Глава восемнадцатая
«А мне здесь нравится!»
Проводник не обманул. Но слишком скромно отозвался о подсевших в следующем городе массажистках:
– Худые они какие-то, господин…
Видимо, он принадлежал к тому племени, что обожает горячих пышечек. Зато пассажир еле успевал сглатывать слюнки, как только рассмотрел вошедших в купе и снявших с себя просторные плащи с капюшонами девушек.
«Да таких хоть сразу на сцену выпускай, без всяких репетиций! – завопил он мысленно. – А они свой талант массажами губят!»
А вот следом за массажистками вошли в вагон как раз такие женщины, которые нравились проводнику: в теле, мощные, пробивные. Каждая несла по корзинке с заказанной Найдёновым едой, доставленной из ближайшего ресторана. Леонид рассчитался с ними, и они покинули вагон.
Поезд поехал дальше, и уже через пять минут девушки смеялись от шуток клиента, рдели от его комплиментов и угощались едой. Через полчаса они хохотали уже так, что их, наверное, слышал машинист электровоза. А еще через полтора часа с пылом и с жаром вытворяли такой массаж своему милому и сердечному другу, что, если бы его оплачивать даже по самой низкой цене, все равно денег не хватило бы и более богатому человеку, чем Леонид Найдёнов. Потому что душевные порывы на самом деле бесценны.
И уже засыпая под утро, землянин с еще большей уверенностью в своей правоте размышлял:
«Надо будет приложить максимум усилий, чтобы уговорить Бориса остаться здесь. Этот мир прекрасен, а люди достойны восхищения. И не такие уж огромные строгости устраивают колонизаторы. Никаких тебе зверств, народ живет хорошо, сыто и достойно. А что имеются некие запреты, так советскому человеку, и уж тем более россиянину нашего времени не привыкать. На Земле бюрократы такие, что здешние им и в подметки не годятся. Зато здесь при желании любой человек может развиваться в любом направлении, и никто ему препон не чинит. Вон даже простые массажистки преспокойно работают на междугородних транспортных коммуникациях и составляют великолепную компанию чуть ли не первому встречному. И взяли точно по прейскуранту, ни копейки больше. А в работу всю душу вкладывали. Надо будет им что-нибудь подарить при расставании…»
Проводник со всей деликатностью постучался в дверь купе за полчаса до прибытия в Макиль. Леонид проснулся бодрым, несмотря на ночные развлечения и всего лишь три часа сна, и вскочил с дивана словно подкинутый пружиной:
– Уже встал! – оповестил он уже своего практически друга. – Подавай нам чай, да покрепче! И бекон с яйцом. Целый день мотаться придется…
Девушки на словесные призывы даже глазки приоткрыть не соизволили. Но как только Леонид стал их тормошить, как был затянут вниз и наглухо прикрыт очаровательными телами.
– Ах вы… притворщицы! Почему не встаете?
– Ждем еще пару капель положенной нам ласки! – страстно требовали женские губки. – Или ты имеешь что-то против?
– Да я страшно, страшно желал бы и дальше путешествовать… Но увы! Мне скоро выходить… А вам тоже? Или поедете дальше?
Красавицы заговорили по очереди:
– Нет, мы только до Макиля. И у нас сегодня выходной… А так как у нас здесь родственники, то мы можем этот день здесь провести. И с тобой продолжить чудесное общение. Хочешь? Или ты шутил, что с нами тебе весело и интересно?
– Ну что вы, что вы! С вами действительно не соскучишься… – он так и продолжал лежать, придавленный сразу двумя телами. – А что, вы и город прекрасно знаете?
– Да уж получше тебя! Мы сюда частенько приезжаем… Ага! И очень многие места знаем. В том числе три арляпаса… Угу! Они как раз недалеко от вокзала находятся.
Леонид задумался. Следовало хотя бы в один арляпас наведаться для отвода глаз. А если не терять время на поиски, то и все три можно оббежать, на ходу придумав повод для перехода на картины, а потом и на посещение выставок. Если картины окажутся знакомыми или намекающими на земные аналоги, то можно будет придумать, как объяснить свой интерес к самому художнику. И тут помощь новых подружек может оказаться существенной. Им – развлечение, а Звездному Чарли – приятные для глаз Сусанины. Да и для престижа не повредит, если ведущий артист иногороднего арляпаса будет передвигаться по Макилю с такими вот красивыми, эффектными и притягивающими взор барышнями.
Тем более что не обязательно представлять их массажистками междугородней чугунки, можно представить их танцовщицами. Поэтому Чарли сказал:
– Малышки, я с вами и в самом деле хочу прогуляться, но с одним условием: я всем вас представляю в случае нужды своими танцовщицами. Договорились?
