— Что это за рыбалка такая, на которой ноги ломают, да так, что надо вертолет посылать? — неодобрительно сказал командир.

За рычагами управления вертолета сидел Семен Анисимов, сам страстный поклонник рыбалки. Но не такой, к последствиям которой летел. Он не любил шумных компаний со спиртным и сопутствующим разгулом. Для Семена рыбалка являлась индивидуальным делом, таинством. В свободное от службы время он с удовольствием сиживал с удочкой в руке на берегу Дона или какого-нибудь озерца. Для Анисимова это была психологическая разрядка. Улов и тот не имел такого значения, как сам процесс: тишина, благолепие, редкие всплески воды, плавающий на речной ряби поплавок — все это вызывало состояние отдохновения и умиротворения.

— Рыбалки всякие бывают, — философски ответил борттехник Ермаков. — Чем выше начальство, тем больше у них безобразий.

— Но костры они правильно разложили, — отметил штурман Веселов. — А это что там такое?

Внизу, в темноте, брызгали искрами два огненных пятна, а в стороне, на трассе, мигала синими маячками колонна машин.

— Кто их знает! — отозвался Анисимов. — Там какая-то заваруха у гражданских. Я в штабе краем уха слышал, но толком не вникал. Давай не отвлекайся, я сажусь.

Вертолет описал полукруг над кострами, завис недалеко от блестящего среза воды и опустился на гладкий песчаный берег. Анисимов выключил двигатель. Наступила тишина. Лопасти еще не успели остановиться, как к машине подбежали люди. Эти четверо не были похожи на рыбаков. Крепко сбитые фигуры облачены в черные куртки и черные брюки, на головах — черные обтягивающие шапочки. Ни удочек, ни сетей, ни мешков с уловом. У одного большая хозяйственная сумка, у другого за плечами явно тяжелый рюкзак. И никого со сломанной ногой!

— Смотри, Гена, мы, видно, не туда сели! — озадаченно сказал пилот. — Это не те люди!

— Сорок пятая линия, два костра, все точно! — уверенно сказал штурман. — Так что сели куда следует. А за людей я не отвечаю.

— Странно. — Командир пожал плечами и приказал борттехнику: — Виталик, открой дверь, спроси, кто они такие.

Тот прошел в глубину вертолета, раздался лязг отдраиваемой двери, послышался разговор.

— Мы друзья Алексея Борисовича, — донеслось до пилотской кабины.

Анисимов развел руками. Генеральских друзей не обсуждают.

Погрузка прошла быстро, дверь захлопнулась. Борттехник вернулся в кабину. С ним пришел худощавый человек славянской внешности, который вежливо поздоровался.

— Спасибо, что быстро прибыли, — улыбнулся он.

— А где же раненый? — не удержался командир.

— Какой раненый? — насторожился незнакомец.

— Ну этот, ваш товарищ, который ногу сломал.

— А-а-а. Так его «Скорая помощь» увезла.

— А рыба где? Алексей Борисович что-то насчет рыбы говорил.

— И рыбу мы ему уже отправили. Не волнуйтесь. Пилот в очередной раз развел руками. В конце концов, это не его дело. Генеральские друзья сами разберутся с Алексеем Борисовичем.

— Так куда летим? В Красногорск? Незнакомец кивнул.

— В Красногорск. Если не поступит других команд.

— Тогда по местам!

Анисимов включил двигатель. Завертелся винт, поток воздуха от лопастей взметнул песчаное облако, нарастающая подъемная сила оторвала тяжелое тело вертолета от земли и понесла его вверх.

Когда две патрульные машины заехали на территорию базы «Фрегат», милиционеры нашли только следы пребывания большого количества людей. Майор Нижегородцев задумчиво посмотрел на догорающие матрацы, тщательно обследовал окружающую местность в поисках каких-либо следов, но все следы были засыпаны песком. Подчиняясь интуитивной догадке, он поднял голову и долго смотрел в черное, покрытое облаками небо. Но видел только бегущие в прорехах облаков звезды.

К этому времени вертолет находился уже на высоте тысячи семисот метров.

— Гена, давай маршрут на Красногорск, — распорядился командир.

— Нет, планы меняются! — раздался густой бас сзади. — Мы летим в Москву!

— Как в Москву?! Мы такого приказа не получали!

