Погода в Подмосковье мало чем отличалась от тиходонской. Проливной дождь, правда, не набрал еще такой силы, как в южной столице, но периодически проливался на грешную землю. Такие времена: сейчас грешили все, причем никто в этом не признавался и не каялся. Никто не нес кары за свои грехи, и разница между демонами и ангелами практически стерлась.

Небо было мрачным и серым. Осень прочно вошла в свои права, и мало кто из жителей окружающих мегаполис городков и поселков надеялся на теплые денечки «бабьего лета». Военный транспортный вертолет вывалился из низких облаков недалеко от села Знаменское, провалился почти до размытого дождями поля и, на последних литрах горючего, совершил посадку — среднюю между плановой и аварийной. Мотор заглох, когда до поверхности земли оставалось около семи метров, но лопасти еще вращались и на авторотации удержали вес машины. Удар все равно получился сильным, и колеса шасси глубоко увязли в мокром грунте. Пассажиры тоже перенесли сильное сотрясение и были этим крайне недовольны.

— Это они нарочно! — выругался Заурбек. — В расход гадов!

Гепард задумался.

— Зачем? — спросил Карданов. — Чем они нам мешают? Свяжем и оставим в вертолете. Когда их найдут, пусть подтвердят, что мы добрались куда хотели! Это только подтвердит серьезность наших намерений!

Гепард кивнул.

— Пусть так и будет!

Вертолетчиков связали и заперли в кабине обездвиженной машины, четверка пассажиров переоделась в более цивильную одежду, рюкзак Гепард переложил в огромную пластиковую сумку, с которыми «челноки» путешествуют в Турцию и Италию. Затем, увязая в раскисшей земле, они добрались до села и за четыреста долларов наняли двух местных автовладельцев довезти их до столицы. Для подмосковной глубинки это были фантастические деньги, и уговаривать никого не пришлось.

Карданов в очередной раз подивился предусмотрительности Бекмурзаева: сумку тот положил в багажник, сам сел рядом с рыжим и конопатым водителем, Макса посадил сзади. Внешний вид шофера и пассажиров не вызывал никаких подозрений. Гуссейнов с Рохлановым ехали во второй машине, и на случай проверок приготовили стодолларовые купюры и малогабаритные автоматы «скорпион». Гепард всегда тщательно готовил свои операции.

Выцветший убитый «Москвич» и столь же непрезентабельная «копейка» беспрепятственно преодолели сто километров до Москвы. Моросил дождь; чтобы окна не запотевали, рыжий водитель включил печку на полную мощность, в салоне было довольно душно, и Макс распахнул куртку. Измятая на груди потная рубашка напомнила ему о том, что вот уже несколько суток он не имел возможности переодеться. В салоне царило напряженное молчание. Когда въехали в город, Вахит достал телефон, набрал номер.

— Здравствуй, Галочка! — преувеличенно радостно сказал он. — Разбудил? Извини, дорогая! Я вот с товарищами проездом в Москве. Хочу с тобой повеселиться, коньяка попить, фруктов покушать!

Невидимая собеседница что-то ответила, и Гепард улыбнулся еще шире.

— Да мы прямо с вокзала! Если пустишь, вначале к тебе заедем, гостинцев привезем, а уже потом в гостиницу. Ну вот и отлично!

Он назвал адрес водителю, но тот плохо ориентировался в Москве и только со второго захода смог подъехать к знаменитому старому дому на набережной Москва-реки. Когда-то здесь жили министры и генералы, теперь жила элитная проститутка. Времена меняются.

Прямо напротив сквозь пелену мелкого дождя был виден Кремль. Губы Гепарда исказила зловещая улыбка. Сзади подъехала вторая машина, и подельники террориста вышли наружу.

Расплатившись, Вахит забрал из багажника полосатую сумку и дождался, пока затрапезные машины уехали.

— Зайди в магазин, купи коньяк-маньяк, шампанское, ну и все остальное, — приказал он Рохланову. — А ты, Арсен, проходи в арку, а потом сразу направо, второй подъезд. Четвертый этаж, шестьдесят первая квартира. Поднимешься, проверишь, нет ли там засады, — сухо сказал Бекмурзаев. — Мы ждем десять минут и идем следом.

— Слушай, а мне зачем туда идти? — спросил Макс. — Я помог тебе, чем мог. Хорошо бы рассчитаться, да я пойду по своим делам.

— Не сейчас. Чуть позже. — Гепард зашел в гулкий, пахнущий кошками подъезд. Впереди раздавались шаги Гуссейнова.

— А что от меня требуется еще? — Голос Карданова выразил искреннее непонимание.

— Ты еще ничего не сделал, братишка! — сурово отрезал Вахит. — И рассчитываться не за что! Когда выполнишь свою работу, тогда и рассчитаемся. Сполна!

Последняя фраза прозвучала довольно двусмысленно, и Гепард это понял. Он примирительно улыбнулся.

— Ты мне нужен как специалист по высшим сферам. Поможешь начать переговоры. Я обязательно скажу, что надо сделать. Но не сейчас, чуть позже.

Лифт не работал, и они стали подниматься по пологой лестнице с обшарпанными стенами. Террорист предусмотрительно пропустил безоружного Макса вперед.

— Я даже не знаю, что входит в твой план. У нас будут заложники? — последовал новый вопрос Карданова. Он понизил голос.

— Заложники? — Бекмурзаев провел рукой по своему острому подбородку, на котором успела прорасти заметная щетина. — Думаю, что особой необходимости в этом не будет. У нас вся Москва окажется в заложниках. Но, с другой стороны, не стоит сбрасывать со счетов ни один из вариантов. Ты согласен со мной?

— В принципе, да, — Макс кивнул.

— Но сейчас помолчи. Ты ведь знаешь — и у стен есть уши.

— Ты прав.

Карданов замолчал, демонстрируя полное безразличие. Рано или поздно Бекмурзаев все равно раскроет карты. Лишь бы не было слишком поздно.

Они остановились на площадке. Сквозь мутное стекло открывался вид на Кремль. За такой вид риелторы накидывают к стоимости квартиры не меньше двадцати тысяч долларов. А то и больше.

Наверху открылась дверь, послышался оживленный разговор, потом дверь захлопнулась. Они подождали несколько минут. Снова щелкнул замок.

— Эй, друзья, где вы там затерялись? — послышался добродушный голос Гуссейнова.

— Все в порядке, пошли! — скомандовал Гепард. Они быстро преодолели оставшиеся пролеты. Арсен оставил дверь открытой, и первым, осматриваясь, в квартиру зашел Карданов. Потом втиснулся Гепард со своей тяжеленной сумкой.

Здесь царила душная, пропитанная духами атмосфера будуара куртизанки. Из комнаты навстречу гостям вышла девушка. Все, что успел заметить Карданов, так это то, что она была весьма недурна собой, с идеально пропорциональной фигурой и длинными шелковистыми волосами пепельно-русого оттенка. На хозяйке квартиры был надет только легкий шелковый халатик бирюзового цвета, прихваченный на талии тоненьким пояском.

— Здравствуй, Галочка! — приветливо сказал Гепард. Галочка расплылась в улыбке, обнажая ровные белые зубки.

— Заходите, дорогие гости! Я уже позвонила подруге, она скоро приедет.

— Что за подруга? — насторожился Гепард.

— Очень хорошая девушка, вам понравится!

«Гости» прошли на тесноватую кухню со специфическим запахом мусоропровода. Через несколько минут подошел Рохланов, мигом заставивший стол бутылками и закуской.

Галочка оживилась, достала бокалы, рюмки и тарелки.

— За встречу! — поднял Арсен первый тост. Он широко улыбался и максимально старался изобразить щедрого и веселого жителя Кавказа. Судя по реакции девушки, эта роль ему удавалась. Искрометные тосты, смешные анекдоты, веселые случаи из жизни сыпались из него, как из рога изобилия. Галина весело смеялась.

Через час в дверь позвонили.

— Кто это? — Гепард сунул руку в карман.

— Это подруга! Сейчас я открою!

Заурбек выглянул в глазок и кивнул головой, подтверждая, что это действительно пришла подруга. Дверь открылась, послышались легкие шаги.

— Галочка, ты так неожиданно позвонила! Сегодня у тебя ранние гости! Как интересно.

Макс узнал этот голос раньше, чем увидел его обладательницу. Он прекрасно помнил эти интонации, ибо когда-то они были неотъемлемой частью его личной жизни. Маша! Но как? Откуда? Что ей-то здесь понадобилось?!

Она появилась в дверном проеме, едва ли не нос к носу столкнувшись с Арсеном. Тот обозначил галантный поклон и поцеловал ей руку. Глаза Макса и Марии встретились, и теперь настал ее черед удивляться.

— Здравствуй, Макс! А ты что здесь делаешь?

— Да вот, приехал с друзьями.

— Садитесь с нами! — радушно пригласил новую гостью Гепард.

Через минуту Маша присоединилась к пирующим.

— Как здорово, что мы опять встретились! — говорила она, закусывая коньяк бутербродами с колбасой и апельсинами. — Вот уж не думала! Правду говорят, что мир тесен! Ведь правда?

Ее наивные глаза широко раскрылись. Макс знал, что это актерская игра.

— Конечно, чистая правда! — Гуссейнов вновь наполнил бокалы.

Маша беззаботно болтала, пила и закусывала, хотя на самом деле напряженно обдумывала сложившуюся ситуацию. Каймаченко остался недоволен результатами ее поездки.

— Ты ничего не установила! — яростно кричал он в телефонную трубку. — Что с того, что он в Тиходонске? Где он конкретно? Какой у него адрес? Ты должна была привезти его в Москву!

Хотя ничего такого в первоначальные договоренности не входило, вторую часть обещанного вознаграждения Каймаченко так и не заплатил. И сейчас девушка искала выход из сложившейся ситуации. Раз Макс в Москве и адрес его точно известен, то никаких оснований к задержке выплаты у Каймаченко нет.

Улучив момент, Маша вышла в туалет и набрала номер Каймаченко.

— Макс Карданов в Москве, записывайте адрес. Рохланов контролировал ситуацию и, прислонившись ухом к двери, прослушал разговор.

— Зачем ты привела сюда шпионку? — спросил он у вышедшей в коридор Галины и, не дожидаясь ответа, коротко, без замаха ударил девушку кулаком в лицо. Она откинулась на спину, растянувшись на полу в коридоре. Халатик при этом задрался вверх, обнажая гладкие упругие бедра. Она не потеряла сознания, но из разбитого носа хлынула кровь. Голубые глаза блондинки округлились от ужаса. Забившись в угол, она взирала на незваного гостя. Нижняя губа чуть подрагивала.

