Томясь в темнице, Василько потерял счет времени. Наступление утра он узнавал только по тому, что начиналось движение за дверью и ему приносили еду. Он пытался заговорить с охранниками, но те отмалчивались, видно, было запрещено говорить с ним. Он обследовал помещение и знал его наизусть: голые стены с единственным окном, закрытым кованой решеткой, бок печи, от которой исходило тепло. Возле стены стояла кровать с постелью, небольшой столик и стул. Вот и вся обстановка.

Многое передумал он в одиночестве, а больше всего казнился тем, что вовремя не послушался Снежаны и не поберегся Давыда. Почему он доверял ему? Да потому, что Давыд даже во Владимире не предпринимал никаких действий, чтобы расправиться с ним, и дал спокойно уехать. А в Киеве под крылом великого князя Василько чувствовал себя вне опасности и никак не мог предположить, что Давыд сможет сговориться со Святополком. И вот такая жестокая плата за свою беспечность и недоверие к предупреждениям Снежаны…

О Снежане он думал постоянно. Ему доставляло огромное наслаждение перебирать в памяти их встречи, вспоминать все, о чем говорили они, их единственный поцелуй… Ах, если бы он не поехал тогда в Любеч, а увез ее с собой в Теребовль и устроил свадьбу! Жили бы теперь в любви и согласии, были счастливы и благополучны!.. Конечно, он потерял свою любимую, разве дочери князя нужен слепой человек, калека?.. Он не предавался несбыточным желаниям, он не мечтал о возвращении ее, он жил прошлыми встречами, и ему от этого становилось теплее, это придавало силы и помогало переживать заточение.

Порой его мысли переходили на то, кто может спасти его. У брата Володаря мало сил, не сумеет он одолеть Давыда и Святополка. Вот если бы за это взялся Мономах, у него такая мощь и такое влияние на Руси, что перед ним и великий князь не устоит. Но за кого он теперь? Считает ли его невиновным? Тогда обязательно поможет. Но если встанет на сторону его врагов, то гнить ему в темнице до скончания века…

Однажды он лежал в кровати. Неожиданно открылась дверь, послышались легкие шаги, возле него кто-то остановился, и Василько чуть не задохнулся от волнения: он почувствовал запах существа, который не мог спутать ни с каким другим! Перед ним была Снежана! И тут же на лицо его упали горячие капли, и он понял, что это были ее слезы. Он встрепенулся, простер руку перед собой, нащупал платье, руку ее, грудь, шею, мокрое от слез лицо…

– Снежана, ты ли это? – не веря в свое счастье, проговорил он. – Как ты здесь оказалась?

– Что они с тобой сделали? – задыхаясь от рыданий, проговорила она. – Как можно решиться на такое, чтобы отнять у невинного человека белый свет?

– Бог наказал меня за высокомерие, – промолвил через короткое молчание Василько. – Наслал он на меня кару, низложил и смирил. Думал я: на землю Польскую пойду зимой и летом, и завладею землею Польскою, и отомщу за землю Русскую. И потом хотел захватить болгар дунайских и посадить их у себя. И захотел отпроситься у Святополка и Владимира Мономаха идти на половцев – либо славу себе добуду, либо голову сложу за Русскую землю. Других помыслов в сердце моем не было ни на Святополка, ни на Давыда, отца твоего. И вот клянусь Богом и его пришествием, что не замышлял я зла братии своей ни в чем.

– Я пойду снова к отцу и сделаю все, чтобы отпустил он тебя на волю!

– Ты говорила с ним? Он сказал, почему держит меня в темнице?

– Да. Его заставляет делать это Святополк. Он не может пойти против великого князя. А к твоим бедам он не имеет никакого отношения.

– Что говорят во Владимире о Мономахе? Не объявился он поблизости?

– Нет, ничего подобного я не слышала.

– Значит, никто меня не выручит и не выйти мне из темницы…

– Неправда! Я сегодня снова буду у отца! Я уговорю его освободить тебя! Он меня послушается!

