто мог быть потенциальной жертвой? Например, преподобный Салливан мог?
Нина отрицательно покачала головой:
— Нет, такие люди, как он, не имеют врагов.
— Но ведь это его церковь. Будь он внутри, то непременно бы погиб.
— Преподобный Салливан милейший человек, самое безобидное в мире существо! Каждую зиму он на улице раздает бездомным одеяла. Или готовит для них койки в приюте. Когда у нас в больнице оказываются бездомные пациенты, мы всегда зовем его.
— Меня интересует не его характер. Я хочу знать, нет ли у него врагов.
— У него нет врагов, — веско произнесла Нина.
— А остальные гости? Кого из них неизвестный террорист желал бы отправить на тот свет?
— Ума не приложу…
— Шафер, Джереми Уолл. Расскажите мне о нем.
— Джереми? Рассказывать особенно нечего. Он тоже врач. Радиолог.
— Женат?
— Холост. Убежденный холостяк.
— А ваша сестра Венди? Она была подружкой невесты?
— Главной подружкой невесты. Венди — счастливая мать семейства.
— У нее есть враги?
— Нет. Если только кто-то, кто усомнился в ее совершенстве.
— То есть?
— Скажем так — она идеальная дочь, которую хотела бы иметь каждая мать.
— Вы — ее полная противоположность?
Нина пожала плечами:
— Как вы догадались?
Наварро пропустил ее вопрос мимо ушей.
— Значит, есть какой-то главный игрок. Тот, кто предпочел остаться в тени.
Нина продолжала смотреть прямо перед собой. «Что я могу сказать ему о Роберте, — подумала она, — когда я сама ничего не понимаю?»
К ее облегчению, Сэм Наварро не стал больше донимать ее вопросами. По всей видимости, он понял, что в этой ситуации нажимать на нее не стоит. Она и так уже близка к нервному срыву. Когда же они по извилистой дороге приблизились к Кейп-Элизабет, Нина почувствовала, что ее непробиваемый щит может в любую минуту дать трещину и обрушиться. Но разве детектив Наварро не предупреждал ее об этом? Об эмоциональных последствиях? Ступор первых минут постепенно сменялся пронзительной болью. До сих пор она держалась неплохо: пережив сразу два нешуточных потрясения, отделалась лишь парой слезинок. И вот теперь она почувствовала, как ее руки начинают дрожать. Ей стоило немалых усилий не разрыдаться у него на глазах.
Вскоре они остановились перед домом ее матери. К этому моменту Нина была на грани истерики. Она не стала ждать, когда Сэм вылезет, обойдет машину и откроет для нее дверь. Она толкнула ее сама и, путаясь в шлейфе платья, неловко выбралась из автомобиля. Подойдя к входной двери, нажала на звонок, мысленно умоляя мать, чтобы та открыла ей прежде, чем она разрыдается.
Дверь распахнулась. На пороге возникла Лидия, все еще элегантно причесанная и одетая.
— Нина? О, моя бедная Нина! — воскликнула она, распахивая объятия.
Нина автоматически обняла мать. Ей так отчаянно не хватало ласковых прикосновений, что она не сразу заметила, как Лидия слегка отстранилась, чтобы не помять свое шуршащее платье зеленого шелка. А вот первый вопрос матери поверг ее в шок.
— Ты уже поговорила с Робертом?
Нина напряглась. «Я тебя умоляю, мама, — взмолилась она про себя. — Пожалуйста, не надо так поступать со мной».
— Я уверена, что все уладится, — заявила Лидия. — Вы с Робертом сядете и честно обсудите все то, что его беспокоит…
Нина резко отпрянула.
— Я не собираюсь ничего обсуждать с Робертом, — заявила она. — Что касается честных объяснений, то я не уверена, что у нас такие вообще когда-либо были.
— Дорогая, нет ничего удивительного в том, что ты сердишься…
— Но ты ведь не сердишься, мама? Ты ведь не можешь сердиться на меня?
— Конечно, не сержусь, но я не вижу причин так резко отвергать Роберта только потому…
Кажется, пора напомнить о своем присутствии, решил Сэм и нарочито прокашлялся. Лидия тотчас бросила взгляд в его сторону. Он по-прежнему стоял возле двери.
— Я детектив Наварро из полиции Портленда, — представился он. — Вы миссис Кормье?
— Моя нынешняя фамилия — Уоррентон, — нахмурившись, ответила Лидия. — В чем дело? Что полиции нужно в моем доме?
— В церкви произошел несчастный случай, мэм. Мы занимаемся расследованием.
