Глава 1

Свадьба не состоялась. Сорвалась. Полетела ко всем чертям.

Нина Кормье сидела, глядя на свое отражение в зеркале церковной комнаты для переодевания, и думала о том, почему ей не удается выжать из себя ни слезинки. Она знала: боль засела где-то глубоко внутри, ужасная боль, которую она, отупев от случившегося, совершенно не чувствовала. Пока не чувствовала. Сейчас Нина была способна лишь на то, чтобы сидеть с сухими глазами, незряче уставившись на свое отражение в зеркале — идеально четкое, как на фотографии. Из зазеркалья на нее смотрела типичная невеста. Фата невесомой паутинкой взлетает над лицом от дыхания. Расшитый жемчугом корсаж оттенка слоновой кости соблазнительно приподнимает полуобнаженную грудь. Длинные черные волосы собраны в мягкий шиньон.

Все, кто видел ее этим утром, — мать, сестра Венди, новая жена отца Даниэла, — в один голос утверждали: она самая красивая невеста.

Так оно и было бы. Если бы жених соизволил явиться на свадебную церемонию.

Ему же не хватило мужества лично сообщить о своем позорном уходе. После шести месяцев совместных планов и мечтательных разговоров Нина получила его записку всего за двадцать минут до того, как должна была прошествовать к алтарю. Записку, переданную через шафера.

Она заставила себя еще раз перечитать записку.

«Мне нужно время… Мне нужно время…»

Интересно, сколько же времени может потребоваться мужчине? — задалась вопросом Нина.

Год назад она переехала в дом доктора Роберта Бледсоу. Это единственный верный способ проверить совместимость мужчины и женщины, объяснил он ей. Брак — серьезнейший шаг в жизни любого человека, обязательство на долгие годы, и ему хотелось бы избежать ошибок. За сорок один год Роберт успел «хлебнуть прелестей семейной жизни» и поэтому был настроен решительно: ошибок молодости не повторять. По его словам, он хотел убедиться в том, что Нина — та единственная, кого он ждал всю жизнь.

Нина же была уверена: Роберт — тот самый мужчина, кого всю жизнь ждала она. Уверена настолько, что в тот самый день, когда он предложил жить вместе, она, не раздумывая, принялась собирать вещи.

— Нина! Нина, открой! — Это была сестра Венди. — Пусти меня!

Нина уткнулась лицом в ладони:

— Я никого не хочу видеть!

— Тебе нужно побыть вместе с кем-нибудь.

— Я хочу побыть одна.

— Послушай, гости уже разошлись. Церковь пуста. Кроме меня, здесь больше никого нет.

— Я не хочу ни с кем разговаривать. Поезжай домой, хорошо? Прошу тебя, уезжай!

По ту сторону двери возникла долгая пауза. Затем голос Венди раздался снова:

— Если я оставлю тебя, то как ты доберешься до дому? Кто тебя довезет?

— Я вызову такси. Или поеду с преподобным отцом Салливаном. Мне нужно подумать.

— Ты уверена, что не хочешь поговорить со мной?

— Уверена. Я тебе позже позвоню, договорились?

— Если это тебе действительно нужно, — произнесла Венди и, немного помолчав, добавила с ноткой желчи, скрыть которую была бессильна даже массивная дубовая дверь: — Знаешь, Роберт еще тот хорек. Скажу честно, я всегда так думала.

Нина ничего не ответила. Она продолжала сидеть за туалетным столиком, спрятав лицо в ладони. Хотелось расплакаться, но, увы, она так и не смогла выжать из себя ни слезинки. Наконец шаги Венди стихли, и теперь ее окружала лишь тишина пустой церкви. Слез по-прежнему не было. В данную минуту она была не способна думать о Роберте. Вместо этого ее сознание упрямо возвращалось к практическим последствиям несостоявшейся свадьбы. Свадебный зал и заказанное, но нетронутое угощение. Подарки, которые придется возвращать. Авиабилеты до острова Сент-Джон, деньги за которые не удастся вернуть. Или, может, ей все-таки отправиться в свадебное путешествие, и бог с ним, с доктором Робертом Бледсоу? Она полетит одна, только она сама и ее купальник. Пусть единственной наградой за эту душераздирающую историю станет хотя бы загар. Нина медленно подняла голову и снова посмотрела на свое отражение в зеркале. Не такая уж, в конце концов, красивая невеста, подумала она. Губная помада смазалась, шиньон распустился. Из красавицы она превратилась в сущую уродину.