Снежана не сказала, какой тяжелый разговор у нее случился с отцом, как Давыд кричал и стучал ногами, как обещал выгнать ее из дома, если она не перестанет думать о Васильке. Однако нашла коса на камень, не отступила Снежана, а пошла к охране, подкупила богатым подарком, и впустили они ее к князю.

– Не знаю я одного, – медленно проговорил Василько, – знает ли о том, где я нахожусь, мой брат, Володарь? Или по-прежнему считает, что еще живу в Киеве?

– Едва ли ему известно, потому что даже во Владимире мало кто знает о тебе…

– Снежана, любимая, у меня к тебе большая просьба, – горячо заговорил Василько. – Дай знать моему брату обо мне. Пошли с кем-нибудь весточку. Это моя единственная надежда. Кроме брата, некому мне помочь! Пошли верного слугу, уплати ему щедро, ничего не жалей!

– Я поеду сама. Я обязательно тебе помогу! – говорила она, вся в слезах. – Верь мне, я тебя не брошу!

– Нет, Снежана, ты не должна связывать свою судьбу с моей. Я слепой, я калека на всю жизнь. Ты найдешь себе человека, ты еще полюбишь. А мне оставь воспоминания о незабываемых встречах с тобой!

– Жди! Мы обязательно будем вместе! – сказала она, обнимая и целуя его на прощанье.

Из темницы Снежана сразу прошла на конюшню и приказала заложить свой возок. Она не раз выезжала на прогулки одна, поэтому никто не увидел в ее действиях ничего необычного. Снежана прихватила узелок с едой и питьем, немного драгоценностей и отправилась по дороге на Перемышль.

Поездка протекала спокойно, и на четвертый день она уже въезжала в город, возвышавшийся на высоком холме над рекой Сан, за которой простирались польские земли. Много вынес на себе пограничный город, отстаивая Русь от нашествий высокомерных панов, не раз был сожжен и разрушен, но вновь и вновь восстанавливался и заступал пути завоевателям. Недаром говорили русы: «Знай, ляше: по Сан – наше!»

Володарь был до боли похож на Василько, только выглядел значительно старше. Он приветливо встретил Снежану, внимательно выслушал. Когда она закончила свой рассказ, всплеснул руками и проговорил с болью в голосе:

– Ах, брат, брат, как же он не уберегся! Как позволил себя обмануть! Кто же такой Святополк, если смог отдать столь бесчеловечное приказание! Но что говорит отец, неужели он не в силах освободить моего брата?

– Да, он боится мести великого князя, что тот может отнять у него Владимирское княжество.

– Хорошо, я помогу ему. Я двину против него свои рати, и это будет оправданием ему. Он скажет великому князю, что подчинился силе.

Володарь тут же послал Давыду гонца, а на третий день выступил в поход. Вместе с ним отправилась и Снежана.

Давыд их опередил и ждал в крепости Бужск. Володарь остановил войска и пригласил его на переговоры. Недолго думал Давыд и явился в шатер, который Володарь поставил на берегу Южного Буга.

Долго молча смотрели князья друг на друга, видно пытаясь понять мысли и разгадать намерения. Наконец Володарь спросил:

– Почему ты, Давыд, сотворив зло, не каешься в нем? Вспомни же, сколько зла натворил!

Но Давыд тотчас возразил ему:

– Разве я это сделал, разве в моем это было городе? Я сам боялся, чтобы и меня не схватили и не поступили со мной так же. Поневоле пришлось мне пристать к заговору и подчиниться.

Володарь подумал, продолжал:

– Бог – свидетель тому, а нынче отпусти брата моего, и сотворю с тобою мир.

Но ответил Давыд:

– Нет, не могу отпустить твоего брата, потому как не хочу прогневить великого князя. Лучше с тобой воевать, чем со Святополком.

– Что ж, – вставая, проговорил Володарь, – пусть будет между нами война!

Но в это время открылся полог, и в шатер вошла Снежана.

– Как ты здесь оказалась? – вскочив со стульчика, удивленно спросил Давыд. – Как ты могла уехать из дома без моего разрешения?

