Глава тридцать пятая
Прятки
Я понял, что третью порцию, которая ещё плескалась в моей бутылке, выпить не смогу. Пусть меня режут, колют, укоряют, стыдят, а не смогу, и всё! Физически, конечно, смогу, а вот морально – вигвам! Не по мне это – пить кровь.
Хотя прекрасно понимал, что это не та, это особая кровь. Но всё равно не мог. А посему уставился на историка с резко возросшим уважением. Ведь он не просто догадался, он физически почувствовал, что выпил яд и сейчас умрёт. Наверняка осознал и тот факт, что я его спас. Иначе говоря, старик испытал кратковременную смерть и чудом успел возродиться в собственном теле снова. Наверное, по этой причине ему всё равно. В самом деле одержимая личность.
Повторюсь, я бы не смог…
А тут уже и третий раз собравшийся народ, живущий ради своего Дома и для его блага, собрался пить. И хорошо, что от моей сообразительности хоть что-то уцелело. Я попросту закрыл большим пальцем горловину лейзуены и вполне артистично сделал вид, что выпил. Естественно, что ухая и кряхтя после этого с большим удовольствием. Куда без него!
Так что когда обстоятельства резко изменились и не менее резко вокруг накалилась обстановка, я даже этому обрадовался. Подумаешь, начальство объявилось! Кто оно мне? Потому что со стороны коридоров послышался рёв какого-то чина, наделённого явно большими полномочиями:
– Опять эти железные пугала кровушкой Дома упиваются?! – судя по тому, как все рыцари заметались, пряча лейзуены в котомки, а стаканы в собственных одеждах, не всё баловство даже элитным воинам сходит с рук.
А тот тип, которого они так опасались, наверняка не поверит на слово, обязательно всё тут обыщет. Может, и растения из кадок вытряхнет. Иначе зачем так бояться? Ещё и всеми силами пытаться скрыть улики своего преступления?
Ибо как раз нам попытались всучить котомки с оригинальной местной посудой, которой и в мире Трёх Щитов пользовались:
– Гунцеги! Братишки! Выручайте! Вам всё равно, вас никто ругать не станет, говорите, что это ваше и вы тут свою компанию ждёте. Поэтому и прячетесь от нас в тёмном месте!
Я многозначительно огляделся вокруг, пожимая плечами и словно говоря: «Кто это тут прячется?»
– Да вы вон туда, в самый угол пройдите, в темень. И там сядьте у стены. Может, наш командующий и не заметит…
По сути, нам туда и надо. Так что, подхватив котомки, мы устремились в самое тёмное место данного тупика. И там собрались затаиться.
Но тут же мне в голову бахнула мысль:
«Еловая жизнь! Чего я тяну кота за хвост? Сматываемся отсюда, быстро дело делаем, а там и в свой мир возвращаемся! Лучше оказаться в Борнавских долинах, чем здесь куковать…»
Мужик решил, мужик сделал. Три касания рукой нужных точек, и вот я уже заталкиваю ошарашенного историка в потайной ход. Честно говоря, петли разворотной каменной панели слегка скрипнули под многотонным весом. Но это за криками рассерженного командующего, за грохотом доспехов строящихся в две шеренги рыцарей вряд ли кто расслышал. А потом мы уже и сами оказались в глухой, вязкой пустоте, в которую звуки извне совершенно не проникали.
Представляю лица наших недавних собутыльников, когда орущий начальник заглянет по всем углам, ничего не найдёт и прикажет двигаться… не важно куда. Пусть на позиции. Вот уж парни элитной дружины удивятся! Так и рождаются легенды.
Теперь уже я придерживал барона Белого за пояс:
– Стоять и не двигаться! Здесь есть две смертельные ловушки.
Аккуратно поменялся с ним местами, присмотрелся к нужным участкам стены и приступил к «разминированию». Тут и бедного старика пробило на разговор, первый, после того как я его чуть не задушил:
– Чи! Получается, ты с самого начала знал всё об этом мире? Следовательно, ты сам хотел свалиться из окна и оказаться здесь? И как ты сумел меня излечить от яда? Я ведь уже почти умер! Только упасть оставалось! Это было ужаснейшее состояние, я знал, что я сейчас умру, и только лихорадочно размышлял, куда же я упаду? Лицом или на спину? А потом меня словно под ледяной душ окунули. А когда смог шеей прокрутить, то словно в кипяток сунули… И я всё понял! Сразу обо всём догадался!..
