22
Джейн проснулась от солнечного света, струившегося в окно ее палаты. Она взглянула на Габриэля, который спал на соседней койке. В его волосах она увидела седые пряди, которых прежде не замечала. Он был во вчерашней рубашке с забрызганным кровью рукавом.
«Чья это кровь?»
Словно почувствовав на себе ее взгляд, Габриэль открыл глаза и тут же зажмурился от яркого солнца.
— Доброе утро, папочка, — сказала она.
Он устало улыбнулся.
— Я думаю, мамочке нужно еще поспать.
— Я не могу.
— Возможно, это последняя возможность выспаться. Когда мы с ребенком вернемся домой, нам уже вряд ли удастся отдохнуть.
— Мне нужно знать, Габриэль. Ты мне так и не рассказал, что произошло.
Улыбка померкла на его губах. Он сел на кушетке, провел руками по лицу и сразу же показался Джейн измученным и постаревшим.
— Они погибли.
— Оба?
— Их застрелили во время штурма. Так сказал капитан Хейдер.
— Когда ты говорил с ним?
— Он приходил вчера вечером. Ты уже спала, и я не хотел тебя будить.
Джейн легла на спину и уставилась в потолок.
— Я пытаюсь вспомнить. Господи, почему же я не могу ничего вспомнить?
— Я тоже не могу, Джейн. Они применили газ фентанил. Во всяком случае так сказали Мауре.
Джейн взглянула на мужа.
— Выходит, ты не видел, как все было? И даже не знаешь, правду ли сказал Хейдер?
— Я знаю, что Алена и Джо мертвы. Их трупы доставлены в морг бюро судмедэкспертизы.
Джейн задумалась, пытаясь вспомнить последние минуты, проведенные в том помещении. Она помнила, что Габриэль и Джо сидели друг против друга и беседовали. Джо что-то хотел нам рассказать, подумала она. Ему так и не удалось закончить…
— Почему все так закончилось? — спросила она. — Зачем нужно было убивать их обоих?
Габриэль поднялся и подошел к окну. Глядя на улицу, произнес:
— Это был самый радикальный вариант решения проблемы.
— Но мы все были без сознания. Убивать их было вовсе не обязательно.
— Очевидно, группа захвата думала иначе.
Джейн взглянула на спину мужа.
— Все эти безумные вещи, о которых говорил Джо. Это ведь все неправда, так ведь?
— Не знаю.
— Микрочип в руке Алены? Слежка со стороны ФБР? Это же классические симптомы паранойи.
Он не ответил.
— Ладно, — сказала она. — Скажи мне, что ты думаешь.
Он обернулся.
— Почему там оказался Джон Барсанти? Я так и не получил ответа на этот вопрос.
— Ты проверял в Бюро?
— В офисе заместителя директора мне удалось выяснить только, что Барсанти находится на спецзадании по линии департамента юстиции. Больше мне никто ничего не мог сказать. А из вчерашнего разговора с Дэвидом Силвером в доме сенатора Конвея я понял, что тот вообще не в курсе участия ФБР в этом деле.
— Джо явно не доверял людям из ФБР.
— И теперь Джо мертв.
Она взглянула на него.
— Ты меня пугаешь. Я начинаю думать, что…
От внезапного стука в дверь она даже подскочила. Нервно повернулась к двери и увидела, что в палату заглядывает Анжела Риццоли.
— Джени, ты проснулась? Можно к тебе?
— Ой! — Джейн рассмеялась. — Привет, мам.
— Она красавица, просто красавица! Мы видели ее в окошко. — Анжела энергично шагнула через порог палаты, сжимая в руках свою большую, видавшую виды кастрюлю и наполнив помещение ароматом, который Джейн почитала больше всего на свете, — ароматом материнской кухни. Следом за женой вошел Фрэнк Риццоли с таким огромным букетом, что казался первопроходцем, затерявшимся в джунглях.
— Ну как моя девочка?! — воскликнул Фрэнк.
