27
Стены в мотеле были тонкие, словно картонные. Лежа в постели, Маура слышала, как в соседнем номере Джейн разговаривает по телефону. «Как, должно быть, приятно вот так позвонить мужу и вместе громко смеяться. Или обниматься и целоваться на людях, не оглядываясь ни на кого, кто мог бы узнать и осудить». Ее разговор с Даниэлом был кратким и будто краденым. В трубке слышались посторонние голоса: он был в помещении не один — его слышали другие люди, и голос у него был довольно сдержанный. И она недоумевала: неужели между ними теперь так будет всегда? Их скрытая личная жизнь и та жизнь, которую они ведут на глазах у людей, будут всегда оторваны друг от друга и никогда не пересекутся? Это и есть расплата за грех. Не адский огонь и проклятие, а разбитое сердце.
Меж тем в соседнем номере Джейн закончила болтать по телефону. Спустя некоторое время у нее заработал телевизор, а вслед за тем Маура услышала шум воды в душе. Их разделяла всего лишь тонкая стенка, однако преграда, вдруг выросшая между ними, была крепче любого дерева и гипса. По приезде в Бингхэмтон они почти не разговаривали, и сейчас даже звук работавшего у Джейн телевизора действовал Мауре на нервы. Она спрятала голову под подушку, чтобы не слышать никакого шума, но от голоса совести, звучавшего у нее в голове, ей было не спрятаться. И даже когда в номере у Джейн все наконец стихло, Маура лежала с открытыми глазами и считала минуты, потом часы…
Еще не было семи, когда она в конце концов выбралась из постели, измученная бессонной ночью, и выглянула в окно. Небо показалось ей уныло-серым и пугающе тяжелым. Всю ночь валил снег, и машины на стоянке будто оделись в белые чехлы. «Хочу домой, — подумала она. — К черту мерзавца, исписавшего мне дверь — хочу в свою уютную постель, на свою уютную кухню». Но впереди ее ждал муторно долгий день — еще один день негодующе-укоризненного, упрямого молчания Джейн. «Ну и пусть, стиснем зубы и будем терпеть».
Ей пришлось выпить две чашки кофе, прежде чем она была готова к встрече с новым днем. Подкрепившись черствым сырником, любезно предлагавшимся в качестве местного утреннего завтрака, она взяла дорожную сумку и направилась к автостоянке, где в уже заведенной машине ее ждала Джейн.
— Джуревич ждет нас на месте, — сообщила Джейн.
— Знаешь, как туда добраться?
— Он объяснил. — Джейн хмуро взглянула на Мауру. — О-о, да ты выглядишь как выжатый лимон.
— Не выспалась.
— Матрас ужасный, да?
— И он тоже.
Маура пристроила сумку на заднем сиденье и захлопнула дверь со своей стороны. Некоторое время они сидели молча; их колени обдувало теплым воздухом обогревателя.
— Все дуешься, — сказала Джейн.
— Если честно, сейчас нет настроения болтать.
— Я же по-дружески. Когда вижу, что жизнь подруги летит под откос, считаю своим долгом сказать ей об этом.
— Я тебя услышала. — Маура пристегнула ремень безопасности. — Может, поедем уже?
Они выехали из Норвича и направились на северо-запад по скользкой дороге, припорошенной свежевыпавшим снегом. Густые тучи обещали очередной снегопад, да и виды в окне казались Мауре неприглядно унылыми. Датский сыр превратился в камень в ее желудке — она откинулась назад и закрыла глаза, чтобы ее не вырвало.
Очнулась она некоторое время спустя и обнаружила, что они тащатся по разбитой, сплошь заснеженной дороге. По обе стороны к ней подступал густой темный лес, да и тучи, пока Маура дремала, стали еще мрачнее.
— Сколько еще до Пьюрити? — спросила она.
— Городишко уже проехали. Но ты ничего не потеряла.
— Ты точно знаешь, что это та дорога?
— Так он сказал.
— Джейн, по-моему, мы тут застрянем.
— У меня полноприводная машина, ясно? Ну а в случае чего вызовем тягач.
Маура достала сотовый.
