28

Джейн сидела одна в комнате для допросов и, уставившись на свое отражение в зеркальной перегородке, думала: «Как же противно находиться по эту сторону стекла». Вот уже час она провела здесь, время от времени подходя к двери и проверяя, не открылась ли она ни с того ни с сего. Разумеется, их с Габриэлем посадили в разные комнаты; это обычный порядок, она и сама так делала, когда проводила допросы. Но в остальном ситуация была для нее новой и совершенно непривычной. Мужчины, арестовавшие их, так и не представились, не предъявили удостоверений, не назвали ни своих званий, ни серийных номеров. С таким же успехом они могли быть Людьми в Черном, защищающими Землю от отбросов Вселенной. Они провели сюда своих пленников через подземный гараж, так что Джейн понятия не имела, на какое управление они работают. Поняла только, что здание, в котором они находятся, расположено где-то в Рестоне.

— Эй! — Джейн встала и постучала в зеркальную стену. — Между прочим, вы даже не зачитали мои права. К тому же отобрали у меня сотовый телефон, и я не могу позвонить адвокату. У вас будут неприятности, ребята.

Ответа не последовало.

Груди опять разболелись, и Джейн чувствовала себя коровой, нуждающейся в дойке, но не станет же она задирать перед ними рубашку и сцеживаться. Она постучала в зеркало, на этот раз сильнее. Она уже не испытывала страха, поскольку знала, что эти ребята из правительственной службы просто упиваются своей властью, пытаясь запугать ее. Она знала свои права; как полицейский она всегда следила за соблюдением гарантий прав преступников, а уж за себя тем более была готова постоять.

Из зеркала на нее смотрело ее собственное отражение. Копна темных кудряшек, упрямый квадратный подбородок. Присмотритесь внимательнее, ребятки, подумала она. Кто бы вы ни были, стоящие по ту сторону зеркала, знайте, что перед вами разгневанный коп, который все меньше настроен на сотрудничество.

— Эй! — крикнула она и ударила по зеркалу.

Внезапно дверь распахнулась; Джейн была поражена, увидев входящую в комнату женщину. Хотя лицо у нее было моложавое — на вид ей нельзя было дать больше пятидесяти, — в волосах уже серебрилась седина, резко контрастирующая с темными глазами. Как и ее коллеги-мужчины, она была одета в консервативный костюм — неизменный выбор женщин, освоивших мужскую профессию.

— Детектив Риццоли, — обратилась к ней женщина. — Извините, что заставили вас так долго ждать. Я очень торопилась приехать, но, знаете, в округе Колумбия сплошные пробки. — Она протянула руку для пожатия. — Рада, что наконец встретилась с вами.

Джейн проигнорировала протянутую руку и вгляделась в лицо женщины.

— Мы знакомы?

— Хелен Глассер. Департамент юстиции. И да, я согласна, у вас есть все основания для недовольства. — Она снова протянула руку, как будто приглашая к перемирию.

На этот раз Джейн подала руку, получив ответ в виде по-мужски твердого пожатия.

— Где мой муж? — потребовала ответа Риццоли.

— Мы встретимся с ним наверху. Я просто хотела сначала установить перемирие с вами, а потом мы все перейдем к делу. То, что произошло сегодня вечером, просто недоразумение.

— То, что произошло — это грубейшее нарушение наших прав.

Глассер указала на дверь.

— Пожалуйста, давайте поднимемся наверх и все обсудим.

Они прошли по коридору к лифту, где Глассер вставила в электронный замок карту-ключ и нажала кнопку верхнего этажа. В одно мгновение они взмыли из подвала в пентхаус. Двери лифта распахнулись, и они вышли в комнату с огромными окнами и панорамным видом на город Рестон. Комната была обставлена безликой мебелью в стиле, характерном для правительственных учреждений — серый диван и кресла, унылый ковер, столик с кофеваркой, поднос с посудой. На стене располагался единственный элемент декора — абстрактная картина с нелепым оранжевым шаром. «Повесь такую в полиции, — подумала Джейн, — и какой-нибудь остряк-коп непременно превратит ее в мишень для стрельбы».

Она обернулась на шум и увидела, что из лифта выходит Габриэль.

— Все в порядке? — спросил он.

— Электрошок не произвел на меня впечатления. А так я… — Она осеклась, узнав человека, который вышел из лифта следом за Габриэлем. Его лицо совсем недавно промелькнуло на видеопленке с места преступления.