– Я уже взрослая, отец, и могу устраивать свою жизнь так, как хочу. Еще Ярослав Мудрый издал указ о том, что девушка свободна сделать свой выбор, а кто будет мешать ей в этом, будет наказан штрафом!

– Но я уже сказал тебе, что никогда не дам согласия на брак с Васильком! Неужели забыла наш прошлый разговор?

– Отец, ты знаешь меня: я такая же упрямая, как и ты. Поэтому еще раз заявляю: кроме Василька, у меня не будет мужа!

Давыд осекся и как-то сразу сник. Присел на стул, проговорил устало:

– Раз уж и дочь против меня, то… Ладно, Володарь, я освобожу твоего брата, хотя знаю, что Святополк не простит мне этого. Пусть будет мир между нами!

И первым протянул руку.

Снежана поехала вместе с отцом во Владимир, чтобы самой присутствовать при освобождении Василька. В пути Давыд говорил ей:

– Зачем ты связываешь свою жизнь с уродливым человеком? Чего ты нашла в нем? Я тебе подыщу красавца хоть из бояр, хоть из князей, а если захочешь, и за принца заморского отдам!

– Нет, отец, – отвечала Снежана. – Я твердо решила: только Василько станет моим мужем.

Когда князя вывели из темницы, она первая подошла к нему, обняла и поцеловала. А потом они отправились в Теребовль, где и была сыграна свадьба.

Первые месяцы жили они в безмятежной радости, а потом Василько стал задумываться и томиться. На вопросы Снежаны ответил:

– Не могу я спокойно жить, когда знаю, что во Владимире бражничают и гуляют те, кто отнял у меня белый свет. Должны они понести наказание!

Снежана пыталась его успокоить, говоря, что он должен простить их, а наказание они понесут от Бога, он определит их на муки вечные в аду. Но его неожиданно поддержал Володарь. И вот весной 1098 года соединенное войско отправилось к Владимиру и осадило его со всех сторон. Братья засылали лазутчиков в город, которые говорили людям:

– Князья Василько и Володарь пришли не на город ваш, не на вас, но на врагов своих. А если хотите за них биться, то мы готовы, либо выдайте врагов наших.

Горожане потребовали от князя созвать вече. На нем они сказали:

– Выдай мужей этих, не будем биться из-за них, а за тебя биться можем.

Ничего не оставалось Давыду, как выдать истязателей Василька. Все они были повешены и расстреляны стрелами. После этого Василько и Володарь увели войска в свои княжества.

Когда прибыл Василько в Теребовль, прискакал гонец от Владимира Мономаха. Узнал он от него, что после получения вести о зле, сотворенном над ним, поднял переяславский князь свою дружину, пригласил с собой Олега и Давыда Святославичей и двинулся с ними на Киев, чтобы наказать Святополка за тяжкое преступление. Но отговорился великий князь, свалив всю вину на Давыда Игоревича. Тогда пошел Мономах на Давыда, войско его недалеко от Владимира, и просит он Василька соединиться с ним для удара по Владимиру. Однако Василько ответил, что пусть Мономах возвращается в свои владения, они с Давыдом сами разберутся в своих спорах без пролития крови. Мономах отвел войска за Днепр.

Однако и после этого спокойствие не пришло в западные земли Руси. Святополк понял, что Давыд опорочил себя в глазах всех русов, и решил использовать это для расширения своих владений. Он двинул свою дружину в волынские земли и захватил Владимир; Давыд бежал в Польшу к королю Владиславу. После этого великий князь неожиданно повернул свои силы против Василька и Володаря. Братья, узнав об этом, встретили противника возле местечка Рожня. Василько спросил:

– Как расположил войска Святополк?

– Дружину свою поставил в центре, а крыльями ему служат туровцы и пинчане, – ответил Володарь.

– Значит, и сам Святополк стоит в середине.

– Да, я вижу его. Он на белом коне гарцует впереди.

– Тогда я поведу своих воинов в бой. Он должен будет увидеть меня!

Одетый во все черное, с черной повязкой на глазах, высокий, гибкий телом, подняв над собой крест, направился Василько в сторону врага. Он шел и говорил громко:

– Святополк, ты в Любече крест целовал хранить мир и спокойствие на Руси. Но вот сперва отнял ты зрение у меня, а теперь хочешь взять душу мою. Да будет между нами крест этот!