— Сигнала нет. Прекрасно!
— Вот. Где-то здесь, похоже, есть поворот, — заметила Джейн, указывая на знак, сообщавший о продаже недвижимости, наполовину погребенный под снегом. — Дом ведь продается, помнишь? — Она дала полный газ, «Субару» слегка занесло, затем колеса выровнялись, и машина рванула в гору. Скоро деревья расступились, и на пригорке показался дом.
Джейн остановилась на подъездной аллее и оглядела громоздившееся перед ними трехэтажное строение в викторианском стиле.
— Ух ты, — пробормотала она, — какой домище-то!
На перилах широкого крыльца с навесом висела желтая лента полицейского ограждения, трепыхавшаяся на ветру. Хотя обшивочные доски явно нуждались в покраске, признаки заброшенности не портили общего впечатления о доме, который когда-то был очень красивым; и виды вокруг него открывались тоже замечательные. Джейн и Маура выбрались из машины и, подставив лица под обстрел снежинок, поднялись по ступенькам на крыльцо. Заглянув в окно, Маура с трудом разглядела задрапированную мебель и больше ничего: внутри было темно.
— Дверь заперта, — констатировала Джейн.
— Когда он собирался быть здесь?
— Четверть часа назад.
Маура выдохнула облачко пара.
— Ветер просто ледяной. Интересно, сколько еще придется ждать?
— Погоди, может, смогу поймать сигнал. — Джейн хмуро взглянула на свой сотовый телефон. — Один сегмент. Возможно, сработает.
— Пойду пока посижу в машине.
Маура спустилась по ступеням и уже было открыла дверь машины, как вдруг услышала голос Джейн:
— А вот и он.
Маура оглянулась и увидела, как по дороге к ним приближается красный джип «Чероки». А следом за ним — черный «Мерседес». «Чероки» остановился возле «Субару» Джейн, из него вышел мужчина, остриженный под ежик и одетый по погоде в короткую куртку-пуховик и башмаки на толстой подошве. Когда он протянул Мауре руку в перчатке, она обратила внимание на его серьезное лицо и холодные серые глаза.
— Детектив Риццоли? — осведомился он.
— Нет, я доктор Айлз. А вы, должно быть, детектив Джуревич.
Он кивнул, и они пожали друг другу руки.
— Я из департамента шерифа округа Ченанго. — Он взглянул на Джейн, спускавшуюся ему навстречу по ступеням веранды. — Это вы Риццоли?
— Да. Мы приехали несколько минут… — Джейн вдруг осеклась, устремив взгляд на черный «Мерседес». И на вышедшего из него человека. — А ему-то какого черта здесь надо?
— Он предупреждал, что вы так скажете, — заметил Джуревич.
Энтони Сансоне направился прямо к ним — полы его черного пальто развевались на ветру. Он коротко кивнул Джейн в знак приветствия, однако по ее виду можно было судить, что его присутствие здесь вовсе не желательно. Затем он перевел взгляд на Мауру.
— Тело уже видели?
Она кивнула.
— Вчера вечером.
— Думаете, мы имеем дело с тем же убийцей?
— Что значит «мы»? — резко вмешалась Джейн. — Не знала, что вы служите в правоохранительных органах, господин Сансоне.
Он посмотрел на нее как ни в чем не бывало.
— Я не собираюсь вам мешать.
— Это место преступления. И вам нельзя здесь находиться.
— Полагаю, округ Ченанго не входит в вашу юрисдикцию. Главный здесь детектив Джуревич.
Джейн посмотрела на Джуревича.
— Это вы ему разрешили?
Джуревич пожал плечами.
— Наши криминалисты тут уже поработали. Так что он вполне может составить нам компанию.
— Значит, у нас тут что-то вроде экскурсии.
— Вопрос решен в департаменте шерифа, по особому запросу.
Джуревич взглянул на Сансоне, хранившего полное спокойствие.
— Мы только зря теряем время, — заметил Сансоне. — Думаю, нам всем хотелось бы поскорее укрыться от ветра.
— Детектив! — обратилась к Джуревичу Джейн.
