Глава седьмая
Ученье – свет
Патриарх погоревшего монастыря как ни старался, но изобретенное нами устройство по метанию ножей понять так и не смог. Вернее, сам-то он видел это оружие в бою и понимал, чем оно выстреливает, но вот как сам бросок происходит, сообразить у него не получалось.
Но меня больше всего радовали мои вполне работоспособные руки: никакого онемения или неприятного ощущения. Значит, мое оружие либо признано вполне допустимым в этом мире, либо просто не рассмотрено вездесущими, таинственными шуйвами из-за огромного расстояния. Все-таки одно дело – наблюдать за нарушениями в Рушатроне, в окрестностях Сияющего кургана, и совсем иное – за тридевять земель. Кстати, в голове у меня и еще одна мысль ценная возникала: «Лобный камень утверждал, что в течение лутеня в радиусе двухсот километров от столицы будут уничтожены любые существа из иных миров. Так называемая чистка. Не говорит ли это о том, что дальше силы шуйвов просто не простираются? И не попробовать ли мне рискнуть с производством арбалетов, скажем так, в том же Леснавском царстве? Конечно, не сей момент, а после встречи с девчонками и освобождения их от подневольной службы в наемницах… Ах ты!.. Чуть не забыл, что они теперь уже могут полноценными баронессами себя именовать! Как бы нос задирать не стали и остаться защищать свои земли не вздумали. Ну ничего, у нас есть чем их соблазнить!»
Да оно и понятно было: с имеющимися у нас средствами и знаниями иной цивилизации мы тут запросто сможем уже за год стать богатейшими личностями. Так что титул графа, а то и маркиза нам просто подарят в знак признания наших заслуг на благо империи Моррейди. Надо только будет объяснить этим глупышкам, как, что, куда, зачем и сколько. У меня вон уже сколько задумок есть ценных. Взять хотя бы монопольное производство сгущенного молока. Ну а при выбросе на рынок того же шоколада сиюминутные миллионные поступления сделают нас сразу самыми богатыми людьми континента. Только и следовало, что отыскать на югах большие участки с кустарником кофе, который издавна имелся на континенте, но до сих пор не употреблялся по назначению. По некоторым данным, на крайнем юго-западе царства Эльси и какао имелось.
Конечно, святая обязанность каждого – это убивать людоедов с кречи и стремиться к тотальному уничтожению империи Гадуни как таковой. Тем более что я клялся страшными клятвами бороться с этими аспидами рода человеческого до конца своей жизни. Но тут имелось сразу два фактора, которые позволяли моей совести не мешать разуму согласиться с оседлой, можно сказать, гражданской жизнью. Первый – я со своим другом все-таки уничтожил такое количество этих гадов, что можно позволить себе сделать солидный перерыв. Ну и второй фактор: как человек развитой цивилизации, я прекрасно понимал, что правильное функционирование экономики этого мира гораздо скорее приведет к истреблению главных врагов человечества. Став миллионером, не обязательно даже комплектовать полки арбалетчиков. Достаточно будет создать вот такие пики со стреляющими лезвиями, вооружить этим оружием армию вторжения, и тогда зроакам не поможет даже их легендарное пятикратное увеличение сил при защите своей империи. Окончательный перелом в противостоянии будет обеспечен раз и навсегда.
Понятно, что для этого придется и некое подобие экспериментального литейного заводика построить и при этом постараться обойти странные запреты Сияющего кургана. Но там видно будет. Как говаривала моя покойная, но все равно жутко любимая бабушка Марфа: «Даже на самом длинном пути самое главное – первый шаг!»
Мои размышления прервались досадливым восклицанием патриарха:
– Никак понять не могу! – Он уже вспотел, еще больше раскраснелся, вращая тяжеленную доску. И пальцами он ее щупал, и своими умениями трехщитного просматривал каждую металлическую деталь, пожалуй, только на зуб не пробовал, но самого главного уловить не мог. – Куда лезвия вставляются – понял. Что их толкает – догадался. Но вот почему с такой скоростью? Ведь даже сильный человек не может с двух метров, в упор метнуть нож настолько мощно, чтобы тяжеленный рыцарь был выбит ударом из седла, а его доспехи оказались проломлены так легко, словно сделаны из плотной бумаги.