— Что вы себе позволяете?..

— Заглохни! — приказал Рохланов, наставляя на девушку дуло пистолета.

— Какого хрена? — Гуссейнов вышел на шум. — Зачем ты ее ударил? Убери пушку!

— Эта сучка позвонила ментам! Только что, из сортира! Дверь туалета открылась, испуганная Маша вышла в коридор и тоже получила тяжелую пощечину.

— Ты кому звонила, паскуда?!

— Никому. — Ее глаза наполнились слезами. — Так, приятелю. Он хотел увидеть Макса.

В коридор вышел Гепард. Он спокойно водрузил ладонь на плечо Заурбека.

— Убери ствол, — произнес он вполголоса. — Девки нам не опасны. Да и все остальные — тоже. Это мы самая большая опасность, мы будем диктовать свои условия.

Он поднял рыдающую Галину и посадил ее на стул. Из разбитого носа девушки сочилась кровь.

— Успокойся, сиди тихо, может, и останешься живой. Хотя вряд ли!

Девушки завыли в голос, Арсен и Заурбек стали успокаивать их с помощью звонких затрещин.

— Заприте их куда-нибудь! — приказал Гепард. — Арсен, давай телефон!

Вахит если и нервничал, то виду не показывал. Все его действия были расчетливы и профессиональны. Девушек заперли в кладовке.

— Не закрывайте меня здесь, я боюсь! — кричала Маша, но никто не обращал на нее внимания.

Гепард извлек из сумки «челнока» зеленый рюкзак, из рюкзака достал и поставил на табуретку массивный блестящий предмет, который больше всего напоминал пивной бочонок. Только этот предмет даже на вид был гораздо тяжелее пивного бочонка. К тому же на его поверхности виднелись очертания каких-то люков. Гепард открыл один, обнажая небольшую, но сложную панель с кнопками, лампочками и рычажками.

Карданов, Заурбек и Гуссейнов стояли полукругом, молча наблюдая за его движениями.

— Сейчас у меня все будет готово! — сказал он так тихо, будто докладывал самому себе.

Гепард открыл второй круглый лючок диаметром всего несколько сантиметров. Из пустого рюкзака он достал знакомый Карданову блестящий цилиндрик и, вставив его в темное отверстие, нажал до щелчка. Тут же замигали поочередно красная, желтая и зеленая лампочки.

— Вот и все!

Главарь террористов сделал еще несколько переключений, и лампочки загорелись зеленым. Все четверо оцепенели. Будто высокое напряжение разлилось по комнате, поднимая волосы не только на голове, но и на всем теле. Послышался низкий, зловещий гул. Воздух стал вязким и душным. Даже свет померк на несколько секунд. Карданов встряхнулся и первым взял себя в руки. На самом деле никаких физических эффектов в комнате не наблюдалось — только психологические. Так реагирует человеческий организм на близость к чудовищной, не ограниченной ничем энергии, способной в любой миг вырваться наружу.

Дождь за окном прекратился, и Кремль был виден отчетливо и ясно. Максу стало понятно, что взрыв уничтожит главный культурно-политический центр страны, а с ним и половину Москвы!

Гепард наклонился вперед и сцепил пальцы в замок. Лицо его было серьезным и сосредоточенным.

— Итак, — медленно и глухо заговорил Бекмурзаев. — Мы начинаем операцию «Рука Аллаха». Сейчас мы доведем наш ультиматум до сведения руководства России. Условия просты: вывод войск из нашей республики, ее отделение и полная независимость. В случае отказа весь мир содрогнется от расправы с неверными!

— Мы так не договаривались! — возмутился Макс. — Я согласился помочь тебе за хорошие деньги, но вовсе не собирался умирать! У меня совсем другие планы!

— У нас у всех теперь один план. И одна судьба. Молись, чтобы твои начальники проявили благоразумие! — мрачно сказал Гепард. И продолжил: — Теперь настало время твоей работы. Ты знаешь телефоны высших чиновников страны. Хотя чиновники уже другие, телефоны остались прежние. Соедини меня с теми, кто способен правильно ответить на наш ультиматум! Покопайся в памяти и вспомни нужные номера!

Максу не нужно было копаться в памяти. Несколько телефонов намертво впечатались в его сознание. Никто никогда не хранил подобные номера в записных книжках или на клочках бумаги. Или ты его знаешь на память, или нет. Третьего не дано. Карданов знал.

— Я помню такие телефоны. Когда-то они принадлежали общему отделу ЦК КПСС, а теперь наверняка — президентской Администрации.

Макс невольно отметил, что взгляд Рохланова изменился. В глазах появился страх. Одно дело хорохориться друг перед другом и убивать других, а совсем другое, когда приходится умирать самому. Ставки сделаны, и никто уже не в состоянии выйти из игры по собственной воле. Вот и бегают зрачки у вечно голодного Заурбека, и дрожит рука с пистолетом у Арсена Гуссейнова.

Твердость и решимость исходили только от самого Бекмурзаева. Он ощущал чудовищную мощь, находящуюся в его распоряжении, частица этой мощи передавалась ему, распирала его тело и многократно увеличивала физические и духовные силы. Он ощущал, что растет, пробивает головой этажи сталинской семиэтажки, проходит сквозь крышу и с высоты рассматривает лежащую у его ног беззащитную Москву.

Макс медленно продиктовал два номера, которые невозможно найти ни в одном телефонном справочнике. Гепард нажимал жалобно попискивающие клавиши.

Когда ему ответили, он коротко изложил суть ультиматума. И предупредил, что это не шутка.

— Свяжитесь с ФСБ, там знают, что у нас есть атомная бомба! — закончил он разговор. — Маленькая, но вам хватит!

Он отключился и передал трубку Гуссейнову.

— А ты звони всюду, куда сможешь. Землякам, правозащитникам, газетчикам. Пусть поднимется шум и вой! Чем больше он будет, тем лучше!

Арсен принялся за работу.

— Редакция? С вами говорит представитель группы возмездия «Рука Аллаха»! Мы только что объявили ультиматум правительству России. Если он не будет принят, мы взорвем атомную бомбу в самом центре Москвы. Нет, я не шучу. Скоро вы сможете в этом убедиться.

Заурбек курил, стоя у открытой форточки. Но вдруг поспешно выбросил окурок, отошел от окна и даже задернул легкую штору.

«Снайпера боится, сволочь!» — подумал Карданов. Но снайперы еще не прибыли, к тому же подходящей точки для открытия огня напротив окон не было. Разве что с вертолета.

Послышались какие-то звуки, Рохланов метнулся в коридор и притащил упирающихся девушек.

— Не слушаются, не хотят сидеть, где их оставили! — приговаривал он, и глаза его возбужденно блестели. — Ну, так даже лучше, позабавимся напоследок!

Он вопросительно посмотрел на главаря.

Тот открыл стеклянную дверцу бара и перебирал бутылки с яркими этикетками. Рохланов расценил это как согласие на предстоящие «забавы».

— Ты! — Он рванул за руку Галину, но посмотрел на ее распухший нос и передумал. — Нет, ты! — Сильная рука с короткими пальцами вцепилась в ворот Машиного платья. — Ты должна ублажать воина, ибо это и есть задача женщины! Даже неверной!

Рывком он разодрал платье до пояса, голые груди выскочили на волю, парализованная страхом девушка даже не шевельнулась.

Макс шагнул вперед и с разворота ударил Заурбека в челюсть. Тот отпустил Машу, отшатнулся, но устоял на ногах.

— Ах так! Значит, ты против нас!

Он полез за пистолетом, но Макс ударил еще раз. На этот раз ноги Рохланова подломились, и он рухнул на колени, как оглушенный ударом электрошока бык в забойном цехе мясокомбината. Теперь следовало ударить его кувалдой в лоб и перерезать горло. Но Макс ограничился пинком ногой в грудь. Террорист завалился на бок.

Бекмурзаев никак не реагировал на происходящее, как будто был поглощен рассматриванием бутылок.

— А минеральной воды нет? — как ни в чем не бывало обернулся он к Галине. — Или сока?

— Кола и фанта в холодильнике, — все еще всхлипывая, ответила она.

— Принеси. И без глупостей.

Хозяйка не сразу поняла, что просьба относится именно к ней. Гуссейнову пришлось несильно ткнуть ее ладонью в затылок.

— Кто, я?!

Макс заметил, что она очень испугана и находится на грани истерики. С каждой минутой страх все больше и больше охватывал ее естество. Он был настолько материален, что его, казалось, можно было пощупать руками.

— Конечно, ты! Ты же хозяйка! — без улыбки сказал Гепард. И, повернувшись к полуголой Маше, приказал: — Приведи себя в порядок! Вас никто не тронет! Чеченские воины не оскверняют себя насилием над женщинами, стариками и детьми!

Карданов отвернулся. В последние годы «чеченские воины» один за другим преподносили прямо противоположные примеры поведения.

— Алик, почему ты не убил неверного?! — спросил Рох-ланов. Он приподнялся с пола и достал наконец свой «ТТ».

— Сейчас я убью тебя! — ровным голосом ответил Гепард. — Ты оскверняешь великую идею священного джихада!

Заурбек встал. Он с ненавистью смотрел на Карданова, но ничего больше не сказал и вновь сунул пистолет за пояс. Потому что очень хорошо знал: Координатор не бросает слов на ветер.

По сравнению с Тиходонском Москва представляла собой самый настоящий муравейник или растревоженный пчелиный улей. Сотни тысяч людей спешили в различных направлениях, человеческие потоки сталкивались, перекручивались, завивались в водовороты, создавали толкотню и очереди. Машины забивали улицы, то и дело создавались пробки, такие же пробки, только из человеческих тел, создавались в час пик у входов в метро. Мимо дорогих ресторанов и магазинов с заоблачными ценами ходили за сто рублей в день люди-сандвичи с плакатами, рекламирующими сотовую связь, туристические поездки за рубеж и элитную недвижимость. Обилие автомобилей с синими маячками и правительственными номерами, узнаваемые лица политиков и артистов — всего этого в провинции не увидишь. Да и криминальная жизнь здесь куда разнообразнее — каждый день то взрыв, то «заказуха».