Анисимов обернулся назад. Друзья начальников склонны к сумасбродным поступкам, особенно под влиянием алкоголя. И хотя пассажиры не были похожи на пьяных, он приготовился к долгим и томительным препирательствам. Но, увидев пистолет в руке коренастого человека, понял, что дебатов не будет. Черный смертоносный глазок уставился в лицо Анисимову, дохнув на него ледяным дуновением смерти.

— Только что вы его получили! Ну-ка, летуны, быстро стволы на пол! — приказал Заурбек Рохланов.

— Что? Какие стволы? У нас нет оружия!

— Тем лучше, меньше проблем. — Свободной рукой Рохланов пробежал все-таки по фигурам вертолетчиков. Оружия у них действительно не оказалось. — Теперь давайте курс на Москву! И имейте в виду: наш старший понимает во всех этих делах. Потом он проверит!

— Да подождите, какая Москва, у нас топлива не хватит! — попытался урезонить вооруженного человека Анисимов.

— Никого не колышет! — отрезал тот. — Или мы приземлимся в Москве, или нигде!

— Это точно, — подтвердил Гуссейнов, оттеснив своего земляка и направив на пилота короткий автомат.

— Жить хотите — долетите!

Макс выглянул в иллюминатор. Под днищем набирающего высоту вертолета раскинулся Дон. Огромный, величественный и грациозно-спокойный. Сейчас в темной воде не бликовал лунный свет и не отражались звезды. Пасмурная погода была тому виной. Похоже, надвигалась гроза. Огни Тиходонска растворялись далеко внизу, скрывались за постепенно густеющей пеленой облаков. Тиходонск в очередной раз оставался в прошлом. Впереди Макса ожидала смертельная схватка с ядерными террористами. Схватка, в которую он оказался втянут вопреки своей воле. У него никто не спрашивал согласия, но как-то само собой он оказался первым на линии огня.

— Как настроение, товарищ? — с легким сарказмом спросил Гепард. Он держал на коленях тяжелый раздутый рюкзак. Настроение у террориста было отличным.

— Нормальное, — односложно ответил Макс. Никакого определенного плана у него не было. Однако он чувствовал, что замутненное в последнее время сознание проясняется. Не было уже ни головной боли, ни приступов тошноты, ни навязчивого звона в ушах. Макс становился прежним. Не придурковатым, забитым Лапиным, не избалованным сытой британской жизнью Томпсоном, а тренированным Кардановым. Жестким и неудержимым хищником, рефлексы которого, усиленные специальной подготовкой, вполне соответствовали закону джунглей: выживает сильнейший. Тот, кто окажется ловчее, проворнее, профессиональнее. Впрочем, у Карданова не было иллюзий и насчет своих противников. В частности, самого Вахита. Гепард проходил в свое время ту же самую подготовку и считался не меньшим профессионалом. Кому как не Карданову знать этот факт.

— Теперь мы в безопасности. Я не верил, что мы сумеем уйти.

— А я и сейчас не верю, — сказал Гепард. В вертолете было шумно, и им приходилось кричать. — Я никогда ни во что не верю. Тогда не приходится разочаровываться.

Что-то в его голосе показалось Максу неестественным. И вид Гепарда вызывал странные чувства: окаменевшее лицо, лихорадочно блестящие глаза. Может, он сошел с ума? Если всю жизнь заниматься тем, чем занимался Вахит Бекмурзаев, то это вполне ожидаемый финал.

Карданов покосился на Бекмурзаева. Нет, вряд ли. Поведение вполне адекватно, просто у него наблюдается нервный подъем. Вахит верил в себя и свои силы. Он верил в своих людей. И главное — он верил в разрушительную силу портативного ядерного фугаса!

Вертолет набрал нужную высоту, лег на заданный курс, Гуссейнов вернулся в пассажирский отсек.

— Бунт подавлен, — сообщил он и улыбнулся. — Вперед, на Москву!

— Ты спровоцировал эту войну! Ты! — Приподняв трубку зазвонившего телефона, Каймаченко бросил ее обратно и вновь сфокусировал яростный взор на Лютове.

Бесконечные звонки то от одного человека, то от другого уже не в первый раз прерывали ход их беседы, но Владислав не терял нить разговора и каждый раз возвращался к нему так, будто никакой вынужденной паузы и не было. Это, в свою очередь, нервировало Лютова, но открыто своего неудовольствия шефу он не высказывал.

— Никак не можешь угомониться, Миша? Знаешь, в чем твоя проблема? Ты гребешь под себя. Хотя и чужими руками!

— Почему?!

