Тиходонск встретил Карданова резкими порывами ветра и моросящим дождиком. Такой же погодой его проводил Лондон, сходная погода была и в Брюсселе. Карданов был в той же самой одежде, в которой покидал свой дом в Смитфилде. Костюм, башмаки на толстой подошве, легкое осеннее пальто. Не хватало только итальянской трости и автомобиля. «Мерседес» он бросил у лондонского универсама, а отмытую трость отправил из Брюсселя домой по почте. Костюм и пальто несколько измялись в путешествии, но смены одежды у него не было. Даже никакого багажа у него с собой не было.

Макс неторопливо брел по Магистральному проспекту. Он не знал, куда идет, не знал, зачем он здесь, не знал, почему он вообще оказался в Тиходонске. Хотя память у него на этот раз была в полном порядке. Теперь не зомбированный работяга Лапин, а бывший спецкурьер, на счету которого имелось не одно блестяще выполненное задание, бесцельно брел по до боли знакомому городу, разглядывая прохожих и проносящиеся мимо автомобили.

Многие воспоминания были связаны с Тиходонском — вдруг его потянуло в «Маленький Париж». Интересно, как там поживают Ашот с Самвелом? Процветает ли их ресторанный бизнес или шустрые ребята давно вышли в тираж, не выдержав конкуренции? Да и существует ли вообще «Маленький Париж»? За семь лет многое могло измениться. Хотя нет, ведь фильм снимали именно там!

И все же, невзирая на схожую погоду, воздух в Тиходонске был совсем другим, нежели в Лондоне. Макс чувствовал это при каждом глубоком вдохе. И в нем что-то менялось. Какая-то часть его сознания сейчас невольно превращалась в сознание Сергея Лапина. Лапин мог часами бесцельно бродить по городу, наслаждаясь любой погодой. Лапин любил этот город. Значит, любил его и Карданов. Любил этот город и Макс Томпсон. Но сейчас каждый из них любил его по-разному.

Лапин ни о чем не размышлял, наслаждаясь видом родных улиц и чистым донским воздухом. Карданов не мог понять, как и почему он здесь оказался, какая потребность и необходимость привели его в город из прошлого. А Макс Томпсон тяготился неопределенностью своего положения и хотел как можно скорее вернуться в Лондон.

«Шизофрения, — подумал Макс. — Так кого же во мне больше? Какая из трех личностей является доминирующей?»

Но он не мог ответить на этот вопрос.

Тем временем ноги сами привели его туда, куда он подсознательно стремился. Он стоял у входа в «Маленький Париж». Когда-то забитый работяга Лапин, скопив немного денег, приходил сюда выпить чашечку настоящего ароматного кофе с рюмкой коньяка. По этой привычке Ашот распознал в нем непростого человека. Он был удивительно проницательным, этот небольшой, похожий на птичку паренек. Внутри ресторана тоже ничего не изменилось, за исключением незначительных деталей. Однако одно изменение бросилось в глаза сразу.

За стойкой стоял совершенно незнакомый ему кавказец. Такой же маленький и проворный, как Ашот, но вот глаза какие-то неприятные. Маленькие, бегающие, будто он ежесекундно опасался какого-то подвоха. Посетителей в зале не было. Ни одного. Впрочем, еще рано. В начале десятого утра приличному человеку нечего делать в злачном месте. Судя по взгляду, который он метнул в сторону вошедшего Макса, маленький человечек за стойкой именно так и думал.

— Хотите выпить? Или покушать? — почти без акцента спросил бармен. — Выпить подходите ко мне, кушать — присаживайтесь за столик. Вас сейчас обслужат. Место у нас знаменитое. Знаете, какое место? О-о-о-о!

— А чем же оно знаменито? — поинтересовался Макс, подходя вплотную к стойке.

— О-о-о! — подкатил глаза бармен. — Тут такое было! Однажды бандиты напали, хотели уважаемых людей убить! А здесь как раз майор из РУБОПа отдыхал, отважный такой парень, боевой. Он их всех и перестрелял. Правда, и сам погиб. Про это потом кино сняли.

Бармен печально понизил голос. Макс мысленно усмехнулся. Шипулин был продажным ментом и состоял на окладе у Тахира. Чистильщики «Консорциума» охотились на Тахира, а майор просто попал под раздачу. А разделался с нападающими он сам, Макс Карданов. Вот как было в действительности. А теперь произошедшее трактуется совсем по-другому.

— Не огорчайтесь, — по-своему истолковал бармен задумчивость Макса. — Садитесь, покушайте.

— Спасибо, дорогой, — в южной манере произнес Макс. — А где Ашот?

— Кто? — В глазах бармена отразилось недоумение, но почему-то Максу оно показалось не очень искренним. Или только показалось?

— Ашот. Или Самвел. Кто-нибудь из них… — Карданов невольно запнулся, обескураженный тем, насколько пристально стоящий за стойкой человек вглядывался ему в лицо.

— А-а-а, вспомнил! Ашот с Самвелом здесь уже не работают. Давно. А ваше лицо мне знакомо.

В душе Макса шевельнулось нехорошее предчувствие. Уж больно подозрительно вел себя этот тип. И говорил вроде нормально, и держался естественно, но что-то в нем настораживало. Скорее всего взгляд. Этот все время бегающий, увиливающий взгляд. Карданову даже показалось, что он пару раз невольно покосился в сторону телефонного аппарата. Долгие годы оперативной работы научили Макса фиксировать даже незначительные на первый взгляд мелочи.

— Вы — актер? — Неожиданный вопрос застал Карданова врасплох.

— Что?

— Точно, актер! Я видел вас в фильме!

Бармен оживился, и взгляд у него стал самым обычным.

— И я помню, как его снимали. Вот здесь положили рельсы, еще пол поцарапали. Актеры мне понравились — веселые! Но тогда вы выглядели немного по-другому. Наверное, грим-шмим. Я так ничего и не понял. То вас по-одному называли, то по-другому. Запутано все! Ни черта не ясно!

Позади мягко скрипнула дверь, и Макс оглянулся через плечо. С улицы зашла девушка лет двадцати. Стройная, высокая, в длиннополом светлом плаще и в плотно обхватывающих ноги сапогах на высоком каблуке. Девушка молча опустилась на стул возле ближайшего к выходу столика, расстегнула плащ, умело продемонстрировав двум мужчинам высокий бюст, туго обтянутый малиновой блузкой, и достала пачку сигарет. Профессионалка! Но почему так рано? Час развода наступит не скоро. Однако, увидев, как бармен и девушка обменялись взглядами, он все понял.

Что ж, бармены тоже имеют право на маленькие радости.

— Так кого вы там играли в этом кино? Макс широко и добродушно улыбнулся.

— Вот уж не знал, что похож на актера. Я-то в кино никогда не снимался. Просто бывал тут раньше. Ашот с Самвелом были моими хорошими знакомыми. Может, вы знаете, где я могу их найти?

— Понятия не имею, — медленно, растягивая слова, ответил бармен. — Они уехали. Совсем уехали, их нет в городе. Но, может, я могу помочь?

— Вряд ли. У меня нет никаких конкретных дел.

— Тогда, может, кофе? — Маленький смуглый человечек будто сумел каким-то образом прочесть затаенные мысли клиента. — Другого такого вы не найдете во всем Тиходонске. Отменное качество. Поверьте мне.

Карданов кивнул. Да, когда-то он был лучшим в мире. Макс еще помнил вкус этого кофе во рту — единственный светлый момент в его обыденном сером существовании. Но тот кофе Лапин пил при Ашоте и Самвеле, в другой жизни, убогой и беспросветной. Сейчас он наверняка имеет другой вкус. Бармен вновь покосился на телефонный аппарат, и Карданов нахмурился.

— Я верю. — Макс заложил руки в карманы пальто. — Но мне нельзя кофе. Давление шалит. До свидания.

Развернувшись, Карданов зашагал к выходу мимо сидевшей в явно вызывающей позе девушки. Она курила сигарету, завесив лицо облаком сизого дыма. В Англии проститутки ведут себя гораздо скромнее. Увидеть их можно только в борделях Сохо, причем закон запрещает им показываться на улице, самые отчаянные могут рискнуть и выйти на ведущую в подвал лестницу или будто невзначай стать в дверях.

На пороге Макс спиной почувствовал, что бармен продолжает буравить его взглядом.

Когда дверь за Максом закрылась, бармен нырнул под стойку и принялся шарить по полкам в поисках своего блокнота. Он все понял! Никакой это не актер! Это тот мутный тип, который был здесь во время той знаменитой перестрелки. Где же блокнот? А, вот он.

Забыв про девушку, бармен лихорадочно рылся в пухлом потертом блокноте.

— Ну чего, Вано, делом займемся или как? — спросила девица и зевнула. — Я специально в такую рань притащилась, пока и ты, и я свободны.

— Подожди, подожди, Полиночка, — горячечно проговорил бармен, листая страницу за страницей. — Некогда сейчас. Пойди погуляй часок. Нет, лучше полчасика. Да. Выйди, выйди, дорогая.

Он наконец нашел то, что хотел, и, бросившись к телефону, набрал нужный номер.

— Алло, мнэ майор Рожкова очен срочно надо!

От волнения его акцент резко усилился. Сейчас можно было сделать беспроигрышную игру. На майоре Рожкове до сих пор висело дело о расстреле господина Тахирова. А услуги, оказанные уголовному розыску, оперативники не забывают! Ему нетрудно позвонить, а майору это может помочь!

Ждать ответа пришлось недолго. Из трубки донеслось какое-то постороннее шуршание — то ли помехи на линии, то ли перебираемые кем-то рядом с аппаратом документы, потом Рожков взял трубку.

— Майор Рожков слушает!

— Товарищ майор, — едва ли не заблеял Вано. — Это Киджаян вас беспокоит, из «Маленького Парижа». Вы меня помните? Вы еще приходили тогда и этот мне показывали, фотомашину. Ну да, фоторобот! Так вот, он только что у меня был!

— Кто? — Рожков чуть не поперхнулся. — Лапин? Не может быть!

— Не знаю фамилии, но лицом он. Что на этом фоторисунке! Точно говорю, сто процентов!

— Где он сейчас? — резко оборвал собеседника майор.

— Ушел.

Киджаяну показалось, что Рожков скрипнул зубами. Да, конечно, Вано и сам прекрасно понимал, что перед тем, как звонить в райотдел, ему следовало под любым предлогом задержать разыскиваемого. Но как? Значимость услуги, оказанной уголовному розыску, стремительно уменьшалась, а может, и вообще сводилась к нулю.

— Ладно, будем искать! — сдержанно сказал Рожков.

Карданов-Лапин-Томпсон вышел из «Маленького Парижа». Моросящий дождик сошел на нет, но хмурые тучи на небосклоне не собирались сдавать позиций. Отсутствовали даже легкие порывы ветра. Пахло прибитой к земле пылью и влагой.

У стены дома, под балконом, просила милостыню опрятная старушка в белом платочке. Томпсон посмотрел на нее непонимающе, Карданов пошарил в кармане и вложил в сухую морщинистую ладонь десять рублей. Лапин запрокинул голову и глубоко вдохнул порцию свежего воздуха. Его тянуло в убогую квартирку на Мануфактурном, где прожиты памятные годы жизни. Почему-то хотелось увидеть Антонину. Совсем недавно Карданова так же тянуло к Маше. Но сейчас личность Лапина доминировала, и ноги сами понесли его к Богатяновскому спуску.

Правда, может, Антонина с Димкой бесследно растворились в этом мире, как сгинули неизвестно куда Ашот и Самвел. Хотя вряд ли. Те пришлые, мигранты, не прижились и укатили в родной Ереван или еще куда-нибудь, где есть родня и знакомые. А Антонина… Антонина — другое дело. Она в этом городе родилась, выросла, работала. У нее, можно сказать, вся жизнь прошла в Тиходонске, значит, ее с родимой Богатяновки и бульдозером не сдвинешь. Откуда всплыла в голове эта поговорка, Лапин не понял, но она ему понравилась, и он криво усмехнулся.

Вот и знакомая улица, спускающаяся к реке вначале полого, потом все круче. Богатяновский спуск, так же как и весь прилегающий к нему район, окрещенный в народе Богатяновкой, был опутан сотнями легенд, занимательных историй, а также вполне реальными фактами, находящими отражение в криминальных сводках.