Я не обрывал старика. Ну стресс у человека, прижало его, пусть себе выговорится. Мне что, жалко? Тем более что это мне видно, а для него всё погрузилось в полную темноту.
Вспомнив о темноте, я всё-таки подвесил у нас над головами средний шарик светового эрги’са и вторую ловушку уже спокойно отключал в относительной тишине. Отпустило моего спутника. Зато я напрягся, вспомнив об отсутствии у меня оружия. Меча-то я не имел! А чем прикажете рубить сатрапу голову? Как избавить здешнюю пуповину от разжигающего во́йны тирана? Руками, что ли, рвать и голову, и всё тело? М-да! Не хотелось бы уподобляться некоторым людоедам.
Иные варианты мной тоже рассматривались. Уже упоминаемый мне особенно нравился: промчаться через спальню и покинуть мир Содруэлли, даже не перекрестившись на него. Второй вариант не устраивал своей длительностью: вдруг мне придётся этого самого Первого Лорда ждать сутки? А то и трое? Во время усиленных боевых действий верховные властители должны поспеть всюду. Азарт предстоящего боя, ажиотаж подготовки к нему, организационные нервотрёпки прогоняют сон почище иных возбуждающих препаратов. Сутками люди не спят. Или прикорнут порой где-то во временно установленной палатке. Не удивлюсь, если Лорд и неделями в своей спальне не появляется.
И что тогда делать? Недолго думая, я принял жесткое решение: жду десять часов, не больше. Потом со спокойной совестью покидаю пуповину. Мавр сделал своё дело (не буду же я тут сидеть вечно?), мавр может уходить. А в дальнейшем как-нибудь разберёмся. Если со мной некие силы будут убедительны, то я уже повторно, приодевшись в здешние наряды и хорошо экипировавшись оружием, пройду по указанному мне пути.
С такими мыслями добрался до выхода из потайного хода и вполне резонно задумался о последующих действиях. Начну выходить, а вдруг сразу в бой. И много я с кинжалом навоюю? А ведь обязательно в таких случаях предусмотрено некое оконце для подсмотра. Вначале глянуть следует, нет ли там кого, и только потом спокойно выходишь. Иначе тайна любого хода долго не продержится.
Так и оказалось. Отыскалось даже два отверстия, с каждой стороны от потайной панели. К одному из них я прильнул глазом сам, ко второму разрешил жестом прильнуть Строга́ну Белому. А потом надолго замер, заворожённый увиденной картиной. За стеной и в самом деле располагалась огромная комната, которую с натяжкой можно было назвать спальней. И кровать имелась под балдахином, занимающая пространство как минимум двенадцать квадратных метров. И декоративных ширмочек оказалось по всей комнате полно, создающих своими гранями небольшие, интимные пространства с особо мягкими коврами. И даже вельможа с усами до груди наличествовал, восседающий на подушках той самой кровати-аэродрома. На голове у него блестела не просто корона, а натуральный шлем из золота, утыканный драгоценными камнями. Как только мозги не опухают от такой тяжести? Халат тоже раззолоченный и наверняка царапающий тело. И последний штрих к внешнему облику Лорда, показывающий его крайнюю невоспитанность, это сапоги на ногах, не сняв которых он и развалился среди подушек. Грязный варвар, дорвавшийся до блестящих игрушек.
Вот только он не спал, да и не собирался, похоже. Держа в правой руке тяжёлую, бронебойную стрелу, он ею размахивал время от времени и рассекал наконечником ткань одной из подушек. Подушка уже топорщилась пухом, готовая вскоре рассыпаться окончательно, а каждый новый удар по ней наносился всё более зло и жестко. Тогда как перед ним танцевали две богини (не побоюсь этого слова!), две юные одалиски изумительной красоты. Танцевали они совершенно обнажёнными, только вокруг талии виднелась полоска ткани, а от неё со спины к потолку уходили тонкие цепи, волнующиеся и колышущиеся в такт танца. Откуда звучала музыка, рассмотреть не удавалось, но общая очаровательная мелодия напоминала мне скорее африканские мотивы, чем восточные.
Больше никого в спальне я не видел. И всю картину наблюдал из точки сбоку от Лорда и значительно сзади от него.