— Я тебе уже объяснял. Стаховский твой — он говно. И он нас нисколько не интересует. Плюнуть и растереть. — Каймаченко поднялся из-за стола, обошел его и направился было в сторону двери, но в этот момент вновь зазвонил телефон. Он чертыхнулся и повернул обратно.

— Деловых оснований воевать с ним нет. А в тебе говорят личные амбиции…

Каймаченко снял трубку.

— Да! Да, всех по тревоге. Усилить меры безопасности. Он тоже пусть некоторое время не живет дома… — Он раздраженно бросил трубку. — Послушай, Владислав, они первыми начали войну! И ты дал санкцию на его ликвидацию.

— Так надо было ликвидировать! А ты что сделал? — огрызнулся начальник СБ.

— Я подобрал человека, проинструктировал его, снабдил оружием, направил в нужный адрес. А он бесследно исчез. Классный снайпер, между прочим! Значит, Стаховский его захватил и расколол! А на другой день какие-то отморозки хотели совершить налет на загородную базу. Хорошо, что действовали топорно, вот и перекололи их, как свиней! Так что нам делать? Сложить руки и ждать?

— Оправдываться каждый умеет! Навострились! Обо-срутся, а потом объясняют, что как раз это и правильно! Зачем ты убитых Стаховскому подкидывал? Сук под собой рубишь?

— Да чтобы напугать, из колеи выбить!

— Нет, это ты ему за себя мстишь! Харю вон тебе разукрасили, пальчик сломали… Как же так? Такому крутому парню… Нельзя оставлять это безнаказанным. А то все вокруг станут говорить, что Лютов не крутой… Что он, дескать, спустил обидчику… Вот ты и прешь вперед!

— Влад, они совершили налет на нашу базу. А это уже не пустяки. Мы должны дать обратку…

— Прям-таки должны? — усмехнулся Каймаченко.

— От того, что я разберусь со Стаховским, хуже никому не станет, — заносчиво вскинулся Лютов. — Что тебя удерживает, Влад? Я не понимаю… Ясно, конечно, у тебя дел по горло сейчас. Но мне от тебя ничего и не нужно. Просто дай мне «добро». Карт-бланш…

— Карт-бланш? — Каймаченко задумчиво поскреб пальцами свой чисто выбритый подбородок. Опустился в кресло и устало сомкнул веки. Размышления его были недолгими. Чувствовалось, что Владислав за эти последние дни действительно изрядно утомился. — Хорошо. Действуй, Миша. Только я тебя умоляю — без всякой помпезности. Не надо никаких взрывов, массовых разборок, лишних жертв. Договорились?

— Договорились, Влад.

Довольно осклабившись, Лютов вскочил на ноги и с каким-то нечеловеческим злорадством скрипнул зубами. Когда он, окрыленный одобрением шефа, стремительно покидал кабинет Каймаченко, на столе последнего вновь зазвонил телефон. На этот раз Каймаченко выдал ругательство в полный голос.

Лютов спустился вниз по лестнице и вышел на улицу. У порога его поджидала машина. «Опель» нежно-зеленого цвета. Лютов забрался в салон и разместился на переднем сиденье, рядом с водителем. Позади него находился еще один человек. Парень с большой головой и выступающими вперед скулами.

— Поехали, — распорядился Лютов.

Водитель послушно тронул «Опель» с места. Видимо, он уже знал, куда необходимо направиться, потому как никаких дополнительных инструкций со стороны пассажиров не затребовал. Иномарка выскочила на четырехполосную трассу и покатила в направлении площади Дзержинского.

Лютов достал из кармана мобильник и быстро набрал чей-то номер.

— Ну, что там?

— Он в агентстве. С ним двое, и трое в машине сопровождения, — ответил далекий собеседник. — Показ уже близится к завершению.

— Он сейчас двинется к «Эльдорадо». Время обеда, а этот сукин сын любит там обедать. Действуем по плану «А». Все как договаривались. И держите со мной связь. Особенно если возникнут какие-то непредвиденные изменения.

Лютов убрал телефон в карман и повернул голову к водителю.

— Сворачивай сейчас на Оружейную и встань в метре от перекрестка. Будем ждать.

Давно уже им не владел такой охотничий азарт. Он был уверен, что продумал комбинацию до мелочей и на этот раз, когда он принимает личное участие в операции, Стаховский не уйдет от возмездия. Эта сволочь за все ему ответит. Сполна. И только тогда Лютов сможет почувствовать себя удовлетворенным. Реабилитированным как в глазах подчиненных, так и в своих собственных.