Джон Барсанти кивнул ей.

— Детектив Риццоли.

Джейн посмотрела на мужа.

— А ты знаешь, что происходит?

— Давайте присядем, — предложила Глассер. — Пора прояснить ситуацию.

Джейн устало опустилась на диван рядом с Габриэлем. Все молчали, пока Глассер разливала кофе и передавала чашки по кругу. После тех испытаний, которым их сегодня подвергли, это был запоздалый жест гостеприимства, и Джейн совсем не хотелось сдаваться, разменивая свою праведную злость на улыбку и чашку кофе. Она молча поставила свою чашку на стол, словно отвергая попытки примирения.

— Мы имеем право задавать вопросы? — спросила Джейн. — Или это будет односторонний допрос?

— Боюсь, мы не сможем ответить на все ваши вопросы. Существует тайна следствия, — сказала Глассер. — На вас, конечно, это не распространяется. Мы провели проверку ваших досье. И вы, детектив, и агент Дин хорошо зарекомендовали себя.

— И тем не менее вы нам не доверяете.

Глассер смерила ее стальным взглядом.

— Мы не можем себе позволить доверять кому бы то ни было. Тем более в таком щепетильном деле. Мы с агентом Барсанти приложили максимум усилий к тому, чтобы сохранить в тайне нашу работу, но каждый наш шаг отслеживался. Компьютеры кто-то потихоньку взламывал, было вторжение и в мой офис, я также не уверена, что мой телефон не поставлен на прослушку. Кто-то явно в курсе нашего расследования. — Она отставила свою чашку. — И теперь мне необходимо знать, что вы здесь делаете и почему оказались в том доме.

— Вероятно, по той же причине, по которой вы держите его под наблюдением.

— Вы знаете, что там произошло.

— Да, мы просмотрели файлы детектива Уордлоу.

— Вы проделали такой долгий путь. Что вас так интересует в этом деле?

— Почему бы вам для начала не ответить на наш вопрос? — возразила Джейн. — Чем вызван интерес департамента юстиции к смерти пяти проституток?

Глассер молчала, ее лицо оставалось непроницаемым. Она спокойно отхлебнула кофе, как будто и не слышала адресованного ей вопроса. Джейн не могла не восхититься выдержкой этой женщины. Было совершенно ясно, что здесь всем заправляет именно Глассер.

— Вам известно, что личности жертв так и не были установлены? — сказала Глассер.

— Да.

— Мы полагаем, что они нелегальные иммигрантки. И пытаемся выяснить, каким образом они проникли на территорию нашей страны. Кто привез их, и каким образом они пересекали нашу границу.

— И вы хотите сказать, что все это имеет отношение к национальной безопасности? — Джейн не удержалась от скептицизма.

— Это только часть проблемы. Считается, что после одиннадцатого сентября мы усилили охрану наших границ и перекрыли каналы нелегальной иммиграции. Но это не так. Незаконные передвижения из Мексики в США до сих пор существуют. У нас есть огромные неконтролируемые участки побережья. Канадская граница, которая едва патрулируется. И проводники знают все лазейки, все наши слабые места. Доставить в страну девочек совсем несложно. И как только они оказываются в стране, их сразу же заставляют работать. — Глассер поставила на стол чашку с кофе. Ее глаза сверкнули словно полированный эбонит. — Вам известно, сколько нелегалов трудится в секс-индустрии нашей страны? Нашей так называемой цивилизованной страны? Порядка пятидесяти тысяч. Речь не о проститутках. Я говорю о тех рабынях, которых заставляют обслуживать клиентов против их воли. О тысячах девушек, которых привозят в Соединенные Штаты, где они попросту исчезают. Они становятся невидимками. И это при том, что они находятся среди нас в больших городах и маленьких поселках. Запертые в борделях или частных квартирах. Мало кто вообще знает об их существовании.

Джейн вспомнила решетки на окнах, дом в Эшбурне, изолированный от всех. Неудивительно, что у нее возникла ассоциация с тюрьмой; он и был тюрьмой.

— Эти девушки слишком запуганы, чтобы сотрудничать с властями. Если они и решатся на это, последствия для них будут ужасными. Даже если им удается бежать и вернуться на родину, их все равно выслеживают. Хозяевам выгоднее убить их, нежели оставить на свободе. — Она замолчала. — Вы читали протокол вскрытия пятой жертвы. Той, что постарше.