Знаменитая песня «На Богатяновке открылася пивная, там собирается компания блатная» очень точно отражала дух, атмосферу этого района. В былые времена в близкой к порту слободке жили грузчики и чернорабочие порта, здесь было много судимых, здесь легко находили приют люмпены, беглые преступники и прочая уголовная мелочевка. Дома, построенные еще при царском режиме, вконец обветшали, вечерами жители города старались без необходимости не заходить в этот район, особенно в темное время суток.

Карданов-Лапин прожил тут без малого семь лет, он хорошо знал местные нравы и, хотя держался в стороне от криминала, неоднократно получал предложения поучаствовать в каком-либо «верняковом» дельце.

Подпрыгивая на ухабистом спуске, вниз проехал большой черный джип. Такой был у Терещенко из «Тихпромбанка»! Встреча с ним сыграла большую роль в судьбе Лапина. Да и обратная связь была. Терещенко умер от сердечного приступа, буквально на следующей день после встречи с ним. Совпадение? Может быть.

Он свернул в сторону и через два квартала подошел к глухому бетонному забору, напоминающему крепостную стену. У ворот с металлической калиткой он осмотрелся.

Внешне здесь мало что изменилось. Те же видеокамеры, индукционная система открывания ворот.

Макс в нерешительности потоптался пару минут, а затем, подчиняясь какому-то глубокому внутреннему импульсу, вдавил кнопку электрического звонка. Створка отъехала в сторону, на пороге появился крепкий плечистый мужчина, фигура которого была плотно утянута в традиционный камуфляж.

— Тебе кого, брат? — вяло поинтересовался охранник, перекатывая в зубах изжеванную спичку. — Главный вход с другой стороны. Тут для сотрудников. Ты же не сотрудник?

Он ухмыльнулся. Охранникам тоже бывает скучно.

— Нет, — честно ответил Карданов. Почему этот тип считает его братом, он не понял, но панибратское обращение, привычное для Лапина, его покоробило. А все было просто: человек со спичкой воспринимал его именно как бесправного и беспомощного Сергея Лапина.

— Тогда в чем проблемы? Заблудился?

— Да нет. Просто вы систему охраны так и не переделали. А я ведь говорил Терещенко.

— Кому?! — изумился охранник.

— Неважно. Мне Юмашев нужен, — мягко, но настойчиво произнес Карданов.

— Кто?!

На этот раз реакция камуфлированного была более наглядной. Сначала густые брови удивленно поползли вверх, потом на лице появилось откровенное пренебрежение к неизвестно откуда взявшемуся парню, явно пьяному или наколотому какой-нибудь дрянью.

— Директор.

Охранник выплюнул изо рта спичку, и та угодила на левый ботинок Макса. Карданов совершенно спокойно стряхнул спичечный огрызок с ноги и продолжал молча смотреть в серые волчьи глаза.

— Ты что-то путаешь, зема, — буркнул тот, закрывая калитку. — У нас совсем другой директор. Это здание «Тихпромбанка».

— Я знаю, я сам сюда устраивался, — промямлил Лапин. — Тогда Юмашев был директором.

— Вам лучше подойти к главному входу и все расспросить у менеджера, — сказал охранник через узкую щель. —

Я вам только одно скажу: сейчас ни один, ни второй у нас не работают!

Калитка захлопнулась. Камуфлированный вернулся в комнату охраны.

— Кто это был? — встретил его вопросом напарник. Невысокого роста седовласый мужчина в расстегнутой по пояс куртке выполнял функции старшего смены. Николай Петренко, или попросту дядя Коля, проработал в банке уже десять лет.

— Не знаю. Плел всякую хрень. Юмашева какого-то спрашивал, директором называл. Потом какого-то Терещенко. Видно, перепутал что-то.

— Перепутал, говоришь? Нет, он ничего не перепутал! Седовласый мужчина, который всего пару минут назад выглядел усталым и безразличным, мгновенно подобрался, распрямил спину, вскинул подбородок. Взгляд дяди Коли стал острым и колючим. Его молодой напарник не мог не удивиться столь разительной перемене.

— Покажи запись! — коротко приказал Петренко. — Отмотай пленку видеонаблюдения за периметром. Я хочу видеть этого человека.

Через несколько минут на сером экране монитора появился топчущийся перед калиткой Карданов.

— Да-а-а, — задумчиво произнес старший смены. — Он ничего не перепутал. Несколько лет назад этот мужик такой тарарам здесь поднял! Надо доложить Тимохину!

Он неспешно зашел в здание, прошел в приемную, молоденькая секретарша Ирочка пропустила его без доклада.

— Переключите на себя монитор, Александр Павлович! — попросил он.

С первых же кадров Тимохин узнал человека, спрашивавшего Юмашева. И даже вспомнил его фамилию: Лапин! Но настоящей оказалась другая, сильно засекреченная, — Карданов! А может, и та ненастоящая. Бог его знает, кто он вообще такой. В прошлый раз, когда он появился в банке, начались большие неприятности. В «Маленьком Париже» расстреляли Тахира с командой, прилетели спецы из «Консорциума», Юмашев скоропостижно умер, а трое сотрудников банка взлетели на воздух в Москве! И сейчас, конечно, он неспроста тут появился!

Лицо Тимохина превратилось в мраморную маску, возможно, посмертную: он побледнел, брови сошлись в области переносицы, губы сомкнулись в плотную линию.

Охранник видел, что с начальником творится что-то неладное, но не осмеливался спросить, в чем дело.

Тимохин налил в хрустальный стакан воды, жадно выпил и откинулся на спинку кресла. Ему не хватало воздуха, и нынешний директор «Тихпромбанка» теребил тугой узел своего галстука, глядя остановившимися глазами на светящийся экран моноблока, на котором крупным планом застыло лицо зловещего пришельца. Он пришел не сам по себе: его прислали некие силы, причем силы могущественные и безжалостные. Это был посланец с «черной меткой»! Но за что?

Впрочем, если поддаваться панике, то быстро окажешься в отставке или на кладбище! Тимохин взял себя в руки. Все-таки он много лет работает в службе безопасности банка, а до этого прослужил в органах КГБ. Профессиональные навыки подобного рода не исчезают бесследно. К тому же по нынешним временам банкир — профессия военная, надо постоянно отражать нападения или самому идти в атаку!

— Ладно. — Он поднялся из-за стола и вышел навстречу Петренко. — Николай, Моташов до завтра в Москве, поэтому вы займетесь этим человеком. Сколько сотрудников вы сможете организовать прямо сейчас?

Петренко замялся. Ему почти не приходилось заниматься оперативной работой, только охраной. Впрочем, в наши дни эти функции тесно связаны.

— Могу резерв смены задействовать, двоих. Из дома поднять троих, а то и пятерых. Кто к теще на блины не уехал или на рыбалку. Люди-то сменились, как хотят, так и отдыхают.

— Значит, так! — жестко скомандовал Тимохин. Он уже полностью пришел в себя. — Его фамилия Лапин, — указательный палец банкира ткнул в направлении застывшего изображения. — У нас на него есть досье, поднимите в архиве. Проверьте все адреса, по которым он может находиться. Возьмите людей с оружием и прочешите все один за другим! Найти его и задержать!

— Как задержать? — переспросил Николай.

— Очень просто: захватить и привезти ко мне! И имейте в виду: он может быть опасен! С ним связаны смерть нашего директора и еще несколько смертей!

Дядя Коля озадаченно поскреб пальцами в затылке. Меньше всего ему хотелось влезать в какие-то незапланированные и рискованные операции.

— А сколько людей взять-то? — опасливым тоном спросил он.

— Пятерых, а то и шестерых, не ошибешься, — посоветовал банкир. — И бронежилеты наденьте на всякий случай!

Николай выругался про себя. Черт его дернул проявлять инициативу! Пришел кто-то, спросил кого-то… Ну и что? Зачем было лезть не в свое дело?!

Но вслух он своих сомнений не проявил. Молодых, резвых и рисковых охотников за приличным окладом пруд пруди. Только дай слабину и мигом окажешься за воротами!

— Конечно, захватим, куда он денется! — молодцевато отчеканил дядя Коля и, подтянув живот, лихим шагом направился к двери.

Оставшись один, Тимохин поднял телефонную трубку и, набрав московский код, соединился со службой безопасности «Консорциума». Когда ответил дежурный, он представился и попросил связать его с Каймаченко. Тот сразу взял трубку.

— Владислав Игоревич, — почтительно произнес Тимохин, но внутренне его всего передернуло. Он, подполковник КГБ, вынужден докладывать капитану-десантнику! Воистину все перевернулось с ног на голову. Смутные времена наступили, ох смутные! — Это «Тихпромбанк», Тимохин. Сегодня у нас объявился некий Лапин. Вы, наверное, его не помните?

В глубине души Тимохин опасался, что грубый десантник пошлет его на три буквы с такой ерундой. Но ответная реакция оказалась совершенно неожиданной.

— Что?! — взревел на другом конце провода Каймаченко. — Это точно?! Именно Лапин?!

— Конечно, — с достоинством ответил банкир. — У меня имеется запись видеонаблюдения. Он пытался пройти на территорию банка примерно полчаса назад… Его цели, правда, мне неизвестны…

— Молодец, Тимохин, молодец! — Каймаченко радостно захохотал. — Постарайся его задержать, я сегодня же вышлю своих людей! Он нам очень нужен!

Странно. Такое впечатление, будто Каймаченко ожидал, что Лапин вынырнет из небытия, только не знал — где! А может… может, он и послал его сюда? Прошлое появление Лапина тоже вызвало бурную реакцию «Консорциума», а что случилось потом — печально известно.

Тимохин отлепился от своего стола и на цыпочках прошел к двери. Осторожно выглянул в приемную. Что он ожидал увидеть? Неведомых врагов? Лазутчиков-конкурентов? Готовых к исполнению своей работы наемных убийц?

Но ничего этого он не увидел. Ирочка сидела на месте, заполняя на компьютере какие-то документы. При виде шефа она привстала и сверкнула гладкими длинными ногами, едва прикрытыми мини-юбкой. Но Тимохин небрежно махнул рукой и закрыл дверь.

И все же успокаиваться рано! Нельзя доверять Каймаченко, нельзя полагаться на дядю Колю, нельзя расслабляться уходом Лапина. Тимохин полез в сейф и достал именной пистолет, полученный еще в годы чекистской службы. И еще один звонок надо сделать…

Жилистая рука вновь ухватила черную трубку радиотелефона. Палец пробежался по мягким, попискивающим кнопкам. Тимохин закусил губу. Звонить этому человеку следовало сразу. Раньше, чем Каймаченко. Уж это точно не он прислал Лапина!

— Дежурный старший лейтенант Орлов слушает! — резким молодым тоном отозвалась трубка.

— «Тихпромбанк», Тимохин. Свяжите меня с генералом Лизутиным. — Банкир обошел стол и плюхнулся в кресло.

— Слушаю вас, — послышался через несколько секунд густой баритон начальника Тиходонского УФСБ.

Оперативник умеет собирать информацию. «Сдаивать» информацию, как говорят они сами. Личные наблюдения, сообщения агентов, рассказы соседей, сослуживцев или любых других осведомленных лиц образуют плотную паутину, в которой потенциальный преступник запутается еще до момента реализации преступного замысла. Вернее, должен запутаться. В настоящее время всеобщая депрофессионализация и дилетантство проникли и в сферу оперативной работы. Специалистов, умеющих, а тем более желающих плести такие сети становится все меньше. Начальник УР Центрального РОВД относился к таким специалистам.

— У него была любовница. Нет, жена у него тоже, конечно, была. Так же, как и две дочки. Проживают здесь, в Тиходонске. Я уже навестил их сегодня с утра. Милая такая женщина в летах, работает технологом в частной фирме по производству колбасных специй, дочки ходят в школу: одна в четвертый класс, другая уже в девятый. То есть тут все как и полагается… Тихо-мирно и не пахнет шпионажем. Вдова уверена, что она вдова, а девочки…

— Ты начал с любовницы, коллега, — напомнил майору Рожкову майор Нижегородцев.