— Отлично, пап.
— Малышка произвела фурор в детской. Легкие у нее что надо.
— Майк заглянет к тебе после работы, — объявила Анжела. — Слушай, я принесла тебе спагетти с ягнятиной. Уж я-то знаю, как кормят в больнице. Кстати, что тебе давали на завтрак? — Она подошла к подносу и подняла крышку. — Боже, только посмотри на эту яичницу, Фрэнк! Кусок резины! Это же надо постараться, чтобы так испортить еду!
— Как здорово, что родилась дочка, — сказал Фрэнк. — Девчонки — это здорово, правда, Габриэль? Хотя за ними нужен глаз да глаз. Когда ей исполнится шестнадцать, тебе придется разгонять ухажеров.
— Шестнадцать? — фыркнула Джейн. — К тому времени пташка уже вылетит из гнезда.
— Чего-чего? Только не говори мне, что когда тебе было шестнадцать…
— …ну, и как ты хочешь ее назвать, милая? Наверняка уже имя подобрала.
— Мы еще думаем.
— А что тут раздумывать? Назови ее в честь своей бабушки Реджиной.
— Знаешь, у нее ведь есть и другая бабушка, — заметил Фрэнк.
— Разве можно называть девочку Игнатией?
— Мою маму вполне устраивало это имя.
Джейн посмотрела на Габриэля и поняла, что его взгляд по-прежнему устремлен в окно. «Он все думает о Джозефе Роуке. Ему не дает покоя эта смерть».
В дверь снова постучали, и из-за нее возникла еще одна знакомая голова.
— Привет, Риццоли! — воскликнул Винс Корсак. — Опять тощая? — Он зашел, зажав в руке три воздушных шара на веревочке. — Здравствуйте, госпожа Риццоли, господин Риццоли! Поздравляю новоиспеченных бабушку и дедушку!
— Детектив Корсак, — обратилась к нему Анжела. — Вы не голодны? Я принесла любимые спагетти Джейн. У нас тут и одноразовые тарелки есть.
— Я вообще-то на диете, мэм.
— Это спагетти с ягнятиной.
— Ух, шалунья, вы заставляете людей нарушать диеты! — Корсак погрозил Анжеле толстым пальцем, и та залилась счастливым девичьим смехом.
«Бог мой, — подумала Джейн. — Корсак флиртует с моей мамочкой. Даже не знаю, как реагировать».
— Фрэнк, можешь достать тарелки? Они в сумке.
— Сейчас только десять утра. До обеда еще далеко.
— Но детектив Корсак проголодался.
— Он же только что сказал, что он на диете. Почему ты не слушаешь?
Очередной стук в дверь. На этот раз вошла нянечка с колыбелькой на колесах. Подкатив ее к кровати Джейн, она объявила:
— Пришло время навестить мамочку, — и, достав из кроватки спеленатого младенца, передала его Джейн.
Анжела тут же нависла над ними.
— Ой, посмотри на нее, Фрэнк! Боже, она так прелестна! Взгляни на это личико!
— Как я могу взглянуть, если ты мне все загораживаешь?
— У нее рот как у моей мамы…
— Ну, этим я бы не стал хвастаться.
— Джени, ты должна попытаться покормить ее сейчас. Тебе нужно практиковаться, пока не пришло молоко.
Джейн оглядела многочисленных зрителей, столпившихся возле нее.
— Ма, мне сейчас не слишком удобно… — Она замолчала, взглянув на малышку, которая вдруг подала голос. «А теперь что мне делать?»
— Может, ее мучают газики, — предположил Фрэнк. — У маленьких всегда газы.
— А может, голодная, — добавил Корсак. Уж кто-кто, а он знал что такое голод.
Между тем ребенок заплакал еще громче.
— Дай-ка я возьму ее на руки, — предложила Анжела.
— Кто здесь мама? — возразил Фрэнк. — Ей нужна практика.
— Нельзя же позволять ребенку кричать!