Водитель салатного «Опеля» выполнил инструкции старшего как полагается. Свернув на Оружейную, иномарка остановилась. Согласно распоряжениям Михаила, двигатель глушить не стали. Боец с большой бесформенной головой сунул под полу куртки пистолет-пулемет «кедр» и распахнул заднюю дверцу. Лютов взглянул на часы. Тут же, будто отвечая его ожиданиям, ожил мобильник.

— Он вышел. Садится в машину. Лютов зловеще улыбнулся.

— Давай, — сказал он большеголовому.

Тот пересек проезжую часть, пешком продвинулся на три метра вперед и скрылся в ближайшей арке.

— Едет к вам, — доложил информатор по телефону.

— Отлично. Как я и полагал. Держитесь у него на хвосте. Открыто. Пусть понервничает, сука.

Водитель «Опеля» лениво похлопывал раскрытыми ладонями по рулевому колесу. Лютов обернулся назад.

— Разворачивай тачку, — приказал он.

«Опель» сначала сдал чуть назад, затем переключился на первую передачу и покатился в заданном направлении. Водитель вывернул руль, и автомобиль встал поперек дороги. Проулок был настолько узким, что любому другому транспорту обогнуть «Опель» и беспрепятственно выехать на Оружейную было невозможно.

«Мерседес» Стаховского Лютов узнал сразу, как только он появился из-за поворота. Ненавистный враг приближался. За ним шел большой черный джип с охраной. Любят они понты, сволочи!

Следом за кортежем Стаховского показался и «БМВ» со второй группой бойцов «Консорциума». Заметив впереди «Опель», водитель «мерса» зло просигналил и затормозил. Из джипа выскочили двое крепких парней в черных куртках и брюках, они обогнули «мерс» и бросились к «Опелю».

Из арки стремительно вышел большеголовый, держа перед собой «кипарис» с глушителем. «Мерседес» был всего в каком-то метре от него, это главная цель. Пш-пш-пш-пш! Прошипели заглушённые очереди. На стекле безлиственными цветами расцвели круглые дырочки, окруженные трещинами. Водитель Стаховского с простреленным черепом ткнулся лицом вперед, забрызгав кровью часть лобового стекла.

Пш-пш-пш-пш! Еще приглушенная очередь — и расположившийся на переднем сиденье «мерса» мордастый парень с большими острыми ушами выронил мгновенно выхваченный пистолет и сполз под панель, в предсмертной агонии лязгнув зубами.

Парни в черном остановились, будто наткнувшись на стену, и нервно полезли под одежду. Из «БМВ» выскочили трое человек, которые внешним видом мало чем отличались от выскочивших из джипа. Только те достали пистолеты, а эти — автоматы. Короткие злые очереди вмиг разрезали охранников Стаховского. Потом автоматы переключились на джип и изрешетили его.

Большеголовый не отвлекался от главной цели. Происходящее в стороне его не касалось. Он распахнул заднюю дверцу. Стаховский вжался в спинку кожаного сиденья. «Кипарис» нацелился ему в грудь. У Андрея Андреевича безвольно отвалилась челюсть. Но большеголовый, похоже, не собирался стрелять в него. Он просто держал Стаховского под прицелом.

Лютов неторопливо выбрался из салона «Опеля». Руки его были небрежно заложены в боковые карманы кожаной куртки. Шел он нарочито вяло, вразвалочку. Стаховский напряженно наблюдал за его приближением, зная, что это надвигается судьба. Если бы он знал, что этот момент наступит, то не стал бы делать в «Кабинете» то, что делал.

— Узнаешь? — Лютов остановился рядом с «Мерседесом», нагнувшись, заглянул внутрь. Стаховский пожалел, что не носит оружия. Хотя чуткий «кипарис» не позволил бы им воспользоваться.

— Узнаю, — слабым голосом произнес Стаховский.

— А вот это ты узнаешь, тварь? — Лютов протянул руку, на которой болтался брелок из трех маленьких белых косточек. — Ты неплохо повеселился. Но теперь моя очередь!

Свободной рукой он извлек «ПМ» и прицелился. Но внезапно передумал и опустил оружие.

— Ты ведь меня пираньями жрал? И я об тебя не буду рук марать!

Лютов кивнул большеголовому, и очередь «кипариса» прошила Стаховского от левого плеча к правому бедру.