— Несчастный случай?
— В церкви взорвалась бомба.
— Вы шутите! — Лидия удивленно выгнула брови.
— Я серьезен, как никогда. Взрыв прогремел в два часа сорок минут пополудни. К счастью, никто не пострадал. Но если бы свадебная церемония состоялась…
Лидия мгновенно побледнела и отпрянула назад, явно лишившись дара речи.
— Миссис Уоррентон, — продолжил Сэм, — я хотел бы задать вам несколько вопросов.
Нина не стала дожидаться этих вопросов. С нее хватит, сегодня она и без того наслушалась их. Она поднялась по лестнице в свободную спальню, где несколько часов назад оставила свой чемодан, приготовленный для свадебного путешествия на остров Сент-Джон. В нем лежали купальные принадлежности и пляжные платья, лосьон для загара и прочие мелочи. Все, что, по ее мнению, могло пригодиться для недели в курортном раю.
Она сняла свадебное платье и осторожно повесила его на спинку кресла. Почему-то платье показалось ей мертвенно-белым и безжизненным. И абсолютно ненужным. Нина посмотрела на содержимое чемодана, на свои разбитые мечты, размещенные ровными рядами и переложенные папиросной бумагой. В это мгновение последние остатки самообладания покинули ее. Одетая лишь в нижнее белье, она села на кровать и дала волю охватившему ее горю.
Ей было не перед кем притворяться, и она разрыдалась.
Лидия Уоррентон оказалась полной противоположностью своей дочери. Сэм это понял сразу, как только она открыла входную дверь. Безупречно одетая, элегантно причесанная, достоинства фигуры прекрасно подчеркивает зеленое платье. Лидия, как никакая другая женщина, идеально соответствовала классическому облику матери невесты. Внешнее сходство, разумеется, было. У Лидии и Нины одинаковые черные волосы, пушистые ресницы. Но если в Нине заметна некая мягкость, уязвимость, то Лидия держалась чопорно-отстраненно, как будто между ней и окружающим миром был возведен защитный экран силового поля, отталкивающий любого, кто осмеливается приблизиться к ней. Она определенно притягивает к себе взгляды окружающих, подумал Сэм, и при этом богата, если судить по комнате, в которой он сейчас находился.
Дом представлял собой что-то вроде музея или роскошного антикварного магазина. Только что он успел заметить стоящий на подъездной дорожке «мерседес». Из окна гостиной, в которую его провела хозяйка, открывался живописный вид на океан. Вид на миллион долларов. Лидия изящно опустилась на обтянутый парчой диванчик и жестом предложила гостю старинное кресло. Оно было обтянуто тканью столь безупречного вида, что Сэм испытал желание проверить чистоту собственной одежды, прежде чем сесть.
— Бомба, — пробормотала Лидия, покачав головой. — Поверить в это не могу. Кому нужно было взрывать бомбу в церкви?
— Это не первый взрыв, который произошел в нашем городе.
Лидия удивленно посмотрела на гостя:
— Вы имеете в виду склад? Взрыв, прогремевший на прошлой неделе? Я читала в газетах, что это связано с какими-то криминальными разборками.
— Это лишь теоретическое предположение.
— А сегодня — церковь. Какая связь может быть между этими случаями?
— Связь между ними мы пока еще не установили, миссис Уоррентон. Мы пытаемся выяснить, есть ли вообще такая связь. Может быть, вы поможете нам в этом. Вам известна какая-либо причина, по которой кто-то мог взорвать бомбу в церкви Доброго Пастыря?
— Я ничего не знаю об этой церкви. Я хожу в другую. Это была идея моей дочери, она сама выбрала это место для бракосочетания.
— Похоже, вы не слишком одобряете ее выбор.
Лидия пожала плечами:
— Нине нравится поступать так, как ей вздумается. Я бы выбрала более… респектабельное место. И составила бы более обстоятельный список гостей. Но это же Нина. Она пожелала, чтобы все было как можно камернее и скромнее.
Скромность явно не является стилем жизни Лидии Уоррентон, подумал Сэм, обводя взглядом гостиную.
— Отвечу на ваш вопрос, детектив. Я не вижу никакой причины для взрыва бомбы в церкви Доброго Пастыря.
— В какое время вы уехали из церкви?
— Почти сразу после двух часов. Когда я поняла, что не смогу ничего сделать для Нины.
— Пока вы находились там, вы не заметили никого подозрительного в храме?
— Там были лишь те, кого пригласили. Флорист. Священник. Гости.
— Имена помните?