Объяснять про высокие технологии изготовления рессорной стали было и вредно, и бессмысленно. Поэтому я отделался расплывчатыми объяснениями:
– Модели экспериментальные, особо секретные и сделаны так потому, что…
После чего многозначительно замолк, тыча указательным пальцем в небо и делая круглые глаза. Так как меня дедуля не понял, я уже большим пальцем показал на восток, а другой рукой изобразил выступающую челюсть зроака. Все-таки людоеды именно этим и отличались в первую очередь от нормального человека. То есть строением головы и несколько утолщенной шеей. Челюсти, широкие, выдвинутые вперед и с огромными, торчащими наружу клыками, пожалуй, могли принадлежать орангутангу. Ну и нос у людоедов никак не вписывался в понятие «картошка», скорее расплющенная свекла с двумя дырищами. Уши очень маленькие, под вьющимися волосами заметить трудно, а вот уже все остальное вполне походило на человеческие органы. Но из-за расширенных челюстей голова получалась треугольной, заостренной к макушке, и сразу выдавала в неприятном существе представителя совершенно отличного от человеческого вида.
То есть аспидов так и обозначали языком жестов: либо выступающая челюсть, либо ладони домиком надо лбом, изображающие треугольник.
Ястреб Фрейни меня понял прекрасно:
– Опасаешься, что, пытая меня, секрет могут узнать зроаки?
– Вроде этого.
– Из меня секретов вырвать нельзя. Трехщитного бесполезно запугивать болью, и он сам может умереть по собственному желанию. А вот оружейники и кузнецы зроаков могут и сотворить подобное оружие, имея образец перед глазами.
Я хмыкнул с сарказмом:
– И сделать точно такие же пружины?
Патриарх еще раз озадаченно потрогал спиральную пружину, которую даже трехщитному, пусть и престарелому, не удалось согнуть и на миллиметр.
– М-да, невероятная по упругости сталь. Даже просматривая ее структуру, невозможно понять секрет ее изготовления.
– Вот именно! Так что главная тайна этого оружия – в пружинах, невероятных по силе, крепости, долговечности.
– И тебе ведом секрет их изготовления? – с напряжением выпытывал старец.
– Нет, пружины мне дал отец, – не соврал я ни капельки. – Мы лишь проводим испытание нового оружия и попутно хотим забрать домой трех девушек из нашего рода.
Мой собеседник не сомневался в моей правдивости, но беспокойство его не улеглось:
– И ты осознаешь, насколько мощным, полезным это оружие может стать в борьбе со зроаками?
– Осознаю прекрасно. И сразу, чтобы уже больше не возвращаться к этому вопросу, намекну: вполне возможно, что не за горами то время, когда в Гадуни двинется целая армия, вооруженная подобными пиками. Причем пиками усовершенствованными, более легкими и более смертоносными.
После чего патриарх успокоился окончательно: страшное оружие зроаки в любом случае произвести не смогут. А значит, следует переходить к обучению. Тем более оказалось, что на столе из угощения уже ничегошеньки не осталось, я умудрялся и беседу вести, и желудок плотно заполнять. Совесть тоже сытно придремала, так что укоров с ее стороны по поводу оставшихся голодными монахов я не услышал. Зато сам весьма усердно стал выслушивать лекцию по магической боевой тематике.
В принципе, само создание мягуна не являлось чем-то архисложным или жутко таинственным. Только и следовало, что «ментальным захватом взять у себя в районе крестца должную толику накопленной энергии, приподнимая все это, пронести через сердце для окраски в розовый цвет, а затем правой рукой вынуть из левого плеча. И сразу при этом бросить в противника. Чем быстрее, тем лучше. Иначе энергия опять начнет частично утекать обратно в тело, а частично в окружающее пространство. Все понятно?..»
Как тут было не понять!
Вот только ментальный захват получался лишь у обладателя Трех щитов. Раз!
Розовая краска вырабатывалась в сердечной мышце… лишь у обладателя Трех щитов. Два!
Вынуть мягун и удержать его для броска в ладони мог… лишь обладатель Трех щитов. Три!
Ну и еще несколько деталей… Четыре! Пять! Шесть!