Для столичного обывателя такая жизнь казалась вполне нормальной и привычной, никто вообще не обращал внимания на повседневную суету. Кому придет в голову измерять скорость потока, если он сам несется в этом потоке? Как бросить взгляд со стороны, когда ты и сам частичка этого суматошного мира? Когда утром мчишься на работу, а вечером обратно домой, преодолевая расстояния, на которые житель Тиходонска обычно едет в отпуск. А о взрывах, если посчастливилось под них не попасть, узнаешь из новостей, как и любой другой житель России, и дистанцируешься от них точно так же.

Почувствовать разницу коренной москвич может только тогда, когда по воле судьбы возвращается в златоглавую из российской глубинки, ступая на перрон Курского или Казанского вокзала. Но чувство это постепенно притупляется, едва ты пересекаешь здание вокзала, выходишь к автомобильной стоянке и вновь растворяешься в этом миллионном мегаполисе. Вновь становишься его частью и начинаешь жить по его законам.

Подобные ощущения испытали Фокин с Клевцом, когда они вернулись из спокойного, живущего размеренной жизнью Тиходонска, который можно пересечь из конца в конец за тридцать минут, в огромную, шумную, гомонящую на разные лады Москву. Клевец, остановившись на выходе из здания вокзала, поставил дорожную сумку на тротуар и не смог удержаться от того, чтобы не высказаться об этом вслух:

— У меня впечатление, что я вернулся в сумасшедший дом. И я остро чувствую запах опасности!

Фокин только усмехнулся, привычно пристраивая во рту незажженную сигарету и перекатывая ее из одного уголка рта в другой.

— Тебя послушать, так мы в Тиходонск ездили грибы собирать. Или на экскурсии ходили. Забыл, как тебя гранатой шарахнуло?

— Да нет, не забыл, — Клевец машинально потер затылок. — Только там я выжил. А как здесь обернется — неизвестно.

— Известно, не в первый раз. Давай заедем в офис, сделаем нужные звонки, а потом заляжем на дно на недельку. Пусть все утрясется.

Они отправились к платной стоянке автомобилей, где перед отъездом в Тиходонск Клевец оставил свою старую «шестерку». Машина была на месте. Тщательный осмотр не выявил взрывных устройств и других подозрительных новшеств. Конечно, это была перестраховка, но «менты и комитетчики» лучше других знали смысл поговорки «береженого бог бережет».

— Сядь за руль, а то у меня голова как деревянная, — попросил Клевец. Напарник кивнул.

Дождливая погода уже отступила, и улицы столицы освещало холодное осеннее солнышко. Тепла от него нисколько не прибавилось, но на душе становилось не так тягостно.

Когда они уже подъезжали, Фокин пропустил поворот и свернул только через квартал, оказавшись от здания детективного агентства «Гудвин» с противоположной стороны, причем на улице с односторонним движением. Никто не мог ждать их появления отсюда. Если кто-то их вообще ждал.

Не выходя из машины, Фокин обвел взором прилегающее пространство.

— Вот они! — с чувством выдал он, приспуская боковое стекло и швыряя сигарету на тротуар. — Я сразу почувствовал. Чутье меня еще не подводило!

— Где? — вяло спросил Клевец.

— Смотри.

Фокин указал пальцем. На противоположной стороне улицы, напротив детективного агентства стоял черный джип «Ниссан» с тонированными стеклами. Рассмотреть, кто находится в салоне, не удалось бы даже с помощью бинокля. Далеко, да и стекла зеркально отсвечивали. Но ни Фокин, ни Клевец не задавались вопросом, что это за машина. Они не верили в случайности и совпадения, а потому были уверены: это засада, причем расставленная на них.

— Срисуй-ка номерок. Хотя я и так могу догадаться, что это за кадры.

— «Консорциум», — озвученное Клевцом слово прозвучало скорее как утверждение, нежели вопрос.

— Они, больше некому. — Фокин включил передачу и тронулся с места. И тут же джип ожил и рванул следом. — Раскололи, гады! — процедил сквозь зубы Фокин. — Пристегнись!

Он вдавил в пол педаль газа. Старенькая «шестерка» с облупившейся на левом крыле краской резво набрала скорость. Джип шел следом, заметно приближаясь.

— Догонят, Серега, — без особых эмоций констатировал Клевец. — У них тачка раз в десять мощнее.

— Пусть догоняют. — Фокин резко выкрутил руль. Заскрипев резиной, «шестерка» свернула вправо, оказавшись на узкой улице, на которой разворачивалось большое строительство. С одной стороны тянулись обреченные на снос старые жилые дома, а с другой развернулась огромная строительная площадка. Судя по рекламным щитам, здесь собирались возвести небоскреб, стилизованный под сталинские высотки. Забор вокруг еще не был сплошным, и Фокин направил «шестерку» на стройку.

Пока был готов огромный по площади и глубокий, метров двадцати, котлован. На дне специальные механизмы забивали сваи, у дальнего края собирали башенный кран. Далеко внизу мелькали голубые огоньки электросварки. Тут и там лежали штабеля бетонных свай и плит. Фокин бросил короткий взгляд в зеркало заднего обзора. Преследователи еще не появились в поле зрения.

Он снова резко вывернул руль, затормозил и нырнул за очередной штабель стройконструкций. На полной скорости развернул машину так, что со свистом занесло задние колеса, Сергей вновь выровнял корпус автомобиля. Нос «шестерки» хищно смотрел на котлован.

— Пристегнись! — бросил он напарнику и щелкнул пряжкой ремня.

— Ты что задумал? — спросил Клевец, машинально повторяя действия напарника. У него был вид оглушенной рыбы.

Фокин не ответил. Он сидел с напряженным и сосредоточенным выражением лица, плотно сомкнув губы. Мотор нервно работал на холостом ходу. Сергей воткнул передачу. Напарника он даже не слышал. Слух отставного майора уловил нарастающий гул мощного двигателя. Джип ворвался на территорию стройки.

— Держись! — сквозь зубы процедил Фокин. Клевец вжался в спинку сиденья и уперся ногами в пол.

Фокин резко рванул с места. Клевцу показалось, что в ушах у него заложило от оглушительного свиста в колодках. Это был бросок к смерти. Но расчет Фокина оказался точным, как швейцарские часы. «Шестерка» выскочила из-за плит, как торпеда, и на полном ходу врезалась в лакированный бок несущегося мимо джипа. Удар и скрежет металла слились в единое целое. Фокина швырнуло вперед, и он неминуемо стукнулся бы лбом о лобовое стекло, если бы не туго натянутый ремень безопасности. К горлу Сергея подступил тошнотворный ком. Он надавил на педаль тормоза.

Тяжеленный «Ниссан» поддался резкому удару, вильнул, из распахнувшейся двери выпала человеческая фигурка. Джип, сверкая зеркальными стеклами и полированными бортами, полетел в строительный котлован, раза три перевернувшись в полете вокруг своей оси. Еще две фигурки вылетели наружу и продолжили полет самостоятельно, беспорядочно размахивая руками и ногами, но улететь никуда не смогли, потому что это была только видимость полета, а на самом деле — падение. «Ниссан» первым достиг дна и со звуком раздавленного спичечного коробка упал колесами вверх, глубоко увязнув в мокрой глинистой земле. Рядом воткнулись в глину два его пассажира. Бесшумно вспыхнуло пламя, джип перестал блестеть и через несколько минут взорвался.

— Жив? — Фокин повернул голову к напарнику. Клевец висел на ремне. Лицо его перекосилось от боли.

Он тяжело дышал, а по левому виску струились капельки пота.

— Что-то мне хреново, — ответил он. — Ты знаешь, что ты псих?

— Мне об этом говорили.

Фокин повернул ключ в замке зажигания. Стартер никак не отреагировал. Он предпринял еще одну попытку, но результат был прежним.

— Придется бросить. — Он с трудом выбил покореженную дверцу и распахнул ее наружу. — Пошли. Надо убираться отсюда. Заявим, что тачку угнали.

Клевец отстегнул ремень и тоже открыл свою дверцу. Это потребовало значительно меньших усилий: левая сторона деформировалась гораздо сильнее. Покачиваясь, как пьяный, Клевец ступил на землю.

— Возьми мой пистолет, что-то голова кружится.

— Да что с тобой? — Фокин взял нагретый телом напарника «ИЖ-71».

Клевец молча массировал виски.

— Ладно, отлежишься! — Фокин вынул из багажника их дорожные сумки, перебросил свою через плечо, а вторую кинул к ногам Клевца. Он лишь внешне сохранял невозмутимость. Внутри бушевал пожар эмоций. От досады до злобы. Отставной майор мысленно проклинал сейчас всех на свете. «Консорциум», Стаховского, его Машу… Зачем вообще они влезли в это скользкое дело? Еще не хватало загреметь обратно в колонию!

— Пошли!

Фокин поднял воротник куртки, развернулся и зашагал прочь. Клевец заковылял следом. Его покачивало.

Уже не в первый раз в жизни Фокин почувствовал опасность спиной. Он резко развернулся на каблуках, а «ИЖ» сам впрыгнул ему в руку.

На краю котлована, в полуметре от брошенной машины стоял человек с побитым оспинами лицом и в разорванной куртке. По левой части головы обильно текла кровь, заливая один ничего не видящий глаз и щеку. Зато вторым глазом целился в спину Клевца. Рука дрожала, и пистолет подпрыгивал, но расстояние было слишком маленьким. Фокин шагнул влево, уводя напарника с линии огня, и, не раздумывая, спустил курок. Раздался резкий выстрел. Рябой выронил пистолет и сделал шаг назад. Пуля пробила ему грудную клетку, а сила инерции сбросила с края котлована. Он полетел вниз, полностью повторив путь своих товарищей, и завершил его точно так же. Внизу догорал джип.

— Что такое? — Клевец затравленно обернулся. Глаза у него были затуманенными, как у пьяного. Сумку он бросил на землю.

— Держись! — Фокин подхватил сумку товарища левой рукой, предусмотрительно положив пистолет в правый карман куртки. — У меня есть квартира, о которой никто не знает. Там отлежимся. Может, тебя надо показать врачу.

— Да нет, ерунда, — вяло возразил Клевец. — Отосплюсь.

Они вышли на проезжую часть, и Сергей призывно взмахнул рукой. Почти тут же рядом с ними притормозила серая «девятка» частника.

— Юго-Запад!

— Три сотки.

— Две.

— Садитесь.

Фокин сел рядом с водителем, Клевец, тяжело дыша, устроился сзади.

На проспекте Вернадского у Фокина была однокомнатная квартира: товарищ оставил ключи на время командировки. Об этом убежище никто не знал. Вдвоем, конечно, тесновато, но ничего: приходилось жить и не в таких условиях. К тому же долгие годы.