Охваченная неожиданной яростью, Нина сорвала с себя фату. Шпильки разлетелись в разные стороны, выпустив на свободу непокорную гриву черных волос. К черту фату! Скомкав ее, Нина бросила невесомую ткань в мусорную корзину. За фатой последовал букет белых лилий и розовых роз. От этого ей стало чуть легче. Приступ гнева стал для нее чем-то вроде мощного горючего, хлынувшего ей в вены. Гнев вынудил ее вскочить на ноги. Волоча за собой шлейф свадебного платья, Нина вышла из комнаты и оказалась в нефе храма.

Скамьи были пусты. Проходы украшены гирляндами белых гвоздик, алтарь — весь в воздушных веточках кремовых роз и невесомых клубочков перекати-поля. Праздничное убранство храма для свадебной церемонии, которая никогда не состоится. Увы, плоды фантазии и упорных стараний флориста остались незамеченными. Не глядя по сторонам, Нина прошла мимо алтаря. Взгляд ее был прикован к входной двери. Все мысли сосредоточены на одном: бежать! Поскорее бежать отсюда. Ее не остановил даже участливый голос преподобного отца Салливана. Нина безразлично прошла мимо цветочных композиций, мгновенно ставших символом ее величайшего фиаско, и, толкнув створки двери, вышла наружу.

Здесь, на ступеньках, ведущих в церковь, она остановилась. Июльское солнце ударило ей в глаза, и она неожиданно поняла, насколько это глупо и странно смотрится со стороны — одинокая женщина в свадебном платье, пытается поймать такси. Лишь очутившись в ловушке ясного, солнечного дня, она наконец ощутила, как на глаза наворачиваются первые жгучие слезы.

О господи, нет! Ей только не хватает разрыдаться прямо у входа в церковь на виду у всей Форест-авеню и проезжающих мимо машин.

— Нина! Нина, дорогая!

Она обернулась. Преподобный Салливан стоял на верхней ступеньке. На его добром лице застыло выражение искренней озабоченности и сочувствия.

— Я чем-нибудь могу помочь вам? Хоть чем-то? — спросил он. — Если хотите, можете войти внутрь, и мы поговорим.

Чувствуя, как жалко она выглядит в эти мгновения, Нина отрицательно покачала головой:

— Я хочу уйти отсюда. И чем быстрее, тем лучше.

— Конечно, конечно. — Священник бережно и нежно взял ее за руку. — Я отвезу вас домой.

Преподобный Салливан помог ей спуститься с крыльца, обойти храм и дойти до автостоянки. Нина подобрала шлейф — тот успел к этому времени порядком испачкаться — и забралась в машину священника. После чего комом положила на колени атласный шлейф.

Отец Салливан сел за руль. В салоне машины было жарко. Священник не стал сразу заводить двигатель, а посидел некоторое время в неловком молчании.

— Я знаю, нам грешным нелегко понять, почему Всевышний допустил такое, — тихо произнес он. — Но причина наверняка есть, Нина. Возможно, вам она пока неясна, и кажется, будто Господь почему-то повернулся к вам спиной.

— Это Роберт повернулся ко мне спиной, — возразила Нина и, выбрав чистый край платья, вытерла им лицо. — Повернулся спиной и сбежал. Только пятки сверкали.

— Браку свойственна неопределенность, Нина. Я уверен, что доктор Бледсоу почувствовал, что для него это слишком серьезный шаг…

— Слишком серьезный шаг для него? А разве для меня замужество — приятная прогулка в парке?

— Нет, нет, вы меня неправильно поняли!

— Прошу вас! — Нина едва сдержалась, чтобы не разрыдаться. — Отвезите меня домой.

Покачивая головой, преподобный Салливан вставил в гнездо ключ зажигания.