— Если у вас есть возражения, — сказал Джуревич, явно недовольный тем, что оказался меж двух огней, — можете обратиться в министерство юстиции. А теперь, с вашего позволения, давайте пройдем в дом, пока мы все тут не окоченели.
И он поднялся по ступеням на крыльцо, Сансоне — за ним.
Джейн направилась следом. Ворча себе под нос:
— Интересно, кто же ему покровительствует?
— Спроси об этом лучше его самого, — сказала Маура и направилась вверх по лестнице.
Джуревич уже отпер входную дверь, и Маура прошла в дом следом за мужчинами. Внутри, как ей показалось, было лишь немного теплее, чем снаружи, зато здесь, по крайней мере, они могли укрыться от ветра. Джейн вошла вслед за нею и закрыла за собой дверь. После сверкающего снега глазам Мауры пришлось некоторое время привыкать к царившему в доме сумраку. Заглянув через дверной проем в переднюю, она разглядела задрапированную мебель и тускло отсвечивающий деревянный пол. Через окна в комнату проникал бледный зимний свет, наполняя ее серыми тенями.
Джуревич указал на подножие лестницы.
— Так не видно, но с помощью люминола на ступеньках и в прихожей удалось разглядеть пятна крови — их тут хоть отбавляй. Похоже, перед уходом он прибрал за собой, поэтому следы обуви практически неразличимы.
— Вы весь дом обошли с люминолом? — поинтересовалась Джейн.
— С люминолом, ультрафиолетовым спектрометром и попеременным освещением. Все комнаты обследовали. Там, за той дверью, кухня со столовой. А за гостиной — кабинет. Кроме размытых следов обуви в прихожей, на первом этаже нет больше ничего интересного. — Он посмотрел на лестницу. — Все произошло наверху.
— Вы говорили, дом пустовал, — заметил Сансоне. — И как же убийца сюда проник? Следы взлома были?
— Нет, сэр. Окна были закрыты наглухо. И та женщина, агент по продаже недвижимости, божится, что и входные двери всегда запирает за собой, когда уходит.
— У кого есть ключ?
— У нее, понятно. Потом, она уверяет, что всегда хранит его у себя в кабинете.
— Замок старый?
— Да бог его знает. Может, лет двадцать назад врезали.
— Полагаю, у хозяйки тоже ключ имеется.
— Она не была в Пьюрити уже несколько лет. Слыхал, живет теперь где-то в Европе. А связаться с ней нет возможности. — Джуревич кивнул на задрапированную мебель. — Все покрыто слоем пыли в палец толщиной. Сами поглядите, здесь давненько никто не живет. Жаль, конечно. Дом-то крепкий, еще лет сто простоит, и надо же, пустует. Смотритель заглядывает сюда раз в месяц проверить, все ли в порядке. Он-то и нашел тело. Заметил на подъездной аллее машину, которую Сара Пармли взяла напрокат, а после увидел, что входная дверь открыта.
— Смотрителя проверяли? — спросила Джейн.
— Он вне подозрений.
— Почему же?
— Ну, во-первых, ему семьдесят один год. Во-вторых, он только три недели как из больницы. После операции на предстательной железе. — Джуревич посмотрел на Сансоне. — Вот что ждет нас, мужчин.
— Итак, у нас несколько вопросов, на которые нет ответов, — подытожил Сансоне. — Кто открыл входную дверь? И прежде всего — зачем сюда приезжала жертва?
— Дом ведь продается, — заметила Маура. — Так, может, она увидела объявление. И заехала из любопытства.
— Послушайте, все это догадки, — возразил Джуревич. — Мы уже сто раз это обсуждали, но так и не выяснили, зачем ее сюда занесло.
— Расскажите подробнее о Саре Пармли, — попросил Сансоне.
— Она выросла в Пьюрити. Здесь же закончила школу. Но, как и большинство ее сверстников, ничего путного для себя в смысле работы тут не нашла, вот и перебралась в Калифорнию. А сюда приехала только из-за смерти своей тетки.
— От чего та умерла?