Водитель, пожилой мужчина с полностью покрытой сединой головой и торчавшими из ушей клочками волос, оказался не в меру словоохотлив.

— А чего это вы на стройке делали, ребята? — Он так выгнул свою старческую морщинистую шею, что Фокин обеспокоился, как бы у дедка не хрустнули позвонки.

— Работу ищем, отец. Только и здесь не взяли. — Фокин сунул в рот сигарету и закурил. — И все же нам повезло. Верно, коллега?

Он не хотел «светить» имена перед возможным свидетелем.

Клевец не ответил.

«Заснул», — подумал Фокин. Он тоже был совершенно обессилен. В солидном возрасте все труднее переносить нервные нагрузки.

— А по вам и не скажешь, что работу ищете. — Любопытство водителя не иссякало. — И вид у вас солидный, и одеты нормально, и эта… выправка! Я думал, вы из военных.

Дедок оказался довольно наблюдательным.

— Из военных, — согласился Фокин. — Но работать все равно надо. Пенсия маленькая, а кушать хочется.

— Это точно! С пенсией сплошной бандитизм творят! На сто рублей повысят и дуют во все дудки. А про то, что жизнь на тысячу подорожала, — молчат. Вот я и гоняю по Москве, «колдую». От хорошей жизни, что ли? Если б хватало — сидел бы дома да телевизор смотрел.

— Да, это было бы лучше, — поддержал водителя Фокин.

— А бандитизм какой вырастили! — не унимался дедок, демонстрируя свою разносторонность. — Недавно прямо в центре две машины расстреляли, человек десять положили, как в войну! Я как раз мимо проезжал.

Фокин не слушал его. Он только молча кивал головой да периодически машинально потягивал: «да-а» или «ну-у». Так они и доехали до места. Сергей расплатился, вышел, достал из багажника сумки. Клевец сидел неподвижно, запрокинув голову с закрытыми глазами.

— Кончай спать, приехали! — Фокин открыл дверцу и тронул напарника за плечо. Тот повалился на сиденье. — Эй, ты чего?!

Старичок открыл дверь с другой стороны.

— Да он мертвый! — Водитель вытаращил глаза.

— Что за херня! — рявкнул Фокин и, протянув руку, дотронулся до шеи товарища. Она была холодной. Холодней, чем «ИЖ-71» в его кармане.

Нижегородцев вздрогнул от неожиданности, когда в нагрудном кармане его рубашки запиликал мобильный телефон. Не спавший всю ночь майор с трудом пробивался сквозь накатывающие периодически волны сонливости.

Напротив сидел изрядно помятый при захвате Совин. Он уже был готов расколоться. Телефон отвлекал, но отрываться от связи было нельзя. Рука скользнула за отворот пиджака и выудила надрывающийся мобильник.

Вампир находился в кабинете своего коллеги — следователя майора Перевозникова. Битка они уже раскололи. Привыкший к безнаказанности бандит, услышав про международный терроризм, предпочел развязать язык. Ибо понял: по такому делу никого подкупить или запугать не удастся, значит, надо отвечать. Как говорят в определенных кругах: «Каждый баран висит за свою ногу».

Биток выдал Моташова, за ним уже поехала оперативная группа. Совин угрюмо тер распухшую скулу.

Спецслужбы Тиходонска продолжали работать в усиленном режиме, хотя рвение заметно упало. Не было ни единой более или менее серьезной зацепки. Единственное, что удалось установить, так это то, что террористы скрывались на базе «Фрегат». И что основное ядро забрал вертолет, а остальные, рассыпавшись, пытались уйти по берегу, некоторые вступили в перестрелку с милицией и были убиты.

— А если я скажу правду? — спросил Совин то, что от него и ожидали.

Но аппарат все звонил в руке майора, отвлекая его от дальнейшего хода допроса. Он нажал клавишу включения, но, кроме каких-то шумов, ничего расслышать не мог.

— Алло! — Вампир энергично дунул в трубку, предполагая, что это какие-то помехи на линии. — Черт!

— Товарищ майор, — раздался голос с порога, и Нижегородцев с Перевозниковым обернулись на дверь одновременно.

Там стоял референт генерала Лизутина. Молодой человек лет двадцати восьми в сером твидовом костюме и белом галстуке. Светлые волосы уложены на косой пробор, над верхней губой тоненькая ниточка усов.

— Что случилось? — Перевозников поднялся из-за стола. Нижегородцев, напротив, обессиленно опустился на стул.

— Шифровка из Москвы, — сообщил референт. — Операция «Рука Аллаха» началась. Вахит Бекмурзаев позвонил в президентскую Администрацию и выдвинул ультиматум. Вывод войск, независимость и все такое. В противном случае грозит стереть с лица земли пол-Москвы.

Молодой человек покосился на Нижегородцева. В Управлении уже многие знали, что майор работал по этому делу. Вампир быстро переглянулся с Перевозниковым, потом посмотрел на замолчавший мобильник.

— Откуда он звонил, установили? — спросил он.

— Да. Из квартиры некой Галины Самохваловой. Это в самом центре Москвы. Сейчас там разворачивается контртеррористическая операция. Точнее, подготовка к ней.

— Я все скажу, — вдруг сказал Совин, перестав колебаться. — Я не имею никакого отношения к этому делу. Мы из «Консорциума», у нас было свое задание. Захватить или ликвидировать какого-то Карданова. К бомбам и взрывам мы отношения не имеем!

— Вот и рассказывай все по порядку! — сказал Нижегородцев, уже не слушая его и направляясь к двери. Мобильник жег ему ладонь. Через полминуты он зазвонил снова. На связь вышел генерал Лизутин.

— Ты уже в курсе? Ну, то-то! Машина внизу, езжай на военный аэродром, там ждет борт на Москву. Давай работай! Удачи!

В Москве разворачивалась операция «Антитеррор».

По тревоге подняли спецназ ФСБ и МВД, СОБР, элитное подразделение «АД». Правительственные телефонные сети раскалились: звонки шли в разных направлениях, запросы, ответы, указания, распоряжения. Руководители различных ведомств связывались между собой, шли бесконечные консультации с высокопоставленными чиновниками из аппарата Президента.

Обычные сети тоже работали с перегрузкой. Звонили родственникам журналисты, милиционеры, начальники разных рангов, передавая родным и близким тревожные новости.

— Маша, собери детей и уезжай на дачу.

— В Москве может стать опасно, надо выехать на пару дней.

— Пусть дети не идут сегодня в школу.

Секретная информация уходила со свистом, как вода из ванны в хорошо прочищенные канализационные трубы. По Москве поползли пугающие слухи.

В короткой кожаной куртке нараспашку и неизменных солнцезащитных очках Нижегородцев нервно курил в полупустом салоне военного самолета, взявшего курс на Москву. Здесь были только эксперты по антитеррору, несколько взрывотехников и психолог-переговорщик. Тиходонск находился вблизи самой горячей и самой террористической точки России, поэтому специалисты отсюда считались самыми лучшими.

В столице заканчивалась подготовительная часть операции. Но пока массивное колесо «Антитеррора» набирало обороты, более гибкая и оперативная структура уже успела отреагировать более резко. Два автомобиля «Консорциума» проскочили по набережной Москва-реки еще до того, как было выставлено оцепление.

В идущем первым номером джипе «Чероки» на правах старшего группы находился Павел Лютов. Он сам управлял внедорожником, плотно сомкнув пальцы, утянутые в черные перчатки, на кожаной оплетке рулевого колеса. Синяки на лице Михаила были уже не так заметны, и потому внешне он имел вполне благопристойный вид. Только глаза горели неукротимым злым блеском.

Позади него расположился Липатов, с мрачным выражением лица поглядывающий по сторонам и небрежно поигрывающий ножом-бабочкой. Настрой у Липатова был очень серьезным по двум причинам. Во-первых, потому, что в последнее время он чувствовал, что засиделся без стоящего дела, а во-вторых, он резонно полагал, что после гибели и ареста ряда сотрудников ожидаются большие перестановки и есть реальные шансы занять в «Консорциуме» более достойную нишу. Во всяком случае, если они с Михаилом успешно проведут сегодня операцию, на которой сломала зубы группа Шашкова.

На переднем сиденье джипа развалился еще один боевик, по кличке Барсук, которого где-то откопал сам Каймаченко и пристроил на работу в свою службу. О Барсуке ходило много разных слухов, порой не лишенных оснований, но никто, кроме самого Владислава Игоревича, ничего не знал о нем наверняка. Однако Липатов подозревал, что и Лютов в этой области мог бы вполне оказаться человеком осведомленным. Барсук делал вид, что дремлет, но его опущенная в правый карман куртки рука привычно сжимала рукоятку пистолета.

За джипом руководителей резво бежала «бээмвэшка» седьмой модели, и в ней уже, как сельди в бочке, были набиты семеро рядовых головорезов. Выделяя своих людей на сегодняшнюю операцию, Каймаченко не поскупился. Начальника СБ, да и торопящего его каждый час Горемыкина интересовал сейчас конкретный результат: смерть ненавистного Карданова. Честно говоря, после последнего провала в Тиходонске Каймаченко и сам сомневался в том, что такой результат может быть достигнут. Поэтому он вызвал в кабинет Липатова и Лютова, чтобы лично провести инструктаж.

— Объект опасен, с ним еще какие-то вооруженные люди, — ставил задачу он, не имея понятия ни о том, кто эти люди, ни о том, что они являются обладателями ядерного фугаса. — Пленные и раненые мне не нужны. Положите там всех, кто подвернется под руку. И желательно все сделать быстро. Без лишних проволочек. Обязательно возьмите с собой Барсука. Задача ясна?

— Ясна, — бодро ответил Липатов.

Лютов поскреб оставшимися четырьмя пальцами небритый подбородок.

— А телка? — поинтересовался он, и глаза его при этом недобро блеснули. — Ее тоже в расход?

Каймаченко вернулся за стол и грузно упал в скрипнувшее под его массивной крепкой фигурой кресло. Сунул в рот сигарету, ловко выуженную из распечатанной пачки.

— Я все сказал, — жестко произнес он. — В земле всем места хватит.

Последнюю фразу он позаимствовал у бандитов. Как и многое другое.

— Отправляйтесь!

Таким образом, усиленная группа в составе десяти человек выдвинулась по указанному адресу, стартовав от головного офиса «Консорциума». В таком количестве работают группы спецназа ГРУ, способные выполнять стратегические задачи в глубоком тылу противника. А на своей территории, как известно, работать проще.