Обманул меня дедуля с обучением! Наверняка все это легко можно было вычитать в конкретной книжонке-инструкции, продающейся в любой книжной лавке. О чем я, нисколько не стесняясь в выражениях и не скрывая своей досады, высказался вслух. После чего не попросил, а потребовал:
– Какой мне толк с того, чему я научусь лет через двадцать? Ты мне что-то сейчас дельное покажи! Чтобы я уже завтра мог хотя бы одного зроака магической силой прикончить, разорвать, выдавить глаза или оторвать пальцы на ладони. А? Знаешь такие секреты?
Помалкивающий Леня не выдержал и решил смягчить мои наглые наезды и несколько бестактное поведение:
– Силы много, а девать некуда.
– Я думаю, столько мяса съедать за раз… – почти беззвучно прошептал Ястреб себе под нос.
Но я расслышал каждое слово и обиделся:
– Зачем тогда угощали, если мяса жалко?
Дедуля рассмеялся:
– Молодец! Слух твой идеален и чуть ли не лучше моего. Что уже само по себе дело редкое, почти немыслимое. Ведь первый год обладатель первого щита получает некие преимущества в силе, ловкости и выносливости только при экстренных ситуациях. Когда его жизнь находится в опасности. В иных случаях ты должен быть таким же, как все.
– Логика понятна: раз я столько ем и так быстро расту, то я не такой, как все? Про мое умение сносно видеть в полной темноте и отличный слух уже не упоминаем.
– Именно! То есть обучать тебя чему-то все равно бессмысленно, а вот поведать тебе некоторые примеры из жизни уникальных носителей первых щитов я могу. Например, я знаю одного коллегу, который от переизбытка силы в твоем состоянии умел шевелить ушами. Кстати, и трехщитным он потом стал очень быстро, всего за двадцать девять лет.
– Чего-чего? – Мне показалось, что старец надо мной издевается. – На кой ляд мне такие умения? Я ведь не в балагане выступать собираюсь!
Тут же с ехидством отозвался мэтр циркового манежа:
– Да-а?! Помнится, когда-то ты не гнушался любой работой.
– Ой! – досадовал я. – Серьезный разговор идет, а вам все шуточки шутить. Что стар, что млад – никакой сознательности.
Ястреб Фрейни подвигал своими почти бесцветными бровями:
– Шуточки? Да ты просто недослушал: умение шевелить ушами… любого иного человека, зроака или кречи.
Почему-то я непроизвольно вздрогнул, переглянулся с точно так же недоумевающим товарищем и только после этого бросил:
– Еще больший абсурд!
И в самом деле, если пошевелить своими ушами, то это может хоть как-то пригодиться. Например: развеселить друзей или удивить новую подругу. Но пошевелить чужими ушами?!
У меня уже возникло желание отправиться спать к своему биваку, тем более что почти стемнело, но решил задать последний вопрос только из вежливости и в благодарность за сытое угощение:
– И чем может мне помочь умение подшутить или поиздеваться над другими?
С хорошо слышным скрипом костей патриарх поднялся на ноги, взял в левую руку тренировочный соломенный щит, отставив его в сторону, а в правую – тонкую шпагу. После чего стал командовать мною:
– Встань. Достань свой меч. Теперь по команде пробуй в выпаде достать кончиком центр щита. Готов? Коли!.. Коли!.. Коли!..
Но в момент третьего моего выпада со мной произошло нечто дикое и непонятное: мои уши так отчетливо шевельнулись, словно я был лосем! От неожиданности я замер на месте и чуть ли не присел, желание убедиться, что уши мои и они в самом деле шевелятся, удалось подавить лишь по причине острия шпаги, упершегося мне в шею. Непроизвольно замерев, я услышал насмешливый старческий смех:
– Ну и как? Может такое умение помочь в бою? И учти, подобных мелких секретов – тысячи. Как правило, трехщитные обучаются десятку, а то и пятнадцати аналогичным сюрпризам и пытаются их использовать в любых случаях жизни. Но некоторые обладатели первого щита тоже имеют силы для подобных трюков. Зачастую пусть и редкое, только одно умение им дается, но и оно может спасти жизнь. Я тебе могу рассказать о нескольких десятках, ты опробуешь каждое, и, вполне возможно, одно у тебя закрепится. Если два умения закрепится – то ты лишний раз подтвердишь свою феноменальность. Кхе-кхе, и таких имелось несколько зафиксированных случаев в обозримой истории. Хоть это и растянется почти до утра. Хочешь слушать?