— Может, ты положишь палец ей в рот? — предложил Фрэнк. — Мы с тобой всегда так поступали, Джени. Смотри…
— Постой! — крикнула Анжела. — Ты мыл руки, Фрэнк?
В этом бедламе звонок сотового телефона Габриэля казался едва уловимым. Джейн взглянула на мужа и увидела, что тот ответил на звонок и теперь хмурится, глядя на часы. Потом услышала, как он произнес в трубку:
— Думаю, сейчас я не смогу. Может, обойдетесь без меня?
— Габриэль! — окликнула его Джейн. — Кто звонит?
— Маура начинает вскрытие Алены.
— Тебе нужно поехать.
— Мне не хочется оставлять тебя.
— Нет, ты должен быть там. — Ребенок кричал все громче и корчился, как будто отчаянно пытался выскользнуть из материнских объятий. — Одному из нас непременно нужно это увидеть.
— Ты правда не обидишься, если я уеду?
— Посмотри, какая у меня тут компания. Иди.
Габриэль наклонился, чтобы поцеловать жену.
— Увидимся позже, — пробормотал он. — Люблю тебя.
— Вы можете себе представить? — неодобрительно покачала головой Анжела, когда Габриэль вышел из палаты. — Даже не могу поверить.
— Что, мама?
— Бросает жену с ребенком и бежит смотреть, как вскрывают чей-то труп?
Джейн взглянула на дочь, которая надрывалась от крика, и вздохнула. «Кто бы знал, как мне хочется пойти с ним!»
* * *
К тому времени, как Габриэль переоделся и вошел в лабораторию, Маура уже подняла кость грудины и принялась за исследование грудной полости. Они с Йошимой работали молча: нет необходимости болтать, когда скальпель надрезает сосуды и связки, высвобождая сердце и легкие. Доктор Айлз работала тихо и четко, и взгляд ее оставался бесстрастным. Если бы Габриэль не знал ее так хорошо, он ужаснулся бы ее холодности.
— Вы все-таки сумели выбраться, — заметила она.
— Я пропустил что-то важное?
— Пока никаких сюрпризов. — Она бросила взгляд на Алену. — То же помещение, тот же труп. Страшно подумать, что мне уже второй раз приходится видеть эту женщину мертвой.
«На этот раз, — подумал Габриэль, — она уже не воскреснет».
— Как Джейн?
— Прекрасно. Правда, сейчас ей нелегко под натиском многочисленных посетителей.
— А как малышка? — Маура опустила в лоток розовые легкие. Легкие, которые уже никогда не наполнятся воздухом и не насытят кровь кислородом.
— Красавица. Три килограмма семьсот граммов, десять пальцев на руках и столько же на ногах. Очень похожа на Джейн.
Впервые в глазах Мауры промелькнула улыбка.
— Как назвали?
— Пока остается Малышкой Риццоли-Дина.
— Надеюсь, скоро у нее появится имя.
— Не знаю. Я уже начинаю привыкать к этому прозвищу. — Обсуждение счастливых подробностей над лежащим между ними трупом выглядело неуместным. Но даже рядом с остывающим телом Алены он не мог не думать о своей новорожденной дочери, о ее первом вздохе и первом взгляде на мир.
— Я сегодня заеду к ней, — пообещала Маура. — Или она уже устала от визитов?
— Поверьте, вы будете самой желанной гостьей.
— Детектив Корсак уже объявлялся?
Дин вздохнул.
— Шары и все прочее. Старый добрый дядя Винс.
— Не отталкивайте его. Может, он когда-нибудь посидит с ребенком.
— Да уж, только этого ребенку и не хватало. Чтобы ему преподали искусство громко отрыгивать.
Маура рассмеялась.
— Корсак славный парень. Правда.
— Да, если забыть о том, что он влюблен в мою жену.
Маура отложила нож и взглянула на Габриэля.
— Значит, он желает ей добра. И видит, что вы счастливы вместе. — Вновь взявшись за скальпель, она добавила: — Вы с Джейн даете всем нам надежду.