В начале двенадцатого они уже были на месте. Машины заехали в арку и остановились. Причем «БМВ» встала так, чтобы перегородить въезд в глухой дворик. Из джипа вышли Лютов, Липатов и Барсук. Михаил поставил внедорожник на сигнализацию. Из «БМВ» выбрались только шестеро. Водителя решено было оставить в машине для прикрытия и на случай стремительного отхода.

— Спрячь ты этот дурацкий ножик! — сказал Лютов, глядя, как Липатов крутит «бабочку» в руках, то открывая, то закрывая ее. Клинок то выскакивал на волю, то прятался между дырчатыми половинками рукоятки.

— Хорошо, — напарник зажал нож в ладони.

— И не вздумай там экспериментировать, — продолжал Лютов. — Нож — слабый аргумент против пистолета. Где твой «макар»?

Покорность напарника закончилась.

— Отвяжись! Обойдусь без твоих нравоучений, — Липатов сплюнул себе под ноги. — Иди давай. И беспокойся больше о собственной заднице.

Пока они переругивались, отвлекаясь от стрессовой ситуации, Барсук первым скользнул в нужный подъезд. Остальные с небольшими интерватами пошли следом. Приглушая шаги, они поднялись на нужный этаж.

Лютов, на правах старшего, приложил палец к губам, требуя, чтобы до поры до времени здесь сохранялась тишина. Он резонно полагал, что фактор неожиданности они обязаны использовать в максимальной степени. Сейчас Михаил чувствовал себя приблизительно так же, как когда-то во время боевых операций на территории Чеченской республики.

Если бы посланцы «Консорциума» знали, что им предстоит атаковать особо опасных международных террористов, вооруженных к тому же атомным фугасом, они бы, возможно, и отказались от задуманного. Но незнание ситуации порой является самой губительной и фатальной ошибкой в жизни.

Лютов приложил ухо к двери. Снятый с предохранителя пистолет он держал на уровне груди. Сейчас он думал только о том, что там, внутри квартиры, расположились люди, приговоренные к смерти. Но никто из них не станет отдавать собственную жизнь просто так. Подобные ситуации никогда нельзя просчитать до конца, нельзя предвидеть и наступающий результат. Их можно решить только экспериментальным путем.

Но у Михаила имелся немалый боевой опыт, и он знал, что обороняться всегда сложнее, нежели нападать. В восьмидесяти процентах из ста схватку выигрывает тот, кто первым наносит удар. Как в уличной драке.

Натренированный слух Лютова не мог уловить ни одного звука.

Макс сидел сейчас в кресле напротив Вахита, между ними стоял блестящий предмет, похожий на пивной бочонок.

— Они хотели устранить меня от руководства подпольем, замкнуть на себя денежные потоки, — не торопясь, объяснял Гепард давнюю историю в Гондурасе. — Они были готовы убить меня в любой момент. И я сделал вид, что согласился. Будто не знал, что они убьют меня все равно. И тебя, кстати, тоже.

Гепард протянул руку и погладил холодный бок стального бочонка в районе пусковой кнопки. Как будто подзарядился энергией в очередной раз.

— Я усыпил их бдительность. А дальше ты все видел сам. Поддаться, чтобы победить, — вот как это называется.

— Но ты ведь тоже хотел меня убить? — спросил Макс. — Ведь правда хотел?

Тусклые глаза террориста блеснули, в них разгорался адский огонь ядерного взрыва.

— Если бы я этого захотел, ты бы давно был мертвым! Но я предполагал, что, возможно, мне придется тебя ликвидировать.

— Мы умрем? — неожиданно нарушила тишину собственной квартиры Галина. Она сидела в углу на полу рядом с Машей. Вставать и передвигаться им было запрещено.

Девушка не обращалась со своим вопросом ни к кому конкретно, а потому ее слова прозвучали особо жутко. Вроде как констатация факта. Бекмурзаев повернулся на стуле в ее сторону. Взгляд Галины невольно сфокусировался на руке террориста.

— Я уже говорил. — В голосе Вахита не было прежней галантности по отношению к даме. Как видно, и у Гепарда нервы далеко не канаты. — Если будете вести себя прилично, останетесь в живых. Вахит свое слово держит! Так что нечего тут плакать.

Карданов вздрогнул. Только сейчас он явственно осознал, что Бекмурзаев лжет. Он не собирался оставлять в живых ни Машу, ни Галину. Любой другой на месте Макса не почувствовал и не понял бы этого. Интонации Вахита были прежними. В них мало что изменилось, за исключением той самой галантности и учтивости. Но это все уже не имело значения. Важно было то, что он сказал. И Макс это услышал. Бекмурзаев вслух назвал собственное имя. И это был не случайный прокол. Он просто не брал в расчет тот факт, что оставшиеся в живых девушки расскажут представителям ФСБ обо всем, что ими было услышано здесь. Причина проста. В живых никто не останется.

— Я принесу пожрать, — известил всех мрачный Рохланов и направился в кухню. Лицо его просветлело. Чувство голода вытеснило обиды.

Минутная стрелка на настенных часах достигла очередной цифры.

— Время напомнить им о себе, — глухо вымолвил Гуссейнов.

— Подождем еще десять минут. Поиграем у них на нервах.

На пороге гостиной появился Рохланов с подносом в руках. Все, что он смог соорудить за несколько минут своего отсутствия, так это грубо нарезать толстыми кусками буженину, сыр и хлеб, небрежно свалив все в одну кучу.

— Воевать лучше на сытый желудок, — он опустил поднос на низенький стеклянный столик справа от Гепарда. Тот наблюдал за ним цепким взглядом. Настал момент истины, и теперь он ждал предательства в своем лагере. Крепость всей цепи определяется крепостью самого слабого звена. Вовремя определить предателя и заменить дефектное звено — вот в чем состоит задача руководителя в данный момент.

— У тебя хороший аппетит, Заурбек? — спросил он.

— Хороший. — Тот стал набивать рот продуктами.

— Хороший аппетит — признак чистой совести, — одобрительно сказал Гепард. Он пришел к выводу, что Рохланов выдержит испытание до конца. Примитивная натура Заурбека ориентирована на интересы рода, без которого он ничто. Как муравей, потерявший муравейник.

А вот Гуссейнов! В нем в первую очередь можно усомниться. Самовлюбленный, с большими запросами, он давно живет в России, обзавелся здесь большими связями, приобрел авторитет. Метил в министры будущего халифата. Да, интересы народа он ценит гораздо ниже личных интересов.

— А ты, Арсен, почему не ешь? — строго спросил он. Аппетита у Арсена не было, но признаться в этом после прозвучавшей только что фразы значило вызвать подозрения.

Он для вида сделал себе бутерброд. Но кусок не лез в горло. Пришлось преодолевать себя и откусывать крохотные кусочки.

Сам Гепард не притронулся к пище, Рохланов же, не обращая ни на кого внимания, схватил еще сразу четыре увесистых ломтя буженины.

Карданову предложений заморить червячка не последовало. Он посчитал это плохим признаком: значит, Гепард и его друзья на психологическом уровне дистанцируются от чужака, рассматривают его как постороннего.

Арсен покрутил в руках почти не тронутый бутерброд и подошел к Маше.

— Хочешь, покормлю тебя из своих рук, куколка? — с глумливой улыбкой предложил он девушке и поднес бутерброд к ее лицу.

Девушка отвернулась.

— Тогда ты хавай!

Бутерброд ткнулся в лицо Галине. Она откусила кусочек, из чего Макс заключил, что воля девушки полностью парализована.

В комнате воцарилась напряженная тишина, нарушаемая только громким чавканьем Заурбека.

И вдруг в дверь позвонили! Два длинных звонка прозвучали сигналом тревоги. План операции летел ко всем чертям! Никаких переговоров, никаких условий, никаких гарантий, никаких долгих процедур. Они просто пришли и звонят в дверь! Сейчас кувалды ударят по косяку, и надо взрывать фугас!

Гепард пригнулся к бочонку, нащупал предохранительную скобу над пусковой кнопкой.

— Посмотрите, что там, — хрипло сказал он. — Не могут же они так просто переть на рожон.

— Кто это? — Заурбек быстро проглотил то, что было во рту, и грозно шагнул в направлении Галины. — Это твои ухажеры?!

— Я… Я не знаю. — На лице девушки отразился неподдельный ужас. — У меня много знакомых, они часто приходят ко мне.

Гуссейнов внимательно выглядывал в окно.

— На улице все спокойно. Скорей всего это ее любовники!

Гепард несколько расслабился.

— Пойди и проверь, Арсен, — приказал он. — Может, и ничего особенного. И девку с собой прихвати. На всякий случай. Заурбек, подстрахуй его.

К Карданову он не обращался, и Макс посчитал это еще одним плохим признаком.

Гуссейнов достал из сумки чешский пистолет-пулемет «скорпион» и двинулся в коридор. Рохланов за волосы рывком поднял Галину и, толкая ее перед собой, последовал за товарищем. В правой руке он держал точно такой же автомат.

Арсен выглянул в глазок, долго смотрел, потом пожал плечами и коротко кивнул Заурбеку. Тот шепнул что-то на ухо заложнице, и Галина, заглянув в глазок, отрицательно покачала головой.

— Я их не знаю, — тихо прошептала она.

Заурбек стволом автомата толкнул ее в затылок. Поняв, что от нее хотят, она спросила вслух срывающимся голосом:

— Кто там?

Лютов и не предполагал, что ему сразу гостеприимно распахнут двери. Вопрос прозвучал, когда его палец в черной перчатке вторично коснулся мягкой кнопки электрического звонка. Барсук и еще один парень в коричневой замшевой куртке стояли за спиной Михаила. Липатов немного в стороне и остальные на пару ступеней ниже на лестничной площадке.

— «Мосгаз», — как можно небрежнее бросил Лютов, сдвигая флажок предохранителя своего «макара». — Где-то утечка, надо проверить.

Возникла непродолжительная пауза.

— У нас все в порядке, — откликнулась наконец хозяйка квартиры.

Лютову ее голос показался знакомым. Кажется, он уже слышал его прежде. Но где?

— Я должен проверить. Вдруг дом взлетит на воздух! — настойчиво сказал он и инстинктивно переместился влево, уходя с линии вероятного огня.

Нервы Рохланова не выдержали напряжения.

— Пошел на хер, пока цел! Тебе сказали — у нас все в порядке. Убирайся! — гаркнул он.