К тому времени я уже сидел на прежнем месте, смиренно сложив руки на коленях и всем видом изображая невероятно прилежного зубрилку-отличника.
– Даже перебивать не буду! – И тут же шикнул на пытающегося ускользнуть к нашему биваку Леонида: – А ты куда?! Чарли Эдисон! Как будущему обладателю первого щита тебе это тоже пригодится.
– О-о-о! Когда это еще будет… – затянул мой дружок, не собираясь подчиняться.
– Ну и как своему официальному помощнику я приказываю тебе остаться на уроке уважаемого Ястреба и стараться запоминать каждое его слово. Если я что-то забуду – ты мне напомнишь.
Зная о наличии у нас диктофона, который и сейчас записывал всю нашу беседу, мэтр клоунады ворча опустился на прежнее место:
– Ага, как же!.. Да ты скорее меня узнавать перестанешь, чем хоть слово одно забудешь.
Похвально покивав на мои пожелания все запоминать дословно, патриарх тоже уселся на место, заказал братьям заварить мятный чай и приступил к уроку. Причем все эти дивные умения, называемые в официальном магическом учении тринитарными всплесками и которыми в разное время обладали разные люди, Ястреб Фрейни объединил под одним условным названием «маленькие пакости». И я с этим сразу согласился. Потому что иначе как маленькими их и язык не поворачивался назвать, но в то же время, применяя их мастерски в нужном месте и в конкретной ситуации, можно было и в самом деле достичь потрясающих результатов, среди которых сохранение собственной жизни стояло по значимости на первом месте.
Ну и пошел лекторский монолог про все тонкости и детали тех самых пакостей. Начиная от умения шевелить ушами другого разумного и кончая умением вызвать у него покалывания в горле и кашель, а то и неожиданный чих. Методы непосредственного первого контакта или воздействия, способы управления собственной силой, тонкости цепляния определенных анатомических мышц противника, дистанция «атаки» и прочая, прочая, прочая. Нюансов для каждой из двадцати пяти пакостей оказалось настолько много, что ценная лекция окончилась только за несколько часов до рассвета. Ленька, правда, к тому времени уже и слушать перестал, с присущим ему бесстыдством заснул сидя, прислонившись головой к валуну. А вот я просидел в странном возбуждении и впитывал каждое слово.
Так что под самый конец урока измученный, доведший себя до хрипоты Ястреб не стал скрывать удивление:
– Ты, я вижу, проникся важностью подобных умений? И сна ни в одном глазу?
– А то! Как представлю, что можно с такими умениями вытворить, так сразу мурашки по спине бегут. И это ведь всего два с половиной десятка! А если разучить сотню?! Тысячу?! Да тогда и меч доставать не надо: десяток мелких пакостей – рыцарь-людоед падает с коня и сам себе сворачивает шею. Лепота!
Уставший дедуля шумно вздохнул и уже без всяких эмоций стал вторить:
– Тебе удастся пользоваться только одной «маленькой пакостью». Мне самому и то доступно всего лишь три, а…
– Да помню я, помню! – заверил я в порыве благодарности. – И то, что некоторые трехщитные даже одним умением подобного толка порой управлять не умеют, и то, что двухщитные могут поставить блокирующую защиту против этих тринитарных всплесков… Но ведь чего не случается? Вдруг именно мне удастся много постигнуть? Вдруг у меня получится отыскать некий способ более правильного овладения, вдруг отыщу иную схему тренировки навыков и логической обработки процесса самообучения?
– Ага… Вдруг… – ворчал старикан, поправляя на плечах накинутое теплое одеяло. – Мечтать не вредно. Да и вообще пора спать, у меня глаза уже не раскрываются. Забирай своего помощника.
– Только еще один вопрос, можно?
– Уф! Ну давай.
– Как мне развить уже имеющееся у меня умение сращивать края порезов на теле человека?
Надо было видеть, как узкие щелочки сонных глаз старикана вдруг стали как два фонарика. Настолько он поразился услышанному.