— Начнем с меня. Моя дочь Венди. Шафер, не помню его имени. Мой бывший муж Джордж и его последняя жена.
— Последняя?
Лидия презрительно фыркнула:
— Эту особу зовут Даниэла. Его четвертая.
— А ваш муж?
Хозяйка дома на мгновение замолчала.
— Эдвард опоздал. Его самолет из Чикаго задержался на два часа.
— Так он еще не добрался до города?
— Нет. В церковь он не успевал. Собирался прямо на банкет.
Сэм снова огляделся по сторонам. Впечатляюще.
— Могу я спросить вас, миссис Уоррентон, чем занимается ваш муж?
— Он президент фирмы «Ридли — Уоррентон».
— Лесозаготовительной фирмы?
— Именно.
Теперь понятно, откуда и шикарная обстановка дома, и «мерседес», подумал Сэм. Фирме «Ридли — Уоррентон» принадлежали обширные лесные угодья северной части штата Мэн. Ее разнообразная продукция, от сырой древесины до высокосортной писчей бумаги, экспортировалась во многие страны мира.
Следующий вопрос Сэма Наварро напрашивался сам собой.
— Миссис Уоррентон, — спросил он, — у вашего мужа есть враги?
Ответ поверг его в замешательство. Лидия Уоррентон рассмеялась:
— У любого богатого человека, детектив, есть враги.
— Можете назвать кого-нибудь конкретного?
— Вам нужно спросить об этом самого Эдварда.
— Непременно спрошу, — сказал Сэм, вставая с кресла. — Как только ваш муж вернется, попросите его позвонить мне, договорились?
— Мой муж — очень занятой человек.
— Я тоже, — парировал Сэм и, коротко кивнув, вышел из дома.
Сев в «таурус», он несколько мгновений сидел неподвижно, глядя на особняк. Пожалуй, это был самый впечатляющий дом из всех, в которых ему когда-либо доводилось бывать. Впрочем, с особняками он был знаком не слишком хорошо. Сэмюэль Наварро был сыном бостонского копа, отец которого тоже был бостонским копом. Когда ему было двенадцать лет, только что овдовевшая мать привезла его в Портленд. Жизнь у них была нелегкая, но мать принимала это как данность и не роптала.
В отличие от матери смирение было не в его духе. Его подростковый возраст состоял из пяти лет нескончаемого бунтарства. Драки на школьном дворе. Курение тайком в ванной комнате. Знакомство с дурной компанией, бесцельно слонявшейся в районе Моньюмент-сквер. В его детстве особняков не было.
Сэм завел двигатель, и автомобиль покатил в город. Расследование только-только начиналось. Их с Джиллисом ждала долгая ночь. Предстояло допросить священника, флориста, шафера, подружку невесты и жениха.
Прежде всего жениха.
Доктор Роберт Бледсоу, тот самый человек, который отменил свадьбу. Его решение, будь оно случайным или преднамеренным, спасло жизнь десяткам людей. Неужели это просто счастливое совпадение? Верится с трудом. Что, если Бледсоу получил какое-то предупреждение? Что, если главной целью террориста был именно он?
Какова же истинная причина, вынудившая его бросить невесту прямо у алтаря?
Перед мысленным взором Сэма моментально возник образ Нины Кормье. Ее лица ему никогда не забыть. И дело не в огромных карих глазах и сочных губах, которые так и тянет поцеловать. Больше всего его впечатлила ее гордость, обостренное чувство собственного достоинства. Та самая гордость, которая заставляет ее высоко держать подбородок и ровную спину, пусть даже если на глаза наворачиваются слезы. Сэм искренне восхищался этой женщиной. Никаких рыданий, никакой жалости к себе. Ее унизили, бросили, оскорбили. И все же она не желала сдаваться и время от времени взбрыкивала. Сэма этот ее наивный кураж одновременно и забавлял, и раздражал. Для женщины, которая выросла в тепличных условиях, Нина Кормье была на редкость стойким бойцом.
Сегодня ей преподнесли горькую пилюлю, но она с достоинством ее проглотила.
Удивительная, воистину удивительная женщина.
Сэм не мог дождаться той минуты, когда услышит, что именно доктор Роберт Бледсоу скажет о ней.
На часах было пять, когда Нина, в футболке и шортах, вышла из гостевой комнаты в доме своей матери. К этому моменту она уже успела успокоиться и взять себя в руки. Свадебное платье она повесила в шкаф — лишь бы только не видеть. Слишком много неприятных воспоминаний прицепилось к нему, подобно колючкам чертополоха.
