30
«Кто ты, Мила? Где ты?»
Ведь где-то же остался ее след. Джейн налила себе еще одну чашку кофе и села за кухонный стол, заваленный папками, которые ей удалось собрать с момента возвращения домой из больницы. Здесь были протоколы вскрытия, отчеты о вскрытиях и информация из криминалистических лабораторий бостонской полиции, документы по массовому убийству в Эшбурне, предоставленные полицией Лисбурга, досье Джозефа Роука и Алены, подготовленные Муром. Она уже несколько раз просмотрела эти папки в поисках следа Милы — женщины, которую никто не знал в лицо. Единственным доказательством ее существования были волосы, найденные на заднем сиденье автомобиля Джозефа Роука, которые не принадлежали ни самому Роуку, ни Алене.
Джейн отхлебнула кофе и снова потянулась к папке с материалами по брошенной машине Джозефа Роука. Она уже приспособилась работать в часы затишья, когда Реджина спала, и вот сейчас, едва дочь задремала, она, не тратя времени, вернулась к поискам Милы. Пробежала глазами список вещей, обнаруженных в автомобиле. Это был вещевой мешок, забитый грязной одеждой, и полотенца, украденные из мотеля «Сикс». В отдельном пакете обнаружили плесневелый хлеб, пачку орехового масла и десяток банок с венскими сосисками. Рацион человека, которому некогда готовить. Человека в бегах.
Она вернулась к отчетам лаборатории по исследованию волос и волокон. Салон автомобиля был невероятно грязным — на сиденьях оказалось множество самых разных волокон, искусственных и натуральных, человеческих волос. Джейн интересовали волосы, найденные на заднем сиденье, и она углубилась в изучение отчета.
Волос человеческий. А02/В00/С02 (7 cm)/D42.
Волос с головы. Слегка завитый, длина семь сантиметров, пигмент средне-рыжий.
Вот и все, что мы пока о тебе знаем, подумала Джейн. У тебя короткие рыжие волосы.
Она перешла к фотографиям автомобиля. Она уже видела их раньше, но сейчас вновь принялась рассматривать пустые банки из-под напитка «Ред Булл», смятые обертки от шоколадок, скомканное одеяло, грязную подушку. Взгляд ее упал на бульварную газетенку, валявшуюся на заднем сиденье.
«Уикли Конфиденшл».
Она вновь поймала себя на мысли о том, насколько нелепо выглядела эта газета в машине мужчины. Неужели Джо могли волновать переживания Мелани Гриффит или похождения чьего-то неверного мужа? «Конфиденшл» был чисто женским таблоидом; вряд ли кому-то из мужчин были интересны подробности личной жизни кинозвезд.
Она вышла из кухни и заглянула в детскую. Реджина еще спала — редкие мгновения покоя, к сожалению, коротки. Джейн тихо прикрыла дверь в детскую, выскользнула из квартиры и устремилась по коридору к квартире соседки.
Госпожа О'Брайен не сразу открыла дверь, но явно обрадовалась гостье. Чувствовалось, что она изнывает от одиночества.
— Извините, что побеспокоила, — начала Джейн.
— Входите, входите!
— Я на минутку. Я оставила Реджину в кроватке и…
— Как она? Я слышала, ночью она опять плакала.
— Мне очень жаль, что мы вас беспокоим. Она неважно спит.
— Бренди, — доверительно шепнула ей соседка.
— Как вы сказали?
— На пустышке. Я брызгала своим мальчишкам, и она спали, как ангелы.
Джейн хорошо знала обоих сыновей соседки. Ангелами их при всем желании нельзя было назвать.
— Госпожа О'Брайен, — сказала она, предвосхищая очередные советы по воспитанию детей, — вы ведь выписываете «Уикли Конфиденшл»?
— Только что получила свежий номер. «Избалованные голливудские питомцы!» Вы знали, например, что в некоторых отелях предусмотрены специальные номера для их собак?
— А у вас сохранились выпуски за прошлый месяц? Я ищу номер с Мелани Гриффит на обложке.
— Я знаю, о чем вы говорите. — Госпожа О'Брайен жестом пригласила ее войти. Джейн проследовала за соседкой в гостиную и с удивлением уставилась на кипы журналов, которыми были завалены все горизонтальные поверхности. Похоже, здесь были собраны подшивки журналов «Пипл», «Энтертеймент Уикли» и «ЮЭс» за последние десять лет.