— Да, конечно. — Тот нахмурился. — Любовница. Верно. У Абрикосова была любовница. Она жила там же, где и он: в Кротове. Некая Галина Выдренкова. Сама не работала. Муж вкалывал на железной дороге как вол, тянул семью. Когда он узнал о романе благоверной с профессором, они разошлись. С ним я тоже уже побеседовал, но только по телефону. Договорились встретиться завтра после обеда. Но вот что удивительно. — Майор Рожков поднял палец. — Этот Павел Выдренков сказал мне, что женушка его бывшая, Галина Викторовна, уехала из Кротово год назад. Собрала чемодан и укатила в неизвестном направлении. Он о ней больше ничего не слышал и ни разу не видел. А случилось это вскоре после той самой автомобильной катастрофы! В которой якобы погиб наш профессор.

— Какой он наш, — хмуро сказал Нижегородцев. — Похоже, он чужой!

Дело закручивалось в тугой клубок. Эксгумация трупа Абрикосова и последующие экспертизы показали, что в разбившейся машине погиб не ее хозяин, не бывший директор научно-исследовательского института в Кротове. В ней погиб кто-то другой. А это была очень серьезная информация! Может, исчезнувший Абрикосов — иностранный шпион и сейчас наслаждается плодами государственной измены где-нибудь в Майами. И уж, во всяком случае, совершенно ясно, что он причастен к хищению «изделия С».

Встречная проверка документации расформированного НИИ показала, что восемь килограммов урана так и не были сданы в головной московский институт. Не была обнаружена ни одна деталь из якобы разобранного фугаса.

Значит, портативная атомная бомба похищена Абрикосовым, который воспользовался беспрецедентным бардаком и отсутствием государственной дисциплины.

Нижегородцев развернул широкомасштабные поиски Вячеслава Абрикосова. Отправной точкой в этом розыске была его бывшая любовница. Опрашивались ее коллеги, родственники, знакомые, соседи.

Люди любят лезть в чужие дела, любят судачить о своих ближних, охотно передают сплетни, особенно если речь идет о каких-то необычных событиях или поворотах судьбы. Это помогло в розыске.

— Одна женщина видела Галочку, — округлив глаза, рассказала дальняя знакомая пропавшей. — Они вместе платья шили у одной портнихи. А потом эта женщина отдыхала в Сочи и там ее встретила. Причем не один раз. Городок маленький, за месяц их пути несколько раз пересекались. То Галя в дорогом бутике маечку за десять тысяч покупала, то в салоне красоты маску за четыре тысячи делала. Значит, не бедствует, видно, нашла солидного человека. Да, на красивой машине разъезжает, сама за рулем, все как в кино!

Получив такую информацию, майор Рожков нашел портниху, потом свидетельницу и выяснил, в каком салоне красоты Галина Выдренкова делает дорогие маски.

Нижегородцев с Буриком вылетели в Сочи. Курортный сезон закончился, и город потерял свой обычный лоск. Застроенный ларьками и палатками бульвар вдоль пляжа был пустынным, ветер мел по нему клочки газет, сигаретные пачки, полиэтиленовые кульки и прочий мусор. Гости из Тиходонска наведались в местный горотдел ФСБ и заручились поддержкой коллег.

С фотографией Выдренковой оперативники отправились в салон красоты и установили личность постоянной клиентки. Только знали ее здесь не как Галину Выдренкову, а как Татьяну Ивлеву, жену крупного бизнесмена, владельца процветающего туристического бюро и патентного агентства Романа Ивлева.

Ну, с туристическими бюро все понятно, сейчас их открывают все кому не лень. А вот патентную работу организовать непросто. Местные контрразведчики прояснили круг интересов Ивлева, его привычки и связи. Ничего предосудительного установить не удалось: ограниченный круг общения, размеренный образ жизни, никаких вредных привычек или излишеств. Все говорили, что Роман Альбертович широко образован и хорошо разбирается в технических вопросах, а также обладает хорошими организаторскими способностями.

Майор Нижегородцев пришел познакомиться со столь разносторонним человеком. Он уже видел его фотографию. Уверенный взгляд, резкие черты лица, отсутствие броских примет. Так бывает после пластической операции. Когда Нижегородцев в темно-синем двубортном костюме и темных очках вошел в приемную туристического агентства «Вояж», он уже ни на йоту не сомневался в том, что Ивлев и Абрикосов — один и тот же человек. Теперь следовало в этом убедиться.

Обычно Ивлев появлялся около одиннадцати, майор пришел в половине двенадцатого, но хозяина еще не было.

Секретарша Ивлева, курносая, рыжеволосая, с покатыми плечами, с интересом посмотрела на элегантного посетителя.

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Спасибо, мне нужен Роман Альбертович, — ответил Нижегородцев, отметив выучку персонала. Ивлев действительно умел организовать работу на должном уровне.

Хозяин появился к двенадцати. Дородный человек с красным лицом, уверенными манерами и напористостью локомотива.

— Здравствуй, Светочка, — вальяжно кивнул он секретарше. — Сегодня на дорогах редкостные пробки. Скоро будет как в Москве!

— Здравствуйте, Роман Альбертович! — улыбнулась девушка.

Нижегородцева Ивлев вначале как бы не заметил, но потом повернул к нему вытянутое лицо с пухлыми губами.

— Вы ко мне? — деловито осведомился он. И тут же лицо изменилось: губы подобрались, напряглись мышцы, заострились скулы. Элегантный молодой мужчина в темных, непроницаемых очках вызвал у него страх.

— Да, Роман Альбертович, — Нижегородцев поднялся.

— Проходите.

Голос его дрогнул. Светочка, почувствовав что-то неладное, оторвалась от своих бумаг. Но Ивлев уже взял себя в руки и по-хозяйски указал на дверь собственного кабинета. Нижегородцев распахнул тяжелую полированную створку и шагнул внутрь. Ивлев двинулся следом, но интуитивно оглянулся. На пороге приемной стоял излучающий силу и решительность Бурик. Хозяин, будто спасаясь, нырнул в кабинет и захлопнул за собой дверь. Бурик подошел к ней вплотную. Несколько местных чекистов заняли места под окнами. Капкан был взведен и готов поймать дичь.

Ивлев прошел к своему месту — кожаному крутящемуся креслу под копией картины Дали. Нижегородцев сел на стул для посетителей. Мягкие циферблаты похожих на яичницу часов символизировали растянутое время. И действительно, время в кабинете преуспевающего бизнесмена замедлило свой бег. Рука майора нестерпимо медленно потянулась к нагрудному карману, очень медленно извлекла бордовую книжку, неторопливо раскрыла ее и со скоростью миллиметр в минуту протянулась через стол, навстречу жадно и нетерпеливо распахнутым глазам Романа Альбертовича. Его лицо уже не было красным, но сейчас обычный цвет щек сменялся ослепительно белым, как будто на коже застывала алебастровая маска. Наконец расширившиеся зрачки сфотографировали шрифт в удостоверении.

— Вы… из Тиходонска? — на выдохе произнес Ивлев. И тем подтвердил подозрения Вампира. Это был вопрос человека, привыкшего иметь дело с сотрудниками ФСБ, но чувствующего за собой грех в Тиходонском крае.

— Да, — кивнул Вампир. — Тиходонское управление ФСБ. Майор Нижегородцев.

Он представился, как положено, хотя все это было написано в удостоверении, поднесенном к лицу Ивлева. Но тот вряд ли был способен сейчас прочитать его или понять, что там написано. Бессильно откинувшись на спинку кресла, он жадно хватал ртом воздух.

Майор закрыл удостоверение и сунул его обратно в карман.

— А вы, надо полагать, бывший директор Научно-исследовательского института экспериментальной физики в Кротове Вячеслав Петрович Абрикосов?

— Я не понима…

— Бросьте, Вячеслав Петрович, — недовольно поморщился Нижегородцев. — Несолидно получается, по-детски. Зачем дурака валять? С чего вдруг к вам заявился контрразведчик из Тиходонска? Не из Саратова, не из Владикавказа, а именно из Тиходонска?

Маленькие глазки Абрикосова под нависшими черными бровями беспокойно забегали из стороны в сторону. Он неожиданно потянулся к ящику стола, и Нижегородцев привстал.

Но Абрикосов трясущимися руками достал сначала стопку каких-то документов, затем шариковую ручку. Положил все это перед собой. На бумагах остались влажные пятна от его вспотевших ладоней. Нижегородцев пристально наблюдал за его действиями. Писать Вячеслав Петрович вроде бы ничего не собирался. Тогда зачем ему понадобилась вся эта канцелярия? Гладкий, лишенный морщин лоб Абрикосова тоже покрылся капельками пота.

— Как вы меня нашли? — глухо спросил он после паузы.

— Это имеет для вас значение, Вячеслав Петрович?

— Нет. То есть да. — Он блуждающим взором обвел пространство кабинета. Потянул вниз узел галстука, расстегнул воротник. Стены сжимались, опускался потолок, катастрофически не хватало воздуха. — Хотя… нет. Не имеет… Какая теперь разница? Но что я такого сделал? Запутался в личных проблемах и, когда в моей машине сгорел другой человек, сымитировал свою смерть? Это очень нехороший поступок перед семьей, но государству до этого нет никакого дела!

— Кражу «изделия С» вы называете личной проблемой? — усмехнулся Нижегородцев. — В последние годы мы привыкли ко всяким глупостям, но до такого пока никто не додумался!

Майор перевел взгляд с бледного лица Абрикосова на плотно зажатую в его изнеженных, почти женских пальцах шариковую ручку. Пластмасса потрескивала, казалось, что Абрикосов хочет переломить ее пополам.

— Ядерный фугас — совсем не личная проблема. Тем более что он находится в руках террористов!

— Какой фугас? — слабым голосом спросил Абрикосов.

— Тот, который якобы был разобран на части и сдан по описи расщепляющих элементов на склад головного института. — Каждое слово майор вколачивал, как гвоздь, и от этого Абрикосов непроизвольно вздрагивал. — На самом деле вы ведь продали его? Не так ли?

Снова повисла напряженная пауза.

— Да, — выдавил из себя бывший директор НИИ. — Продал. Мне нужны были деньги. А эта война не имела для меня никакого значения. Мне наплевать на судьбу сионизма…

— Какого сионизма? — Нижегородцев удивленно вскинул брови.

— Против которого он собирался использовать этот фугас.

— Кто он?

— Араб, предложивший мне полмиллиона долларов. — Абрикосов заговорил быстрее, будто неожиданно заторопился куда-то: — Он сказал, что собирается шантажировать «изделием С» Израиль. А я… Какое мне дело до всего этого?

— И вы получили деньги?

— Вначале он заплатил мне триста пятьдесят тысяч, и я отдал ему фугас, но взрыватель оставил себе до окончательного расчета. Он обещал, что пришлет деньги через две недели. А прислал через несколько лет! Пару недель назад от него прибыли двое. Они заплатили оставшиеся сто пятьдесят тысяч, забрали взрыватель и уехали.

Абрикосов говорил спокойным, несколько обиженным тоном, как будто к нему умышленно придирались из-за какой-то ерунды. Нижегородцева это разозлило.

— Похоже, вы считаете, что ничего особенного не произошло?

Бывший директор пожал плечами.

— Я не сделал ничего более серьезного, чем делают все вокруг. Просто я попался, и теперь вы на мне отыграетесь по полной программе.

Теперь и лицо у него стало обиженным. Но только на миг. Потому что кулак майора Нижегородцева, прорвав тягучее время мягких часов, метнулся вперед, пересек пространство над столом и смачно врезался в вогнутую переносицу.

Абрикосова отбросило назад, кресло по инерции отъехало и ударилось в стену. Короткопалые руки закрыли ушибленное место, между пальцев протекла кровь.

— Ты продал атомную бомбу террористам, сволочь! И еще изображаешь из себя целку! Да я тебя прямо сейчас в расход пущу!

Нескрываемая ярость овладела майором. И Абрикосов почувствовал, что над ним нависла вполне реальная угроза физической расправы.

— Перестаньте, что вы делаете! — слабым голосом сказал он. — Я же признался во всем!

Он достал платок, смочил его водой из графина, вытер лицо и приложил мокрую тряпку к носу, останавливая кровотечение.

Ярость прошла. Майору стало стыдно. Но только на миг.

— Смотри сюда! Узнаешь?

Вампир достал из кармана несколько фотографий и веером разложил перед Абрикосовым.