— Я только хотел объяснить вам, дорогая, в неуклюжей, как оказалось, манере, что это еще не конец света. Такова жизнь. Поймите, Нина, судьба всегда подбрасывает нам всевозможные сюрпризы. Создает кризисы, которых мы не ожидаем. Бывает так, что некоторые вещи в нашей жизни случаются внезапно, как гром среди ясного неба…

Отец Салливан не договорил. Потому что в следующий миг здание церкви содрогнулось от оглушительного взрыва, и на стоянку обрушился град осколков разноцветного стекла из витражных окон, клочки молитвенников и обломки скамеек.

Как только клубы белого дыма слегка рассеялись, Нина увидела, как с неба летят и плавно опускаются на ветровое стекло автомобиля цветочные лепестки.

— «Как гром среди ясного неба», — пробормотала она. — Вы удивительно точно выразились.

— Вы двое, вне всякого сомнения, величайшие недотепы этого года.

Детектив портлендской полиции Сэм Наварро, сидевший за столом прямо напротив Норма Лиддела, не повел и бровью. В конференц-зале полицейского участка их было пятеро, и Сэм не хотел дарить удовольствие этой примадонне — окружному прокурору — лицезреть эффект этих слов, потому что для него они были сродни пощечине. Не собирался Сэм и опровергать обвинений, потому что они с Джиллисом действительно облажались. Причем облажались по-крупному. Полицейский мертв. Идиот полицейский, конечно, но все-таки полицейский. Один из них.

— В наше оправдание скажу, — вступил в разговор напарник Сэма Гордон Джиллис, — мы не давали Марти Пикетту разрешения приближаться к месту преступления. Мы не подозревали, что он зайдет за ограждение…

— Вы отвечаете за место взрыва, — сухо возразил Лиддел. — Значит, вся ответственность ложится на вас.

— Подождите минутку, — продолжил Джиллис, — с офицера Пикетта тоже никто не снимает ответственности.

— Офицер Пикетт просто оказался новичком.

— Ему нужно было следовать процедуре. Если бы он…

— Замолчи, Джиллис! — оборвал напарника Сэм.

Джиллис бросил на него недовольный взгляд:

— Сэм, я всего лишь пытаюсь защитить нашу позицию.

— Это ни черта нам не поможет. Поскольку, очевидно, нас теперь держат за провинившихся мальчишек. — Сэм откинулся на спинку стула и посмотрел на Лиддела. — Чего вы хотите, мистер окружной прокурор? Публичной порки? Нашей отставки?

— Никто не требует вашей отставки, — оборвал его начальник управления полиции Эйб Куперсмит. — Этот разговор нас так никуда не заведет.

— Дисциплинарного наказания не избежать, — настаивал Лиддел. — Погиб офицер полиции…

— А вам не кажется, что мне это уже известно? — перебил его Куперсмит. — Это мне придется разговаривать с вдовой. Не говоря уже о выступлениях перед этими кровососами репортерами. Так что не нужно кормить меня этим дерьмом — мы и наш, мистер окружной прокурор. Погиб один из наших. Полицейский. Не адвокат.

Сэм удивленно посмотрел на шефа. Это что-то новенькое — Куперсмит на твоей стороне. Тот Эйб Куперсмит, которого он знал, был немногословен и в еще меньшей степени склонен к комплиментам. Просто причина в том, что Лиддел наехал на всю полицию. А, как известно, оказавшись под огнем, копы держатся вместе.

— Давайте лучше вернемся к нашему делу, как вы на это смотрите? — предложил Куперсмит. — В нашем городе появился маньяк, взрывающий бомбы. Мы имеем дело с первым несчастным случаем, повлекшим человеческие жертвы. Что же нам сейчас известно? — Он посмотрел на Сэма, который возглавлял недавно созданный антитеррористический отдел. — Что скажете, Наварро?