— А, несчастный случай. Упала с лестницы и свернула себе шею. Так что Сара прилетала на похороны. Остановилась в мотеле, за городом, и съехала оттуда в тот же день, после похорон. Тогда же ее последний раз и видели. А потом смотритель наткнулся на ее машину в субботу. — Детектив глянул на лестницу. — Сейчас покажу ту комнату.
И Джуревич двинулся по лестнице наверх. Но на полпути остановился и указал на стену.
— Это мы заметили раньше всего остального, — сказал он. — Крест, вот здесь. Такие же знаки он вырезал у нее на теле. Нарисовано вроде как красным мелом.
Маура присмотрелась к знаку, и у нее тут же похолодели пальцы, хотя руки были в перчатках.
— Перевернутый крест.
— Там, наверху, есть еще, — сообщил Джуревич. — Видимо-невидимо.
Поднимаясь на лестничную площадку второго этажа, они видели на стене все новые и новые кресты. Сначала их было немного. А дальше их число увеличивалось — словно толпища злобных паразитов. И чем ближе к дверному проему, тем больше их было.
— Дальше и того хлеще, — предупредил Джуревич.
Услышав его слова, Маура замешкалась перед входом в комнату. Она не решалась войти даже после того, как все уже прошли в дверь, и так и стояла на пороге, собираясь с духом в предчувствии того, что ожидало в комнате.
Наконец она переступила порог — и оказалась в камере пыток.
Нет, внимание ее привлекла не огромная высохшая лужа крови на полу — а отпечатки рук на всех стенах, словно целый сонм заблудших душ оставил свои кровавые следы, проходя по этой комнате.
— Все отпечатки от одной руки, — уточнил Джуревич. — Одна ладонь, один рисунок. Не думаю, что наш убийца был настолько глуп, чтобы самому наследить. — Он взглянул на Джейн. — Держу пари, все это он проделал кистью руки Сары Пармли. Той самой, что нашлась там у вас на месте преступления.
— Господи, — проговорила Джейн. — Он использовал ее руку вместо штемпеля.
«А кровь — вместо чернил», — подумала Маура, осматривая стены комнаты. Сколько же времени провел он в этой комнате, макая кисть руки в лужу крови и прикладывая ее к стене, точно ребенок — игрушечный штампик? Тут она обратила взгляд на одну из стен — на надпись, заляпанную отпечатками окровавленной руки. Она подошла ближе, приглядываясь к словам, тянущимся по всей стене. Написаны они были по-латыни — три слова, повторявшиеся снова и снова. Маура читала их, обводя глазами всю комнату: они складывались в одну непрерывную линию, пролегавшую даже через углы, как змея, сомкнувшаяся в плотное кольцо вокруг них.
Abyssus abyssum invocat abyssus abyssum invocat abyssus abyssum invocat…
До Мауры вдруг дошел их смысл, и она отпрянула, почувствовав, как ее до мозга костей пронзило холодом.
— Бездна взывает к бездне, — пробормотал Сансоне.
Она даже не заметила, как он подошел сзади и встал у нее за спиной.
— Это и есть значение надписи? — спросила Джейн.
— В буквальном смысле — да. Но у них есть и другой смысл.
— «Бездна взывает к бездне» — звучит довольно зловеще.
— Выражению «abyssus abyssum invocat» по меньшей мере тысяча лет. И, кроме того, оно означает — «одно злодейство влечет за собой другое».
Маура снова пригляделась к зловещим словам.
— Он предупреждает нас, что это только начало. Что он только начал.
— А эти кресты… — Сансоне указал на целое скопище знаков на одной из стен, этакое войско, готовое к атаке… — они все как один перевернуты. Это издевательство над верой Христовой. Надругательство над церковью.
— Да. Нам сказали, что это сатанинский символ, — сказал Джуревич.
— Сначала он начертал слова и кресты, — заметила Маура, осматривая ручейки крови на стене, кое-где смазавшие надпись на латыни. Приглядевшись к дугообразным слезам кровавых капель, она определила, что это брызги артериальной крови. — Перед тем как ее убить — перерезать ей горло, он потратил некоторое время на украшение стен.