– Как?! Тебе доступно умение двухщитного?! А чем докажешь?
– Да вон доказательство дрыхнет. Я ему ножевую рану срастил. Правда, потом с ног свалился. Вот и переживаю: почему такой упадок сил?
Патриарх долго и озадаченно вращал своей головой, прежде чем ответить:
– Ну что тебе сказать… Можешь смело забыть все, что я тебе тут до того целую ночь рассказывал. Пока не станешь трехщитным, ни одно дополнительное умение, ни один тринитарный всплеск тебе будет неподвластен. Таких пару случаев имелось в истории. Герои этих случаев больше ничему не научились. Так что извини. И не расстраивайся по своему поводу.
– А как же мое умение видеть в темноте?
– Такое случается и с простыми людьми.
– А все прочие мелочи?
– Ими наградил тебя щит.
– А почему вашшуна сказала про меня, что я великий художник?
– О! Эти колдуньи еще и не то видят в человеке. Особенно в мужчине. Например…
И он полчаса мне рассказывал, что умеют творить эти удивительные женщины: и лечить как целительницы, и помочь молодым матерям как вовремя забеременеть, так и удачно родить. И тело они могут вымыть волшебством, и одежду выстирать прикосновением. И… Но неожиданно дедок так сильно зевнул, что чуть не вывернул себе челюсть. И это его нешуточно разозлило:
– Ты смерти моей желаешь?! Я сейчас просто сознание потеряю!
– Да-да, извините, уже уходим! – Довольно бесцеремонно ткнув Леню в бок, я на него зашипел: – Ночной институт закрыт! Кто уходит последним – моет посуду, а потом отправляется дежурить на перевал.
Может, поэтому друг и оказался в нашем биваке раньше меня. А я, даже лежа на своем месте в гроте, поглядывал на кусище звездного неба и в самом деле мечтал о том, чтобы отыскать способ применения всего комплекта «маленьких пакостей» в полном объеме. И с разных сторон проворачивал возникшую у меня идею. Мелькнула она вместе с недоумением: почему до сих пор никто не систематизировал все подобные умения? Ведь у многих имелись некие сходные постулаты управления и воздействия, а значит, тщательно их изучив, можно будет точно так же и другими тринитарными всплесками воспользоваться.
То есть: надо разыскать всю тысячу этих пакостей, ввести воедино в программу, добавить туда все анатомические познания о разумных, приплюсовать магические теории управления силой и составить нужные графики. После чего уже сам процессор обобщит, покажет и сделает нужные выводы, а умному человеку только и останется, что воспользоваться плодами этой работы.
«Идея хороша, – думал, уже засыпая, – в принципе, может и получиться».
И как раз в этот момент по лагерю прошелестел условный сигнал тревоги, поданный от башни на перевале: «Кречи!» Эти зловонные сатиры, по словам ветеранов, как раз и любили именно такое время для своих подлых поисков. Вроде все спят еще, а рассвет-то наступил! И внизу становится видно весь лагерь как на ладони!
Другой вопрос, что двигались летающие аспиды вдоль реки, не перелетая ее никоим образом, и в такой темени еще и сами ничего на земле не видели. Чтобы лучше присмотреться, им приходилось лететь чуть не над самой землей, и порой у них здорово получалось вспугнуть коней. Те своим храпом и ржанием более точно выдавали место постоя переселенцев, и дальше уже сценарий нападения с воздуха развивался по-разному. Иногда кречи улетали за помощью конных рыцарей. Иногда подло атаковали сами, используя свои маленькие, но весьма острые сабельки. А если людей оказывалось слишком много и они действовали организованно, тогда с неба начинали падать камни. После камней кречи порой улетали, а порой и продолжали атаку, подлетая сзади и вонзая свои сабли в шею или в спину.
На этот раз врагу не удалось отыскать лагерь беззвучно и напасть на него неожиданно. Веревочная сигнализация сработала отменно, и большинство воинов схватились за луки, стараясь иметь за спиной либо товарища, либо нависающую скалу. Остальные бросились к лошадям, успокаивая их и стараясь загасить неуместное в данный момент ржание.