— Да ни черта особенно мы пока не знаем! — признался Сэм. Открыв папку, он достал из нее стопку бумаг и передал копии документа каждому из четверых, сидевших за столом, — Лидделу, Куперсмиту, Джиллису и Эрни Такеде, специалисту по взрывам из криминалистической лаборатории штата Мэн. — Первый взрыв произошел в два пятнадцать ночи. Второй — в два тридцать. Именно этот второй полностью разрушил склад Р.С. Хэнкока, а также вызвал незначительные повреждения двух соседних зданий. Первое взрывное устройство обнаружил ночной сторож. Он заметил следы взлома и поэтому обыскал помещение. Бомба была оставлена на столе в одном из офисов. Сторож позвонил нам в полвторого ночи. Джиллис прибыл на место в час пятьдесят, я — через десять минут после него. Мы огородили место взрыва. После первого взрыва прибыла наша спецмашина. Затем, через пятнадцать минут — до того, как мы успели обыскать здание, — грохнул второй взрыв. Погиб офицер Пикетт. — Сэм посмотрел на Лиддела, но на этот раз окружной прокурор предпочел промолчать. — Это был динамит производства фирмы «Дюпон».

В помещении возникла короткая пауза. Первым молчание нарушил Куперсмит:

— Не та ли взрывчатка, что была в тех двух бомбах в прошлом году? Не из той самой партии?

— Очень похожая, — ответил Сэм. — Нам известна лишь единственная большая партия динамита, о краже которой у нас есть сведения за последние годы.

— Но взрывы Спектера были расследованы год назад, — возразил Лиддел. — И нам известно, что Винсент Спектер мертв. Так кто же, черт возьми, взорвал эти бомбы?

— Мы можем иметь дело с учеником Спектера. С кем-то, кто не только овладел его методикой, но и имеет доступ к его запасам динамита, местонахождение которого, замечу я, мы так и не обнаружили.

— Вы не подтвердили совпадение номеров партии динамита, — заметил Лиддел. — Может быть, он не имеет отношения к взрывам Спектера.

— Боюсь, у нас имеется другое свидетельство, — сказал Сэм. — И вам оно вряд ли понравится. — Он посмотрел на Эрни Такеду: — Ну, давай, Эрни!

Такеда, всегда стеснявшийся выступать перед любой аудиторией, устремил взгляд на лежащий перед ним лабораторный отчет.

— На основании материалов, собранных нами на месте взрыва, — начал он, — мы можем высказать предварительное предположение о составе взрывчатки. Представляется вероятным, что это был электрический запал, приводимый в действие электронной схемой задержки, который, в свою очередь, воспламеняет динамит через детонационный шнур «Прима». Пластины динамита были обтянуты двухдюймовой зеленой изоляционной лентой. — Такеда прочистил горло и наконец оторвал взгляд от документа. — Идентичное устройство в прошлом году использовал при взрывах покойный Винсент Спектер.

Лиддел удивленно посмотрел на Сэма:

— То же самое устройство, та же партия динамита? Что, черт побери, происходит?

— По всей видимости, — ответил за Сэма Джиллис, — Винсент Спектер до своей гибели передал кому-то кое-какие из своих умений. Теперь мы имеем дело со вторым поколением террористов.

— Что нам предстоит свести воедино, — произнес Сэм, — так это психологический портрет этого новичка. За взрывами Спектера скрывался хладнокровный финансовый расчет. Его нанимали для выполнения конкретной работы, и он ее добросовестно делал — бум, бум, бум! Эффектно. Эффективно. Почерка нового взрывника мы пока не знаем.

— Из ваших слов следует, — заметил Лиддел, — что вы ожидаете новых взрывов. Я правильно вас понял?

Сэм устало кивнул:

— К сожалению, именно это я имею в виду.

Неожиданно раздался стук в дверь, и в конференц-зал просунула голову женщина-полицейский из числа патрульных.

— Извините, но к телефону зовут Наварро и Джиллиса.

— Я поговорю, — сказал Джиллис и, тяжело встав из-за стола, направился к телефону.

Лиддел по-прежнему не сводил взгляда с Сэма Наварро.

— Так, значит, это все, что лучшая ищейка Портленда способна предложить? Выходит, нам нужно ждать нового взрыва, чтобы установить почерк террориста? А затем, может быть, только может быть, мы получим, черт побери, представление о том, что происходит, я правильно вас понял?

— Взрыв, мистер Лиддел, — это акт трусости. Это насилие при отсутствии преступника. Я специально повторю это слово — отсутствие. У нас нет ни имени, ни отпечатков пальцев, ни свидетелей, видевших, как он устанавливал взрывное устройство, ни…

— Шеф, — перебил его Джиллис, закончив разговор по телефону. — Только что поступило сообщение об еще одном…

— Что?! — воскликнул Куперсмит.