— Да. Вот этого слева. — На фото был изображен Дебзиев. — Он привез мне две недели назад оставшиеся деньги. Сто пятьдесят тысяч. И я отдал ему взрыватель. Его напарник держался в отдалении.

Нижегородцев скрипнул зубами. Мозаика сошлась. Но испытывал ли он от этого удовлетворение? Скорее наоборот.

— А теперь послушайте, уважаемый. — В голосе майора зазвенел металл. — Эти люди вовсе не арабы, и бомба им нужна не для шантажа Израиля. Это чеченские террористы. И фугас, который вы им продали за полмиллиона долларов, предназначен для проведения широкомасштабной кровавой акции на территории России.

— Не может быть! — Абрикосов нервно облизал губы и убрал от лица окровавленный платок. Пот уже не струился по его вискам, и руки дрожали не столь заметно. — Использовать ядерный фугас против российского населения?..

— Собирайтесь! — приказал Нижегородцев и, повернувшись к двери, крикнул: — Бурик!

Коренастый, бугрящийся мышцами человек тут же появился на пороге.

Нижегородцев встал. Абрикосов зачем-то взял лежащую на столе ручку. В душе майора шевельнулось неясное подозрение. Щелчок — и вместо пишущего стержня из ручки выдвинулась игла, точно такая, какими делают прививки против гриппа. Вампир прыгнул через стол, но не успел. Своеобразный шприц воткнулся в запястье левой руки, Абрикосов откинулся на спинку крутящегося кресла. Его глаза безжизненно застыли, а сведенное судорогой лицо превратилось в неприятную перекосившуюся гримасу.

Вампир выругался. Ручка, снабженная отравленной иглой, как маятник покачивалась из стороны в сторону, понемногу уменьшая свою амплитуду.

— Мы обобщили все агентурные донесения, сводки наблюдений, хронику происшествий террористической направленности, провели аналитический мониторинг по трем совпадающим основаниям: крупная фигура уровня координатора «Аль-Каиды», обучение в СССР, приключения в Гондурасе: Вахид Бекмурзаев объединяет все перечисленные признаки.

Заседания штаба противодействия операции «Рука Аллаха» проводились регулярно — два раза в месяц. Информация о них поступала на самый верх, формируя представление, что контрразведка не спит, а активно работает. Хотя на самом деле, как и всегда, эффективная работа производилась внизу, на «земле», и выполняли ее конкретные рядовые оперативники: старшие лейтенанты, капитаны, майоры. Именно они не спали ночами, рисковали своей шкурой, причем в самом прямом, а не переносном смысле.

Генералы не выполняют оперативных заданий, они их контролируют, хотя исполнители бывают невысокого мнения о подобном контроле. А в штабе в основном заседали генералы: Вериченко, Золотарев, Говоров и еще трое начальников главков. Поэтому единственной рабочей лошадкой являлся здесь полковник Яскевич: именно он проводил аналитическую работу и регулярно о ней докладывал. Остальные члены штаба с той же регулярностью критиковали его действия и учили, как надо было поступать. Что характерно, советы всегда давались задним числом, после того, как дело было сделано. Сейчас Станислав Яскевич делал свой очередной доклад.

— Подходящих фигур выявлено четыре: одна находится в Ираке, одна — в Афганистане, одна — в Иордании, одна — предположительно в Чеченской республике.

Лазерной указкой Яскевич показал местонахождение фигурантов розыскного дела: красная точка обжигала раскрашенную поверхность карты мира, как бы подчеркивая особую опасность каждого из отслеживаемых террористов.

— Кроме того, по данным нашего Тиходонского управления, там ведется работа по отработке связей Бекмурзаева.

— Вы уверены, что тиходонские коллеги не ошибаются? — перебил докладчика начальник Управления «Т» генерал-майор Говоров и поправил дымчатые очки в тонкой титановой оправе. — Это связи Бекмурзаева или человека, которого они хотят считать Бекмурзаевым?

Яскевич понятия об этом не имел, ибо проникнуть в мысли и предположения коллег не может ни один из руководителей, начиная от зонального опера и кончая директором ФСБ. Но отвечать так было нельзя.

— Я согласен с их мнением, — как можно увереннее кивнул он. — А они считают, что идут по следу именно Бекмурзаева.

— Кто непосредственно ведет разработку в Тиходонске? — спросил генерал Вериченко.

— Майор Нижегородцев, — четко ответил Яскевич, продемонстрировав свое знание обстановки.

Говоров кивнул.

— Это серьезный офицер. Он руководил захватом Абдуллы и ликвидацией Салима.

Вериченко наморщил лоб.

— Это ему мы персонально продлевали разрешение на службу? Он повредил глаза. И у него какая-то странная кличка.

Говоров выпрямился.

— Так точно, товарищ генерал-полковник. Свето-шумовая граната разорвалась прямо перед лицом, снижение зрения. А прозвище у него Вампир!

Вериченко кивнул.

— Да, это боевой, неоднократно проверенный офицер. Что ж, пусть работает.

Через полчаса очередное заседание штаба благополучно завершилось. Яскевич перевел дух.

Управляемый неведомой программой, объяснить которую сейчас не смог бы даже профессор Брониславский, Карданов шел по старым улочкам Богатяновки. Мимо двух-трехэтажных домов из парамоновского дореволюционного кирпича, с наглухо забитыми парадными, над которыми криво висели выцветшие фонарные полукружья из проржавевшей жести. Это был единственный район, где еще сохранились подобные раритеты старины.

Когда-то городовой или квартальный, а потом участковый уполномоченный заставляли хозяев регулярно обновлять свежей краской название улицы и номер дома, ввинчивать лампочки в выдвинутый стеклянный треугольник. Потом порядок кончился, хотя об этом никто не говорил: говорили про плохое финансирование ЖКХ и отсутствие денег. Но независимо от того, что кончилось — деньги или порядок, — теперь прочитать название улицы или номер дома было невозможно, особенно в сумерках. Стены домов избороздили трещины, причем трескался не кирпич, а расходились швы — это подтверждало высокое качество парамоновского кирпича и наличие грунтовых вод.

На углу Мануфактурного переулка он остановился: сверху бежала мощная река из лопнувшего канализационного коллектора, причем бежала уже давно, так как размыла булыжную мостовую и проложила себе довольно глубокое русло. Чтобы перебраться через поток нечистот, пришлось подняться на полквартала вверх, где кто-то набросал камней, ящиков и бревен. Когда он прыгал с камня на ящик, а с ящика на бревно, в нос ударил густой туалетный дух, так что закружилась голова. Когда-то Лапин воспринимал такие вещи как должное, сейчас Карданов и Томпсон ужаснулись: в Смитфилде такое могло произойти только в том случае, если бы нашествие марсиан оказалось успешным.

Что его сюда занесло? — в очередной раз появилась пульсирующая мысль. Но уже возникло предчувствие близкой разгадки. Сейчас он увидит Антонину, Димку, переночует у них и вспомнит, зачем он сюда стремился.

Богатяновка жила своей жизнью. Шумел канализационный поток, переругивались визгливыми голосами толстые неопрятные тетки, гомонили дети, для которых весь ужас вокруг был привычной средой обитания, громко орал выставленный в окно магнитофон. Зачем его выставили в окно? Разве мистер Голдсмит может позволить себе такое? Конечно, нет, надо быть сумасшедшим, чтобы так поступать! Если кто-то хочет слушать громкую музыку, он должен законопатить окна и двери да развернуть динамики к себе, а если он хочет нарушать благочинную тишину и покой соседей, то его должны немедленно арестовать. Но здесь нет ни благочиния, ни тишины, ни покоя, а арестовывают только за убийства и террористические акты.

Все, что происходило вокруг, бессовестно и нагло врывалось в голову Карданова, заставляя мозг реагировать тупой, ноющей болью. Макс остановился и перевел дыхание. Его ботинки были забрызганы нечистотами и изгвазданы пылью, еще той, которую вздымали сто лет назад пролетки лихих жиганов в затомленных на затылок восьмиклинках и с «наганами» за пазухой, уносившихся во тьму после удачного налета.

— Эй, ты! — сухой надтреснутый голос окликнул Карданова из подворотни, и Макс машинально повернул голову. Прямо на проезде сидели на корточках трое. Двое совсем молодых подростков, лет по девятнадцати, и мужчина постарше, которому можно было с одинаковым успехом дать и тридцать лет, и сорок, и пятьдесят. Растянутое спортивное трико, жеваная майка канареечного цвета, небрежно наброшенная кожаная куртка явно с чужого плеча. Небритое лицо, синяки под глазами, впалые синюшные губы.

Руки у всех троих вытянуты и локтями лежат на коленях. Это поза опытных арестантов, которые используют для отдыха каждую минуту остановки этапной колонны. Но, судя по синим узорам, сливающимся со спортивным трико, специфический опыт был только у старшего, а молодые просто ему подражали и учились манерам. Это старый лагерный волк и его пристяжь.

— Чего вылупился? А ну-ка иди сюда! — развязно, с блатными интонациями обращался к Карданову один из молодняка. — Ты че, глухой? — Парень вынул изо рта чинарик и небрежно протянул его сидящему рядом товарищу. — Иди, куртку купи!

— Куртка мне не нужна, — спокойно ответил Макс.

— Ну, тогда свое шмотье продай!

— Не продается.

— Да иди сюда, побазарим! Чего ты здесь вынюхиваешь?

— Тебе надо, ты и иди!

— Ах так! Смотри, сам нарвался!

Парень поднялся. Он был высокого роста и настроен явно на драку. Почему здесь столько агрессивных и недоброжелательных людей?

— Подожди, Кирюха. — Из подворотни вышел еще один человек и схватил парня за руку. Он тоже был в дешевом трико, небритый, с татуировками на пальцах. И пристально всматривался в Макса. Так смотрят знакомые.

— Чокнутый, ты, что ли? Не узнаешь?

Небритый улыбался, обнажая тусклые железные зубы.

Да это Витька Кружок — приятель из прошлой жизни! Он здорово изменился и постарел, и неудивительно: богатяновские жители не ездят в санатории, а в тех местах, куда они периодически попадают, молодости и здоровья не добавляется. У Кружка было две «ходки» — одна за вооруженный разбой, поэтому на Богатяновке он считался в авторитете.

— Привет, Витя. Узнаю. Только я уже давно не Чокнутый.

— Да вижу, вижу. Забурел, разбогател. Мы тебя по телику видели! То ли ты, то ли не ты, а просто похожий. Мы так и не поняли. Но бабок ты огреб круто!

— Каких бабок? За что?

— Ладно, не меньжуйся, — засмеялся Кружок, ощерив в улыбке свою железную пасть. — За киношку небось «капусты» нехило нарубил!

— Да нет, — Макс пожал плечами. — Мне ничего не заплатили. Я же не актер.

Он тут же понял, что ни Кружка, ни матерого арестантского волка с учениками-волчатами такой ответ не убедил. Им нет никакого дела — заплатили Карданову или нет. Раз они считают, что он при деньгах, никакие объяснения не «хиляют».

— Ну отстегни немного бабла, не жмись! — натянуто улыбнулся Кружок. — У тебя вон один лапсердак небось тыщу рябчиков стоит!

Пальто Макса стоило тысячу фунтов, но разубеждать Кружка он не стал. Осторожно отделив в кармане купюру, он вытащил ее и протянул Витьку. Это оказалась сторублевка. Кружок одобрительно присвистнул.

— Порядок. — Он быстро выхватил купюру и зажал в кулаке. — А ты чего к нам-то? К Тоньке, что ли?

— Была такая мысль, — честно признался Карданов. — Как она?

— А чего ей сделается! — Цепкие проворные пальцы в синих татуировках помяли благоприобретенный стольник, и тот фактически растворился в пространстве. Вроде как и не было его совсем. — Батрачит, шмотки какие-то перепродает прямо на дому, мужиков разных приваживает. Короче, все как обычно. Без изменений.

— А Димка?

— Пацан у тебя правильный. Поднялся хорошо, — хмыкнул Кружок. — Бригаду собрал свою. Небольшую, конечно, но вес кой-какой имеет… Только замели его. Три месяца как на нарах парится. Вон теперь Кирюха за него бригадирит!

Кружок кивнул в сторону длинного волчонка.

— Дал бы лавэ на подогрев Димкин, — вмешался тот, будто только и ждал повода.