Мне удалось приготовить свой арбалет к стрельбе самым первым, потому что заснуть практически не успел. После чего неприятными из-за повышенной громкости щелчками зарядил два лезвия в свою тяжеловесную доску-пику. В ближнем бою, если вдруг не останется времени на перезарядку арбалета, можно и ножом пробить парочку кречей навылет. Леня со своим арбалетом провозился намного дольше, а потом расширенными глазами уставился в ночное небо.
– Никого не вижу! – шептал он. – И как это в башне этих кречи заметили?
– Бессонница у них.
Мое ворчание даже на шутку не тянуло. Добровольцам приходилось все время своего дежурства лежать на спине и пялиться на строго определенный участок звездного неба. Мелькнула крылатая тень – поднимай тревогу! Служба чревата тем, что в сон при лежании на спине да глубокой ночью тянет невероятно, так что на перевал отправлялись только те, кто мог целый день высыпаться как следует.
В данном лагере к данной ночи собралось люда человек шестьсот, но рассмотреть что-то в ночи никто из них толком ничего не мог. Только лишь на фоне мерцающих звездочек следовало определить приближающегося врага. Определенным зрением обладали только двое: я и трехщитный патриарх погоревшего монастыря. Именно к братьям и подались десяток самых отменных лучников, надеясь на подсказки старика. Ведь очень важно своевременно развернуться лицом к подлетающей нечисти и успеть натянуть тетиву со стрелой.
Свои возможности я вроде как не скрывал, но, несмотря на наши с Леней подвиги в последние дни, к нам никто не поспешил. Видимо, засомневались в моем умении. Хотя получилось, что я умудрился увидеть вражескую стаю намного раньше прославленного, но слишком уж убеленного сединами Ястреба. А как только заметил, сложил руки рупором и засипел в противоположную от летающих сатиров сторону:
– Кречи летят со стороны гор! Девять особей! Пять в центре, а две пары на флангах! Вроде как четко выдерживают курс.
А значит, что еще днем наш лагерь наверняка был обнаружен издалека по дымам, большим столпотворениям или обилию сходящихся к бивакам колей. Да и внушительная численность стаи говорила о том, что это не простая разведка или свободный поиск. Следовательно, и плохие мысли в голову начинали лезть: как бы данную воздушную атаку со стороны перевала не поддержали конные рыцари. Дозорные и по земле установили массу шумящей сигнализации вокруг башни, но мало ли что.
Враги старались подлететь к лагерю неожиданно. Так, чтобы и крыльями сильно не хлопать. Поэтому на расстоянии в километр перешли на спокойное планирование, при котором крылья взмахивали раза в четыре реже.
Но самое главное, что за время их подлета я успел забить третье лезвие в свою пику, а потом помог и Лене снарядить его «дощатое» оружие тремя лезвиями.
Друг только и успел пожаловаться:
– Все равно ничего не вижу.
Хотя мы оба понимали, что ему и так работы хватит: взводить арбалеты, подавать их, потом подавать пики, а дальше уже по обстоятельствам.
Большими плюсами для людей были полная светомаскировка да царящая между скалами и на речном берегу темень. Кречи видели ночью вообще плохо и ориентировались только по своим умениям определять высоты да по отблескивающей поверхности реки. В принципе, даже эти девять уродов могли причинить огромный урон лагерю и унести множество жизней. Первые удары саблями, паника, неразбериха, мечущиеся кони и затаптываемые люди, стоны, ор… По рассказам очевидцев, в последние дни на Ничейных землях такое уже не раз случалось.
«Но дозорные не подвели, – успел подумать я и радостно оскалился. – Да и наше с Леней присутствие в лагере сразу обрекает кречей на гибель!»
Потом начал стрелять. Первый арбалетный болт сбил левого крайнего в центральной пятерке, и тот мешком вонючей шерсти, копыт и рогов рухнул вниз беззвучной тенью. Результат второго выстрела мог бы поднять на ноги всю округу, если бы кто-то продолжал еще спать. Как мы потом выяснили, я попал аспиду в нижнюю часть брюха, лишив летуна детородных органов, поэтому вой-крик получился чрезвычайной громкости. Понятное дело, что кричал кречи не от радости и не от восторга.