Сэм уже вскочил на ноги и быстро зашагал к выходу.

— Что там на этот раз? — бросил ему вдогонку Лиддел. — Еще один склад?

— Нет, — ответил ему Джиллис. — Церковь.

К тому времени, когда Наварро и Джиллис прибыли к церкви Доброго Пастыря, полицейские успели огородить место взрыва. На улице уже собралась толпа. Три патрульных автомобиля, две пожарные машины и одна «скорая помощь» были беспорядочно припаркованы на Форест-авеню. Спецмашина для вывоза бомбы стояла перед входом в церковь, точнее, перед тем, что осталось от входа. Дверь была сорвана с петель и валялась на земле. Всюду осколки стекла. Ветер трепал и разносил по улице вырванные страницы молитвенников, словно опавшие с деревьев листья.

— Грохнуло как следует! — проворчал Джиллис.

Они приблизились к заграждению, и дежурный полицейский повернулся в их сторону. Было видно, что он обрадовался их появлению.

— Наварро! Рад, что ты вовремя прибыл на эту вечеринку.

— Жертвы есть? — осведомился он.

— Насколько нам известно, жертв нет. В церкви в момент взрыва было пусто. Была назначена свадебная церемония, но ее в последнюю минуту отменили.

— Чья свадьба?

— Какого-то врача. Невеста сидит в патрульной машине. Она вместе со священником стала свидетелем взрыва, оба находились на стоянке.

— С ней я поговорю позже, — произнес Сэм. — Не отпускайте ее. И священника тоже.

Я проверю здание. Там может быть второе взрывное устройство.

— Разумеется, будет лучше, если это сделаешь ты, а не я.

Сэм надел специальный защитный костюм из обтянутых нейлоном металлических пластин и закрыл лицо защитной маской. Еще один человек, взрывотехник, одетый точно в такой же костюм, стоял перед входом, ожидая разрешения войти в пострадавшее здание. Джиллис будет ждать снаружи, возле спецмашины. Ему предстояло по сигналу взять необходимое оборудование и вывезти найденное взрывное устройство.

— Все в порядке, — сказал Сэм взрывотехнику. — Пошли!

И они шагнули в зияющий дверной проем.

Первое, на что Наварро обратил внимание, был запах, сильный и чуть сладковатый. Динамит, подумал он. Этот запах был ему хорошо знаком — так всегда пахнет после взрыва. Ударной волной скамьи разбросало в разные стороны и перевернуло. Впереди, возле алтаря, их разнесло в щепки. Витражные стекла разбиты, и через голые проемы окон, обращенные на юг, в разгромленный храм лился солнечный свет.

Сэм и взрывотехник молча разделились и пошли по противоположным сторонам нефа. Место теракта будет со всей тщательностью осмотрено позже, а пока необходимо отыскать второе взрывное устройство. Смерть Марти Пикетта тяжким бременем лежала на совести Сэма.

Он не допустит, чтобы кто-то из полицейских вошел в здание, пока оно не будет полностью осмотрено на предмет новых бомб.

Двигаясь параллельно, Сэм и его коллега прошли вдоль всего нефа, стараясь отыскать то, что могло бы походить на взрывное устройство. Обломки серьезно замедляли поиск. Чем дальше они продвигались в глубь церкви, тем сильнее были видны разрушения и отчетливее запах взорванного динамита. «Приближаемся», — подумал он. Бомба была установлена где-то здесь, рядом…

Перед алтарем, там, где стоял когда-то передний ряд скамей, виднелась воронка — неглубокая, фута три в диаметре. Взрывом разорвало ковровую дорожку и раздробило на осколки бетонную плиту под ней. Небольшая глубина воронки свидетельствовала о малой силе взрыва.

«Изучим ее позднее, неторопливо и внимательно», — подумал Сэм. Их поиск продолжился. Осмотрев неф, они с взрывотехником осмотрели коридоры, комнаты для переодевания и комнаты отдыха. Никаких бомб. Затем настала очередь пристройки. Они осмотрели офисы, классы церковной школы и прочие помещения. Никаких бомб. Выйдя через заднюю дверь, они обыскали всю внешнюю стену. Здесь тоже никаких бомб.