Джейн сглотнула.

— Да.

— То, что с ней сделали, имеет совершенно четкий подтекст. Вот что тебя ждет, если пойдешь наперекор нам. Мы не знаем, чем она их так разозлила, какую грань перешла. Может, прикарманила деньги, которые ей не принадлежали. Может, промышляла бизнесом на стороне. Ясно, что она была содержательницей притона, обладала определенной властью, но это ее не спасло. В чем бы ни заключалась ее ошибка, она за нее заплатила. И вместе с ней и ее подопечные.

— Выходит, ваше расследование вовсе не связано с терроризмом, — заметил Габриэль.

— При чем здесь терроризм? — удивился Барсанти.

— Нелегальные мигранты из Восточной Европы. Вероятность чеченского следа.

— Эти женщины были доставлены в страну исключительно с коммерческой целью, других причин нет.

Глассер нахмурилась, взглянув на Габриэля.

— Кто вам сказал про терроризм?

— Сенатор Конвей. И заместитель директора Национального совета по разведке.

— Дэвид Силвер?

— Он прилетел в Бостон, когда произошел захват заложников. В тот момент считалось, что существует угроза чеченского терроризма.

Глассер фыркнула.

— Дэвид Силвер помешался на террористах, агент Дин. Они ему на каждом углу мерещатся.

— Он сказал, что этим делом озабочены на самом верху. Поэтому его и прислал директор Уинн.

— Ну, за это им и деньги платят. Надо же как-то оправдывать свое существование. Их послушать, так во всем всегда виноват терроризм.

— Сенатор Конвей тоже выражал обеспокоенность по этому поводу.

— Вы доверяете сенатору?

— А не должен?

— Вы ведь работали с сенатором Конвеем, так ведь? — уточнил Барсанти.

— Сенатор Конвей является членом комитета по разведке. Мы неоднократно встречались, когда я работал в Боснии. Занимался расследованием военных преступлений.

— Но насколько хорошо вы его знаете, агент Дин?

— Вы хотите сказать, что недостаточно хорошо?

— Он заседает в Сенате вот уже третий срок, — заметила Глассер. — Чтобы продержаться так долго, нужно уметь договариваться, идти на компромисс. Мы лишь хотим предупредить вас, чтобы вы были осторожнее с теми, кому доверяете. Мы давно усвоили этот урок.

— Выходит, в этом деле вас беспокоит вовсе не терроризм, — сказала Джейн.

— Меня беспокоят пятьдесят тысяч исчезнувших женщин. Речь идет о рабстве на территории нашей страны. О людях, униженных и оскорбленных теми, кому важнее всего трахаться. — Она запнулась, а потом глубоко вздохнула. — Вот в чем дело, — тихо добавила она.

— Похоже, вы объявили им священную войну.

Глассер кивнула.

— Вот уже четыре года я занимаюсь этой проблемой.

— Тогда почему вы не спасли тех женщин в Эшбурне? Вы ведь должны были знать, что происходит в том доме.

Глассер не ответила; да в этом и не было необходимости. Горестное выражение ее лица подтвердило то, о чем Риццоли уже догадалась.

Джейн перевела взгляд на Барсанти.

— Вот почему вы так скоро появились на месте преступления. Практически одновременно с полицией. Вы уже знали, что там происходило. Должны были знать.

— Мы получили наводку всего за несколько дней до трагедии, — объяснил Барсанти.

— И не вмешались сразу же? Не попытались спасти этих женщин?

— К тому времени мы еще не установили прослушивающие устройства. И у нас не было возможности следить за тем, что там происходит.

— Но вы ведь знали, что там бордель. Что девушки находятся в заточении.

— На кону стояло гораздо больше, чем вы себе представляете, — вмешалась Глассер. — Речь шла не только о пяти женщинах. Мы должны были обеспечить секретность более масштабного расследования. Если бы мы вступили в игру раньше времени, о секретности можно было бы забыть.

— И вот теперь пять женщин мертвы.