— Слышь, братское сердце, помоги и мне сколько можешь, — скрипучим голосом произнес арестантский волк. — У меня туберкулез никак не рубцуется, лекарства дорогие, да и продукты хорошие нужны: курица, масло, фрукты.

— А у меня мать болеет, — тут же присоединился к просителям второй волчонок. — Дай хоть полтинник!

Макс мог дать всем по стольнику. Но делать этого было нельзя. Ибо по местным понятиям это не было бы жестом благородства и милосердия. Напротив — признанием своего богатства и страха перед местной хеврой. А значит — приглашением отнять все, что есть, а самого насадить на пику и спустить в канализационный люк.

— В собес идите! — грубо сказал он. — Я Кружку на всех дал.

Такое объяснение всем присутствующим показалось вполне понятным и справедливым.

Макс двинулся дальше. Он зашел в знакомый убогий подъезд и громко постучал кулаком в облупленную дверь. Возле нее его когда-то чуть не убили.

Антонина открыла почти сразу. Глаза ее округлились.

— Это ты, Лапин?! Откуда ты нарисовался? Ну, ты даешь, бродяга!

Она ненатурально захохотала.

Кружок был не прав. За семь лет мало что изменилось только по здешним меркам. От прежней Тоньки ничего не осталось. Отечное лицо, квадратная ширококостная фигура, засаленный потрепанный халат, накинутый, похоже, прямо на голое тело… Вид у нее был еще более потасканный, чем прежде.

Карданова передернуло. И как он мог жить с этой женщиной, спать в одной постели?

Наверное, на ею лице отразилось отвращение. Но Тонька не обращала внимания на всякие мелочи.

— Ты теперь знаменитым стал, разбогател! Но меня, я вижу, не забыл. Что встал, как член у кобеля? — Тонька захохотала еще громче. — Заходи в родную хату!

Схватив Макса за руку, она втянула его в квартиру. Карданов и Томпсон в ужасе озирались по сторонам. Низкие потолки со следами многочисленных протечек, кривые облупленные стены с многочисленными трещинами, дощатые щелястые полы, под которыми в изобилии водились мыши. Десяток водочных бутылок возле батареи. В таком помещении не могут жить люди! Даже незаконные мигранты из Индии, Африки и Пакистана.

Лапин же на миг испытал ностальгические чувства. На этой крохотной кухоньке он когда-то спал, прямо на полу, подстелив жидкий матрац, покрытый старым солдатским одеялом. С тех пор квартира стала богаче, глаза Лапина заметили явные предметы роскоши: новый телевизор SONY, видеомагнитофон, стеклянный столик рядом с диваном, на котором стояла заполненная до краев окурками пепельница в виде кленового листа, настенное бра с хрустальными висюльками. Видно, Димка действительно хорошо поднялся!

— Располагайся, не тушуйся, как-никак домой пришел! — ободрила его Антонина. — Выпить хочешь?

При последнем предложении она заговорщически подмигнула и повернулась к древнему буфету. Короткий халат открывал мощные ноги с выпирающими икрами, широкие щиколотки и желтые с натоптышами пятки, плотно прилегающие к смятым задникам заношенных домашних тапок. Карданова передернуло еще раз.

— Нет, нет, я пить не буду. Ты же знаешь, я не пью!

— Так это раньше не пил, когда на заводе горбатился да по психушкам валялся! А теперь ты артист, при деньжищах громадных! Так чего ж не пить?

— При чем это? Не пью я!

— Ну да. Ты же всегда был вольтанутым. Ой, не обижайся. Но тараканы у тебя водились, сам знаешь.

Она достала початую бутылку, налила большую рюмку и привычно опрокинула, понюхав засаленный рукав. Томпсон поразился: в Англии на порцию крепкого спиртного наливают двадцать пять граммов и пьют целый час.

— А где ты был столько времени? В Москве небось ошивался?

— Да нет, подале.

— А про нас с Димочкой забыл? — Глаза Антонины довольно естественно наполнились слезами. — Я одна мыкаюсь, Димочку, сыночка моего, посадили ни за что, жить не на что, с хлеба на квас перебиваюсь!

Слезы потекли по щекам, веки набухли, нос покраснел. Тонька зарыдала навзрыд.

— А сколько мы тебе добра сделали! Сколько я на тебя денег потратила! Сколько кормила, поила!

Она опрокинула еще несколько рюмок подряд. Шесть-восемь английских доз. Запредельно даже для здорового мужика!

— Хорошо хоть наконец совесть проснулась. — Она перестала плакать, подошла вплотную и прижалась к Максу всем телом, Тот отступил и плюхнулся на продавленный диван. Тонька тут же уселась ему на колени. Сильно запахло потом. — Ты же дашь мне денежек?

Макс полез в карман и вытащил десяток сторублевок, которые немедленно оказались в кармане у Антонины.

— И Димочку моего выпустишь? Он поперхнулся.

— Как я его выпущу? Я что — прокурор? Встань, пожалуйста.

Тонька хихикнула.

— Тебе и не надо быть прокурором. Ты знаменитый, про тебя кино сняли. Значит, попросишь кого надо — и все в порядке.

— Встань, пожалуйста, — повторил Макс.

Но она только сильней заерзала на его коленях.

— Зачем ты пришел?

— Кто, я? Гм… — Макс задумался. Действительно, зачем? — Не знаю. Ноги сами сюда привели.

— А я знаю!

Антонина плотоядно улыбнулась, ухватила Карданова за руку и засунула под халат. Пальцы Макса коснулись влажной волосатой промежности. Тонька всегда готова, как пионер. Это рефлекс, как у собак Павлова.

— Вот это тебя привело! Моя киска!

Карданов с отвращением выдернул руку и грубо сбросил Тоньку на пол. Раздался звук, будто на некрашеные доски упал мешок с картошкой.

— Ты что, офонарел, Чокнутый?!

Не слушая ругательств бывшей сожительницы, Макс выскочил на улицу.

Времена, когда Николай Петренко был недоволен своей судьбой, давно канули в Лету. К настоящему моменту у этого седого низкорослого, но все еще крепкого человека уже не осталось амбиций. Перегорели обиды, исчезли честолюбие и целеустремленность, не стало инициативы. Сейчас он просто доживал, катился по течению.

После армии он поступил в милицию, учился в школе МВД и ставил перед собой весьма высокие цели. Однако все кончилось крахом. Причем из-за пустяка, просто не повезло. Встретил пьяного возле подъезда его дома и, поскольку тот был хорошо одет, а следовательно, перспективен, задержал и доставил в райотдел. Дело обычное: какой смысл грязных бродяжек подбирать? С них ни денег, ни полезных знакомств, только возня. Но на этот раз задержанный оказался чиновником городской администрации. И закрутилось, мигом все встало с ног на голову! Почему не помог зайти домой? Какие основания для доставления? Милиция должна помогать гражданам! И уволили без выходного пособия!

Благодаря одному знакомому Николаю удалось пристроиться в службу безопасности «Тихпромбанка», и он надеялся, что здесь достигнет успеха. Однако и здесь не везло. Годы просочились, как песок сквозь пальцы, а дядя Коля так и остался неприметным сотрудником среднего звена. Но сейчас у него появился шанс.

— Останови здесь, — коротко приказал Петренко Васе Лугахову, сидевшему за рулем черного служебного «БМВ».

Парень послушно прижал автомобиль к обочине. Заглушил мотор. Вниз к набережной уходил вымощенный еще сто лет назад булыжником легендарный Богатый спуск. Ветерок слегка раскачивал кроны скрипучих акаций.

Дядя Коля посчитал, что директор сгущает краски и для задержания незнакомца трех человек будет вполне достаточно. Трое против одного — оптимальное численное преимущество. Пятеро уже будут только мешать друг другу.

— Фотка-то его у нас есть? — бросил с заднего сиденья молоденький охранник Андрей Гордеев, облаченный в серую дутую куртку и чуть съехавшую набок кепку.

— Нам она без надобности, — отмахнулся Петренко. — Я знаю клиента в лицо. Так что не ошибемся. Запирай машину, Вася, и пошли.

Он первым вышел из чистого уютного салона и ступил на мокрый, в выбоинах асфальт. За дядей Колей последовал и Гордеев, мягко захлопнув дверцу автомобиля. Парнишка поежился и, сунув руку в карман, положил пальцы на рукоятку пистолета. У Богатяновки была дурная слава.

Вася Лутахов покинул «БМВ» последним, включил сигнализацию. Пикнувший в руках крепкого широкоплечего парня брелок провалился в карман широкого плаща. В отличие от напарника, Лутахов не взял пистолет, только привесил к поясу раскладную дубинку — хлопот меньше. Дубинка — единственная память об отце, тоже охраннике, безвестно сгинувшем в спецзоне как раз за то, что неправильно применил оружие.

У Петренко в плечевой кобуре ждал своего часа служебный «ИЖ-71». Он редко покидал кобуру — только для тренировочных стрельб и обычной чистки. В этот раз дядя Коля тоже надеялся, что ствол не пригодится, поэтому кожанка пожилого охранника оставалась наглухо застегнутой под воротник. То, как он выполнил указания Тимохина, объясняло все его жизненные неудачи гораздо лучше, чем он сам.

Трое охранников молча двинулись по замызганной улице. Каждый думал о своем. Петренко мечтал о наваристом борще, дожидавшемся его дома еще со вчерашнего вечера. Настоявшись, борщ становится вкуснее, и если натереть ржаную горбушку чесноком… Дядя Коля почувствовал, что у него выделилась слюна, и отогнал эти мысли.

Лутахову надо было успеть отогнать на ТО-2 новую «девятку», потом потягать с приятелями железо в спортзале, а вечером, расслабившись с пивом, посмотреть боксерские матчи по телевизору.

А у Гордеева намечалось свидание, и он предвкушал, как разденет стройную и охочую до постельных утех Ирину, при этом у него возникала реакция, схожая с реакцией организма дяди Коли на мысли о борще.

Дядя Коля чуть замедлил шаг, прикуривая на ходу сигарету. Прикрыл огонек зажигалки от ветра, втянул в себя первую порцию дыма. В подворотне кучковались какие-то типы. Они в упор рассматривали чужаков, но их решительный вид заставлял воздерживаться от активных действий.

А навстречу шел человек, который был им нужен.

— Вот он! — сказал дядя Коля.

Макс вывернул из-за угла и, понуро глядя себе под ноги, перебрался через бурный канализационный поток. Он старался понять, зачем он здесь. И, сосредоточившись на своих размышлениях, почти не смотрел по сторонам. Реальный мир потерял четкие очертания, он плохо понимал, где находится и куда идет. Очень важная мысль ускользала, не давая ухватить себя за кончик.

Расстояние между Максом и тремя охранниками сокращалось.

— Брать будем? — дрогнувшим голосом спросил Гордеев, хрустнув костяшками пальцев.

— Нет, выпить пригласим, — отрывисто ответил дядя Коля.

Сейчас он понял, что не выполнил ни одного указания шефа и что результат этого может оказаться непредсказуемым. Но решительными действиями он хотел внушить уверенность напарникам и взбодрить самого себя.

— Конечно, брать. Чего ты тупые вопросы задаешь? Значит, так, парни. Действуем, как в хоккее. Я на месте центрфорварда. Андрей, ты заходишь с левого фланга, ты, Вася, — с правого. Атаку начинать строго по моему сигналу. И никаких пируэтов. Ни словесных, ни…

Он так и не сумел подобрать нужного слова, а потому вместо продолжения просто взмахнул рукой, будто шашкой кого-то на полном скаку срубил.

— Короче, никаких. Валим с ходу этого придурка и тащим в машину. Наручники взяли?

Молчание было достаточно красноречивым ответом.

С досадой швырнув под ноги только что прикуренную сигарету, дядя Коля тараном двинулся вперед. Шел точно лоб в лоб с Кардановым. Лутахов с Гордеевым потянулись следом, каждый слегка изменив траекторию движения по заданному дядей Колей курсу.

Макс заметил охранников слишком поздно. Петренко уже был в двух шагах, когда Карданов поднял глаза и сфокусировал взор на сосредоточенной физиономии седовласого мужчины, на плотно сомкнутых губах и рельефно очерченных скулах. Макс скорее почувствовал, чем увидел взметнувшуюся руку дяди Коли. Кулак был нацелен ему в лицо, и Карданов за одно мгновение до удара успел отклониться в левую сторону. Костяшки пальцев жестко скользнули по щеке. По инерции Петренко повалился вперед, Карданов перехватил его руку и, резко вывернув вверх, сделал подсечку. Седовласая голова врезалась в грязную землю. Справа будто из-под земли вырос Гордеев и, получив удар в солнечное, попятился и сел на землю.