Наконец, удовлетворившись осмотром, Сэм вернулся к ограждению. Там его ожидал Джиллис. Наварро снял с себя спецкостюм.

— Здание чисто, — сообщил он. — Вы собрали криминалистов?

Джиллис указал на группу из шести человек, ожидавших возле спецмашины. Здесь были двое патрульных полицейских и четыре техника из криминалистической лаборатории. Каждый из них сжимал в руках пакетики для сбора улик.

— Они ждут твоего слова.

— Пусть сначала сделает свою работу фотограф, а потом посылай туда остальных. Воронка от взрыва находится впереди, возле первого ряда скамей справа.

— Динамит?

Сэм кивнул:

— Если мне не изменяет обоняние. — С этими словами он обернулся и посмотрел на собравшуюся за заграждением толпу зевак. — Хочу поговорить со свидетелями. Где священник?

— Его отвезли в отделение экстренной медицинской помощи. Боли в груди. Стресс.

Сэм недовольно вздохнул.

— С ним кто-нибудь успел переговорить?

— Патрульный. У нас есть его показания.

— Отлично, — отозвался Сэм. — Значит, мне остается невеста.

— Она все еще ждет в патрульной машине. Ее зовут Нина Кормье.

— Кормье. Понял. — Наварро нырнул под желтую ленту ограждения и зашагал через толпу. Посмотрев на полицейские автомобили, он заметил в одном из них на переднем сиденье силуэт. Женщина даже не пошевелилась, когда он подошел к машине. Она смотрела прямо перед собой, как манекен из свадебного салона.

Сэм нагнулся и постучал по стеклу костяшками пальцев.

Женщина обернулась. Через стекло на него посмотрели огромные карие глаза. Несмотря на размазанную тушь, нежное округлое лицо было очень хорошеньким. Сэм жестом попросил ее опустить стекло. Женщина выполнила его просьбу.

— Мисс Кормье? Я детектив Сэм Наварро, полиция Портленда.

— Я хочу домой, — произнесла женщина. — Со мной уже поговорило так много полицейских. Прошу вас, отпустите меня домой.

— Конечно, но сначала я задам вам несколько вопросов.

— Несколько?

— Хорошо, — согласился Сэм. — Это будет не несколько, а чуть больше вопросов.

Женщина горестно вздохнула. Лишь после этого вздоха он заметил на ее лице печать усталости.

— Если я отвечу на ваши вопросы, детектив, вы отпустите меня домой?

— Обещаю вам.

— Вы всегда держите ваши обещания?

— Всегда, — кивнул Наварро.

Нина посмотрела на свои сжатые руки, лежавшие на коленях.

— Все правильно, — пробормотала она. — Мужчины и их обещания.

— Простите, о чем вы?

— Ничего, это я так.

Сэм Наварро обошел автомобиль, открыл дверцу и сел на водительское сиденье. Застывшая на пассажирском сиденье женщина ничего не сказала. Просто сидела как статуя и молчала, утопая в волнах складок невесомого белого атласа. Прическа растрепалась, и непослушные черные локоны шелковистых волос ниспадали ей на плечи. Не слишком счастливый образчик невесты — подавленная и удивительно одинокая.

Где же, черт его побери, жених этой несчастной красавицы?

Подавив в себе инстинктивный прилив сочувствия, Сэм потянулся за блокнотом и открыл его на чистой странице.

— Вы не назовете мне ваше полное имя и адрес?

Ответ был произнесен едва ли не безжизненным шепотом:

— Нина Маргарет Кормье, Оушен-Вью-Драйв, триста восемнадцать.

Сэм записал данные в блокнот и посмотрел на женщину в подвенечном платье. Она по-прежнему сидела, устремив взгляд на собственные руки. Но не на него.

— Отлично, мисс Кормье, — произнес Сэм. — Почему бы вам не рассказать, что случилось?

Боже, как ей хотелось поскорее вернуться домой! Она сидела в патрульной машине вот уже полтора часа. С ней успели поговорить трое разных полицейских, и она ответила на все их вопросы. Ее свадьба сорвалась, она чудом избежала смерти, а эти люди все равно продолжают смотреть на нее так, как будто она забавный уродец из кунсткамеры.