Внизу, в гостиной, она застала мать. Лидия сидела с бокалом в руке. Детектива Наварро не было видно. Звякнув кубиками льда, Лидия поднесла бокал к губам, и Нина поняла: руки матери дрожат.
— Мам! — позвала она.
От звука ее голоса голова Лидии дернулась.
— Ты напугала меня.
— Мне, пожалуй, пора. С тобой все в порядке?
— Да, да, конечно, — вздрогнув, произнесла Лидия и после секундной паузы, как будто после раздумья, добавила: — Как ты?
— Нормально. Мне просто потребуется время. Хотелось бы побыть одной, без Роберта.
Мать и дочь какое-то мгновение молча смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Впрочем, между ними так было всегда. Нина выросла обделенная материнской любовью. Мать всегда была слишком занята собой, чтобы замечать ее душевные страдания. И вот результат: натянутое молчание двух женщин, которые едва знают и понимают друг друга. Дистанцию между ними нельзя было измерить годами, для этого скорее сгодилось бы расстояние между галактиками.
Мать сделала глубокий глоток из бокала.
— Как все прошло? — наконец спросила Нина. — Как ты побеседовала с детективом?
Лидия пожала плечами:
— Что тут скажешь? Он задавал вопросы, я отвечала.
— Он тебе что-нибудь сообщил? О том, кто мог это сделать?
— Нет. Мистер Наварро не очень общителен. Да и не слишком обаятелен, если уж на то пошло.
Возразить было нечего. Нина знала: даже кубики льда в бокале и то теплее, чем Сэм Наварро. Но ведь этот человек всего лишь делает свою работу. Ему не платят за обаяние.
— Ты можешь остаться на ужин, если хочешь, — предложила Лидия. — Почему бы нет? Я скажу повару…
— Все в порядке, мама. В любом случае спасибо.
— Ты из-за Эдварда не хочешь оставаться?
— Нет, мама. Не из-за этого. Честное слово.
— Ведь именно поэтому ты так редко у меня бываешь. Из-за него, я знаю. Жаль, мне хотелось бы, чтобы ты полюбила его. — Лидия вздохнула и посмотрела на бокал. — Он очень добр ко мне и очень щедр. Уж этого, надеюсь, ты не станешь отрицать.
Нина подумала об отчиме, и «щедрый» было отнюдь не первое слово, которое пришло ей на ум. Первым пришло другое — бессердечный. Бессердечный и властный. Нине меньше всего хотелось говорить об Эдварде Уоррентоне.
Она направилась к выходу:
— Мне нужно съездить домой и забрать вещи. Я уже решила — жить я там больше не буду. Я от него съеду.
— Но разве нельзя вам с Робертом снова наладить отношения?
— После того, что сегодня случилось? — Нина покачала головой.
— Может, все-таки стоит попробовать? Может, вам с ним поговорить по душам? Вдруг вы сможете что-то для себя изменить.
— Прошу тебя, мама, не надо.
Лидия откинулась на спинку кресла:
— В любом случае приглашение отужинать остается в силе. Ужин того стоит.
— Как-нибудь в другой раз, — мягко ответила Нина. — Пока, мам.
Идя к двери, она не услышала никакого ответа.
Ее «хонда» стояла возле дома, там, где она оставила ее утром. Утром того дня, когда должна была состояться ее свадьба. Как горделиво Лидия улыбнулась ей, когда они садились с ней в лимузин. Именно так матери и следует смотреть на свою дочь. Так, как она никогда не смотрела на Нину раньше.
И очевидно, уже больше никогда не посмотрит.
Поездка в церковь, улыбки, смех — все это было как будто целую вечность назад. Нина завела «хонду» и выехала с подъездной дорожки.
По старой привычке она покатила на юг, в направлении Хантс-Пойнт. Там находился дом Роберта. Когда-то он был их домом. Дорога была извилистой, но Нина ехала на автопилоте, машинально сворачивая на каждом новом повороте то вправо, то влево. Что, если Роберт на самом деле не уехал из города? Что, если он дома? Что они тогда скажут друг другу?
Допустим: «Прощай!»
Нина еще крепче вцепилась в руль и подумала обо всем, что она в таком случае ему скажет. О том, что она чувствует себя предательски брошенной. Она ехала, мысленно прокручивая целый год жизни. Целый, черт побери, год ее жизни!
Лишь пролетев мимо Смагглерс-Коув, она бросила взгляд в зеркало заднего вида. За ней ехал какой-то черный «форд». Тот самый «форд», который она заметила несколько миль назад, в Делано-Парк. В любое другое время она оставила бы этот факт без внимания, но сегодня, после того, что услышала от детектива Наварро…
Усилием воли подавив нехорошее предчувствие, Нина поехала дальше и вскоре свернула в направлении прибрежной автострады, ведущей к Оушен-Драйв.