— Вопрос в том, — сказал Джуревич, — когда он написал эти слова: когда она лежала тут и ждала смерти? Или подготовил комнату загодя, еще до того, как жертва попала в этот дом?
— А потом заманил ее сюда?
— Вот явные доказательства того, что он все подготовил заранее. — Джуревич указал на деревянный пол, где виднелась застывшая лужа запекшейся крови. — Видите гвозди? Он заявился сюда с молотком и нейлоновой веревкой. Обездвижил он ее так. Затянул веревку на запястьях и коленях. А концы прикрепил к вбитым в пол гвоздям. После того как он связал жертву по рукам и ногам, торопиться ему было некуда.
Маура вспомнила, что было вырезано на теле Сары Пармли. И еще раз посмотрела на точно такие же знаки, выведенные на стенах красной охрой. Перевернутое распятие. Крест Люцифера.
— Но как ему удалось заманить ее в дом? — спросил Сансоне. — Что могло заставить ее приехать сюда?
— Мы выяснили, что ей в мотель звонили, — ответил Джуревич. — В тот самый день, когда она выезжала. Портье переключил звонок на телефон в ее номере.
— Раньше вы об этом не упоминали, — заметила Джейн.
— Потому что, возможно, это не так уж важно. Я имею в виду — Сара Пармли ведь выросла в этом городе. И наверняка знала многих местных. Вот кто-то из них и позвонил ей после теткиных похорон.
— Звонок был местный?
— Нет, с автомата на автозаправке в Бингхэмтоне.
— Это же в нескольких часах езды отсюда.
— Точно. И это одна из причин, почему мы решили, что звонил не убийца.
— А есть еще и другая?
— Да. Звонила женщина.
— Портье точно не ошибается? Это же было две недели назад.
— Совершенно точно. Мы опрашивали ее не раз.
— Зло не имеет пола, — проговорил Сансоне.
— Но какова вероятность, что все это и правда женских рук дело? — предположила Джейн, указывая на стену. На кровавые отпечатки ладони.
— Я не стал бы сразу же отбрасывать такую возможность, — возразил Сансоне. — Тем более что четкими отпечатками ног мы здесь не располагаем.
— Я ничего не отбрасываю. А всего лишь предполагаю.
— Вот именно. Это только предположения.
— А сколько убийц вы лично поймали? — парировала Джейн.
Сансоне взглянул на нее с олимпийским спокойствием.
— Думаю, мой ответ удивил бы вас, детектив.
— Убийца наверняка провел здесь, в доме, не один час, — заключила Маура, обращаясь к Джуревичу. — И после него должны были остаться волосы, волокна ткани от одежды.
— Наши криминалисты обошли все комнаты с излучателями.
— Вряд ли они ничего не нашли.
— Да нет, они много чего обнаружили. Дом старый, и за последние семьдесят лет он использовался и в хвост и в гриву. Мы собрали волосы и волокна по всем комнатам. И нашли кое-что интересное. Пойдемте покажу остальные помещения.
Они снова вышли в коридор, и Джуревич указал на другую дверь.
— Еще одна спальня. Там сплошная пыль, несколько волосков кошачьей шерсти, и больше ничего такого. — Он двинулся дальше по коридору, миновал вторую спальню и ванную, которая была отделана черно-белой плиткой, указывая на каждое помещение взмахом руки. Наконец они подошли к последней двери. — Вот, — сказал он. — Очень интересная комната.
Маура уловила в его голосе зловещую нотку, но, войдя в спальню, не заметила ничего страшного: самая обычная комната, разве что без мебели и с голыми стенами. Деревянный пол здесь выглядел поновее, чем в других помещениях: судя по всему, его не так давно перестилали. Два незашторенных окна выходили на лесистый склон холма, спускавшийся к заледенелому озеру.
— И что же здесь такого интересного? — спросила Джейн.
— Самое интересное мы обнаружили на полу.
— Да я тут ничего не вижу.