— Вот это и есть справедливость! — неизвестно кому сказал Лютов и вернулся к «Опелю».

Через минуту в переулке остались только изрешеченные машины и убитые люди. Они бы не посчитали все происшедшее справедливым.

Впрочем, каждый понимает справедливость по-своему.

Поезд Тиходонск—Москва двигался со скоростью гораздо меньшей, чем вертолетная. Зато в комфортабельных вагонах было тихо и спокойно. Клевец и Фокин сидели в купе спального вагона, расслабленно потягивая светлое пиво и глядя на проносящиеся мимо унылые степные пейзажи. Бушевала гроза, широкие полосы воды сбегали вниз по запотевшему изнутри стеклу. Периодические вспышки молнии и раскаты грома свидетельствовали о том, что природа беснуется не на шутку.

Фокин распечатал очередную бутылку пива и протянул ее Клевцу. Вторую приготовил для себя. Сделал внушительный глоток прямо из горлышка.

— Как самочувствие? — поинтересовался он у напарника.

— Как оглушенная рыба. Часа два ничего не слышал. И всю ночь башка раскалывалась, пока снотворное не вкололи! А когда в меня попала граната, а потом она рванула, я думал — это конец!

Фокин, отставив в сторону наполовину выпитую бутылку пива, неторопливо очистил крупный аппетитный апельсин. Запах кожуры заполнил салон. Стук колес по стальным рельсам убаюкивал. Только сейчас отставной майор почувствовал, как он здорово измотался за последние сутки. Сергей минувшей ночью отдыхал не больше часа. Сейчас глаза его смыкались.

— Будем надеяться, что наш конец еще очень далеко! — Он подавил зевок и отправил в рот добрую половину очищенного апельсина. Оставшуюся часть положил на стол перед Клевцом.

Тот вяло качнул головой.

— Я их вообще не ем.

— Зря, это витамины. И вкусно. Фокин сам съел апельсин.

— Прозвони Стаховскому, узнай, как обстановка, все ли там в порядке, — с полным ртом сказал он.

Клевец достал мобильник, набрал номер. Радиоволны, обгоняя поезд, понеслись к ближайшей сотовой станции, а от нее помчались к адресату и через несколько секунд достигли самого модного на сегодняшний день аппарата — экстраплоской «Моторолы В 3». Стаховский любил понты. Но сейчас изящный телефончик лежал не у него в кармане, потому что сам Стаховский совершенно голый находился на каменном столе морга. «Моторола» лежала на столе в одном из кабинетов МУРа.

Клевец слушал длинные гудки. Потом послышался грубый мужской голос:

— Алло!

Голос был незнакомым.

— Мне нужен Андрей Андреевич.

— Кто спрашивает? — По интонациям Клевец понял, что со Стаховским дело далеко не в порядке.

— Частный детектив Клевец. Я выполнял его задание. Голос смягчился.

— Петр Сергеевич? Это Влад Семенов!

Клевец чуть заметно улыбнулся. Семенов работал под его началом в отделе по раскрытию убийств. Земля круглая.

— Что с моим заказчиком? Судя по тому, что его телефон у тебя…

— Да. Его убили. И с ним шестеро охранников. Заваруха была серьезной. И кстати… — Семенов помолчал. Сквозь стук колес чуткая связь доносила его дыхание. — У них сейчас война. А знаете, как на войне: кто работает на врага — тот тоже враг! Поэтому вам лучше поберечься.

Клевец вздохнул.

— Я понял, Влад. Спасибо.

— Если нужна помощь, обращайтесь. Я ведь помню, как вы меня учили сыску. Я ваш должник.

— Спасибо, Влад.

Клевец отключился. Земля действительно круглая.

Фокин перестал жевать и напряженно смотрел на напарника.

— Ну, что там?

— Стаховский убит. И нам рекомендовано поберечься. Нас могут шлепнуть за компанию.

Напарники долго смотрели друг на друга и молчали. Они были опытными людьми и понимали, какую опасность представляет сложившаяся ситуация. Единственное, что утешало, так это то, что они привыкли выходить из опасных ситуаций.

— Пойдем перекурим? А потом я покемарю чуток. Если ты не против.

— Нет, конечно. Думаю, и я могу поспать. Вряд ли кто-то на нас собирается нападать. В данный момент мы никому не нужны. А вот что будет в Москве — не знаю. Там надо держать ухо востро.

Стуча колесами на стыках рельсов, состав набирал скорость.