— Думаете, я этого не знаю? — Исполненная страдания реплика Глассер поразила присутствующих. Она резко встала с кресла, подошла к окну и взглянула на огни города. — Знаете, что Америка ни в коем случае не должна была продавать в Россию? Всего одну вещь — но как бы я хотела, чтобы она там никогда не оказалась. Я говорю о фильме «Красотка». Ну, знаете, с Джулией Робертс. Проститутка в роли Золушки. В России этот фильм просто обожают. Девушки смотрят его и думают: вот поеду в Америку и встречу Ричарда Гира. Он женится на мне, и я буду жить с ним богато и счастливо. Пусть даже девушка подозревает подвох и сомневается в том, что в Штатах ее ждет легальная работа, она все равно надеется: вот обслужу нескольких клиентов, а потом объявится Ричард Гир и спасет меня. И вот она садится в самолет и летит в Мехико. Оттуда пароходом добирается до Сан-Диего. Или же здешние дельцы переправляют ее на машине через границу. Если она блондинка и говорит по-английски, это вообще не проблема. Иногда ее ведут через границу пешком. Она думает, что скоро заживет жизнью Красотки. Но вместо этого ее покупают и продают как кусок мяса. — Глассер обернулась и посмотрела на Джейн. — Вы знаете, сколько может заработать сутенер на красивой девушке?

Джейн покачала головой.

— Тридцать тысяч долларов в неделю. В неделю! — Глассер снова отвернулась к окну. — Никакие пентхаусы и Ричарды Гиры вас не ждут. Вас сажают под замок в доме или квартире, за вами наблюдают настоящие монстры этого бизнеса. Только в женском обличье. Они обучают вас, насаждают дисциплину, ломают вашу психику.

— Жертва номер пять, — подсказал Габриэль.

Глассер кивнула.

— Мамаша. Так называемая.

— Ее убили те, на кого она работала? — спросила Джейн.

— Когда плаваешь с акулами, будь готов к тому, что тебя покусают.

Или к тому, что тебе раздробят кисти рук, подумала Джейн. Наказание за проступок, предательство.

— Пять женщин убиты в том доме, — сказала Глассер. — Но пятьдесят тысяч других по-прежнему томятся в заточении в нашей свободной стране. Их насилуют мужчины, которым нужен только секс и дела нет до страданий какой-то там шлюхи. Мужчины, которым наплевать на тех, кем они пользуются. Возможно, такой мужчина возвращается домой к жене и детям, играет роль примерного семьянина. Но через несколько дней или недель он опять идет в бордель, чтобы трахнуть девочку — ровесницу его дочери. И ему никогда не приходит в голову, что, глядя в зеркало, он видит перед собой чудовище. — Голос Глассер опустился до шепота. Она глубоко вздохнула и потерла рукой затылок, словно пытаясь таким образом снять накопившуюся ярость.

— Кем была Алена? — спросила Джейн.

— Ее полное имя? Вероятно, мы никогда этого не узнаем.

Джейн перевела взгляд на Барсанти.

— Вы следовали за ней до самого Бостона и так и не узнали ее имени?

— Но мы узнали о ней другое, — ответил Барсанти. — Мы знали, что она свидетель. Она была в том доме в Эшбурне.

«Вот оно, — подумала Джейн. — Связь между Эшбурном и Бостоном».

— Как вы узнали об этом? — поинтересовалась она.

— По отпечаткам пальцев. Эксперты собрали на месте преступления десятки неидентифицированных отпечатков. Они не соответствовали отпечаткам пальцев жертв. Возможно, их оставили клиенты борделя. Но один комплект отпечатков совпал с пальчиками Алены.

— Минутку, — вмешался Габриэль. — Бостонская полиция сразу же отправила отпечатки пальцев Алены в СИВС. Никакого соответствия обнаружено не было. И в то же время вы говорите, что ее отпечатки оказались на месте преступления в январе? Почему тогда СИВС не дали нам никакой информации?

Глассер и Барсанти переглянулись. Их красноречивые взгляды были ответом на вопрос Габриэля.

— Вы не передавали ее отпечатки в СИВС, — ответил за них Габриэль. — Этой информацией могла бы воспользоваться бостонская полиция.

— Ею могли воспользоваться и другие, — возразил Барсанти.

— Черт возьми, кто эти другие, о которых вы все время говорите? — вмешалась Джейн. — Я была заложницей этой женщины в больнице. К моей голове было приставлено дуло пистолета. Вы хотя бы немножко думали о заложниках?