Госпожа О'Брайен уверенно направилась к нужной стопке и, порывшись в номерах «Конфиденшл», достала номер с Мелани Гриффит.
— Да, я помню, тот номер был особенно хорош, — сказала она. — «Ужасы пластической хирургии». Если вам когда-нибудь захочется сделать подтяжку, советую прежде прочитать этот выпуск. Сразу выбросите из головы эту затею.
— Вы не возражаете, если я позаимствую у вас этот номер?
— Но вы ведь вернете его?
— Да, конечно. Я возьму на денек-другой.
— Потому что он мне нужен. Я люблю их перечитывать.
Возможно, она даже помнила их наизусть.
Вернувшись за свой кухонный стол, Джейн отыскала дату выпуска газеты: 20 июля. Номер поступил в продажу всего за неделю до того, как Алену вытащили из вод залива Хингхэм. Она открыла газету и начала читать. И незаметно для себя увлеклась, хотя периодически и ловила себя на мысли: «Боже, какая помойка, но забавно. Я и не подозревала, что он гей, а у нее вот уже четыре года не было секса. И с чего вдруг все помешались на клизмах?» Она на минутку задержалась на ужасах пластической хирургии, потом пробежала глазами новости моды и статьи «Я видела ангела» и «Храбрая кошка спасает семью». Неужели Джозеф Роук тратил время на эти сплетни и вести с подиумов? Изучал лица, изуродованные пластическими хирургами, и думал: «Это не для меня. Я буду стареть красиво».
Нет, конечно, нет. Джозеф Роук вряд ли заинтересовался бы всем этим бредом.
«Тогда почему газета оказалась в его машине?»
Джейн дошла до рекламных объявлений, размещенных на последних двух страницах. Колонки пестрели именами психологов, целителей, предложениями о работе на дому. Интересно, отвечал ли кто-то на эти объявления? И неужели кто-то всерьез рассчитывал получать «до 250 долларов в день, раскладывая материалы в конверты»? Вскоре она дошла до колонки личных объявлений, и ее взгляд замер на одном из них. На знакомых словах.
«Жребий брошен».
Ниже были указаны время, дата и телефонный номер с кодом региона 617. Бостон.
Это может оказаться простым совпадением, подумала она. Возможно, некая влюбленная парочка договаривалась о будущем свидании. Или кто-то согласовывал время и место передачи партии наркотиков. Да вряд ли это имеет отношение к Алене, Джо и Миле.
Чувствуя, как сильно забилось сердце, она схватила телефонную трубку и набрала номер, указанный в рекламе. Гудки. Три, четыре, пять гудков. Ни сигнала автоответчика, ни голоса. В трубке раздавались бесконечные гудки. «Может, хозяин этого телефона давно умер?»
— Алло, — ответил какой-то мужской голос, когда Джейн уже собиралась повесить трубку.
Джейн замерла. И снова прижала трубку к уху.
— Вас не слышно, — раздраженно буркнул мужчина.
— Алло, — отозвалась Джейн. — Кто это?
— А вы кто? Вы же звоните.
— Прошу прощения. Я… мм… мне дали этот номер, но не назвали имени.
— Здесь никого и нет, — сказал мужчина. — Это телефон-автомат.
— Где вы находитесь?
— У Фаней-холла. Я просто проходил мимо и услышал звонок. Так что если вы кого-то ищете, ничем не могу вам помочь. Всего хорошего. — И он повесил трубку.
Джейн снова взглянула на рекламное объявление. На эти два слова.
«Жребий брошен».
Она снова потянулась к телефонной трубке и набрала номер.
— «Уикли Конфиденшл», — ответил женский голос. — Рекламная служба.
— Здравствуйте, — сказала Джейн. — Я бы хотела разместить рекламное объявление.
* * *
— Ты должна была сначала обсудить это со мной, — вздохнул Габриэль. — Не могу поверить, что ты все решила сама.
— Некогда было звонить тебе, — попыталась оправдаться Джейн. — Они прекращают прием рекламных объявлений в пять часов вечера. Пришлось принимать решение на ходу.
— Ты даже не знаешь, ответят ли на него. К тому же теперь твой сотовый номер появится в газете.