«Форд» повторил ее маневр. Впрочем, реальных причин для беспокойства по-прежнему не было. В конце концов, это ведь главная трасса района. Любой другой водитель имеет право на нее свернуть.
Чтобы немного ослабить беспокойство, Нина свернула влево, в сторону Пебблс-Пойнт, зная, что это пустынная дорога, движения по которой почти нет. Здесь они с «фордом» непременно разъедутся в разные стороны.
Однако «форд» упрямо свернул вслед за ней. И тогда ей сделалось по-настоящему страшно.
Нина нажала на педаль акселератора. «Хонда» начала набирать скорость. Она понимала, что слишком резко делает повороты на пятидесяти милях в час, но, с другой стороны, как еще ей оторваться от преследующей ее машины? Впрочем, «форд» вряд ли отстанет, он тоже добавил скорости и уже догонял ее.
Резко набрав скорость, «форд» с ревом рванул вперед и в считаные мгновения догнал ее «хонду». Теперь они ехали бок о бок, сворачивая на одних и тех же поворотах.
«Он пытается столкнуть меня с дороги!» — мелькнула мысль в голове Нины.
Она попыталась разглядеть водителя, но тонированное стекло позволяло увидеть лишь смутный силуэт. «Зачем ты это делаешь? — хотелось ей закричать. — Зачем?»
Неожиданно «форд» дернулся в сторону, прижимая ее к обочине. От удара «хонда» едва не потеряла управление. Нина изо всех сил вцепилась в руль, стараясь удержать машину на ходу.
Чертов придурок! Нужно поскорее оторваться от него.
Она резко ударила по тормозам.
«Форд» бросило вперед, но его водитель тут же сбросил скорость и снова оказался рядом с ее «хондой».
Нина искоса посмотрела на преследователя. К ее удивлению, окно пассажирского сиденья оказалось опущено. Она разглядела водителя. Мужчина. Темноволосый. В солнечных очках.
Она на миг бросила взгляд на дорогу, которая впереди, ярдах в пятидесяти, резко уходила вверх.
Прямо навстречу «форду» летел какой-то автомобиль.
Раздался скрежет шин об асфальт. Затем последовал глухой удар, и в лицо ей полетели колючие осколки стекла. Еще мгновение — и ее машину отбросило куда-то в сторону.
Сознания Нина не потеряла — даже когда «хонда» слетела с дороги. Даже когда, натыкаясь на кустарник и молодые деревца, перевернулась несколько раз.
Наконец машина остановилась и, застыв в вертикальном положении, привалилась к стволу клена.
Нина хотя и оставалась в полном сознании, однако не могла пошевелиться. Она была настолько потрясена, что не испытывала ни боли, ни страха. Единственное, что она ощущала, — это удивление. Господи, неужели она жива?
Затем, сквозь кокон потрясения, понемногу начало просачиваться ощущение физического дискомфорта. Вскоре дала о себе знать боль в груди и плече. Ага, все понятно, ее спасла подушка безопасности, правда, при этом сильно ударила по ребрам.
Со стоном отщелкнув пряжку ремня безопасности, Нина, обессилев, повалилась вперед, на руль.
— Эй, леди!
Она тотчас обернулась: в окно машины заглядывало чье-то встревоженное лицо. Как оказалось, какой-то пожилой мужчина.
— С вами все в порядке? — спросил он, рывком распахнув дверцу.
— Я… да, думаю, все в порядке.
— Я вызову скорую помощь.
— Нет, не надо, со мной все в порядке, — повторила она и сделала глубокий вдох. Боль в груди вновь напомнила о себе, но, пожалуй, это единственное ее ранение. С помощью пожилого мужчины Нина выбралась из машины и постаралась выпрямиться. Вид разбитого автомобиля потряс ее.
«Хонде» изрядно досталось: дверь водительского сиденья погнута, стекло разбито, бампер сорван.
Нина обернулась и посмотрела на дорогу.
— Там была другая машина, — произнесла она. — Черная…
— Вы имеете в виду того идиота, который едва не убил вас?
— Где он?
— Умчался прочь. Вам нужно заявить в полицию на этого нахала. Наверно, пьян, как сапожник.
«Пьян»? Нет, как бы не так. Дрожа, она обхватила себя за плечи и снова бросила взгляд на дорогу. Пусто. «Форд» бесследно исчез.