«Всем нам». То есть всем одиноким в этом мире, подумал он. Не так давно он был одним из них.
Дин наблюдал, как Маура препарирует коронарные артерии. Как невозмутимо держит в руках сердце погибшей женщины. Как вскрывает скальпелем оба желудочка. Она измеряла, взвешивала, брала пробы. Но сердце самой Мауры Айлз было надежно заперто от окружающих.
Его взгляд упал на лицо женщины, о которой было известно только одно — что ее звали Алена. Несколько часов назад я разговаривал с ней, подумал он, и эти глаза смотрели на меня, видели меня. Теперь они пусты и безжизненны. Кровь уже смыли, и рана превратилась в розоватое отверстие в левом виске.
— Похоже на казнь, — сказал он.
— Есть и другие ранения с левой стороны. — Она показала на экран проектора. — На снимке видны две пули в области позвоночника.
— Но эта пуля в висок. — Он взглянул на лицо девушки. — Прямо-таки контрольный выстрел.
— Группа захвата явно не церемонилась. Джозеф Роук тоже был убит выстрелом в голову.
— Вы уже проводили вскрытие?
— Доктор Бристол закончил час назад.
— Зачем было убивать их? Они же были без сознания. Мы все были без сознания.
Маура подняла глаза от легких, с которых капало на препаровочный столик.
— Кто знал, а вдруг на них были пояса смертников?
— Никакой взрывчатки у них не было. Эти люди не террористы.
— Но группа захвата этого не знала. К тому же у них могли быть опасения насчет фетанила. Вы ведь знаете, что этот газ использовали при освобождении заложников в московском театральном центре?
— Да.
— В Москве его применение привело к многочисленным жертвам. И вот представьте — они пустили газ, зная, что среди заложников беременная женщина. Они не могли долго ждать, поскольку газ представлял опасность для плода. Штурм должен был пройти быстро и чисто. Во всяком случае такое объяснение мы от них услышали.
— Значит, они утверждают, что эти выстрелы были необходимы.
— Так сказали лейтенанту Стилману. Бостонская полиция не участвовала в планировании штурма.
Повернувшись к экрану проектора, на котором были развешаны рентгеновские снимки, Габриэль спросил:
— Это снимки Алены?
— Да.
Он подошел ближе. Увидел яркое пятно в форме запятой на фоне костей головы, рассеянные по всей полости черепа осколки.
— Внутренний рикошет, — пояснила Маура.
— А это затемнение в форме буквы «с»?
— Это фрагмент, застрявший между кожей головы и черепом. Просто кусочек свинца — откололся, когда пуля пробила кость.
— Известно, кто из членов группы захвата произвел этот выстрел в голову?
— Даже у Хейдера нет списка участников штурма. К тому времени, когда наши эксперты прибыли на место, группа захвата уже вылетела в Вашингтон. Они хорошенько подчистили за собой, забрали все, что можно. Оружие, гильзы. Даже рюкзак, который Джозеф Роук пронес в здание. Нам оставили только трупы.
— Вот как теперь дела делаются, Маура. Пентагон имеет право посылать своих коммандос в любой американский город.
— Я хотела вам кое-что сказать. — Она отложила скальпель и взглянула на него. — Это меня больше всего пугает.
Раздался сигнал интеркома. Маура оторвалась от работы, чтобы послушать сообщение секретаря:
— Доктор Айлз, снова звонит агент Барсанти. Он хочет поговорить с вами.
— Что ты ему сказала?
— Ничего.
— Хорошо. Скажи, что я перезвоню. — Она помолчала. — Может быть. Когда у меня будет время.
— Понимаете, он уже грубит.
— Тогда и ты не церемонься. — Маура взглянула на Йошиму. — Давай заканчивать, а то нас снова отвлекут.