Смутились воины Святополковы, увидев человека во всем черном, над которым блестел золотой крест, как знамение Божие. Начался среди них ропот, некоторые стали говорить, что это сам Бог хочет покарать их князя за злодеяние, совершенное им над Василько. И дрогнули их сердца, и не выдержали они натиска объединенного войска, и побежали. А впереди всех на боевом коне убегал Святополк, великий князь Киевский.

Затворился он во Владимире, ожидая нападения братьев. Но те остановились на границах княжеств и сказали: «Надлежит нам на своем рубеже стать», – и вернулись обратно.

Тогда Святополк направил в Венгрию своего сына Ярослава, который вместе с королем Коломаном привел большое венгерское войско под Перемышль. Однако Володарь не дрогнул и организовал прочную оборону города.

Между тем Давыд, не получив поддержки польского короля, бежал в степь к хану Боняку. Старый лис был рад очередной раз совершить набег, пограбить русские земли. Он привел свою орду под Перемышль. Половцы разделились на две части. Одну возглавил Боняк, вторую Алтунова. Первым напал Алтунова. Его всадники с места сорвались в галоп и, подняв мечи, свистя, крича и воя, помчались на венгров. Боняк и Давыд, улыбаясь, смотрели, как разворачиваются в лаву легкие сотни. Вот они, подскакав к первому ряду венгров, пустили стрелы и завернули коней назад. Венгры погнались за ними. Вся конная масса промчалась мимо Боняка. Тогда он напал на венгров со спины, а Алтунова ударил спереди. Началась безжалостная рубка. Венгры, сжатые с двух сторон, не выдержали и побежали. Часть из них утонула в Сане, другие пытались скрыться в горах, но многие были изрублены безжалостным противником. После этого сражения Давыд осадил Владимир, где Святополком был оставлен его сын, Мстислав.

Владимирцы стали обороняться. Однако во время очередной перестрелки был смертельно ранен Мстислав. Тогда жители собрали вече, на котором сказали:

– Вот, князь убит; и если сдадимся, Святополк погубит нас всех.

Послали они гонцов к великому князю, которые передали решение вече:

– Сын твой убит, а мы изнемогаем от голода. Если не придешь, люди хотят сдаться, не могут стерпеть голода.

Святополк направил к Владимиру своего воеводу Путяту, который внезапно напал и разгромил Давыда. Давыд вновь убежал к Боняку, привел половцев и захватил Владимир. Но недолго правил он в нем; пришел Святополк и прогнал его в Польшу.

Три года полыхала междоусобная война на западных окраинах Руси. Горели города, вытаптывались поля селян, грабились лавки торговцев и мастерские ремесленников, народ разбегался по лесам, бедствовал и погибал от голода и холода. Половцы уводили с собой возы награбленного добра и вереницы плененных русов…

Наконец в 1100 году обратился Давыд к Святополку, Мономаху, Олегу и Давыду Святославичам со слезной просьбой:

– Хочу, братья, прийти к вам и пожаловаться на свои обиды.

Пригласили князья его к себе на совет в город Витичев, что на Днепре. Прибыл он, сел перед ними и спросил:

– Зачем призвали меня? Вот я. У кого на меня обида?

И ответил ему Мономах:

– Ты приехал с жалобой к нам, сидишь с братьями своими на одном ковре – почему же не жалуешься? На кого из нас у тебя жалоба?

И не ответил Давыд ничего. Тогда князья удалились и стали совещаться. Потом вернулись к Давыду и объявили ему свою волю:

– Не хотим дать тебе стола Владимирского, ибо вверг ты нож в нас, чего не бывало в Русской земле. И мы тебя не схватим и никакого зла тебе не сделаем, но вот что даем тебе – отправляйся и садись в Дорогобуже.

И послушался Давыд князей, сел в Дорогобуже, где и умер. А Владимирское княжество великий князь присоединил к своим владениям. На этом закончилась разорительная война и наступил мир.