Вот и спрашивается: с чего бы это так тирану злиться, любуясь изумительным танцем двух прекраснейших девушек? По всей логике он должен пребывать в неге и блаженстве, а то и в предвкушении предстоящего коитуса. Потому что лично я не понимал и не представлял: что ещё можно делать с такими очаровашками после обольстительного танца? Лишь одно! Долго! И с максимальной страстью!.. Да простят меня ущербные на всю голову пуритане…
Это я только в дырочку маленькую одним глазом смотрел, но мне уже было жарко, а всё тело напоминало упругое, запущенное в полёт копьё. И охладить его не мог даже тот факт, что придётся вскоре врываться в эту спальню и совершать там особо кровавое убийство с расчленением. И факт, что рядом задыхался от желания шестидесятипятилетний барон Белый. А ведь подсматривать – вообще нехорошо! А массово подсматривать – совсем дело постыдное! Но хоть как я себя ни стыдил, ничего не получалось: совесть так и не проснулась. Этот момент меня особо напряг:
«Может быть, я маньяк? Или как там называют тех крайне озабоченных людишек, которые любят подсматривать за сексуальными игрищами других людей? Иначе почему я настолько возбуждён? Думаю об убийстве, а сам в плену крайне эротических фантазий? Или всё-таки тому виной эти две богини мужского вожделения?»
Как бы там ни было, бежать на проверку к психиатру я не собирался. А хотел я и дальше просто стоять и любоваться, любоваться, любоваться… Увы! Жестокая действительность, как всегда, решила внести свои коррективы в мои текущие планы. Оказывается, к танцу у людей ущербных может быть иное отношение, чем у меня. Уничтоживший подушку полностью, усатый вельможа затрясся от гнева и перешёл на ругань. Хотя вначале она мне показалась бессвязным рычанием. Лишь с максимальным напряжением мне удалось разобрать некоторые слова:
– …Проклятые шлюхи!.. ни на что не способные… смерти!..не жить!..как вы теперь извиваться будете?! Твари!..
Его левая рука достала из подушек короткий лук с уже натянутой тетивой. Несчастные танцовщицы завыли в животном страхе, попытались упасть на пол, а потом и ухватиться хоть за что-нибудь руками. Только вот уходящие к потолку цепи уже натянулись, и бедные жертвы почти повисли на них, только с трудом касаясь пола пальчиками босых ног.
– Вот! – злорадствовал Лорд. – Теперь вы мне покажите, настолько ли вы вёрткие, как хвастались! – И наложил первую стрелу на тетиву.
У меня помутнело в глазах от неприятных воспоминаний. Крепость людоедов Дефосс, подвалы с длинными, узкими, тюремными камерами, одна из сторон которых забрана решёткой. По камере бегают люди, пытающиеся увернуться от стрел, а лучники-зроаки со смехом прицеливаются в очередную жертву. Ещё и обсуждают при этом, как эта жертва будет смотреться в запечённом виде у них на столе.
Дальше я действовал на одних эмоциях и на каком-то злом подсознании. Рывком открыл потайную дверь, втолкнул в спальню мешающего мне историка, и сам зашагал в сторону громадной кровати. На ходу вытаскивая из левого плеча эрги’с «мягун», я успел сообразить, что музыка играет слишком громко и нашего прибытия вельможа просто не услышал. Поэтому убрал «мягун», заменяя его на эрги’с максимального усыпляющего действа. Наверное, прикинул, что снеси я голову Лорду таранным ударом, она так прямо и полетит в сторону повизгивающих богинь красоты.
А этот гад всё-таки успел выстрелить! Стрела не пронзила бесценное женское тело, только оцарапало его левое бедро. Но, похоже, так и было задумано, потому что вопль ужаса и боли перекрыл утробный хохот. Тиран меня не видел, подходящего со спины, но зато его опыт позволил правильно оценить резко изменившееся поведение девушек. Он развернулся юлой, молниеносно пуская в меня первую стрелу.
Вуаль Светозарного отразила опасность без всякого напряжения. А вот мой эрги’с вдруг оказался бессилен. И я ошарашенно наблюдал, как в полёт ко мне отправляется уже вторая стрела, а за ней и третья. Конечно, и я не стоял столбом. Ещё большей силы эрги’с ударил в голову усача, но теперь я успел заметить странное преобразование. Мою атаку принял на себя шлем из драгоценностей, рассыпая в пространство вокруг себя еле заметные голубоватые искорки.