Даже без последовавших потом заверений, по одному только блеску глаз можно было догадаться о положительном ответе обрадованных массажисток. И все трое принялись поглощать доставленный завтрак и обсуждать предстоящий маршрут.
Чужой город встретил землянина громадной (такой в Пловареше не было) площадью. Там стояли несколько памятников, весело искрились струями воды сразу пять фонтанов, а клумбы и декоративный кустарник заставляли поразиться и засомневаться, что все это выращено в подземном пространстве, а не на открытых солнечным лучам просторах. Вид площади портили разве довольно частые, пусть и окрашенные в белый цвет металлические опоры. А вот ажурные арочные своды, наоборот, ее очень украшали.
Первый арляпас, наиболее известный в Макиле, гости посетили сразу. Но там в такое раннее время не оказалось никого, кроме только начавших работать поваров и уборщиц. Сюда следовало наведаться вечером. Предполагалось, что и в остальных делать пока тоже нечего, но заглянули и туда. Второй арляпас был закрыт на ремонт. По крайней мере, так гласило объявление, а на стук в дверь никто не отозвался.
А вот на третьем удивила дощечка: «Продается!» И вторая, чуть поменьше, повешенная рядом: «Срочно!» Там был на месте и владелец арляпаса, и директор труппы. Посетители были приняты без всяких проволочек. Леонида удивило недоумение на лицах местных коллег, когда он представился и начал рассказывать о себе. Оказывается, об арляпасе Звездного Чарли в Пловареше здесь ничего не знали. Местные газеты ни единой заметки не давали, а жиденький ручеек путешествующих между городами не в силах был донести сюда тот всплеск невероятной популярности и зрительского восторга, который царил в Пловареше.
Найдёнов выяснил, за какую цену продают арляпас, и пожелал осмотреть все помещения. На ходу спросил:
– Неужели в таком большом городе так мало посетителей?
– О! Посетителей у нас всегда хватает! – ответил директор. – Дело в том, что ни я, ни управляющий не собираемся оставаться в Макиле. У нас уже и квартиры в столице куплены, и дело налажено, да и труппа фактически собрана. Там совсем иные, более грандиозные перспективы.
Владелец энергично закивал.
Несмотря на радостный вид обоих, Леонид им не поверил. Скорей всего, они и в самом деле перебираются жить в столицу, но вот насчет постоянного большого количества посетителей они лгали.
Разумеется, покупать арляпас он не собирался и стал переводить разговор на интересующую его тему:
– Что-то мне убранство вашего основного зала не нравится. Как и холла с гардеробной. Нет никакого лоска, изящества в дизайне, изюминки. Вот почему бы, к примеру, не повесить несколько полотен известных художников? Я у себя так делаю, и посетителям это нравится. Денег, конечно, это немалых стоит…
– Вот именно! – кивнул владелец. – И очень немалых! А толку с того? Народ приходит не ради картин, а чтобы вкусно пожрать да полюбоваться задираемыми к потолку ножками. Желательно, чтобы и трусов не было. Вот и вся тяга к прекрасному!
При этом на красоток, представленных как лучшие танцовщицы, он даже не косился, зная по своим работницам, что те ко всему привычны и таких разговоров нисколько не стесняются.
– И все равно, без картин арляпас смотрится не так, – продолжал гнуть свое землянин. – А чтобы купить полотна подешевле, надо выискивать молодых талантливых художников. Или уже совсем разочаровавшихся и не ждущих признания. А то и тех запрягать в работу, которые сидят по какой-либо вине в тюрьмах. Говорят ведь, что у лишенного свободы человека резко обостряется художественное восприятие мира. Не правда ли? Или у вас тут таких нет?
Его вопросы попали на благодатную почву. Оба собеседника, порой противореча друг другу, а порой сходясь во мнениях, стали описывать один из последних случаев, когда некий сидящий в тюрьме преступник нарисовал такие картины, что его сектор завоевал первое место в городских ежегодных соревнованиях. В других городах тоже было такое, уже и неизвестно кем введенное развлечение, но в Макиле не первое десятилетие эти соревнования проходили с ажиотажем. Еще за полгода до финалов и подведения итогов здесь начиналась подготовка, тренировки, отборочные соревнования и прочая, прочая, прочая…
Чего там только не было и в каких только видах спорта, быта и искусства не соревновались. И одним из самых значимых пунктов была графа «изобразительное искусство». Предоставлялось три картины от каждого сектора, и каждой выставляли оценки не только самые уважаемые и образованные граждане, но и валухи, а также несколько кураторов из числа колонизировавших планету гаузов.