Нервы Михаила напряглись как канаты. Он молча указал своим соратникам на мощную стальную дверь, обитую красивой тисненой кожей темно-бордового цвета. Липатов выудил из-под свитера пистолет. Барсук поднял свой ствол к лицу и приложил к горячей щеке.

— Братишка, послушай, — Лютову стоило огромных усилий сдерживаться. — Я понимаю, у вас там все на мази. Водка, девочки и все такое. Но у меня работа. Уволят на хрен, и всего делов. Что мне, милицию вызывать?

— Пошел в жопу, козел! — Человеческие увещевания затюканного работника «Мосгаза» явно не подействовали. Приходилось прибегать к более эффективным аргументам.

Липатов шагнул вперед и несколько раз выстрелил в замок. Пуля с визгом отлетела в сторону и врезалась в стену. Но две другие пробили двухмиллиметровое железо и влетели в квартиру вместе с клочьями скрытой под кожей ваты. Фирмачи врут, когда рекламируют бронированные двери. Никакой брони они не ставят и в помине. Разве что по специальному, особо важному заказу.

Изнутри тут же скорострельной очередью ответил «скорпион». Стремительные закругленные цилиндры прошили дверь в обратном направлении, выбивая вату на лестничную площадку. Липатов выронил свой «ТТ», его свитер обагрился кровью, а из пробитой пулей сонной артерии фонтаном хлестанула кровь, как из шеи неумело забитого на бойне быка. Липатов был мертв раньше, чем его голова с закатившимися безжизненно глазами стукнулась о залитый кровью кафельный пол, раньше, чем звякнул о плитку ненужный теперь пистолет.

— Мочите гадов из всех стволов! — истерически заорал Лютов, понимая, что инстинкт спас ему жизнь. Не шагни он в сторону, это его труп лежал бы в кровавой луже.

Стрелять изо всех стволов нападающие не могли, потому что на фронте в два метра нельзя рассредоточиться даже пяти стрелкам.

Но отечественный мини-автомат «кипарис» парнишки в замшевой куртке выплюнул десяток пуль, они вмяли железный лист и прорвали его, как острый конец кузнечного молотка. Одна из пуль, сплющившись и беспорядочно кувыркаясь, ударила в грудь Галине. Девушка истошно закричала, но уже через мгновение ее крик сменился сдавленным хрипом. Рохланов продолжал придерживать одной рукой оседающее на пол тело заложницы, а вторую со «скорпионом» навел на дверь.

Теперь два «скорпиона» поливали интенсивным огнем лестничную площадку, а «кипарис» и четыре пистолета били в квартиру. Летящие навстречу друг другу пули сталкивались, брызгали крохотными острыми осколками, высекали злые красные искры. Вата под лохмотьями бордовой обивки задымилась. Не выдержав встречной огневой мощи, дверь раскрошилась, в ней образовались несколько брешей, которые слились в одну большую дыру. С жалобным скрипом вылетел замок. Преграда между стреляющими исчезла, теперь они видели друг друга и могли прицелиться, но у всех закончились патроны.

Лютов упал на колено и быстро менял обойму, боец в замшевой куртке перезаряжал свой «кипарис», Рохланов возился со «скорпионом», а Гуссейнов бросил свое оружие и нащупывал за пазухой пистолет.

В это время к дому на набережной примчались десятки машин: журналисты, телевизионщики, милиционеры. Массивное колесо операции «Антитеррор» раскрутилось, набрало обороты, и остановить его теперь было невозможно.

Зарешеченный автобус ОМОНа с ходу протаранил перегородивший въезд во двор «БМВ», водителя обыскали, нашли оружие и без долгих размышлений заковали в наручники до последующих разбирательств. Из микроавтобуса «Мерседес» высыпали бойцы самой секретной и эффективной группы активных действий под кодовым названием «АД». Автобусы и грузовики подвозили крепких мужчин в черной униформе с надписями на спине «Спецназ ФСБ», «СОБР», «Спецназ ВВ». У «спецов» в руках были зачехленные снайперские винтовки и бесшумные автоматы.

Подъехали две красные пожарные машины, патрули ГИБДД перекрывали движение по набережной, дом оцепили двойным кольцом.

Представители различных силовых ведомств недоуменно прислушивались к выстрелам в подъезде и не могли понять, кто стреляет: официальной команды на штурм не отдавалось. Командиры групп связывались по рации со своим начальством, но прояснить этот вопрос так и не удалось.

Загремели громковорители:

— Всем посторонним покинуть оцепленную территорию! Прекратить стрельбу! Сложить оружие!

Разгоряченные бойцы «Консорциума» этих команд не слышали. Они перезарядились и были готовы к бою. Их противники отступили в глубину помещения: Рохланов заскочил на кухню, а Гуссейнов — в комнату.

— Это какие-то бандюки, Гепард! Это не власть! — крикнул Арсен.

Вахит с облегчением оторвался от стального бочонка. Даже небольшое продление жизни — хороший подарок. А тут кость могла выпасть совсем другим числом.

— Отойди в сторону! — Гепард тоже взял короткий автомат и навел в дверной проем. — Эй ты, девка, задерни шторы плотнее!

— Где Галина?! — жалобно проскулила Маша.

— В лучшем из миров, — буркнул Гуссейнов. — Ее друзья ее и убили. Только я не пойму, что им надо.

— Дайте мне пистолет! — в очередной раз потребовал Макс. Без оружия в перестрелке он чувствовал себя как голый среди волков.

Гепард покачал головой.

— Когда Арсена убьют, возьмешь его пушку.

— Я не спешу умирать, — огрызнулся Гуссейнов.

В изрешеченной пулями прихожей остался только труп несчастной Галины.

— Вперед! — скомандовал Лютов. — Мочить этих сук, всех! Без разбору!

Двое бойцов во главе с Барсуком, держа оружие на изготовку, ногами выбили то, что осталось от входной двери, и ринулись в атаку. Этих отчаянных парней обучали в жизни всего двум вещам: убивать и быть готовыми оказаться убитыми. Правда, они всегда думали, что их касается только первая часть.

Трое «торпед» ворвались в полутемную прихожую. Они не видели противника и наугад стреляли во все стороны, хотя профессионалы, в отличие от героев голливудских фильмов, стреляют только тогда, когда видят цель.

Бах! Бах! Бах!

Тра-та-та! Тра-та-та!

Пули выкрашивали стены, разбивали люстры, прошивали шкафы, набитые дорогими платьями, кофточками и шубами. Но сейчас ультрамодные вещи, составлявшие смысл жизни Галины, не имели никакого значения, поскольку тело хозяйки медленно остывало.

Стоявший на колене в кухне Рохланов прицелился в приземистого крепыша с автоматом и дважды спустил курок. Оба выстрела оказались результативными: в шею и в голову. С протяжным стоном тот рухнул на залитый кровью паркет.

Тра-та-та-та! — длинная очередь Гепарда прошила наискось второго боевика «Консорциума» и отбросила его в угол.

Барсук остался в прихожей один. В полумраке он плохо ориентировался и не видел целей. Зато сам представлял прекрасную мишень. Пуля свистнула рядом с головой, вторая зацепила щеку. Он зажал рану рукой и выстрелил на вспышки в кухне.

Пуля со свистом пересекла воздушное пространство и мягко вошла Заурбеку в левое предплечье. От сильного удара и вспышки боли Рохланов упал. Но оружия из рук не выпустил. Ствол «скорпиона» нашаривал цель — голову Барсука. В это время в прихожую ворвался боец в замшевой курке. Его «кипарис» задергался в правой руке, посылая в темное чрево коридора целый рой смертоносных свинцовых пчел. В отличие от настоящих, они не приносили меда, зато жалили насмерть.

Рохланов перевернулся на живот, прицелился, превозмогая боль, и аккуратно вдавил мягкий спуск «скорпиона». Шесть пуль расцветили красными пятнами желтую замшевую куртку. Ее обладателя швырнуло на противоположную стену. «Кипарис» лязгнул о паркет. Тело убитого тяжело сползало по измазанной свежей кровью стене.

Чудом спасшийся Барсук выскочил из квартиры.

— Надо уходить! Это не какие-то лохи, а профессиональные солдаты! Или «спецы»! Нам их не взять!

— Точно, не взять! — подтвердил боевик с большими, как при базедовой болезни, глазами. — Там внизу менты. Кричат, чтоб сдавались. Уходить надо!

— Как не взять?! — истерически заорал Лютов. — Да кто они такие? Я их на куски порву! Вперед! Вперед!

— Прекратить огонь и всем сложить оружие!! — Голос из громкоговорителя громыхнул совсем близко. Три «спеца» с бесшумными автоматами в руках подобрались совсем близко.

Это привело Лютова в чувство.

— Да, надо уходить. Давайте наверх, через крышу!

Прыгая через ступеньки, уцелевшие сотрудники «Консорциума» бросились на чердак. Дверь на крышу оказалась запертой на висячий замок. Барсук несколькими выстрелами сбил его с петель. Путь был открыт.

Они выбрались на крышу и, пригибаясь и балансируя на скользком после дождя покатом железе, стали пробираться к следующему подъезду. Сразу несколько снайперов взяли их на прицел, но без полной ясности происходящего команду на открытие огня никто не давал.

Три «спеца» блокировали лестничную площадку и доложили по рации командиру группы:

— Мы на месте. В перестрелке участвовали неизвестные гражданские люди, похоже, бандиты. Они вооружены. На месте имеются трупы.

— Вас понял, — ответил командир. И отдал приказ снайперам: — По скрывающимся преступникам — огонь!

С учетом обстановки снайперы использовали бесшумные девятимиллиметровые винтовки «вал». Поэтому у многочисленных приникших к окнам зевак создалось впечатление, что неосторожные люди, выбравшиеся на скользкую крышу, сорвались один за другим вниз. Их тела беззвучно кувыркались в воздухе, пока с треском не врезались в асфальт.

Военно-транспортный самолет из Тиходонска приземлился в аэропорту Чкаловском около часу дня. Лучших специалистов по борьбе с террором встретили и посадили в автобус, а майора Нижегородцева пригласили в новенькую, сияющую лаком «Ауди А-8», принадлежащую генерал-полковнику Вериченко, который и руководил операцией «Антитеррор». Автомобиль, следуя за машиной сопровождения ГИБДД, с бешеной скоростью примчался в Москву, Нижегородцев оказался сразу в штабе операции.

Кроме самого Вериченко, тут присутствовали еще несколько человек. Генерал Золотарев из Службы внешней разведки, полковник разведки Яскевич, милицейские генералы Борис Спивак, Валерий Хворостов, Виктор Цепнов. Самым младшим по званию здесь был командир подразделения «АД» подполковник Чиграшов.