— Проступает, только если опрыскать люминолом. Говорю же, наши криминалисты осмотрели весь дом, пытаясь отыскать, где еще убийца мог наследить кровью. Оставил ли он незаметные для нас следы в других комнатах. Так вот, мы обнаружили отпечатки его ног в коридоре, на лестнице, в прихожей — и невооруженным глазом они не видны. Ведь, как мы установили, перед тем как покинуть дом, он, должно быть, постарался их смыть. Но кровь ведь не спрячешь. Стоит побрызгать люминолом, и она тут же засветится. — Джуревич посмотрел на пол. — Ну а здесь они проступили чертовски отчетливо.
— Отпечатки ног? — уточнила Джейн.
— Не только. Такое впечатление, что через эту комнату прокатилась волна крови и разбилась о стену. Кровь видна в щелях между половицами, она впиталась в грунтовку пола. А вот эта стена сплошь в подтеках, как будто ее пытались отмыть от крови. Но все без толку. И хоть сейчас крови не видно, она здесь повсюду. Верно говорю, мы стояли тут, посреди этой проклятой комнаты, а вокруг нас все сверкало, мы просто в ужасе были. А когда включили свет, все разом померкло — сделалось невидимым, как сейчас. Вообще. Никаких следов крови, если смотреть невооруженным глазом.
Сансоне обвел взглядом стены, словно силясь разглядеть жуткие следы смерти. Затем перевел взгляд на пол — половицы выглядели совершенно гладкими.
— Кровь, должно быть, несвежая, — проговорил он. — В этом доме случилась еще какая-то беда.
Маура вспомнила торчавший из сугроба, у подножия холма, столб с табличкой «Продается». Вспомнила наружную обшивку дома, облупившуюся краску. Отчего же такой милый с виду домик уже столько лет стоит заброшенный?
— Так вот почему никто не хочет его покупать, — догадалась она.
Джуревич кивнул.
— Это случилось лет двенадцать назад, незадолго до того, как я сюда перебрался. А узнал я все только со слов агента по продаже недвижимости. Хотя история эта была ей совсем не на руку — ведь дом был выставлен на продажу — она все равно всплывала на поверхность. Небольшая деталь, о которой было бы интересно узнать любому потенциальному покупателю. И, скорее всего, это заставляло их отказываться от намерения купить дом.
Маура посмотрела на пол. На швы и щели, залитые невидимой кровью.
— Кто же здесь умер?
— В этой комнате произошло самоубийство. Но, если вспомнить обо всем, что произошло в этом доме, он покажется проклятым.
— Разве тут еще кто-то умер?
Джуревич кивнул.
— Тогда здесь жила одна семья. Врач с женой, сыном и дочерью. Был еще и племянник — приезжал к ним на лето. По словам местных, Соулы были хорошими людьми. Дружная семья, полно друзей.
«А на самом деле ничего подобного, — подумала Маура. — Так оно всегда и бывает».
— Сначала погиб их одиннадцатилетний сынишка. Ужасная была трагедия. Мальчонка пошел на озеро удить рыбу и не вернулся. Все думали — упал в воду, испугался… Тело нашли на другой день. С тех пор беды посыпались на семью одна за другой. Через неделю мать упала с лестницы и сломала шею. Она вроде как принимала успокоительные, и родные решили — оступилась.
— Любопытное совпадение, — проговорил Сансоне.
— Что?
— Ведь точно так же погибла и тетка Сары Пармли? Упала с лестницы и свернула себе шею.
Джуревич задумался.
— Ну да. А я и не подумал. Но это просто совпадение, так?
— Вы ничего не рассказали о самоубийстве, — напомнила Джейн.
Джуревич кивнул.
— Это произошло с мужем. Только представьте, каково ему пришлось. Сначала тонет сын. Потом жена падает с лестницы. В общем, через пару дней он взял пистолет, забрался в ванну и выстрелил себе в голову. — Джуревич посмотрел на пол. — Это его кровь на полу. Только подумать! Жила-была семья — и вдруг за несколько недель почти вся сгинула.
— А с дочерью что стало? — спросила Джейн.
— Перебралась жить к подругам. Через год закончила школу и уехала отсюда.
— Она и есть та самая хозяйка дома?