Она устремилась в глубины брюшной полости и начала резекцию органов брюшины. Извлекла желудок, печень, поджелудочную и бесконечную спираль тонкой кишки. Надрезав желудок Маура не обнаружила в нем остатков пищи; в лоток стекали лишь зеленоватые выделения.
— Печень, селезенка и поджелудочная без особенностей, — отметила она.
Габриэль смотрел на дурно пахнувшие потроха в лотке, и ему вдруг стало нехорошо от мысли, что и у него в животе находятся такие же поблескивающие органы. Вновь взглянув на лицо Алены, он подумал: «Стоит только надрезать кожу, и даже самая красивая женщина становится такой же, как все. Скопление органов в оболочке из мышц и костей».
— Вот так, — пробормотала Маура, разглядывая брюшную полость. — Теперь я вижу, где прошли остальные пули. Вот здесь пробит позвоночник, и налицо ретроперитонеальное кровоизлияние. — Брюшная полость уже была полностью освобождена от внутренних органов, и теперь она заглядывала в практически пустую оболочку. — Можно посмотреть снимки брюшной полости и грудины? Я хочу проверить положение двух других пуль.
Йошима подошел к проектору, снял снимки черепа и разместил на экране новую серию. Призрачные тени сердца и легких обозначились в костяной клетке ребер. В туннеле кишечника скопления газа казались выстроенными в ряд детскими машинками. На слегка затемненном фоне органов и поясничного отдела позвоночника яркими осколками выделялись пули.
Габриэль некоторое время разглядывал снимки и вдруг прищурился, вспомнив, что говорил ему Джо.
— Здесь нет снимков рук, — заметил он.
— Как правило, если нет видимых повреждений, мы не делаем рентген конечностей, — объяснил Йошима.
— А может, следует сделать.
Маура подняла взгляд на Дина.
— Зачем?
Габриэль вернулся к секционному столу и внимательно осмотрел левую руку.
— Взгляните на этот шрам. Что вы о нем думаете?
Маура приблизилась к трупу и взглянула на руку.
— Вот он, чуть повыше локтя. Давно зажил. Я не чувствую никаких уплотнений. — Она посмотрела на Габриэля. — А что вас смущает?
— Джо мне кое-что рассказал. Я знаю, это кажется бредом.
— Что именно?
— Он уверял, что ей в руку вшит микрочип. Вот здесь, прямо под кожей. Чтобы следить за ее передвижениями.
Несколько секунд Маура молча разглядывала его. И вдруг расхохоталась.
— Это не слишком оригинальная фантазия.
— Я знаю, знаю, что это звучит нелепо.
— Это классика жанра. Микрочип, вшитый по указке правительства.
Габриэль вновь повернулся к рентгеновским снимкам.
— Почему, как вы считаете, Барсанти так торопился увезти трупы? Боялся, вы что-то обнаружите?
Маура помолчала, продолжая разглядывать руку Алены.
— Я могу прямо сейчас сделать рентген этой руки, — предложил Йошима. — Это займет всего несколько минут.
Маура вздохнула и стянула грязные перчатки.
— Скорее всего это пустая трата времени, но зато мы сразу же снимем этот вопрос.
* * *
Выйдя в приемную морга, Маура и Габриэль в окно наблюдали, как Йошима колдует над рентгеновским аппаратом. Маура права, думал Габриэль, возможно, это пустая трата времени, но необходимо нащупать границу между страхом и паранойей, правдой и заблуждением. Он заметил, что Маура поглядывает на стенные часы, и понимал, что ей нужно продолжить вскрытие. Впереди была самая важная процедура — исследование головы и шеи.
Йошима вынул кассету с пленкой и исчез в проявочной.
— Все, он закончил. Давайте вернемся к работе, — предложила Маура. Она надела новые перчатки и вернулась к столу. Встав в изголовье, она погрузила руки в спутанную копну черных волос и начала пальпировать череп. Затем одним точным движением скальпеля надрезала кожу головы. Габриэль с отвращением наблюдал, как искажалось это красивое лицо. Оно было всего лишь натянутой на мышцы и хрящи кожей, которая без сопротивления подчинилась ножу патологоанатома. Маура подхватила надрезанные края кожи и потянула их вперед. Волосы черным занавесом упали на то, что некогда было лицом.