Замдиректора ФСБ генерал-полковник Вериченко выглядел озабоченным, но встретил майора Нижегородцева как родного сына, вернувшегося из дальнего путешествия. Подошел вплотную, долго тряс руку, потом обнял и провел в свой кабинет. Выслушав доклад майора, Вериченко обнял его за плечи.

— А второго у них нет? — спросил он. — Знаешь ведь этих гадов?

Нижегородцев развел руками.

— Мы сделали то, что сделали. А остальное вне моей компетенции.

— Понятно, понятно. Значит, надеемся на лучшее, но расслабляться нельзя! Работать надо в полную силу!

Пять минут они говорили наедине, потом к ним присоединились остальные, недоумевая, почему такая значимость придается человеку, не имеющему не то что генеральских лампасов, но даже полковничьих погон. Ведь, как известно, отношение генералов к старшим офицерам мало чем отличается от отношения старших офицеров к рядовым солдатам. Это отношение к неодушевленным предметам, к рабочей силе.

Еще большее недоумение вызвало то, что после разговора с майором у генерал-полковника явно улучшилось настроение.

— Пора напомнить им о себе, Алик! — сказал Рохланов, машинально поглядывая на простреленные настенные часы. Гуссейнов перебинтовал ему руку довольно профессионально, хотя рана продолжала кровоточить. Заурбек сидел на пороге комнаты, держа автомат на коленях и контролируя вход в квартиру. Гуссейнов прятался за косяк двери и тоже держал вход под прицелом.

Гепард кивнул и снял телефонную трубку. Набрал семизначный номер. Карданов видел его и знал, что это номер столичного управления ФСБ.

— Слушаю, — голос дежурного был напряженным.

— Это я. Что вы решили? — Террорист не представлялся, он был уверен, что его узнают и так. Потому что на сегодняшний день только один человек обладал такой всемогущей силой, что был способен держать страну за горло. Спутать его ни с кем было невозможно. Так и получилось.

— Одну минуту…

В трубке наступила тишина. Вахит терпеливо ждал. Он понимал, что многое зависит от того, кто подойдет к телефону. Он рассчитывал, что с ним будет говорить какой-нибудь большой начальник, может быть, даже руководитель ФСБ. Или премьер-министр, что уже случалось в новейшей российской истории. Тогда можно считать, что цель будет достигнута. Потому что когда играешь тузами, то обязательно выигрываешь.

Будет хуже, если трубку возьмет переговорщик. В штате Федеральной службы безопасности имеются такие люди, они специально подготовлены, хорошо знают психологию, а потому опасны. С ними сложно вести диалог, к тому же их невозможно использовать в своих целях. Это рядовые исполнители, которые не распоряжаются самолетами и миллионами долларов, не могут выпускать из тюрем кого бы то ни было, объявлять перемирия и останавливать войны. Что можно у них потребовать? Именно поэтому в Европе переговорщиками выступают полицейские низшего звена, не облеченные возможностью принимать стратегические решения. В их функции входят длительные, изматывающие беседы, расшатывание психологической убежденности террориста и оттяжка времени.

Бекмурзаев прекрасно знал об этих премудростях и решил для себя, что не станет вести беседы с подобными подставными фигурами. Только с первыми лицами, наделенными правом принимать политические решения. Если с Басаевым, вооруженным обычными автоматами и угрожавшим лишь нескольким сотням заложников, вступил в переговоры сам премьер-министр, то с ним, Гепардом, занесшим атомную дубину над миллионами москвичей, пусть договаривается сам Президент!

Молчание в трубке затягивалось, и это укрепляло надежды террориста.

Первым выдал скупую информацию об атомном террористе канал московских новостей. Потом более развернуто сообщило ужасную весть НТВ. Затем атомная угроза вытеснила с экранов мира все остальные события.

— Мы ведем передачу из двора дома, в котором засели вооруженные атомной бомбой террористы, — вещал молодой человек в очках. — Никто не знает, сколько террористов входит в преступную группу, неизвестны и их планы.

— Повстанцы выдвинули ультиматум русскому правительству с требованием вывести оккупационные войска с территории Чеченской республики, — захлебываясь и непрофессионально глотая окончания слов, тараторила корреспондентка Би-би-си. Она не скрывала симпатии к «повстанцам» и избегала неприятных слов «терроризм», «ядерная угроза» и т. д.

Проявлял крайнюю лояльность и корреспондент арабской телекомпании «Аль Джазира», который умело сглаживал углы в освещаемой ситуации:

— Неизвестные лица, национальность которых достоверно не установлена, захватили московскую квартиру, угрожая взрывом. Пока не ясно, насколько серьезна эта угроза.

Полезной информации в этих передачах не содержалось ни капли, только догадки, вымыслы и предположения.

— Иван, как вы считаете, приведут ли террористы свою угрозу в исполнение? — спрашивал ведущий ОРТ у молодого лохматого паренька, который, судя по внешнему виду, хорошо разбирался только в проблеме юношеского онанизма.

— Да, Петр, я думаю, что такая опасность имеется, поэтому нам всем надо сохранять спокойствие, — важно отвечал знаток онанизма.

Подобные глупые и некомпетентные рассуждения звучали со всех каналов и только сеяли тревогу, дезориентируя и пугая жителей. Город был объят ужасом, начиналась паника: тысячи людей бросали работу, бежали к вокзалам, штурмовали электрички, троллейбусы и автобусы. Шла массовая эвакуация из центра: легковые машины покинули пространство внутри Садового кольца, по скорости процессов можно было предположить, что вскоре улицы опустеют до самой Московской кольцевой автодороги.

Навстречу рвущимся из центра легковушкам нехотя двигались бронетранспортеры и танки, стреляя сизыми выхлопами, катились мощные «Уралы» с кузовами, набитыми встревоженными солдатиками. Военная техника придавала опустевшей Москве вид нереальный и жуткий, как будто снимался кинофильм про вторжение марсиан.

Но всем сведущим людям было ясно, что бэтээры, танки, грузовики и солдаты не смогут ничего сделать с марсианами, это просто понты, которые бросают большие начальники, чтобы создать видимость принятия мер и оправдать свое существование. Реально решать вопрос должны были немногословные «спецы» различных ведомств, которые уже развернулись во дворе захваченного дома.

— Уважаемые москвичи и гости столицы, — хорошо поставленным голосом говорил с экрана толстомордый депутат, то и дело испуганно кося взглядом в сторону. — Оснований для паники нет, ситуация под контролем, просьба соблюдать спокойствие.

Он врал, так как с помощью врачей и дорогих препаратов ухитрялся держать под контролем только собственную предстательную железу, позволяющую до поры до времени транжирить деньги налогоплательщиков. Ничего про ситуацию с марсианами и ничего про настоящий контроль он не знал, да и знать не мог.

Зато это хорошо знали другие люди. Спецназовцы. Снайперы заняли позиции, одна штурмовая группа сконцентрировалась на площадке второго этажа, вторая собралась на крыше, пристегнувшись альпинистскими тросами к страховочным кольцам, третья сидела в вертолете, летящем к нехорошему дому. Каждый боец знал свою задачу, каждый представлял свою цель, каждый был готов в очередной раз рискнуть жизнью и выполнить свою сложную работу. Эти люди не умели болтать, не умели жонглировать ничего не значащими словами, не умели делать деньги, — словом, по нынешним понятиям, не умели жить. Зато они умели умирать во имя исполнения долга. И убивать тоже во исполнение.

И майор Нижегородцев тоже умел делать и то и другое. Может быть, поэтому, а может, по другим причинам, но вести переговоры с марсианами генерал-полковник Вериченко поручил именно ему.

— Салам, Вахит! — наконец послышался голос в трубке. — Ты забыл заветы отцов, ты забыл Коран, ты осквернил имя Аллаха!

Гепард вздрогнул. Невидимый собеседник говорил по-чеченски! Он не был готов к такому повороту и на миг потерял лицо.

— При чем здесь Коран? — растерянно спросил он. Рохланов и Гуссейнов встревоженно повернулись к своему командиру. Макс тоже насторожился. Маша всхлипнула в очередной раз. Но Гепард не обращал внимания на окружающих. Он был полностью поглощен тем, что слышал в трубке.

— При том, что террористическую операцию ты назвал святым именем!

Нижегородцев исчерпал свои лингвистические способности и перешел на русский. Минутная слабость прошла.

— А ты кто такой? — зло спросил Гепард. — Мулла, что ли?

— Я Вампир. Слыхал? Вспомни колонну арабов в Грозном. Ну?

— Вампир?! — Террорист даже трубку опустил. Рохланов и Гуссейнов переглянулись. Макс подошел к Маше и успокаивающе погладил ее по голове. Вахит снова поднес трубку к уху.

— Слыхал, не слыхал. Ты чего трубку взял?

— Ты ж переговоры вести хотел?

— Не с тобой. Ты званием и должностью не вышел. Позови начальника!

Вампир засмеялся, и смех получился зловещим, как у настоящего вампира.

— Брось дурку валять! Ты же знаешь правило: переговорщик выбирается из низового звена. Лейтенант, капитан. А я майор. Тебе повезло.

По спине Гепарда побежали струйки холодного пота. Сейчас мысль о том, что с ним будет говорить Президент или премьер, казалась совершенно глупой. Это крах всего замысла!

— Таких переговоров у вас еще не было! Ты знаешь, о чем идет речь?

— Знаю, знаю.

Вампир неожиданно хохотнул. Гепард оцепенел.

— Тебе весело?

— А тебе разве нет? Сейчас я подъеду, вместе посмеемся.

— Куда ты подъедешь? Откуда ты говоришь?!

— Из машины. Чему ты удивляешься? Нижегородцев действительно приближался к месту происшествия в той же «Ауди» генерал-полковника Вериченко. В числе многочисленных наворотов машина была оборудована и самыми современными средствами связи, позволяющими производить любые переключения. Вампир отключился.

— Ну что? — спросил хозяин машины, обернувшись с переднего сиденья.

— Я остаюсь при своем мнении, товарищ генерал-майор, — дубликата у них нет. Тем более что в любом случае у нас только один вариант действий.

— Какой?

— Силовой захват.

Когда в трубке раздались короткие гудки, Вахит вскочил.

— Проклятый гяур! Грязная свинья!

Сейчас он вовсе не походил на того ухоженного и респектабельного господина славянской внешности, каким представлялся в последнее время. Посередине комнаты стоял самый настоящий безумец. Съехавший с катушек фанатик. Искаженное лицо, дикий оскал рта, прищуренные глаза. Казалось, что приступ ярости уничтожил следы пластической операции, Макс узнал прежнего Вахита, таким он был во время их первой встречи.