— Самое худшее, что меня ждет, — это несколько звонков от психов, вот и все.
— Или тебя втянут в гораздо более опасную авантюру, чем мы можем себе представить. — Габриэль швырнул таблоид на кухонный стол. — Нужно сообщить Муру. Бостонская полиция поможет отследить звонки. Нет, сначала все нужно тщательно продумать. — Он взглянул на жену. — Аннулируй свой заказ, Джейн.
— Не могу. Я же сказала, уже поздно.
— Господи. Я всего на пару часов отлучился в региональный офис и, вернувшись домой, обнаруживаю, что моя жена, сидя на кухне, забавляется опасными телефонными играми.
— Габриэль, это всего лишь рекламное объявление из двух строк. Либо мне кто-нибудь перезвонит, либо вообще никто не клюнет.
— А что если все-таки клюнет?
— Тогда я позволю Муру заняться этим.
— Ты позволишь? — Габриэль расхохотался. — Это его работа, а не твоя. Ты в декретном отпуске, еще не забыла?
И словно в поддержку его слов из детской донесся громкий плач. Джейн пошла к дочери и, как всегда, обнаружила, что Реджина выбралась из-под одеяла и яростно размахивает кулачками, гневаясь, что ее запросы не были немедленно удовлетворены. «Сегодня все мною недовольны», — подумала Джейн, доставая Реджину из кроватки. Она подставила грудь жадному ротику ребенка и поморщилась, когда маленькие челюсти сомкнулись вокруг нее. «Я стараюсь быть хорошей мамой, — думала она, — стараюсь изо всех сил, но мне надоело пахнуть кислым молоком и тальком. Постоянная усталость измучила меня».
«Я ведь привыкла охотиться за плохими мальчишками».
Она вернулась с ребенком на кухню и остановилась, раскачиваясь взад-вперед, чтобы ублажить Реджину, в то время как в ней самой все клокотало от гнева.
— Даже если бы я могла, все равно не стала бы отменять заказ, — с вызовом бросила она. Увидев, что Габриэль направляется к телефону, спросила: — Кому ты хочешь звонить?
— Муру. С этого момента он командует парадом.
— Это мой сотовый номер. Моя идея.
— Но расследованием занимаешься не ты.
— Я и не собираюсь действовать в одиночку. Я просто указала определенное время и дату. Почему бы нам всем вместе не собраться и не узнать, кто позвонит? Ты, я, Мур. Я просто хочу присутствовать в момент, когда зазвонит телефон.
— Тебе нельзя лезть в это дело, Джейн.
— Но я уже стала его частью.
— У тебя есть Реджина. Ты мать.
— Но я же еще не умерла. Ты слышишь меня? Я — еще — не — умерла.
Ее слова, казалось, повисли в воздухе, который звенел от ее злости, будто кто-то играл на цимбалах. Реджина вдруг перестала сосать грудь и широко распахнутыми глазами удивленно таращилась на мать. Холодильник вздрогнул и замер.
— Я никогда и не говорил, что ты умерла, — тихо произнес Габриэль.
— Но ты так разговариваешь со мной, будто меня вовсе не существует. «У тебя ведь Реджина. Это более важная работа. Тебе нужно сидеть дома, кормить ее молоком и ждать, пока твои мозги сгниют». Я полицейский, и мне необходимо вернуться к работе. Я скучаю по ней. Мне не хватает привычного жужжания пейджера. — Она вздохнула и села к столу, всхлипнув от досады. — Я полицейский, — прошептала она.
Он сел напротив нее.
— Я знаю, что ты полицейский.
— Сомневаюсь. — Она провела рукой по лицу. — Ты совсем не понимаешь, кто я. Тебе кажется, что ты женился на ком-то другом. На какой-то идеальной мамаше.
— Я прекрасно знаю, на ком я женат.
— Реальность оказалась поганой, правда? И я тоже.
— Ну… — Он кивнул. — Иногда бывает.
— Только не говори, что я тебя не предупреждала. — Джейн поднялась из-за стола. Реджина как-то странно затихла, по-прежнему не отрывая взгляда от Джейн, как будто ей вдруг стало интересно наблюдать за своей мамочкой. — Ты знаешь, какая я, поэтому либо принимай меня такой, либо уходи. — Она направилась к двери.