И этот тип рядом с ней, полицейский, холодный, как мороженая треска, надеется, что она захочет отвечать на те же самые дурацкие вопросы?

— Мисс Кормье, — со вздохом произнес он, — чем быстрее мы с вами закончим разговор, тем скорее вы сможете уехать домой. Что именно произошло?

— Произошел взрыв, — торопливо ответила она. — Я могу ехать?

— Что вы имеете в виду, употребив слово «взрыв»?

— Прогремел оглушительный взрыв. Много дыма и битого стекла. Я бы сказала, что это был типичный взрыв, от которого пострадало здание.

— Вы сказали о дыме. Какого цвета он был?

— Что?

— Черный дым? Белый?

— Разве это так важно?

— Я прошу вас ответить на мой вопрос.

Нина тяжело вздохнула:

— Мне кажется, дым был белый.

— Вам так кажется?

— Я в этом уверена. — Нина повернулась, чтобы получше разглядеть сидящего рядом с ней копа. Она впервые обратила внимание на лицо своего собеседника. Если бы он улыбался, если бы в его глазах промелькнула хотя бы тень человеческой теплоты, на него было бы даже приятно посмотреть. На вид ему ближе к сорока. Темно-каштановые волосы, которые следовало подстричь еще пару недель назад. Правильные черты лица, идеальные зубы, глубоко посаженные зеленые глаза. Пронзительный взгляд, в котором любая женщина узнала бы романтичного киногероя, типичного полицейского. Это был честный, суровый коп со значком на груди, вот только обаяния в нем ни на грош. Он бросил на нее абсолютно равнодушный взгляд, как будто ему было все равно, что она скажет.

Нина посмотрела ему в глаза, а про себя подумала: «Вот она я, отвергнутая невеста. Он, наверно, сейчас раздумывает о том, что во мне не так, почему меня бросил жених. Какие ужасные недостатки скрыты во мне, коль жених так и не отвел меня к алтарю».

Она спрятала сжавшиеся в кулаки руки в ворохе атласа.

— Я уверена, что дым был белым, — упрямо повторила она. — Хотя какое это имеет значение?

— Имеет. Это указывает на относительное отсутствие углерода.

— Понятно, — сказала она таким тоном, будто это о чем-то ей говорило.

— А пламя было?

— Нет, никакого пламени.

— Вы почувствовали какой-нибудь запах?

— Вы имеете в виду запах газа?

— Любой, газа или чего-то еще?

Нина нахмурилась:

— Я не запомнила. Ведь я была на улице.

— Где именно?

— Мы с преподобным Салливаном сидели в машине. Так что я не почувствовала запаха газа. В любом случае природный газ ведь не имеет запаха, разве не так?

— И потому его трудно распознать.

— В таком случае что это меняет? Лично я ничего не почувствовала.

— Вы не заметили никого подозрительного? Может, кто-то ходил или стоял возле здания церкви до взрыва?

— Там был преподобный Салливан. Несколько моих родственников. Но они уехали значительно раньше.

— А незнакомцы? Люди, которых вы не знаете?

— Когда это произошло, в церкви никого не было.

— Я имею в виду время, предшествовавшее взрыву, мисс Кормье.

— «Предшествовавшее»?

— Вы не видели никого, кому не полагалось быть в церкви? Посторонних людей?

Нина удивленно посмотрела на него. Сэм ответил ей спокойным, сдержанным взглядом.

— Вы хотите сказать… вы полагаете…

Он ничего не ответил.

— Так это была не утечка газа?

— Нет, — ответил Наварро. — Это была бомба.

Нина откинулась на спинку сиденья. От его слов у нее перехватило дыхание. Значит, это вовсе не был несчастный случай, подумала она. Не случайность и не чья-либо оплошность…

— Мисс Кормье?

Лишившись дара речи, она вопросительно посмотрела со своего собеседника. Спокойный, абсолютно бесстрастный взгляд Сэма Наварро не на шутку ее испугал.

— Извините, что мне придется задать вам следующий вопрос, — произнес он. — Но как вы понимаете, есть нечто такое, что мне необходимо выяснить.

Нина сглотнула застрявший в горле комок.

— Вы знаете кого-нибудь, кто мог бы желать вашей смерти?