Из проявочной вышел Йошима.
— Доктор Айлз!
— Снимки готовы?
— Да. И здесь кое-что есть.
Маура подняла глаза на ассистента.
— Что такое?
— Это видно под кожей. — Он поместил снимок на экран. — Вот, — указал он.
Маура подошла к проектору и молча уставилась на тонкую белую полоску, проходящую сквозь мягкую ткань. Таким прямым и ровным естественное образование быть не могло.
— Это что-то искусственное, — заметил Габриэль. — Как вы думаете…
— Это не микрочип, — возразила Маура.
— Но там что-то есть.
— Это не металл. Плотность не та.
— Ну, и что это?
— Давайте посмотрим. — Маура вернулась к трупу и взялась за скальпель. Развернув левую руку, она обнажила шрам. Надрез, который она сделала, был на удивление быстрым и глубоким — едва взмахнув скальпелем, она прорезала кожу и подкожный жир до самой мышцы. Эта пациентка уже никогда не пожалуется на уродливый рубец или поврежденный нерв; ее плоть бесчувственна к мучениям, которым она подвергалась в этой комнате, на этом столе.
Маура взяла в руки пинцет и просунула его в рану. Габриэль с ужасом наблюдал за тем, как она копалась в истерзанных тканях, но и отвернуться не мог. Услышав ее удовлетворенное бормотание, Дин увидел, как вынырнул пинцет, сжимавший какую-то блестящую спичку.
— Я знаю, что это, — заявила она, выкладывая предмет в лоток. — Это резиноподобная трубка. Просто она опустилась глубже, чем следовало. И заросла рубцовой тканью. Вот почему не удалось ее прощупать под кожей. Чтобы обнаружить ее, понадобился рентген.
— И для чего эта штука?
— Это норплант. В этой трубке помещается прогестин, который постепенно выходит в организм, предотвращая овуляцию.
— Контрацептив.
— Да. Сейчас такие уже не вживляются. В Штатах это вообще запрещено. Как правило, их вживляют сразу по шесть штук, по веерообразной схеме. Похоже, их удаляли, а этот по какой-то причине забыли.
Вновь раздался сигнал интеркома.
— Доктор Айлз! — снова произнес голос Луизы. — Вам звонят.
— Ты можешь принять сообщение?
— Думаю, вам нужно ответить на этот звонок. Это Джоан Анстед из приемной губернатора.
Маура резко вскинула голову. Посмотрела на Габриэля, и он впервые увидел промелькнувшее в ее глазах напряжение. Она отложила скальпель, сдернула перчатки и подошла к телефону.
— Доктор Айлз слушает, — произнесла она в трубку. Хотя Габриэль не мог слышать ее собеседника, по виду Мауры можно было понять, что разговор был не из приятных. — Да, я уже начала. Это наша работа. Почему ФБР считает, что они могут… — Долгая пауза. Маура отвернулась лицом к стене, и было видно, как напряжена ее спина. — Но я еще не закончила вскрытие. Я приступаю к исследованию черепа. Если вы дадите мне еще полчаса… — Опять пауза. И ее холодный голос: — Понимаю. Мы подготовим останки к отправке в течение часа. — Она повесила трубку. Глубоко вздохнула и повернулась к Йошиме. — Пакуй ее. Они хотят получить ее и Джозефа Роука.
— Что происходит? — удивился Йошима.
— Трупы отправляют в лабораторию ФБР. Им нужно все — и органы, и образцы тканей. Агент Барсанти берет это дело под свой контроль.
— Такого еще никогда не было, — заметил Йошима.
Маура сняла маску и принялась развязывать халат. Стянув, бросила его в бак для грязного белья.
— Приказ пришел прямо от губернатора.