Третий нападающий сунул руку под плащ, вытащил какой-то предмет, резко встряхнул. С треском раскрылась складная дубинка с шариком на конце. Шарик описал полукруг, метя. Максу в темя, но он поднырнул вперед, прямо под удар, подставил левую руку, захватил правой бьюшую кисть, резко развернул. Раздался крик, хруст, дубинка упала на землю, а колено Карданова взметнулось вверх, встретив на своем пути опустившуюся голову Лутахова. Раздался глухой удар. Из разбитого носа брызнула кровь, глаза Василия закатились, и он, потеряв сознание, рухнул в грязь.

— Гля, как он их сделал! — с улюлюканьем закричали из подворотни. — Рви когти, кореш, мы ничего не видели!

Макс на миг замешкался, оценивая обстановку. Петренко и Лутахов лежали неподвижно. Второй был действительно без сознания, а первый притворялся. Рука была сломана или вывихнута, так что боеспособность была наполовину утрачена. Воспоминания о дожидавшемся дома борще тоже не способствовали геройским поступкам.

Гордеев сидел, держась за живот, и испуганно смотрел на страшного незнакомца. Про пистолет он забыл начисто и даже не пытался сунуть руку в карман.

— Все нормально? — спросил у него Макс. Тот поспешно закивал головой.

— Ну и ладно! Кто вы такие? Что вам от меня нужно? — уточнил Карданов.

— Мы это… из «Тихпромбанка», — шмыгнул носом Гордеев. — Это, значит, вас приказано доставить к директору.

— Зачем?

— Не знаю. Матерью клянусь, не знаю!

— Ну ладно. — Макс похлопал съежившегося охранника по плечу. — Но больше так не делай!

Стремительными шагами он направился прочь. Когда Макс отошел на достаточно большое расстояние, дядя Коля позволил себе очнуться.

— Где он?! Ты почему его упустил?! — накинулся он на молодого человека.

— Так что я сделаю, вы вон лежите!

Вдвоем они стали приводить в чувство Василия. Тому досталось больше всех: лицо окровавлено, нос расплющен — он был в нокауте. Наконец и третий участник группы захвата открыл глаза.

— Да, вот что значит — не везет! — горестно вздохнул руководитель операции дядя Коля. — Теперь меня точно выгонят! А за что?

Но никто из напарников ему не ответил.

Майор Нижегородцев был одним из немногих, кто свободно чувствовал себя в кабинете генерала Лизутина и запросто называл начальника УФСБ Матвеем Фомичом. По большому счету, их связывали отношения не начальника и подчиненного, а доброго наставника и благодарного ученика. В основе этих отношений лежала длительная совместная служба, схожие черты характера и доверительность, обусловленная тем, что генералы не могут общаться исключительно с другими генералами или большими начальниками, так же, как не могут жить в безвоздушном пространстве. Майор был смел, инициативен, умел держать язык за зубами, он охотно брался за любое поручение Лизутина, и каждое из них он старался выполнить на совесть. Поэтому ему поручались особо важные, конспиративные служебные задания, а также особо щекотливые и конфиденциальные личные поручения. Справедливости ради надо сказать, что первых было значительно больше, а вторые носили разовый характер и были связаны с обычным адресом в спальном микрорайоне Тиходонска, куда генерал «нырял» несколько раз в месяц, а Вампир прикрывал его, как на встрече с агентом. Больше того, он искренне делал вид, что старший товарищ занимается там служебными делами государственной важности.

Сейчас разговор шел о «Руке Аллаха».

— С Гуссейновым мы облажались, — задумчиво говорил Лизутин, постукивая по столу обратной стороной авторучки. — С ним такие твои номера, как с Лучником, не проходят. Я до сих пор за него объясняюсь.

— Это факт, — признал Нижегородцев. — Действительно облажались.

Сразу же после задержания Арсена Гуссейнова Лизутину и его замам посыпались телефонные звонки. Руководители различных рангов характеризовали разыскиваемого особо опасного террориста как уважаемого бизнесмена, который много сделал для области и города, а потому требует к себе самого пристального и доброжелательного внимания. Дурдом какой-то! Раньше за подобный звонок любого начальника бы выгнали из партии и бросили, как обосравшегося щенка, на рядовую работу. А может, и в камеру, рядом со своим протеже! А то на тебе: «Много сделал для области!». Да он со своим дружком еще больше сделает, только виновными окажутся не те, кто звонил, а те, кто отпускал! А конкретно — сам майор Нижегородцев! А пока он оказался виноватым в том, что задержал уважаемого бизнесмена на основе необходимой информации, без доказательств и уголовно-процессуальных гарантий. Но отделался устным замечанием — большое спасибо, товарищи руководители. Хорошо еще, что он не успел сводить Гуссейнова в подвал, к забрызганному кетчупом щиту. Хотя именно этот путь мог привести к Вахиту!

Вампир был крайне раздражен. В кабинете генерала он не надевал темные очки, а старался сесть спиной к окну.

Сейчас ему это не удалось и он раздраженно щурился на свет. Но не только этим объяснялось его раздражение.

— Так что выходов на Вахита нет, — продолжил Лизутин. Майор кивнул.

— И это факт.

— И мне кажется, что появление у нас этого Лапина связано с этим делом. Пока не знаю как, но связано.

На улице ярко светило солнце. Майор потер начинающие слезиться глаза.

Действительно странно. Буквально несколько дней назад Лизутин лично привез распоряжение из Москвы отработать личность Макса Карданова, некогда проживавшего в Тиходонске под именем Сергея Лапина. Когда-то тот был фигурантом темной и достаточно запутанной истории, причем оказался человеком очень непростым. Имел дела с разведкой, центральным аппаратом контрразведки, потом покинул пределы России и осел где-то в Англии… В самом задании не было ничего необычного, кроме того, что поступило оно с самого верха. Вопрос отработали и убедились, что никаких связей Лапина-Карданова с Тиходонском не существует, а вероятность появления его в городе практически равна нулю. Так и отписали инициатору запроса.

И вдруг Лапин всплывает из небытия именно в Тиходонске! Совпадение? Но ни одна оперативная служба не верит в совпадения, а контрразведка — особенно! Значит, очередной прокол исполнителей! А конкретно — майора Нижегородцева!

— Чего молчишь? — поторопил генерал. Потом встал и задернул шторы. Майор благодарно улыбнулся.

— А чего он делал в банке?

— Да ничего! Пришел и ушел. А потом отмудохал троих охранников, которых за ним послали!

— А какая связь с «Рукой Аллаха»? Каким боком он тут привязан?

— Не знаю. Но устрица он еще та! И с Вахитом этим несколько раз встречался! И объявился как раз тогда, когда самым важным делом является «Рука Аллаха»! Ты веришь в совпадения?

Нижегородцев только усмехнулся.

— Вот то-то! — Генерал прихлопнул одной ладонью другую. — Значит, поднимай его досье, изучай, устанавливай адреса, в которых он может появиться.

— И?.. — Вампир поднял брови.

— И найди его.

— И?.. — повторил Вампир. Он терпеть не мог загадок. Особенно если они исходят от начальства. Задание должно быть поставлено четко, ясно и недвусмысленно. Тогда меньше шансов оказаться крайним. Впрочем, ненамного: в случае победы лавры снимают руководители, в случае поражения отвечают подчиненные.

— И поговори с ним. Просто доверительно поговори. Обычная оперативная беседа. Если почуешь что-то подозрительное, возьмем его под наблюдение. Я тебе скажу вот что: скорей всего он появится у своей сожительницы. Поэтому установи ее адрес.

— Антонина Крылова, Мануфактурный, дом 9! — перебил шефа майор.

Лизутин не удивился. Или скорей не подал вида.

— Молодец. Иди работай.

— Есть! — Вампир встал и быстро направился к двери.

— Только не надо геройствовать! — сказал ему вслед генерал. — Он легко уложил троих голыми руками. А семь лет назад перестрелял профессиональных убийц!

Майор на миг остановился.

— Причем все попадания точно между глаз. Спасибо за подсказку, Матвей Фомич.

Дверь за оперативником закрылась. Генерал пристально смотрел ему вслед и едва заметно улыбался.

Приблизительно в то же время, когда майор Нижегородцев выходил из кабинета Лизутина, в аэропорту Тиходонска приземлился рейсовый «Ту-154» и по трапу спустились пять человек, которые сразу выделялись в пестрой толпе пассажиров.

Первым со спортивной сумкой через плечо шел Артур Сова, бывший командир одной из групп захвата столичного СОБРа, уволенный шесть лет назад за то, что при задержании опасного преступника неудачно выстрелил и тяжело ранил заложницу. Журналисты раздули из этого прискорбного факта большой скандал, и Артур чудом избежал суда и обвинительного приговора. Отделался, можно сказать, малой кровью.

Следом из металлического чрева авиалайнера вышел его друг и постоянный напарник Роман Чибисов с точно такой же сумкой. В отличие от Артура, у Романа были светлые волосы и вытянутое лицо. Он был чуть выше напарника, но уже его в плечах. Губы Чибисова с трудом скрывали его здоровые лошадиные зубы, которые делали парня крайне непривлекательным для противоположного пола.

Затем по трапу спустились две женщины, за ними молодая семья с ребенком, мужчина в деловом костюме и небрежно наброшенном на плечи плаще. Когда Сова и Чибисов ступили на твердый асфальт аэродрома, на трапе появились еще двое мужчин в коротких кожаных куртках и джинсах. На лице каждого из них явно читались следы многочисленных рукопашных схваток: деформированные уши и носы, шрамы на бровях; ножевой шрам на щеке одного свидетельствовал, что схватки были не спортивными, а боевыми. Парни степенно спустились по трапу и встали рядом с коллегами.

Группу «острых акций» замыкал сам командир, и это свидетельствовало о важности порученного им задания. Дмитрий Шашков имел самый цивильный вид. Его длинное демисезонное пальто из тонкой шерсти развевалось по ветру, открывая строгий серый костюм и черную водолазку, обтягивающую могучую шею. Если судить по одежде и внешнему виду, то могло показаться, что этого элегантного господина ничто не связывает с самыми отчаянными бойцами группы.

К трапу подъехал черный микроавтобус «Мерседес» с тонированными стеклами, наружу упруго выскочил кряжистый юркий мужичок с покатым лбом и двумя острыми, как волнорезы, залысинами. Это был начальник службы безопасности «Тихпромбанка» Моташов.

— Добрый день. Как долетели? — Он поздоровался за руку с каждым из посланцев «Консорциума».

Своим внешним видом Моташов ничем не напоминал начальника СБ. Администратора отеля — да, забитого жизнью инженера какого-нибудь агонизирующего НИИ — тоже, пожалуй… Ну, на худой конец, он сошел бы за мелкого предпринимателя, скрывающегося за неприличной и обидной аббревиатурой ПБОЮЛ. Но никто с первого взгляда не сумел бы угадать в Моташове бывшего комитетчика, проработавшего полтора десятка лет в аналитическом отделе. Оттуда Тимохин и перетянул его в «Тихпромбанк».

— Без проблем, — улыбнулся Шашков. — Все как положено.

Такой ответ означал, что на борт их провели без досмотра и они спокойно привезли с собой оружие. Подчиненные Шашкова считали, что это дело само собой разумеющееся, и вообще не обратили внимания на вопрос.

Они вообще были не очень-то разговорчивыми. Поэтому погрузились в микроавтобус, не проронив ни слова, и ехали молча, глядя в затемненные окна на оживленные тиходонские улицы.

— Где объект? — спросил Шашков. Моташов пожал плечами.

— Мы послали трех остолопов захватить его, но он уложил всех троих. Один лежит в больнице с сотрясением мозга, у второго сломана рука, а объект скрылся.

— Где его можно найти? — без эмоций поинтересовался командир группы. Похоже, что судьба предшественников его совершенно не заинтересовала и ни в коей мере не озаботила.

— Скорей всего он вернется к сожительнице. Больше ему деваться некуда.

— Адрес известен?

— Да. Мануфактурный, дом 9.