— Ну да. И он по-прежнему значится за нею. Все эти годы она пыталась избавиться от него. Агент говорит, приезжало тут несколько человек поглядеть, но стоило им услышать о том, что здесь стряслось, как их словно ветром сдувало. А вы-то сами согласились бы жить в таком доме? Лично я — ни за какие деньги. И впрямь гиблое место. Это чувствуешь сразу, как только входишь в парадную дверь.
Маура оглядела стены комнаты и содрогнулась.
— Если и есть дома с привидениями, то этот уж точно.
— Abyssus abyssum invocat, — спокойно проговорил Сансоне. — Теперь это обретает уже другой смысл.
Все разом посмотрели на него.
— Что? — переспросил Джуревич.
— Вот почему он выбрал для убийства именно это место. Он знал историю дома. Знал, что здесь случилось, и его тянуло сюда. Можете называть это входом в другое измерение. Или в пучину. На свете действительно есть темные места, нечистые, которые обычно называют проклятыми.
Джейн тревожно усмехнулась.
— Вы и в самом деле в это верите?
— Неважно, во что я верю. Но если в это верит убийца, значит, он выбрал этот дом потому, что тот взывал к нему. Бездна взывает к бездне.
— О боже! — воскликнул Джуревич. — У меня от ваших слов прямо мурашки по коже. — Он оглядел голые стены вокруг и вздрогнул, словно от них повеяло холодом. — Знаете, что я вам скажу? Надо бы сжечь этот дом. Спалить дотла. Ведь ни один человек в здравом уме ни за что не решится его купить.
— Вы говорили, здесь жила семья врача, — напомнила Джейн.
— Ну да. Соулы.
— И у них еще был племянник — гостил тем летом.
Джуревич кивнул.
— Пятнадцатилетний паренек.
— А с мальчиком что сталось? После всех тех трагедий?
— Агент говорит, вскоре после этого паренек уехал из Пьюрити. За ним приехала мать.
— Еще что-нибудь знаете о нем?
— Не забывайте, дело было двенадцать лет назад. Никто толком его и не знал. Да и жил он здесь только одно лето. — Джуревич смолк. — Знаю, о чем вы думаете. Сейчас тому пареньку двадцать семь лет. И уж он-то точно в курсе всего, что здесь произошло.
— У него ведь тоже может быть ключ от входной двери, — предположила Джейн. — Как бы разузнать о нем побольше?
— Кажется, он ее двоюродный брат. Ну, той женщины, хозяйки дома Лили Соул.
— А как ее найти, вы не знаете.
— Агент пробовала.
— Хотелось бы посмотреть полицейские отчеты по семье Соул, — проговорила Джейн. — Надеюсь, следственные действия в связи с их смертью проводились.
— Я позвоню в отдел, пусть снимут для вас копии всех бумаг. На обратном пути и заберете. Вы же собираетесь обратно в Бостон сегодня вечером?
— Да, сразу после обеда.
— Тогда я постараюсь все подготовить к вашему отъезду. А пока, если хотите, можно проехать в кафе «Роксанна». Там подают чудесные сандвичи с индейкой. Это прямо напротив нашей конторы, на другой стороне улицы.
— Вам хватит времени, чтобы сделать копии со всех документов?
— Да их не так уж много — протоколы вскрытия да полицейские отчеты. Во всех трех случаях вид и причина смерти совершенно очевидны.
Сансоне постоял у окна, глядя наружу. И вдруг обратился к Джуревичу:
— А как называется ваша местная газета?
— Почти все, что происходит в округе Ченанго, освещает «Ивнинг сан». Редакция у них в Норвиче. — Джуревич глянул на часы. — А здесь и вправду больше нечего смотреть.
Выйдя из дома, они еще некоторое время постояли на пронизывающем ветру, ожидая, когда Джуревич закроет на ключ входную дверь и, сопровождая процесс сильным грохотом, проверит, насколько крепко она заперта.
— Если еще что разузнаем, — обратился он к Джейн, — я вам позвоню. Только, я думаю, поймаете убийцу именно вы. — Он застегнул куртку на молнию и натянул перчатки. — Ведь сейчас он играет на вашем поле.