Вот в этом году и случилось чудо, о котором стало известно вчера вечером. Победили с невероятным отрывом от всех иных творений картины ранее никому не известного художника. Все три! И создавались шедевры не где-нибудь, а в тюрьме, по заказу господина поставного. Пока, как ни старались вызнать газетчики, имя автора не было известно. Но уже сегодня утром открылась выставка, где эти картины выставлены для всеобщего обозрения.
– О! Вот такими шедеврами и надо украшать главный зал арляпаса! – воскликнул Чарли после того, как выяснил адрес выставки. – И я прямо сейчас отправлюсь туда и если даже не куплю эти творения, то дам заказ талантливому художнику. Может, это дешевле обойдется…
Собеседники не стали его отговаривать, да и о другом были их мысли:
– Ну и как вам наше заведение?
– Что вам сказать… – уже стоя в холле, задумался гость. – Не хочется вас обижать, но… Все какое-то маленькое, серенькое и убогое. Потолки низкие, двери – словно для худых лилипутов. Кухня – тихий ужас…
Он с минуту перечислял все замеченные и придуманные минусы, а напоследок заявил:
– Но вполне возможно, что я все равно куплю ваш арляпас, если вы согласитесь на мою цену, да еще и разделенную на три выплаты. Причем сразу говорю: торговаться не намерен.
И назвал цену вдвое меньшую заявленной продавцами. Пока те ошарашенно открывали рты, собираясь возмутиться, заверил в самой искренней симпатии к ним, пообещал принять с положительным ответом в любое время дня и ночи, узнал у девушек адрес намеченной для проживания гостиницы, сообщил, попрощался и поспешил на улицу.
Уже там, двигаясь к выставке, массажистки поинтересовались:
– Зачем ты так занизил цену арляпаса?
– Ты его не собирался покупать?
Леонид непринужденно рассмеялся, хотя в душе уже и пожалел, что прихватил девиц с собой. Дело по поиску друга оказалось проще пареной репы, и теперь красотки только мешаться будут под ногами. Но приходилось продолжать общение.
– Ничего вы, малышки, в торговле не понимаете. Я их пугнул, и теперь слово за ними. И я буду не великий Чаплин, если мы не сторгуемся где-то посерединке между их предложением и моим.
– Вряд ли… Подобное здесь не принято. Если и торгуются, то не более чем за пять процентов.
– Ха-ха! Уж поверьте мне, сведущему в арляпасах, что мы с этими типами сторгуемся! И вообще, не забивайте свои прекрасные головки такой неинтересной бытовухой! Ага… кажется, уже и пришли?
– Да, это здесь, – подтвердила одна девушка.
Ее подруга добавила:
– А вон написано, что вход платный. И догадываюсь, что вот эта огромная очередь как раз туда и выстроилась…
Чарли ее и поставил в эту очередь, а вторую девицу пристроил в очередь к кассе. А сам решил сделать попытку прорваться к цели в гордом одиночестве без всякой очереди. Зная, что подобное лучше всего устроить со служебного входа, он устремился туда. Опасался, что там будет валух, но у входа дежурил, мягко говоря, обильный весом мужчина лет сорока, с сердитым и неприступным лицом, говорящим о том, что здесь и мышь не прошмыгнет. Но ведь тем и отличается бессловесная мышь от мэтра клоунского искусства, что она говорить не умеет, а потому ей и не суждено проходить степенно и с достоинством. И ее не проводят со счастливой улыбкой к самому директору данного средоточия культуры. А там парочка смешных фраз, несколько восхищенных комментариев по поводу величественности здания и вкуса оформителей, и вот уже гость, стоя несколько сбоку от общей, медленно ползущей очереди, с восторгом рассматривает знаменитую картину «Последний день Помпеи» в иной интерпретации. Да такой интерпретации, что сомнений в ее авторстве не оставалось. И хоть и значилось под картиной незнакомое имя «Миха Резкий», Леонид был уверен: так в этом мире назвал себя Борис Ивлаев!
Ну а когда присмотрелся к картине «Маха обнаженная», то только слюнки глотал непроизвольные. Гойе и не снилась такая великолепная натурщица, которую Ивлаев изобразил словно живой. И у этой картины зрителей буквально подталкивали четыре дюжих служителя, приговаривая однотонно:
– Проходим! Проходим! Не задерживаемся!
Иначе там образовалась бы жуткая пробка.
«Ай да Борька! Ай да гений! – восторгался Найдёнов своим земляком. – Такую красоту сотворить умудрился!.. И где только такую куколку отхватил?! Везет же пацану!.. Но и я сглупил, заявляя о покупке таких картин для своего арляпаса… Если я их там повешу, зрителей прибавится точно, вот только тогда ни на моих танцовщиц никто не взглянет, ни к моим репризам никто не прислушается… Хе-хе! Ладно, друг, я иду за тобой! Держись!»