— Значит, туда и отправимся! — подвел итог Шашков. — Подвезете нас поближе, оставите машину и уходите. Потом мы с вами свяжемся. Скорей всего нам понадобится какое-нибудь уединенное место. Подвал, заброшенный дом или что-то в этом роде.

Моташов кивнул.

— Найдем. С этим проблем не будет.

Нижегородцев, Молотов и квадратный спецназовец с детской фамилией Бурик прибыли на Мануфактурный в серой служебной «Волге». Они заехали не с Богатого спуска, а с Соляного переулка, поэтому им не пришлось перебираться через бурный и шумный канализационный поток. Свой скромный транспорт они оставили у дома номер 2, чтобы не привлекать внимания, а к нужному адресу двинулись пешком.

— Мотор не глуши, — распорядился Нижегородцев, обращаясь к сидящему за рулем Бурику. — Не отвлекайся, слушай эфир, поддерживай визуальный контакт.

С этими словами он толкнул тугую и скрипучую дверцу автомобиля и выбрался из салона. Высокий, широкоплечий, облаченный в короткую кожаную куртку и солнцезащитные очки, Вампир больше походил на супермена из какого-нибудь голливудского боевика, нежели на оперативника контрразведки. Он неторопливо двинулся вперед и, как полагается суперменам, расстегнул куртку, чтобы быстрее можно было добраться до двадцатизарядного «стечкина».

Молотов шел в нескольких метрах сзади. На Вадиме был кожаный пиджак и синие брюки. Ноги, обутые в тяжелые шнурованные ботинки, уверенно попирали столетний булыжник мостовой. Он цепко оглядывался по сторонам, отмечая любые мелочи. Потому что в подобных делах мелочей не бывает. Недаром все трое надели под одежду кевларовые бронежилеты.

Дом номер 9 встречал их зияющим, как черная дыра, подъездом. Оперативники осторожно вошли внутрь и постучали в обшарпанную дверь. Через несколько минут за ней послышался недовольный женский голос:

— Кого еще принесло?

— Откройте, милиция! — сказал Нижегородцев. У него действительно имелось удостоверение капитана уголовного розыска.

Дверь приоткрылась. В неширокую щель выглянуло опухшее лицо женщины, которая явно злоупотребляла спиртным.

Бурик внимательно наблюдал за улицей и в то же время следил за черным провалом подъезда. Рация лежала наготове на соседнем сиденье. Вдруг со стороны Богатяновского показался черный микроавтобус «Мерседес» с сильно затемненными стеклами. Он сразу привлек внимание спецназовца: такой машине попросту нечего здесь делать. Тем временем Вампир вел беседу с Антониной:

— Мы ищем Сергея Лапина. Когда вы его видели в последний раз?

— Чокнутого? — уточнила женщина. — Да сегодня и видела. Пришел ко мне, пальцы веером, стал клинья подбивать! Нет чтобы денег подкинуть, сразу под юбку залезть норовит. Не на такую напал! Надавала по морде и выставила на улицу!

— Вот так, да? — обескураженно спросил Вампир.

— А то ты не знаешь! — Антонина подмигнула. — Все вы такие!

— Первый, я — Третий, — внезапно громко заговорила рация в руке Вампира, и Тонька испуганно захлопнула дверь. — Тут подъехал микроавтобус «Мерседес», — исправно докладывал Бурик. — Вышли четверо, направляются к вам.

— Кто такие? — настороженно спросил Вампир.

— Рожи бандитские. Похоже, под одеждой оружие.

— Хорошо. Прикрой в случае чего.

Вампир сунул руку под куртку и обхватил теплую рукоятку пистолета.

— Сюда гости, — отрывисто сообщил он напарнику, и Молотов тоже приготовил оружие.

Шашков и четверо его спутников с трудом перебрались через поток нечистот и подошли к дому номер девять. Они чувствовали себя очень уверенно, настолько уверенно, что, подходя к черному провалу подъезда, Сова и Чибисов синхронными движениями достали пистолеты. На стоящую в стороне неброскую «Волгу» они внимания не обращали. А зря!

— У них стволы, Вампир! — крикнул Бурик, выпрыгивая из кабины и прикрываясь дверцей. Рука поспешно нащупывала застежку кобуры. — Эй вы, стоять! Оружие на землю!

Реакция у Совы была самой быстрой. Он вскинул руку и, мгновенно прицелившись, дважды выстрелил. Бурик присел. Со звоном разлетелось стекло, и осколки посыпались на спину и голову фээсбэшника. Бурик инстинктивно прикрылся руками. Один из осколков впился в тыльную сторону ладони, и бурая струйка крови покатилась за рукав рубашки.

— Стреляют, Вампир, они стреляют! — завопил он во весь голос уже без всякой рации, чтобы предупредить друзей, как будто стрельба могла быть кем-то неуслышанной.

Но те уже и сами сориентировались.

— Бросай стволы, ФСБ! — крикнул Нижегородцев, появляясь в проеме подъезда с оружием в руках. Громоздкий «АПС» выглядел весьма внушительно, но Вампир имел достаточный боевой опыт для того, чтобы не надеяться на психологический эффект. Поэтому одновременно с командой он выстрелил Шашкову под ноги. Пуля со свистом срикошетила от булыжника и ушла в небо.

Сова снова спустил курок. Пуля вырвала кусок древесины из косяка подъездной двери. Тут же открыли огонь Шашков и Чибисов, за ними начали стрелять остальные двое бойцов.

Нижегородцев шарахнулся назад в темноту. Рой пуль влетел в подъезд, кроша давно не беленные стены и выбивая из них снопы известковой пыли.

— Мочим? — спросил Молотов, прячась в простенке и прижимая к правой щеке взведенный пистолет.

— Огонь! — приказал Вампир. Он прекрасно знал, что в боевой ситуации промедление подобно смерти. Нет смысла выкрикивать грозное название своей конторы, еще более глупо размахивать удостоверением, не дадут эффекта и предупредительные выстрелы в воздух. Все разбирательства откладываются на потом, огонь можно пресечь только огнем. Если, конечно, у тебя нет желания распрощаться с жизнью. У майора такого желания не было.

Присев на одно колено, он уперся локтем и, выставив оружие перед собой, профессионально прицелился. Бах-бах-бах! Три одиночных выстрела прозвучали как одна очередь. Сравниться в меткости стрельбы с Нижегородцевым не мог никто в Управлении. По штатному расписанию в группе захвата он значился снайпером. А боевой опыт помогал ему сохранять хладнокровие и в экстремальных обстоятельствах. Три девятимиллиметровые пули веером разлетелись между бойцами «Консорциума», а одна с чавкающим звуком вошла человеку с ножевым шрамом под кадык. «ТТ» с глухим стуком брякнулся на мостовую, тут же его накрыло тяжелым телом убитого.

У Чибисова пуля пролетела над ухом. В ответ его указательный палец несколько раз заставил пистолет натужно кашлянуть, извергая из дула зеленоватое пламя.

От расстрелянной «Волги» наконец открыл огонь Бурик. «Стечкин» — очень эффективное оружие, особенно когда стреляет очередями. Правда, мало кто в таком режиме способен попасть в цель. Но Бурик это умел. Шквал пуль обрушился на группу «острых акций». Чибисова ранило в плечо, Шашкову вскользь зацепило ногу. Сова перенес огонь на Бурика, пули прошивали дверь «Волги» насквозь, одна ударила спецназовца в грудь, но застряла в бронежилете, хотя от удара у него хрустнуло ребро, перехватило дыхание и потемнело в глазах. Он перестал стрелять и тяжело откинулся на порог машины.

Противоборствующие группы почти в упор поливали друг друга свинцом. Двойное численное превосходство бойцов «Консорциума» компенсировалось двадцатизаряд-ными магазинами «стечкиных» фээсбэшников. К тому же оперативники использовали средства защиты, которых у москвичей не было. Молотов получил пулю в живот и скорчился от динамического удара, зато одного из нападавших пуля прошила насквозь, и он замертво упал неподалеку от своего товарища.

Щелкнув, замолк пистолет Совы, стал на затворную задержку «макар» Шашкова, подходил к концу боезапас у Чибисова. А из подъезда гремели выстрелы, пришедший в себя Бурик тоже выпустил очередную очередь, прошив Сове икру. Тот уронил запасную обойму и с трудом удержался на ногах.

— Уходим! — скомандовал Шашков, и они бросились к микроавтобусу. Шашков и Сова сильно хромали и оставляли за собой пятна крови, Чибисов зажимал простреленное плечо. На этот раз они вброд перебрались через канализационный поток, Чибисов сел за руль микроавтобуса, остальные повалились на пол салона. «Мерседес» рванул с места и скрылся в путаных улочках Богатяновки. Его никто не преследовал. Только в кино погони и перестрелки сменяют одна другую. В реальной жизни измочаленные люди не могут бесконечно вести бой или преследование. Да и не хотят этого делать.

— Эй, вы как, целы?! — громко крикнул Вампир, и его голос прогрохотал в наступившей тишине.

— Я контужен, — сквозь зубы произнес Молотов.

— Я вроде цел, — отозвался Бурик.

— Вы что там творите, сволочи! — орала за обшарпанной дверью Антонина. — Совсем охренели! Я сейчас ментов вызову!

— Давно пора, дура! — рявкнул Вампир. У него дрожали руки и ноги, он кулем опустился на пол, однако на всякий случай перезарядил оружие и стал искать на полу рацию, но в темноте не мог найти.

— Вызывай милицию, быстро! — скомандовал он орущей за дверью Тоньке.

Завод «Электроприбор» за последние годы неузнаваемо изменился. Там, где был глухой высокий забор, теперь стояли магазины и коммерческие палатки, будто доказывая, что торговля сегодня гораздо важнее, чем производство военной продукции. Забор отступил на полторы сотни метров, он утратил монументальность, кое-где зияли бреши, в которые мог свободно пролезть взрослый человек. Карданов неприкаянно бродил по бывшей заводской территории, потом подошел к сохранившейся проходной. Здесь тоже все изменилось: вместо десятка турникетов, пропускавших внутрь рабочий люд, остались только два. Освободившееся пространство было огорожено кирпичной стеной без штукатурки, за которой располагался какой-то офис.

Вахтером была, как обычно, кряжистая женщина в форме, но без обязательного в прошлом «нагана» на ремне. Она листала яркую газету.

Макс подошел к женщине и поздоровался. Она вопросительно подняла голову.

— Завод работает? — спросил Макс.

— А как же! Конечно, работает! Чего ему сделается?

— А можно я пройду?

— Куда это? — Вахтер нахмурила брови.

— В восьмой цех. Я там когда-то работал.

— Восьмой цех теперь снаружи. Там магазин открыли. И зайти туда можно свободно. А на завод без пропуска нельзя.

— Так в заборе-то дырки. Кто захочет, тот и залезет. Женщина пожала плечами.

— За забор я не отвечаю. Я за проходную отвечаю. А чего вам там делать-то?

Макс задумался.

— И сам не знаю. Извините.

Он вышел на улицу. Он не знал, куда идти. Он не знал, зачем он здесь. Он ничего не знал. Но хотелось есть, и ноги вновь привели его в «Маленький Париж». Бармен встретил его как родного. Такой же маленький и юркий чернявый официант расторопно принес слабосоленую семгу, графинчик водки, потом солянку. Когда Карданов доедал толстую свиную отбивную, в ресторан стремительно вошли два человека, лица и манеры которых не оставляли сомнений в их профессии.

— Приятного аппетита, — сказал тот, что постарше, и поднес к лицу обедающего милицейское удостоверение, которое никак не способствовало процессу пищеварения, напротив, было способно отбить аппетит у кого угодно.

— Начальник уголовного розыска Центрального района майор Рожков.

— Оперуполномоченный Петров, — синхронно предъявил такое же удостоверение молодой рыжеволосый паренек.

— Вы Лапин, он же Карданов? — спросил майор.

По взгляду, который бросил на вошедших бармен, Макс понял, что он и вызвал милицию. Но все происходящее его совершенно не волновало. И если он отодвинул тарелку с недоеденной отбивной, то не потому, что пропал аппетит, а потому, что он насытился.

— В чем дело, господин майор? Вернее, товарищ майор, — поправился Макс. В обиход сотрудников органов новомодное «господин» так и не вошло. — У меня есть несколько имен, но подробности этого являются государственной тайной. Я не смогу говорить с вами об этом.