В меня уже летела пятая стрела, когда мой удар зряче воткнулся в правую руку тирана. Так что шестая стрела просто выпала из парализованной руки. Следующей повисла плетью левая рука, пытающаяся дотянуться до громадного медальона на груди хозяина. Но даже это не сломило сопротивления вельможи. Он довольно ловко перекатился телом по подушкам и вскочил на ноги, не воспользовавшись при этом парализованными руками. Пришлось, чтобы шустрик не сбежал, добавить ему и по ногам. А когда тот начал орать как недорезанный, я уже был рядышком. Сорвал шлем с драгоценностями и с особым злорадством влепил диктатору-кровопийце парализующим эрги’сом в голову. Если у него вскипят мозги от такого удара, я не виноват, сам допрыгался.
Умер он или не умер, но замер на полу, как и положено. А я обратил первым делом внимание на прекрасных одалисок. Подраненная богиня потеряла сознание и теперь висела с весьма жалким видом. Пришлось бросаться к ней, приподнимать и командовать суетящемуся рядом барону:
– Придержи тело! Сейчас цепь разорву! – а когда освобождённое тело оказалось на руках старика, распорядился: – Сделай ей перевязку!
Хотя на голом бедре особо сильного кровотечения почти не было. Скорее и оно убивало своей сексуальностью, лишало разума несколькими капельками крови на поражающем шелковистостью участке кожи. Мой непроизвольный помощник бросился со своей ношей к одной из ширм и бережно уложил за ней танцовщицу на небольшое возвышение. А я принялся освобождать вторую богиню, постанывающую от боли и шепчущую мне время от времени:
– Спаси!.. Скорее!.. Я сейчас умру!..
Что мне мешало в тот момент больше всего, так это одно: всеобъемлющее возбуждение. Пальцы на руках сгибались с трудом, дыхание спёрло, да и всё остальное тело стало словно каменным. Так что я с огромным трудом справился с проклятой цепочкой только через три минуты возни.
Ещё что-то шептало чувство самосохранения, но я на него почти не обратил внимания. Ибо музыка звучала не со стороны скрытых музыкантов, а из солидного, разукрашенного золотом сундука. Не удивлюсь, если это магнитофон местного разлива. Охрана в двери тоже не вламывалась. Криков тревоги не раздавалось. Вот потому я не боялся никого и ничего. Хотя следовало…
Оказалось, что больше всего надо бояться того, что попало мне в руки. Вернее той, которая рухнула передо мной на колени, обхватила крепко за ноги и говорила не переставая:
– Ты спас нас, Каранебес! Ты спас нас всех! Как хорошо, что ты успел! Спасибо тебе, Каранебес!
Именно так, одним словом, как настоящее имя.
«Ну вот, ещё одним не то титулом, не то прозвищем обзавёлся! – подумал я, глядя по сторонам в тщетной попытке отыскать якорь обыденности, уцепившись за который, я мог бы вытащить себя из бездонного омута навалившегося желания. – Что же она творит-то?!.»
Умом я понимал, что именно девушка делает, обхватив меня ниже пояса, но вот физически ничего не чувствовал, словно тело внизу оказалось парализовано. Последней каплей, которая меня добила и сорвала окончательно все тормоза благопристойности и рассудительности, стала картинка со второй парой действующих лиц. На той картинке барон Белый страстно совокуплялся с недавно раненой девушкой! И настолько бурно они это делали, что мою крышу сорвало окончательно. Ещё и особо сексуальный момент мне засел в память: единственная деталь одежды на их телах – это узкая, белая тряпочка вместо бинта.
Не буду врать, что не помню случившееся дальше. Помню, чего уж там. Ещё как помню! Хотя разумом понимаю прекрасно: нельзя так делать. Неправильно это. А вот почему неправильно, тот же разум говорить не хочет, не конкретизирует, гад, аргументов и доказательств не предоставляет.
А ведь меня просто голословными фразами не проймёшь!
Потому-то я и расслаблялся с чистой совестью. Потому-то я и не спешил никуда. А правильнее сказать: вообще забыл, что я делаю здесь, что делать ещё придётся с усатым вельможей и что надо сделать будет в будущем, чтобы жить после этого спокойно.