— Что он сказал?! — жадно спросил Рохланов. Наклонившись, Гепард выковырял из глаз линзы, бросил на пол и растоптал.

— Что он сказал? — спросил и Гуссейнов. — Вампир крепкий орешек.

— Он сказал, что хочет умереть. — Гепард остервенело растирал каблуком оставшиеся от линз крошки, будто хотел втереть их в пол. — Они все хотят умереть. И мы тоже умрем!

Маша заплакала в голос. Она много раз веселилась с кавказцами и любила их за щедрость и неукротимый темперамент, но сейчас предпочла бы никогда не приближаться к ним на пушечный выстрел.

Гепард наклонился к стальному бочонку и щелкнул последним предохранителем. Потом оглядел соратников и запел заунывную песню. Это был ритуал. Заурбек Рохланов и Арсен Гуссейнов подошли вплотную к своему вожаку, обнялись и запели тоже. Атмосфера смерти наполнила комнату, как ледяная вода наполняет торпедированную субмарину. У Макса дрожь прошла по коже, Маша в ужасе заткнула уши и закрыла глаза.

— Немедленно сдавайтесь! — загремел за окном бездушный стальной голос, такой громкий, что задрожали стекла. Именно этот нечеловеческий голос подходил для того, чтобы остановить не знающих жалости марсиан. Тут же послышался рев вертолетных двигателей. Развязка стремительно приближалась. Но Макс интуитивно понял, что она будет не такой, какую ожидали террористы. Вдруг он увидел, что голова Рохланова побелела на глазах. Заурбек достал из-под одежды пистолет и, сунув ствол себе под челюсть, рывком нажал спуск. Грохнул выстрел, струя крови выплеснулась на стену, тело террориста отлетело в сторону и растянулось на полу. Пистолет вывалился из окровавленной руки, закрутился на месте, как колесо рулетки, и лег рукояткой к Максу. Это был шанс. Время замедлилось, секунды растянулись, и Карданов бросился к оружию.

— Аллах акбар! — страшным голосом закричал Бекмурзаев, нажимая кнопку подрыва. Он был готов к смерти. Сейчас бочонок превратится в белый, ослепительный шар, его руки покраснеют, как вольфрамовая нить включенной лампочки, а потом исчезнут, а через миллионную долю секунды шар разрастется до неимоверных размеров, и тогда исчезнет все вокруг! Исчезнет целый мир, весь свет!

Но ничего не произошло! Он недоуменно рассматривал свои руки, непонимающе трогал корпус ядерного фугаса, постепенно приходило понимание, что он все еще жив. С лестницы донесся топот, квадратная фигура слетела на тросе сверху и ударила в раму. Посыпались стекла.

Бекмурзаев дернулся, в его руках появился автомат, в это время Макс подхватил пистолет Рохланова. Они наводили оружие друг на друга, словно дуэлянты. Квадратная фигура протискивалась в окно, но не могла отцепить трос и застряла на подоконнике.

Маша вышла из оцепенения и с душераздирающим криком бросилась к двери. На миг она оказалась между дуэлянтами. Короткая очередь «скорпиона», мощный выстрел «ТТ». У Бекмурзаева во лбу открылся третий глаз, пистолет-пулемет лязгнул об пол, и он повалился на пол, сбив с табуретки так и не сработавший ядерный фугас.

Квадратная фигура справилась наконец с тросом и спрыгнула в комнату. В дверь ворвались еще несколько таких же фигур. В прорезях черных масок блестели расширенные глаза готовых на все людей. Раздались громкие устрашающие крики:

— Лежать!

— На пол!

— Мордой в пол!

Макс поспешно бросил пистолет и поднял руки, заученно повторяя: «Я спецкурьер Особой экспедиции, лицо неприкосновенное. Позвоните в ЦК КПСС или Управление разведки».

Ошарашенный спецназовец сдержал занесенный автомат и остановился. Зато остальные подбежали к Гуссейнову и выплеснули накопившиеся переживания. Это полезно, чтобы избежать последствий стресса. Замелькали приклады автоматов, послышались вязкие, будто в сырое мясо, удары. Оставшийся в живых террорист упал на пол и теперь мало чем отличался от мертвых сотоварищей. Макс скосил глаза. Маша лежала на полу и, судя по позе, тоже была мертва.

— Можно опустить руки? — спросил Макс.

— Стой смирно! — рявкнул автоматчик. Он еще не выплеснул запаса боевой ярости, и спорить с ним не следовало.

Но в это время в квартиру ворвался человек в гражданском костюме, с надетым поверх бронежилетом и в темных очках. Он сразу сориентировался в ситуации.

— Опускай руки, Макс, все в порядке! Нижегородцев нервно улыбался.

— Как настроение?

Макс пожал плечами и сел на пол прямо там, где стоял.

— Все поджилки дрожат! — с трудом выговорил он, глядя в широко раскрытые, безжизненные глаза Маши. У него кружилась голова.

— Но ты же знал, что мы не дадим им исправный взрыватель! — Вампир ободряюще хлопнул его по плечу.

— Да, знал. Но что можно знать наверняка в этом мире? Планы часто летят под откос, и события идут вкривь и вкось.

Вампир вдруг замер и отдернул руку. Он узнал безжизненно лежащую девушку.

— Маша?! Как она здесь оказалась?!

Сняв очки, майор Нижегородцев наклонился над телом, в тщетной надежде попытался нащупать пульс на шее. Лицо его окаменело.

Не вставая, Карданов повернул голову в его сторону. Сейчас вид Нижегородцева полностью соответствовал прозвищу. Руки в чужой крови, красные воспаленные глаза сузились, словно в зловещем прищуре, огненный взгляд готов был прожечь все на своем пути. Он осмотрелся и уперся страшным взглядом в Арсена Гуссейнова. Тот пришел в себя и сел на пол. Встретившись глазами с Вампиром, террорист отшатнулся.

— Ты! Ты, гад, за нее ответишь!

Гуссейнов затравленно смотрел на разъяренного Вампира.

— Я тут ни при чем! — вскинулся террорист. — Я ничего не сделал. Я вообще оказался здесь случайно! Вы же знаете, я дружу с солидными людьми, с руководителями.

— Ты дружишь с предателями и мерзавцами! — Майор мгновенным движением извлек из-под пиджака пистолет. — Они еще будут болтаться на фонарях, их время придет! А ты ответишь и за себя, и за них!

— Нет, не надо! Я просто исполнитель. Человек подневольный. Мне сказали — я сделал. Вы же знаете, как у нас принято: слово старшего — закон! Но я действительно ничего не знал!

Вампир приблизился к своей жертве вплотную. Горячее дыхание и огненный взгляд жгли лицо несостоявшегося министра. Тот съежился и даже, как показалось Карданову, уменьшился в размерах. Ни один суд присяжных не испугал бы его так, как готовый на все и страшный в своей ярости Вампир.

— Кто дал тебе вертолет?! — ужасным голосом спросил окровавленный человек с воспаленным, источающим смертельную ненависть взглядом.

— Я точно не знаю. Это вышло случайно.

Пальцы майора сомкнулись на горле Арсена, железная рука опрокинула его на спину. Майор опустился над поверженным противником и вставил ствол пистолета в его левую глазницу.

— Случайно, говоришь?! По-моему, ты случайно живешь на этом свете! И сейчас я вышибу тебе мозги! Потому что суд у нас гуманный и ни одного ублюдка сейчас не расстреливают! Но при задержании руки у нас развязаны!

Спецназовцы одобрительно молчали.

Вампир взвел курок и сильнее вдавил ствол в глаз террористу. Карданов интуитивно понял, что сейчас грянет выстрел. И все присутствующие в комнате это поняли. А лучше всех — сам Гуссейнов.

— Не надо, я все расскажу! — взмолился он. — Я скажу, Вампир. Я все скажу. Не убивай. Убери пушку, ты выдавишь мне глаз!

— Говори, сука! — Палец майора напрягся на спусковом крючке. — И не Вампир я тебе, а майор Нижегородцев!

— Вертолет дал генерал Пригоров Алексей Борисович.

— Вот то-то! — Нижегородцев отпустил свою жертву, поднялся с колена и уже спокойно убрал оружие под пиджак. Отряхнул брючину. — Сейчас повторишь все под протокол, сука! А чего от тебя так воняет? Обоссался, что ли?

Кашляя и тяжело дыша, Гусейнов сел. Левый глаз налился кровью, вокруг отчетливо выделялся красный вдавленный круг, словно след от монокля. Мокрое пятно на брюках подтверждало, что Нижегородцев не ошибся.

Вскоре пришел следователь, и Арсен Гуссейнов дал правдивые показания о своей преступной деятельности. С конкретизацией мест, дат, времени, имен. Не утаил ни одного факта из своей личной биографии и рассказал все, что знал про подельников. Следователь еле успевал записывать и очень удивлялся, потому что террористы обычно гораздо менее многословны.

Нижегородцев не участвовал в дальнейшем расследовании. Да никто его к этому и не привлекал. Момент прошел, и оперативник из Тиходонска утратил свою значимость.

Его больше не приглашали в машину генерала Вериченко, да и сам генерал не высказывал желания с ним встретиться и поблагодарить за службу. Ощутив свою ненужность, майор попрощался с коллегами, объяснив, что хочет перед отъездом заскочить к старому знакомому, с которым уже бог знает сколько лет не виделся. Но это была ложь.

Остаток дня Нижегородцев провел в одиночестве, скитаясь по дождливой Москве. Пару раз, спасаясь от внезапных ливневых потоков, Вампир нырял в первый попавшийся бар, сидел у окна, пил безвкусные коктейли и невидящими глазами смотрел на мокрые улицы и суетливых прохожих. Безвкусное пойло туманило голову, притупляя глухую боль в душе. Настроение от этого, правда, нисколько не улучшилось.

Уже в аэропорту Нижегородцеву пришла мысль созвониться с Фокиным или Клевцом, но он подумал, что говорить им особенно не о чем. Все позади. Операция «Рука Аллаха» пресечена. Маша убита. И изменить ничего невозможно. Самолет до Тиходонска вылетал через сорок минут.

Забросив на плечо красную спортивную сумку с выцветшей на боку надписью «Адидас», Вампир двинулся на посадку. Дождь прекратился, и налетевший неизвестно откуда ветер старательно разгонял нависшие над столицей тучи.