Но это заставило всех остальных особей стаи сделать малую горку и зависнуть на месте для краткого разбирательства. Хотя что они могли увидеть? Или понять в зверином вое? Во время этой паузы я тремя выстрелами метателя сбил еще одного аспида и основательно перебил крыло второму. Подранок рухнул в ту самую рощицу, где накануне вечером монахи собирали дровишки. Это совпало с неким наступлением рассвета, вернее минимальной серости, которая разбавила полную темень.
Единственный оставшийся из центральной пятерки кречи не столько понял гибельность своего полета, сколько постарался взлететь вертикально вверх на недосягаемую для луков высоту. Три раза «ха!». К тому времени Леня перезарядил мой арбалет, он не подвел, и мерзкая птичка с жутким хрипом завалилась чуть ли не нам на головы.
После чего, подхватив вторую пику, я бросился на правый фланг нашей обороны. Судя по шуму, крикам, конскому ржанию и мельканию крыльев, тамошняя пара врагов на кого-то напала. Но скорее всего, именно этот шум и не дал оставшейся четверке правильно оценить нависшую над ними катастрофу. Подготовленные, сидящие в ожидании лучники – это страшная сила. Пусть они и не видели ничего толком, но одного кречи они все-таки подранили до нелетного состояния. А иную тварь приговорил я, правда всего лишь с третьего выпущенного метателем ножа.
Затем я с еще большей скоростью помчался обратно к товарищу. Один арбалет уже лежал на подставке заряженный, и Леня возился со вторым. Но хуже всего, что прямо на него летел, приготовив свою сабельку, кречи, убравшийся с нашего левого фланга обороны и сместившийся в центр. Ничем помочь другу, кроме как криком, я не мог и не успевал:
– Чарли! На тебя атака слева!
Ну и король манежа не сплоховал. Резко сдвинувшись чуть назад и присев, он без всякого прицела, спонтанно взмахнул в сторону опасности взводимым арбалетом. Дальнейшую нашу удачу можно было сопоставить с чистой случайностью. Ворот выскочил из крепления в момент опускания руки с сабелькой, и та попала под резко распрямившуюся струну. А что говорится в инструкции к такому оружию? Что непроизвольно соскочившая струна может обрезать не только руку, но и голову. Не стало исключением из правил и это жестокое нарушение обращения с арбалетом. Кречи остался без руки, а после того как коротко взвыл дурным голосом, то и без сознания.
Хорошо, что я на бегу все-таки успел рассмотреть хорошо: кровь на моего друга попала не из его ран, а хлынула фонтаном из обрубка руки сраженного врага. Также я прекрасно видел, что летевший ведомым в последней паре аспид осознал гибельность любого своего дальнейшего продолжения атаки. Заложил резкий вираж разворота и попытался уйти из воздушного пространства нашего лагеря.
Времени для спокойного прицеливания хватало. Тем более что надо мной не довлела крайняя необходимость уничтожить эту тварь. Попаду так попаду. Улетит так улетит. Но видимо, не судьба сегодня была хоть одному зловонному летуну вернуться к своим хозяевам. Сбил! А пока рогатая тварь падала, стремительно бросился заряжать метательными ножами свою пику, со всего басистого и трубного голоса крича на весь лагерь:
– Все девять кречи уничтожены! По коням и к башне! Скорее всего, зроаки предпримут атаку на перевале, а потом и сюда нагрянут! Один кречи подранен и упал в рощу, не упустите его! Остальных раненых тоже постарайтесь спасти и подлечить! Ни в коем случае не уничтожать! Еще повторяю: не уничтожать! Они нужны мне для допроса!
Народ заметался, выводя лошадей из-под навесов и из гротов; пару десятков человек бросились к рощице, еще больше – к телам павших кречей; но в любом случае мы с Леней оказались самыми шустрыми. Прикрыв арбалеты чехлами и подвесив их к седлам, мы на красавцах керьюги да со своими тяжеленными дубовыми досками наперевес домчались к перевалу первыми.
К моему великому облегчению, там оказалось все спокойно. Воины изготовились к круговой обороне и, даже случись на них атака рыцарей, полчаса смогли бы продержаться. Но как только меня увидели и опознали, так сразу старший из переселенцев, стоящих в дозоре, пожаловался:
– Внизу в долине заметили какие-то блики. Ждем чуть большего рассвета.