Рожков кивнул, а Петров только развел руками. Он на каждом шагу наталкивался на государственные секреты.

— К вам нет никаких претензий, — сказал майор. — Речь идет о свидетельских показаниях по давнему делу. Перестрелка здесь, в ресторане. Помните?

— Конечно, — кивнул Макс и вытер губы салфеткой. — Но похоже, что сейчас те события трактуются совсем по-другому.

— В уголовном деле все задокументировано предельно точно, — пояснил майор. — Вы можете проехать с нами?

— Почему нет? — Макс встал и положил на стол несколько купюр.

Все трое вышли и сели в служебную «шестерку». Почти сразу заговорила рация:

— Четвертый, я «Океан», перестрелка на Мануфактурном, девять, есть убитые.

— Я понял, выезжаем! — ответил Рожков. — Вы не против заехать в адрес? Это почти по дороге.

— Конечно! Я ведь жил в том доме. И сегодня заходил туда!

Его согласие особого значения не имело, потому что Петров, включив сирену, уже гнал машину в сторону Богатяновки. Через несколько минут они прибыли к адресу.

Место происшествия окружала пестрая толпа зевак. Богатяновская хевра бурно обсуждала происшедшее.

— Да это нахичеванские, зуб даю, — божился Кружок. — Они с нашими пацанами уже стрелялись в Театральном.

— Я сама видела, как трое убежали. Во-о-он туда. Милиционеры привычно врезались в толпу.

— Быстро расходимся! Только свидетели остаются! Быстро, я сказал!

Возле подъезда лежали два трупа, валялись десятки гильз. Неподалеку стояла расстрелянная «Волга». Человек в черных очках вышел из подъезда навстречу милиционерам.

— Ба, знакомые все лица! — воскликнул Рожков. — Круто вы тут развернулись! Что произошло?

Вампир подошел вплотную, обнял его за плечи и отвел в сторону.

— Мы работаем по «Руке Аллаха», — понизив голос, сообщил он, и Рожков кивнул. Уж кто-кто, а он понимал, что стоит за этими словами. — Здесь когда-то жил интересующий нас фигурант, некий Лапин. Мы пришли проверить адрес, а тут неизвестно откуда появились эти типы и открыли огонь. У нас двое контуженых.

Нижегородцев запнулся, уставившись взглядом в лицо вышедшего из машины Макса. К тому тут же подошел Кружок.

— Брателла, ты живой! Я думал, это тебя замочили! Давай выпьем на радостях!

— Это кто? — Вампир напрягся. — Он очень похож…

Вампир снял темные очки и тут же надел обратно. Теперь он выжидающе смотрел на начальника УР. Тот кивнул.

— Да. Это Лапин. Мы нашли его в «Маленьком Париже».

Вампир больше ничего не слушал.

— Я должен его забрать.

— В качестве кого? — поинтересовался майор.

— В качестве оперативного контакта, разумеется.

— Но мне он нужен как свидетель. Нижегородцев устало смежил веки, но из-за темных очков никто из окружающих не мог этого заметить.

— Потом я направлю его к тебе. Нам он нужен очень срочно.

— Договорились, — согласился Рожков. — Но тебе надо будет уговорить его.

Карданов рассматривал лица убитых и задумчиво морщил лоб. Его внимание привлекла татуировка на запястье у коренастого: оскаленная волчья пасть. Потом он увидел точно такую же и у второго убитого. В это время из подъезда вышла Антонина в красном «выходном» халате. Она была сильно пьяной и едва держалась на ногах.

— Эй ты, Чокнутый, ты что здесь творишь? Почему хулиганишь? А ну, быстро домой!

Вампир улыбнулся.

— Думаю, с этим проблем не будет, — сказал он и оказался прав.

Изрешеченная пулями «Волга», как ни странно, ехала вполне нормально. Если можно считать нормальным движение по центральной улице города машины с простреленной дверью, капотом и выбитым лобовым стеклом. Карданов, сидя на заднем сиденье рядом с Нижегородцевым и соприкасаясь плечом с грязной и порванной на рукаве курткой майора, ждал, что каждую минуту их будут останавливать, однако если гаишники и встречались по дороге, то делали вид, что не замечают непорядка.

Макс пребывал в растерянности. Нападение трех неизвестных, теперь эта перестрелка. Все это, несомненно, каким-то образом связано с ним. Таких совпадений не бывает.

— Зараза, все внутри болит, будто палкой саданули! — морщась, произнес сидящий за рулем Бурик.

— И у меня, — сказал Молотов. — Если бы не жилеты, нас бы не было в живых.

— А кто заставил их надеть? — спросил Нижегородцев, и его тон сам по себе мог служить ответом на этот вопрос.

Но настроение у всех было довольно мрачным, и всю дальнейшую дорогу они ехали в молчании.

Через полчаса Нижегородцев завел Макса в Управление и провел прямо в приемную начальника.

Генерал поднялся навстречу вошедшим. Это был крепко сбитый, но уже начавший полнеть мужчина с отработанными манерами руководителя. На нем был строгий приталенный костюм черного цвета, розовая рубашка и темный клетчатый галстук. Максу этот наряд показался безвкусным.

— Здравствуйте, Макс Витальевич!

Голос у Лизутина был зычным и властным. Из него вполне мог выйти хороший певец. Конечно, не тенор, а баритональный бас.

— Здравствуйте, — Макс пожал протянутую руку, продолжая рассматривать хозяина кабинета.

Реденькие светлые волосы зачесаны через лысину справа налево, но не могут ее скрыть, однако выдают скрытые комплексы генерала. И уши смешно оттопырены в стороны, почти как у Чебурашки. Однако комичный вид хозяина кабинета компенсировали его глаза. Маленькие, глубоко посаженные, они обладали почти гипнотическим действием. Карданов почувствовал это сразу, едва пересекся взглядом с этим человеком. А уж сам Макс о гипнозе знал немало, и не понаслышке!

Лизутин взял Карданова под руку и провел к двум креслам у журнального столика в углу кабинета.

— Здесь нам будет удобнее, — доверительно произнес он, давая понять, что беседа будет неофициальной.

Сам Лизутин испытывал определенную неловкость, потому что не владел ситуацией. Он знал, что Макс связан с органами безопасности и разведки, что он не раз оказывался в центре важных политических событий, но как этот человек оказался в Тиходонске, будто по заказу, как раз в тот момент, в который понадобился, оставалось для него загадкой.

— Чай, кофе? — Генерал и Карданов сели друг напротив друга, а Нижегородцев остался стоять. Если бы Макс согласился, выполнять роль официанта пришлось бы ему. Но руки так дрожали, что он вряд ли смог бы принести чашку. Хотелось выпить водки или коньяку, принять горячую ванну и отключиться хотя бы до утра.

— Нет, спасибо, я пообедал, — покачал головой Макс, хотя кофе он выпить не успел.

— Нам нужна ваша помощь, — перешел к делу Лизутин. Гипнотический взгляд генерала буквально ввинтился в переносицу Макса, и молодой человек почти физически ощутил давление на свой мозг. Он вспомнил Брониславского и поморщился.

— Речь идет о Вахите Бекмурзаеве, — продолжил генерал.

— О ком?! Я такого не знаю!

— Псевдоним Гепард.

— Гепарда знаю. Недавно он мне даже приснился, — с детской непосредственностью сообщил Макс.

— Вы единственный, кто видел его после пластической операции, — продолжил Лизутин.

— Да, — оживился Карданов. — Раньше у него был такой крючковатый нос, а потом стал совершенно нормальный. Хотя вряд ли исправление носа было его единственной целью.

Лизутин позволил себе осторожную, скупую улыбку, но только на миг.

— Это точно. Вахит руководит операцией, связанной с ядерным фугасом. Вы понимаете, что это значит! А вы единственный человек, который может его опознать.

— Составить фоторобот? — уточнил Макс.

— Для начала.

— А что потом?

— Я не знаю. — Ответ был неопределенным, но честным. — Я надеюсь на вашу помощь. Без нее нам будет гораздо труднее обезвредить террориста! Как видите, я вполне откровенен с вами!

Генерал откинулся на спинку кресла. Он отыграл свою партию.

— Можно, я тоже буду откровенным? — спросил Макс. и тон его насторожил Лизутина.

— Конечно!

— Почему вы хотите переложить на меня свои проблемы? Я много лет работал на Службу и что получил взамен? Кроме больших неприятностей — ничего! И вот теперь вы предлагаете мне гоняться за каким-то негодяем только потому, что мне уже приходилось встречаться с ним много лет назад. Но уже тогда он ждал удобной возможности для того, чтобы отправить меня на тот свет!

— Это нелегко сделать, Макс Витальевич, — генерал улыбнулся, и неподвижно стоящий в стороне Нижегородцев улыбнулся тоже.

— Да, иначе меня бы давно не было в живых.

— Но научили вас такой жизнестойкости именно в нашей Службе! Так что получили вы от нас не только неприятности!

Макс встал.

— Спасибо за беседу и оказанное доверие. К сожалению, в мои планы не входит возвращаться к прежней работе. Я постараюсь в ближайшее время вернуться в Лондон. Там меня ждет семья.

— Что ж, — Лизутин пожал плечами. — Дело ваше. Но боюсь, что в Лондон вы попадете не скоро.

— Почему? — Макс насторожился.

— Вас разыскивает Интерпол. По подозрению в вооруженном налете в Антибе пять лет назад. Перестрелка, четыре трупа. К тому же тройное убийство на рыбацкой шхуне тоже требует расследования. Скорее всего, вас отвезут во Францию.

— Я всегда только защищался! Генерал пожал плечами еще раз.

— Одна и та же ситуация выглядит по-разному на месте событий и в судейском кабинете. Боюсь, что это не только у нас.

— И потом, я британский подданный!

— Тем более. Россия входит в Интерпол и обязана экстрадировать разыскиваемого иностранца!

Макс снова опустился в кресло.

— Впрочем, вы пересекли российскую границу по поддельному паспорту, возможно, вначале вам придется отсидеть в российской тюрьме!

Наступила томительная пауза. Нижегородцев подошел поближе и, наклонившись, контролировал каждое движение Карданова. Но тот не был склонен к глупым и бесполезным поступкам, основанным на эмоциях. Через несколько секунд он вздохнул и улыбнулся.

— Так чем я могу быть вам полезен? Лизутин улыбнулся в ответ.

— Мы обратимся к вам, когда понадобится, Макс Витальевич. И дадим подробные инструкции. Не хотите ли все-таки чаю?

Улыбка генерала стала лучезарной. Но Карданов улыбнулся еще лучезарнее.

— Большое спасибо. Где я могу составить фоторобот?

— Я вас провожу, — вмешался Нижегородцев. — А потом вам надо еще заехать в Центральный райотдел и дать показания.

— Конечно, конечно, — изображая полную готовность ко всему, Макс заметно утрировал. — Я готов составлять портреты, давать показания и делать все, что от меня потребуется.

Фээсбэшники не поняли иронии.

— Ну и отлично! — Генерал встал и протянул руку. — До встречи.

— До встречи! — Макс пожал сухую твердую ладонь. Они расставались друзьями. Политика кнута и пряника — вот как это называется! Старо, банально, но эффективно.

Через час Карданов покидал здание Тиходонского управления ФСБ. Синтетический портрет получился неплохо, но вряд ли по нему можно было безошибочно опознать Гепарда. Как всегда, в таких портретах не было души, а внешние признаки совпадают у слишком многих людей.

В отличие от Москвы и Лондона, Тиходонск — город небольшой, и до Центрального райотдела можно было дойти пешком минут за двадцать. Макс решил прогуляться. По дороге он напряженно думал — какие дать показания. Дело об убийстве Тахирова в «Маленьком Париже» в любом случае подлежало сдаче в архив. Как без его показаний, так и с ними. Потому что все его активные участники мертвы. Кроме самого Макса Карданова, показаний которого ждут с таким нетерпением. Рассказать им все, как было на самом деле? Признаться, что двух заезжих киллеров он застрелил своей собственной рукой? Эта мысль ему не понравилась. Ясно, что он действовал в состоянии необходимой обороны и обезвредил преступников. Но это ясно ему самому. Как оценят его действия сейчас? Как признание в убийстве двух человек? Вполне может быть. Нет, лучше не рисковать!