— Джейн!
— Реджине нужно поменять памперс.
— Черт возьми, ты хочешь дезертировать?
Она обернулась к мужу.
— Я никогда не дезертировала.
— Тогда посиди со мной. Потому что я никуда не собираюсь уходить.
Некоторое время она молча смотрела на него. И думала: «Как же это тяжело! Брак — это такое тяжелое и страшное испытание, и он прав — мне действительно хочется дезертировать. Спрятаться куда-нибудь, где меня никто не сможет задеть».
Она выдвинула стул и села.
— Понимаешь, многое изменилось, — сказал он. — Теперь все не так, как прежде, теперь у нас есть Реджина.
Джейн молчала, все еще сердясь на него за то, что он не опроверг ее слов, не сказал, что она вовсе не поганая. Даже если это и правда.
— Теперь, если с тобой что-то случится, это коснется не только тебя. У тебя есть дочь. Есть и другие люди, о которых следует подумать.
— Я решила стать матерью, а не тюремным заключенным.
— Ты жалеешь, что у нас есть ребенок?
Она посмотрела на Реджину. Дочь по-прежнему таращилась на нее широко раскрытыми глазами, как будто понимала каждое слово.
— Нет, конечно, нет. Просто… — Она покачала головой. — Я ведь не только мать. Я — это я. Но я чувствую, что теряю себя, Габриэль. С каждым днем меня становится все меньше. Я исчезаю, как Чеширский Кот в Стране чудес. С каждым днем мне все труднее вспомнить, кем я была. И вот ты приходишь домой и начинаешь отчитывать меня за эту рекламу. А ведь признайся, это блестящая идея. И тогда я думаю: «Ну вот, теперь я окончательно исчезла. Даже мой муж забыл, кто я».
Он подался вперед, прожигая ее своим взглядом.
— Ты знаешь, каково мне было, когда ты оказалась в заложниках? Ты хотя бы представляешь, что я пережил? Ты думаешь, что ты железная. Стоит тебе достать оружие, и ты сразу превратишься в сверхженщину. Но если с тобой что-то случится, Джейн, плохо будет не только тебе. Мне тоже. Ты когда-нибудь думала обо мне?
Она промолчала.
Габриэль засмеялся, но его смех напоминал стон раненого зверя.
— Да, я зануда, все пытаюсь защитить тебя от тебя самой. Но кто-то же должен это сделать, потому что ты — злейший враг самой себе. Ты никогда не оставишь попыток доказать что-то самой себе. Ты все еще остаешься униженной сестренкой Фрэнки Риццоли. Девчонкой. Ты по-прежнему недостойна играть с мальчишками в их игры, и так будет всегда.
Она смотрела на него, возмущенная тем, что он так хорошо ее знает. И что его жестокие слова бьют точно в цель.
— Джейн. — Габриэль потянулся к ней. Она не успела отстраниться, и его ладонь накрыла ее руку — муж явно не собирался ее отпускать. — Тебе не нужно доказывать ничего ни мне, ни Фрэнки, ни кому бы то ни было. Я знаю, тебе сейчас трудно, но ты вернешься к работе даже раньше, чем ты думаешь. А пока дай адреналину успокоиться. Дай мне покоя. Позволь мне насладиться сознанием того, что мои жена и дочь находятся дома в безопасности.
Он не убирал свою ладонь. Джейн смотрела на их сплетенные руки и думала: «Этот человек никогда не дрогнет. Как бы я ни давила на него, он всегда будет моей опорой. Пусть даже я этого не заслуживаю». Медленно их пальцы сомкнулись в молчаливом примирении.
Зазвонил телефон.
Реджина ответила истошным воплем.
— Что ж, — Габриэль вздохнул. — Покой длился недолго. — Покачав головой, он поднялся из-за стола и подошел к телефону.
Джейн уже понесла Реджину в детскую и вдруг услышала, как муж сказал в трубку:
— Вы правы. Не стоит обсуждать это по телефону.
Она тут же насторожилась и обернулась, чтобы увидеть выражение его лица, угадать, почему вдруг его голос опустился до шепота. Но Габриэль стоял лицом к стене, и она видела лишь его напряженную спину.
— Ждем вас, — сказал он и повесил трубку.
— Кто это?
— Маура. Она едет к нам.