Светоч еще не взошел, но небо уже посветлело достаточно. Вот только человеку с обычным зрением было трудно разобрать, что творится в нижней долине, все еще заполненной густым мраком и легким туманом. Зато мне в отличие от дозорных не составило большого труда рассмотреть там десятка три готовых к атаке рыцарей.
– Тревога! Зроаки! Могут атаковать в любую минуту. Располагайтесь у заслонов, вяжите ежи вместе!
Тотчас дозорные и прибывающие следом за нами из лагеря воины стали деловито готовиться к обороне, и, можно сказать, минут через пять наше преимущество стало более чем весомым во всех смыслах.
Да только людоеды так и не двинулись в атаку. Мало того, простояв еще четверть часа и став почти видимыми для всех людей, они развернулись и единым строем умчались к дальним холмам. Из чего мы все сделали определенные выводы: сигнала от кречей не поступило – атака отменяется. Зроаки догадались, что их летучие шавки нарвались на засаду, панику и поджоги лагеря организовать не смогли, да еще и пали все до единого.
И опять мы с Леней самыми первыми помчались в лагерь, настолько нам хотелось поучаствовать в допросе плененных кречей. Потому что прибывшие самыми последними воины, глядя на нас с восторгом и непомерным уважением, сообщили новость: сразу три раненых кречи находятся в плену. Даже того спасли, который остался без руки. Кровь ему остановили, и, по мнению патриарха, который руководил экспресс-лечением, тварь вскоре придет в сознание и тоже будет готова к конструктивному диалогу.
Нельзя сказать, что зловонных сатиров раньше не брали в плен и не допрашивали. Но случалось такое невероятно редко, люди просто не в силах были удержаться, добивая этих мерзких созданий на земле, забрасывая камнями, дырявя пиками, а иногда, невзирая на тошнотворный запах, и разрывая их собственными руками. Уж на что более опасные противники, страшные враги всего человечества зроаки, но и тех порой держали в плену очень долго, выпытывая разные подробности бытия империи Гадуни. А вот летающих сатиров уничтожали всегда быстро и безжалостно. Можно сказать, даже с излишним остервенением.
Мой опыт общения с кречи, который меня похитил в свое время из Рушатрона, можно было назвать одним из самых неприятных моментов в моей короткой жизни. Все мое существо кричало о том, чтобы уничтожить, а еще лучше показательно сжечь этих тварей на костре. Да так сжечь, чтобы увидели эту казнь и все их соплеменники. Дабы неповадно было похищать детей, убивать взрослых и таскать расчлененные трупы на стол своим хозяевам-людоедам. Но в данный момент мне очень, очень нужна была информация. Уж кто-кто, но эти воздушные бандиты обязательно ведали, что творится в окрестностях крепости Грохва, в самих Борнавских долинах да и возле крепости Ледь.
Мало того, уже приближаясь к лагерю, я заметил пробуждающийся во мне несколько иной интерес, так сказать, познавательный. Именно такой интерес толкает любого путешественника на исследование неведомых пространств, на открытие новых земель и на познание других миров. А кто я, если не путешественник между мирами? И что я вообще знаю про историю кречей? Ведь в любом случае, как гласят все военные доктрины, для полной победы над врагом надо этого врага обязательно изучить. Выявить все его слабые и сильные стороны и действовать после этого с утроенной эффективностью. Иначе можно войну и проиграть.
А ведь в этом мире, несмотря на нераспространение людоедов по всему континенту и постоянную конфронтацию против них, война людьми, можно сказать, если и не была проиграна окончательно, то проигрывалась постоянно. И мне это очень не нравилось. Точно так же наверняка думал и мой боевой друг, земляк и помощник. Потому что, когда мы спешивались с коней у нашего бивака, он не удержался от совета:
– Слушай, Михаил! Не спеши убивать этих вонючек. Да и просто разведывательных данных с них стрясти будет мало. Надо бы их попытать со всей солидностью и основательностью. Вплоть до пересказа их древних легенд и историй по переселению в этот мир.
Я на это злорадно усмехнулся:
– Мы с тобой словно телепаты, думаем одинаково. Или как ты там в цирке на подобные темы высказывался?..
– У дураков мысли сходятся! – хохотнул мой товарищ.
И мы поспешили заняться ответственным, нужным делом.