— Конечно, думали, — заявила Глассер. — Но мы хотели, чтобы все вышли оттуда живыми. В том числе и Алена.

— Прежде всего Алена, — добавила Джейн. — Поскольку она была вашим свидетелем.

Глассер кивнула.

— Она видела то, что произошло в Эшбурне. Вот почему те двое появились в больничной палате.

— Кто их послал?

— Мы не знаем.

— У вас есть отпечатки пальцев человека, которого она застрелила. Кто он?

— Этого мы тоже не знаем. Он бывший военный, а Пентагон не дает сведений о своих.

— Вы же департамент юстиции. И даже вы не можете получить доступ к этой информации?

Глассер отошла от окна и села в кресло напротив Джейн.

— Теперь вы понимаете, с какими трудностями мы сталкиваемся. Мы с агентом Барсанти вынуждены вести это дело в обстановке максимальной секретности. Мы не хотели привлекать к себе внимания, потому что они тоже ее искали. Но мы надеялись найти ее первыми. И подобрались совсем близко. Из Балтимора до Коннектикута, потом до Бостона агент Барсанти следовал за ней по пятам.

— Как вам удавалось отслеживать ее передвижения? — спросил Габриэль.

— Поначалу это было легко. Мы просто шли по следу, который оставляла кредитка Джозефа Роука. Он снимал наличные в банкоматах.

— Я постоянно пытался связаться с ним, — признался Барсанти. — Оставлял ему на мобильном голосовые сообщения. Даже попросил его старую тетушку из Пенсильвании передать ему кое-какую информацию. Наконец Роук перезвонил мне, и я попытался уговорить его встретиться. Но он мне не доверял. Потом он застрелил полицейского в Нью-Хевене, и мы потеряли его след. Вот тогда, я думаю, они и расстались.

— Откуда вы узнали, что они путешествуют вместе?

— В ночь массового убийства в Эшбурне, — объяснила Глассер, — Джозеф Роук останавливался на ближайшей автозаправке. Он расплатился кредиткой, потом спросил служащего, нет ли у них машины техпомощи, поскольку он подобрал на дороге двух женщин, у которых возникли проблемы.

Воцарилось молчание. Габриэль и Джейн переглянулись.

— Двух женщин? — переспросила Джейн.

Глассер кивнула.

— Камера видеонаблюдения на автозаправке зафиксировала автомобиль Роука. Сквозь лобовое стекло просматривается женщина на переднем сиденье. Это Алена. Именно в эту ночь их пути пересеклись, и Джозеф Роук стал ее соучастником. В ту самую минуту, когда он посадил девушек в свою машину, впустил их в свою жизнь, он стал меченым. Спустя пять часов после остановки на заправке его дом подожгли. И тогда он понял, что попал в большую беду.

— А вторая? Вы сказали, что он подобрал на дороге двух женщин.

— О ней нам ничего неизвестно. Только то, что она ехала с ними до самого Нью-Хевена. Это было два месяца назад.

— Вы говорите о съемке из патрульной машины. На ней зафиксирован момент убийства офицера полиции.

— Да, на пленке видно, как над задним сиденьем автомобиля Роука поднимается чья-то голова. Но мы видели только затылок, лицо ни разу не мелькнуло. Так что никакой информации об этой женщине у нас нет. Лишь несколько рыжих волос, оставшихся на сиденье. Мы полагаем, что ее уже нет в живых.

— А если она все-таки жива, — добавил Барсанти, — тогда она остается нашим последним свидетелем. Только она видела, что произошло в Эшбурне.

— Я могу назвать ее имя, — тихо произнесла Джейн.

Глассер нахмурилась.

— Что?

— Это я о том сне. — Джейн взглянула на Габриэля. — Я помню, что сказала мне Алена.

— Ее преследуют кошмары, — пояснил Габриэль. — О захвате здания больницы.

— И что в этом сне? — спросила Глассер, не отрывая взгляда от Джейн.

Джейн сглотнула.

— Я слышу, как барабанят в дверь, потом в комнату врываются люди. И она наклоняется ко мне. Хочет мне что-то сказать.

— Алена?

— Да. Она говорит: «Мила знает». Это все, что она сказала. «Мила знает».

Глассер внимательно посмотрела на Джейн.

— Мила знает? В настоящем времени? — Она перевела взгляд на Барсанти. — Наша свидетельница еще жива.